предыдущее - в начало главы - далее
3.2. Сподвижники митрополита Иосифа (Семашко)
Воссоединение униатов с Православной церковью составило целую эпоху в истории Беларуси, так как именно в это время началось подлинное возвращение полутора миллиона наших земляков «на круги своя, в лоно Матери-Церкви, к истокам восточнославянской «руськой» цивилизации, закрепленной впоследствии государственной деятельностью графа М. Н. Муравьева». Последний же нашел уже твердую и готовую опору для своей деятельности в лице основной массы православного населения. Не принимая участия в мятеже 1863 года, оно убедительно доказало свою преданность вновь обретенной родине. Такого рода позиция белорусского народа, его стойкость в противостоянии полонизму и католицизму была бы невозможна без могучей фигуры митрополита Литовского и Виленского Иосифа Семашко. Его жизнь и деятельность вызывала и вызывает неподдельный интерес со стороны как советских, так и церковных историков. Их работы общеизвестны. На данный момент необходимо особо отметить большой вклад в разработку этой проблемы протоиерея Александра Романчука, посвятившего этой теме свою кандидатскую и докторскую диссертации. Вот-вот должна увидеть свет в Москве его монография, посвященная данной теме в качестве основания для причисления владыки Иосифа к лику святых Православной церкви. Подтверждением высокой роли Иосифа Семашко как церковного и государственного деятеля может служить авторитетное мнение профессора М. О. Кояловича, прекрасно знавшего владыку. По его словам «жизнь Иосифа есть история всей Западной Руси новейшего времени». Подтверждением этому имеется в трудах исследователей XIX – XX веков (М. А. Бермана, Г. Киприяновича, Е. Ф. Орловского, С. М. Солоневича).
При всей значимости митрополита И. Семашко для дела торжества Православия на белорусских землях было бы несправедливым предавать забвению имена его сподвижников в деле воссоединения 1839 года и последующих лет. И первым среди них хотелось бы назвать имя архиепископа Минского и Бобруйского Антония (в миру Антоний Григорьевич Зубко (1797– 1884)). Будучи сверстником высокопреосвященному Иосифу, сошедшись с ним во взглядах на Унию и Православие еще в годы ученичества, архиепископ Антоний стал его неразлучным другом, а по сути дела – правой рукой. Сам великий воссоединитель униатов впоследствии писал о нем: «Никто не помог мне столь добросовестно по униатскому делу, как Преосвященный Антоний». По словам М. О. Кояловича, в ходе подготовки и проведения собора 1839 года владыка Антоний проявил себя «как необыкновенный стоятель за православие и русскую народность в Западном крае». Как утверждает А. К. Миловидов, митрополит Иосиф был многим обязан ему в успехе своего дела. Влияние владыки Антония на воссоединение православных было так сильно, что когда в 1841 году он оставил Минск, уехал на излечение в Друскеники, Семашко между прочим писал к обер-прокурору Св. Синода, графу Н. А. Протасову:
«Без Преосвященного Антония воссоединенное духовенство приходит в отчаяние». Верный друг и разумный исполнитель предначертанный Семашко архиепископ Антоний был вместе с тем горячим русским патриотом, искренним сторонником теории о триедином русском народе, человеком нежного простого сердца и высокого ума, проявленного им не только в административной, но и в научно-литературной деятельности. Его труд «О Греко-униатской церкви в Западном крае» (Русский Вестник.–1864.–№9) впервые обстоятельно познакомил читающую Россию с унией и восстановлением западно-русских униатов, о чем в ту пору имелись лишь скудные сведения (знаменитые «Записки Митрополита Иосифа Семашко» появились значительно позднее, лишь в 1885 году). За этот труд М. Н. Катков в свое время выразил в письме к автору горячую благодарность и огромное уважение к его литературному дарованию. Кроме указанного сочинения, владыкой Антонием было написано несколько статей об унии и естественной истории, которую, как и саму природу, очень любил и на ее изучение он употреблял много времени, особенно когда проживал в Жировичах, а затем на покое в Пожайском монастыре (близ Ковно, на реке Неман).
