Доклад Всеволода Шимова на первой конференции
памяти Игоря Вацлововича Оржеховского
«Западнорусизм: прошлое и настоящее»
Современный западнорусизм: опыт критики
Западнорусизм как региональная белорусская идеология получил развитие в 19 в. и был ориентирован на существование белорусских земель в рамках Российской империи. Западнорусы всегда были лояльными российскими подданными, идея белорусской независимости была им чужда. Более того, идею государственного суверенитета Белоруссии традиционно отстаивали националистические силы, ориентированные на отрыв от России и уничтожение исторической памяти о русском прошлом этих земель.
Именно поэтому идея белорусской государственности западнорусизмом так и не была освоена. Современные последователи западнорусизма во многом продолжают жить прошлым, временами Российской империи, которая рассматривается как естественная и единственно возможная форма государственности (речь идет не о монархическом устройстве, а о принципе политического объединения восточнославянских земель вокруг Великороссии). Белорусское государство рассматривается ими как чуждое и во многом враждебное. Это ведет к политической пассивности, нежеланию работать с существующими государственными структурами и отстаивать перед ними свою позицию. В лучшем случае, приверженцы западнорусизма находят пристанище в организациях российских соотечественников, тем самым, по сути, демонстрируя свое отчуждение от белорусского государства.
Со своей стороны, белорусское государство платит западнорусизму той же монетой, видя в нем чуть ли не ирредентистскую идеологию, угрожающую национальному суверенитету. И несмотря на то, что белорусский президент А. Лукашенко – человек русофильских взглядов, немало сделавший для сохранения максимально тесных и открытых отношений с Россией, - общая государственная политика направлена на формирование белорусской нации, мыслящей себя вне русского контекста.
Это и неудивительно. Любое государство, раз возникнув, естественным образом формирует вокруг себя прослойку выгодополучателей, заинтересованных в сохранении этого государства и создании идеологии, это государство легитимирующей. Поскольку западнорусизм не позиционирует себя в качестве такой идеологии и, более того, нередко противопоставляет себя белорусскому государству, фору получают националисты, для которых тема белорусской государственности является ключевой «по умолчанию».
Белорусское государство является долговременной реальностью. Оно существует уже более 20 лет, и общество вполне приняло такой вариант оформления своего политического бытия. Более того, нельзя исключать и того, что Россия больше никогда не сможет стать для белорусов и украинцев тем центром цивилизационного и геополитического притяжения, каким была во времена Империи и СССР. Не стоит рассчитывать на Россию и ожидать, что она предложит некий Проект, который восстановит былое политическое единство восточных славян во всем его величии и блеске.
Это означает, что западнорусизму, чтобы выжить, необходимо адаптироваться к новым условиям. А для этого в первую очередь нужно перехватить тему белорусской государственности у националистов, предложить более достоверный и притягательный образ белорусского государства, сочетающий в себе идеи политического суверенитета, региональной самобытности и принадлежности к Русскому Миру.
В данной статье постараемся набросать эскизный образ Белоруссии как русского государства.
Три русских народа или триединый народ?
В 1844 г. великий русский писатель украинского (малорусского) происхождения Н.В. Гоголь писал: «Скажу вам одно слово насчет того, какая у меня душа, хохлацкая или русская <…> На это вам скажу, что сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому пред малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и как нарочно каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой, - явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохожие одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характера, чтобы потом, слившись воедино, составить собою нечто совершеннейшее в человечестве».
В 1861 г. в журнале «Основа» вышла статья историка Н.И. Костомарова «Две русские народности». В этой работе Костомаров приходит к выводам, во многом аналогичным тем, что сделал Гоголь без малого двадцатью годами ранее. Он пишет о русских и украинцах (в терминологии того времени – великороссах и мало- или южнороссах) как о двух самостоятельных русских народностях, которые, сохраняя и развивая свои самобытные особенности, находятся в неразрывном культурном диалоге, как бы дополняя друг друга.
Неслучайно и Гоголь, и Костомаров писали о двух, а не о трех русских народностях – белорусы в то время пребывали в национально-культурном летаргическом сне, оставаясь в тени доминировавшей в крае польской шляхетской культуры. О белорусах как о третьем самобытном русском народе заговорят позднее, на рубеже 19-20 вв., чему немало поспособствовала научно-просветительская деятельность западнорусистов, по сути, «открывших» белорусов.
Разумеется, ни Гоголь, ни Костомаров, ни белорусские западнорусисты не думали о политическом суверенитете Украины/Малороссии или Белоруссии. Тем не менее, в их работах без труда прочитывается образ украинцев-малорусов и белорусов как вполне самобытных народов со своей логикой развития, в то же время, составляющих вместе с великорусами единое культурно-историческое целое – Русь. Русь – это некая федерация самобытных региональных традиций, объединенных общим культурным основанием. В политическом плане такая культурная федерация может быть организована совершенно по-разному. В 19 в. это была империя, которая, не исключено, эволюционировала бы в сторону федерализма. В силу исторических обстоятельств сегодня мы получили три полностью независимых восточнославянских государства, но и такой сценарий, в общем-то, не является катастрофическим – в конце концов, немецкий мир существует в виде нескольких государств, и это, кажется, устраивает всех. Главная проблема сегодня не в том, что Беларусь и Украина независимы, а в том, что они не признают своей русской природы.
Где настоящая Беларусь?