Среди других источников о жизни и деятельности архиепископа Антония Зубко следует назвать три собственноручные объемные записки: 1) «Записка о миссионерских братствах для распространения православия и русской народности в северо-западном крае»; 2) «Открытое письмо к римско-католическому духовенству»; 3) «О местных нуждах Минской епархии». Все три записки были поданы автором графу М. Н. Муравьеву в конце 1864 года и все имели свои благие последствия. Выявленные в фондах архива Виленского генерал-губернаторства, эти документы были опубликованы с разной степенью полноты в «Минских епархиальных Ведомостях» (1990 г.), а затем в «Литовских Епархиальные Ведомостях» (1901 г.), что свидетельствовало о большом интересе Церкви к наследию сподвижника Иосифа Семашко.
В «Записке о миссионерских братствах» Антония (Зубко) имеется масса интересных деталей из эпохи воссоединения униатов и периода возрождения Православия в крае, включая освещение патриотических настроений в белорусской среде под влияние политики М.Н. Муравьева. Выражением его стало убеждение о необходимости создания в Минске «по натиском общественных сил» Патриотического миссионерского общества или братства, которое должно действовать не официальными предписаниями, но нравственным убеждением в распространении мнения о потребности единодержавия и православия , на которых держится крепость, единство и сила России». Другой мерой в этом направлении, по мнению архиепископа Антония, должны стать периодические съезды православных священников как по благочинием, так и по епархиям.
В качестве «приуготовительной меры к миссионерству» автор считал весьма полезным назначением православных священников совещательными членами сельских правлений, в том числе и тех, где преобладают крестьяне римско-католического вероисповедания: «Крестьяне, побуждаемые живою благодарностью за освобождение их от крепостной зависимости, охотно присоединится к православию, если узнают, что этого для их же блага желает Государь и «батька Муравьев» (так величал начальника края простой белорусский народ – примечание редактора «ЛЕВ» протоирея Иоанна Котовича). Владыка был убежден, что работа эта пойдет успешнее, если в общении с крестьянами-католиками будут трудится священники рука об руку с мировыми посредниками, объясняя, что «паны озлобились против Государя и возбудили мятеж за то, что вы освобождены от их неволи, ксендзы дружно поддерживая панскую сторону, возбуждали к мятежу и крестьян-католиков, за что Государь не может доверять последним, подозревая, не подверглись ли они льстивым наущениям ксендзов…Государь не католическую религию преследует, а наказывает тех, в чьих руках религия и которые во зло употребляет ее, возжигая вражду и кровопролития в место внушения добра и мира. Как чистая религия католическая, так и православная верует в одного и того же Бога, в одного и того же Иисуса Христа, принимает в руководство одно Слово – Божие – Святое Евангелие. Не религия виновата перед Государем, но ксендзы. Кто поручится, что новые ксендзы не будут бунтовать против Царя ваших детей и внуков и лестью вести их под ярмо панское. Почему Государь и «батька ваш Муравьев» желают для спокойствия края блага вашего и вашим потомкам, чтобы вы согласились быть православными, подобно предкам вашим. Предки ваши были православными, вы этого не помните; но известно по книгам, что на здешней земле не было ни одного католика, все были православными и все были свободными, пока поляки не завладели здешним краем и паны не взяли здешний русский народ в подданство. 200 лет была эта страна под владением Польши, поляки за то и не любят русских царей, что они оттягнули от них здешнюю Русь и присоединили ее к остальной Руси; а еще больше возненавидели нашего доброго государя за то, что он, разузнавши, как обижают вас паны, освободил вас от их власти».
Характерно, что данное миссионерское по духу размышление автор завершил следующим обращением к генерал-губернатору Муравьеву: «Извините, что я пустился проповедовать, позабыв, что пишу к вам, а не говорю с мужиками».
Следует заметить, что проект создания «Патриотического миссионерского общества» был одобрен М. Н. Муравьевым, но в Петербурге он не был одобрен. И тем не менее он дал толчок к восстановлению Виленского Св.-Духовского братства в 1866 году. Что же касается «Открытого письма к римско-католическому духовенству», то в нем так же было немало весьма ценных и злободневных возражений «против распространения папизма в крае». В третьей записке были хорошо освещены насущные нужды Минской епархии, и большинство из них было удовлетворено графом М. Н. Муравьевым. И наконец, все три записки, по словам А. Н. Миловидова, довольно рельефно характеризуют личность автора, его недюжинный ум, образованность (знал пять языков), обширные богословские познания, архипастырскую ревность и горячую (по увлечению) любовь ко всему русскому» [119]. Между тем как в «Энцыклапедыі гісторыі Беларусі» (т.3, с. 454) ошибочно местом смерти и захоронения владыки называется Св. Успенский монастырь в Жировичах [166]. Остается добавить, что владыка ушел из земной жизни в мир иной 15 февраля 1884 года в Пожайском монастыре Ковенской губернии. Уже этот один факт свидетельствует о необходимости более пристального внимания к жизни и служению своему народу сподвижников митрополита Иосифа (Семашко).
К числу наиболее близких к Иосифу (Семашко) людей, сыгравших важную роль в воссоединении униатской церкви Северо-Западного края с Православием, относится также архиепископ Полоцкий и Витебский Василий (в миру Бенедикт Стефанович Лужинский). Годы его жизни – (1791–1879). Начиная с 1829 года Лужинский уже в сане протоиерея и в должности асессора Греко-униатской коллегии в Ст. Петербурге активно помогал униатскому Мстиславскому епископу Иосифу (Семашко) в его работе по подготовке воссоединения униатской Церкви с Православием. По плану, разработанному Семашко и Лужинским, воссоединение должно было проходить постепенно, через уменьшение числа базилианских монастырей. Среди белого духовенства проводилась разъяснительная работа и собирались подписи в поддержку воссоединения.
6 декабря 1833 года Лужинский был назначен, а 28 января 1834 года рукоположен в епископа Оршанского викария Белорусского униатского архиепископства. Перед хиритонией он дал подписку о готовности принять православие. Он лично посещал белорусские приходы, убеждал духовенство и паству о необходимости отказа от унии. От духовенства он брал подписи о готовности принять православие, наблюдал за перестройкой униатских храмов по православному образцу, введением православного богослужения. Такого рода деятельность владыки Василия умножила число его противников как из числа базилиан, так и в лице православного Полоцкого епископа Смарагда (Крыжановского), бывшего сторонником жестких мер по отношению к униатам. Только в 1833–1835 годах последнему удалось присоединить к Православию свыше 108 тысяч униатов. Столь наступательная политика Семарагда привела к серьезным разногласиям между ним и Иосифом (Семашко), который стоял за постепенный переход всех униатов в православие, а это значит действия эволюционные без рывков и какого бы то ни было нажима на духовенство и верующих. Конфликт между иерархами привел в конце концов к устранению Смарагда от управления Полоцкой епархией.
После кончины в феврале 1838 года митрополита Иосафата Булгака Лужинский стал правящим архиереем Белорусского архиепископства. А уже через год, 12 февраля 1839 года, в неделю Православия, в Полоцке во время совместного служения Иосифа (Семашко), Василия (Лужинского) и Антония (Зубко) был принят акт о присоединении униатской церкви к православной и составлено прошение к царю для его одобрения с подписями более полутора тысяч духовных лиц. Официальные торжества по случаю воссоединения состоялись в Витебске, где 14 мая 1839 года в кафедральном Успенском соборе митрополит Киевский Филарет (Амфитеатров) совершил божественную литургию в сослужении православного епископа Полоцкого Исидора (Николаевского) и Василия (Лужинского).
6 марта 1839 года Василий был назначен епископом Оршанским, 7 июня 1840 года он стал епископом Полоцким и Витебским, а 7 июля 1841 года возведен в сан архиепископа. Резиденция архиерея в 1842 году была перенесена из Полоцка в Витебск. В 1866 году архиепископ Василий (Лужинский) был освобожден от управления епархией и назначен членом Святейшего Синода. Скончался он 26 января 1879 года. Похоронен в имении Любашковичи (село Любашково) Витебской губернии близ Витебска (надгробие было разрушено в годы советской власти). «Записки Василия Лужинского, архиепископа Полоцкого», изданные Казанской духовной академией в 1885 году, являются не только свидетельством несомненной литературной одаренности автора, но и ценным источником по истории его жизни, а вместе с этим и истории воссоединения белорусских униатов с Православием [123].
Младший по возрасту среди ближайших сподвижников митрополита Иосифа (Семашко) являлся епископ Брестский, викарий Литовской епархии Игнатий (Железовский). Епископ Игнатий родился в 1880 году в семье православного священника Леонтия Железовского, служившего в Сехновицкой церкви Кобринского уезда Гродненской губернии. После успешного окончания Жировичской духовной семинарии он был оставлен при ней и прошел путь от наставника семинарии до ее духовного начальника. Уроженец Гродненской губернии, он отлично знал духовенство и жизненную обстановку, отлично понимал положение духовных лиц Западной России, которые, получив образование в Главной семинарии или в базилианских школах, «не могли сразу переродиться и сохраняли в течение жизни следы польско-латинской (католической – В.Ч.) закваски…». Обладая такими качествами, а также природной любовью ко всему русскому, православному, считая местных уроженцев-белорусов составной частью триединого русского народа (великорусы, малорусы, белорусы), Игнатий Железовский являлся именно таким священнослужителем (простым, скромным, весьма аккуратным, а в трудные минуты – защитником и руководителем духовенства, стремившимся к возвращению из униатства в Православие), который бы на своем архиерейском посту был бы наиболее полезен и необходим Православной церкви. Давая такую замечательную характеристику начальнику Жировицкой духовной семинарии Железовскому, митрополит Литовский и Виленский Иосиф (Семашко) полагал, что именно такие пастыри только и нужны воссоединѐнному русскому народу в ответственный период своего развития. Поэтому по инициативе святителя и при благостном согласии самого Железовского 20 мая 1848 года он был хиротонисан в Виленском кафедральном соборе митрополитом Иосифом Семашко (в сослужении епископа Минского Антония Зубко и епископа Ковенского Платона Городецкого) епископа Брестского архимандрита Гродненского Борисо-Глебского мужского монастыря с принятием имени Игнатия.
В тот же день он получил назначение на пост второго викарного епископа Литовской епархии. Резиденция епископа Брестского в то время находилась в губернском г. Гродно в одной из келий Борисо-Глебского (Коложского) монастыря. Вполне естественно, что духовное лицо такого ранга (в обстановке, требовавшей повышения архиерейского статуса в глазах общественного мнения) нуждалось в собственной резиденции. При поддержке митрополита Иосифа Семашко в 1852 году такая резиденция в самом центре города, неподалеку от губернаторского дворца, была приобретена у графа Леопольда Валицкого, став на все долгие последующие годы т. н. архиерейским домом (ныне ул. Горького, 2).
Будучи ревностным учеником и сторонником митрополита Иосифа (Семашко) в деле подлинного воссоединения местных униатов с Православием, владыка Игнатий не жалел своих сил для «направления и исправления» всего того, что по инерции присутствовало в только что воссоединенных церквях. В Гродненской губернии (на основании архиерейских объездов) в капитальном ремонте нуждалось 450 храмов, в починке после пожаров – 252, в переоборудовании иконостасов по чину Православной Церкви – 290 бывших униатских церквей. Своими силами решить эту проблему верующие не могли. Епископу Игнатию при содействии митрополита Иосифа пришлось затратить немало усилий для того, чтобы обратить внимание к ней императора Николая I, после чего правительство выделило из государственной казны необходимую сумму для приведения в надлежащий православный вид большинства воссоединенных в 1839 году церквей Гродненской губернии. Немало сил епископа Игнатия Железовского было затрачено и на то, чтобы научить местных священнослужителей правильному отправлению православных служб. Взамен униатских книг им было налажено снабжение всех приходских церквей богослужебниками московской и петербургской печати, решительно велась епископом борьба и с таким распространенным в ту пору среди духовенства злом, как их пристрастием к курению табака. Строгие меры в этом отношении были приняты также и к курению в среде учащихся духовной семинарии.
Много энергии и житейской мудрости проявлял владыка Игнатий при капитальном ремонте будущего архиерейского дома, ремонте и переоборудовании упраздненного католического монастыря бернардинок в Борисо-Глебский мужской монастырь, оказавшийся после разлива Немана в 1853 году, что называется, без крыши над головой. Защитником и утешителем всех православных был епископ Игнатий в период бедственных событий и лишений, которые охватили Принеманский край во время польского восстания 1863–1864 годов.
Весной 1866 года владыка перенес тяжелейший инсульт, поразивший всю правую часть его тела. Когда болезнь слегка отступила, он вновь продолжал свои служения, ездил и на освещение приходских сельских церквей. О напряженности и сложности этих поездок свидетельствует переписка владыки Игнатия с губернским начальством. Так, в своем письме от 9 июня 1866 года к губернатору Скворцову он просил о содействии ему «в поставке лошадей при поездке от одной церкви к следующей, ближайшей по предлагаемому маршруту». В этой поездке, кроме посещения храмов Сокольского уезда, было запланировано и посещение церквей Гродненского уезда в следующих селах: Вертелишки, Комотово, Жидомля, Озеры, Скидель, Ятвезь, Малая и Большая Берестовица, Дубно, Черлена, Радзивиловичи, Дереченск, Лаша, Олекшицы, Голынка, Гольна, Тетеревка, Мостовляны, Крынки и др. Кончина осенью 1868 года митрополита Иосифа Семашко тяжело отразилась на здоровье владыки Игнатия. После второго удара в конце 1869 года он ушел на покой. Получив отставку по состоянию здоровья, епископ Брестский и викарий Литовский посетил киевские святые места, после чего поселился в келье Гродненского Борисо-Глебского монастыря, настоятелем которого был более 30 лет. Он мужественно противостоял тяжелому недугу. И лишь только тогда, когда почувствовал приближение кончины, по его указанию под кладбищенской Свято-Марфинской церковью для епископа была оборудована катакомбская гробница. Кончина святителя (1 апреля 1872 года по ст. стилю) была тихой; он не терял сознания до того момента, пока не закрыл глаза навеки. Погребение владыки Игнатия состоялось утром 3 апреля при огромном стечении гродненцев и более 30 священников епархии. В похоронах принял участие и приехавший из Жировиц архиепископ Михаил (Голубович). В памяти всех православных христиан Гродненской губернии епископ Игнатий остался святителем-бессребренником, все деяния и помыслы которого были посвящены служению Церкви и устройству обнищавших православных храмов, унаследованных от унии».
При знакомстве с деяниями Полоцкого собора невольно задаешься вопросом о главнейших мотивах подвига митрополита Иосифа. Что в его поведении более всего привлекало к себе окружающих? Ответ на это владыка дает в своих «Записках»: «Я с детства имел душевное влечение к России и всему русскому… Неизмеримая Россия, связанная одной верой, одним языком, направляемая к благой цели одной волею, стала для меня великим отечеством, которому служить, благу которого поспешествовать считал я для себя священным долгом – вот сила, которая подвигла меня на воссоединение униатов, отверженных в смутные времена от величественного православного древа… Пламенное усердие к этому делу в течение 12 лет (1827–1839) постигли все мое существование».
Детские воспоминания Иосифа «о влечении к России и всему русскому» затрагивали и его отношение к Православию. По его словам, «родитель его – униатский священник, жительствуя в селе Павловка, где не было ни костела, ни панов, ни униатов, не воспрещал своим детям ходить на богослужение в местную православную церковь, рядом с которой была его усадьба, но сам в ней не бывал: не бывала там и его жена, но во время литургии она молилась в своем саду, стоя лицом к православной церкви. На вопрос детей своих, почему они, т. е. родители, не бывают в церкви, мать отвечала обыкновенно следующим образом: ―Нам невольно туда ходить. Эта неволя шла, конечно, не от местного православного причта, а от латинских ксендзов, следивших за семьей униатского священника, состоящего при их костеле вроде викария. Посещение православной церкви села Павловых в детстве имело решающее влияние на его решимость стать православным. Будучи членом греко-униатской коллегии в Петербург, он, во время одной из вечерних своих прогулок, войдя в Андреевскую церковь и услышав пение ―Свете тихий, которую слышал, молясь в православной церкви, признался своему коллеге, будущему митрополиту Киевскому Платону: «С этого момента в душе моей произошел глубокий переворот – и я почувствовал непреодолимое желание оставить унию и воссоединиться с Православием» [139, с. 104–107].
Что касается Иосифа Семашко (отца), то для последнего общее воссоединение униатов в 1839 году было полной неожиданностью. По словам митрополита Иосифа, его отец ничего не знал предварительно о руководящей роли его сына в деле, которому Иосиф-старший на первых порах не сочувствовал. И по этой причине преосвященный Иосиф в письмах к своему отцу, писанных всегда по-русски, убеждал его и сыновей, с покорностью упрашивал последовать его примеру принять Православие. Убеждение почтительного и нежного сына возымело свое действие. Согласившись принять Православие, отец Семашко произнес тогда следующие слова: «Видно, недаром мой сын родился в тот же день, что и Иисус Христос». В одном из писем прислал уже в дар своему родителю богатую рясу и подрясник взамен носимого им латинского «габита». В начале 1840 года безвестный униатский священник местечка Илинцы Липовицкого уезда Киевской губернии Иосиф Семашко дал своему уже знаменитому сыну по его востребованию подписку на присоединение к Православию, и она была представлена в числе других оберпрокурору Святейшего Синода 31 марта 1840 года [46]. Иосиф Семашко доказал твердость своего убеждения дальнейшим своим пасторским служением в селе Дикушки в Литовской епархии неподалеку от города Лиды и всей своей последующей жизнью, а не остался православным более по имени, как думали некоторые, даже близко знавшие его люди [150].
Величие совершенного Иосифом подвига состояло еще и в том, что он сумел привлечь на свою сторону не только простых и малообразованных пастырей, но и зрелых летами и умом ученых людей, среди которых были офицер А. Тупальский, каноники М. Бобровский, М. Маркевич. На голос любимого пастыря откликнулось почти все духовенство, а вслед за ним тихо и мирно возвратились в лоно православия униатские прихожане. Среди активных исполнителей предначертаний Иосифа (Семашко) был и протоиерей Федор Горбачевич (1798–1884). Последний происходил из потомственных дворян Минской губернии и был сыном священника. После окончания Новогрудского 6-классного училища он поступил в 1819 году в епархиальную Лаврешевскую семинарию, где обучался богословию, церковному уставу и др. наукам. В 1820 году он был послан для продолжения в духовную семинарию при Виленском университете, где обучался философским и богословским наукам. После окончания семинарии со степенью магистра богословия он в 1825 году был рукоположен в дьяконы, а затем и во священники к Черниховской церкви. С 1885 года Горбачевич являлся протоиереем, настоятелем Антопольской церкви. Истинный пастырь, он всю свою жизнь пользовался особенным доверием и любовью и уважением не только митрополита Иосифа, но и всех иерархов Православной Церкви, служивших в крае [150]. Среди сподвижников митрополита Иосифа (Семашко) было большинство из тогдашних иереев, внутренне осознавших необходимость возврата «на круги своя» как в церковном, так и национально-державном отношении.