Поиск исторических оснований белорусской государственности натолкнул многих на ложный вывод о ее «литвинских» корнях. Действительно, ВКЛ было, пожалуй, самым ярким и долговременным опытом государственного строительства на белорусских землях. Однако зачастую забывается, что логика развития этноса и логика государственного строительства – далеко не одно и то же. Более того, эти две логики нередко могут противоречить друг другу. Отождествление народа с «чужой» государственностью неминуемо ведет и к отождествлению с чужими культурно-историческими формами, затуманивая и искажая истинную логику исторического развития народа. Именно к этому и ведут все попытки «увидеть» в древнем литовском княжестве «белорусское» государство.
Чтобы понять логику белорусской истории, нужно сконцентрироваться на истории народа и его взаимоотношениях с окружающей средой – природой, территорией, соседями, - не зацикливаясь на тех или иных государственно-политических формах.
Подобный подход сложился в российской историографии более ста лет назад. Историки М.К. Любавский и В.О. Ключевский рассматривали русскую историю как историю колонизации – заселения и освоения новых пространств. Действительно, колонизация, по сути, создала Россию, превратив ее из дальней восточной периферии православной ойкумены в одно из сильнейших государств мира. Во многом колонизация создала и Украину – благодаря экспансии украинского (малорусского) этноса в степи северного Причерноморья возникло крупнейшее после России по территории государство Европы. Особо следует отметить, что полномасштабное заселение украинцами степных пространств Причерноморья стало возможным только «под сенью дружеских штыков» Российской империи.
А что же Беларусь? Из всех трех восточнославянских этносов белорусы – самый малочисленный и территориально компактный. Белорусы традиционно воспринимаются как народ оседлый и не склонный к мобильности, веками живущий неподвижно на своей территории. Рассматривать территорию Беларуси как продукт колониальной экспансии белорусского этноса никому не приходит в голову. Напротив, чаще Беларусь рассматривают как объект колониальных притязаний более сильных соседей – России (излюбленная тема националистов) и Польши.
Однако при более внимательном взгляде выясняется, что белорусы – это тоже народ-колонизатор. Но, в отличие от других частей Руси, раздвигавших свои пределы в восточном, южном и северном направлениях, Белая Русь продвигалась на Запад. Это и определило специфику, а также неоднозначность результатов белорусской колонизации. Если колонизация необжитых просторов Евразии Великой и Малой Русью, в конечном счете, способствовала их национально-государственному укреплению и культурному подъему, то Белая Русь, продвигаясь на запад, столкнулась здесь с сильными конкурентами, соревнование с которыми оказалось ей, в конечном счете, не по силам.
Говоря о белорусах как о народе-колонизаторе, возникает закономерный вопрос, где находилась «метрополия» этого народа, откуда он, собственно, и начал свое колониальное движение. Определить эту «метрополию» довольно просто. Достаточно внимательно посмотреть на характер распределения восточнославянского («русского») населения на территории Беларуси в древнерусский период, и окажется, что основная масса его располагалась по верховьям двух рек, Днепра и Двины, т.е. на северо-востоке нынешней Беларуси. Собственно, именно эта территория с городами Полоцк, Витебск и Могилев, изначально и получила наименование Белой Руси. И.В. Турчинович, автор первого систематизированного изложения белорусской истории, под Белоруссией понимал в первую очередь именно этот край.
В Российской империи Белоруссией называли совокупность Минской, Могилевской, Витебской, а также западной части Смоленской губерний. Вот как обосновывал такое понимание Белоруссии русский географ П.П. Семенов-Тянь-Шанский: «Под именем Белорусских губерний разумеют обыкновенно только три губернии западной России, а именно: Минскую, Могилевскую и Витебскую, в которых действительно народные массы главным образом принадлежат к Белорусскому племени. Но, при группировке всех губерний империи, для удобства их рассмотрения в естественном культурно-историческом отношении мы отнесли к Белорусской области и губернию Смоленскую. Причины, побудившие нас к тому, заключаются не только в том, что большая половина населения этой губернии действительно относится к Белорусскому племени, которое в большей юго-западной половине губернии представляется даже почти сплошным, но и потому, что и по положению своему в верховьях Днепровской системы и по общему своему естественному типу большая часть Смоленской губернии ничем не отличается от самых типических мест Белоруссии, с которыми имеет гораздо более сходства, чем с соседними областями».
Таким образом, исторически Белая Русь – это область в верховьях Днепра и Двины. В древнерусский период здесь находились два крупных политических центра – Полоцк и Смоленск. Расположенные на оживленном торговом пути «Из Варяг в Греки», у истоков крупных рек в зоне смешанных лесов, эти княжества закономерно тяготели друг к другу, что вело к образованию здесь единого этнического типа, впоследствии известного как белорусский. И именно отсюда начинается экспансия на запад, к Балтике, в дремучие слабо освоенные пространства бассейна Немана, где жило разреженное балтское население – последние язычники Европы. Здесь возникают новые города – Новогородок, Городня – опорные пункты восточнославянской колонизации. Восточнославянская колонизация продвинется достаточно глубоко – русские поселения появятся не только в Понеманье и Литве, но и на территории Латвии, где возникнут Кукейносское и Герсикское княжества, зависимые от Полоцка.
Белая Русь, Черная Русь, Литва
Основным локомотивом и, по всей видимости, поставщиком людских ресурсов для колонизации в силу географического положения был Полоцк. Смоленск, расположенный восточнее, окажется в тылу этого движения, а со временем исторические судьбы двух городов окончательно разойдутся. Смоленск станет одной из первых утрат Великого княжества Литовского и рано войдет в орбиту набирающего силу Московского царства, постепенно растворяясь в нем. Но, как видим, еще в 19 в. была жива память о Белоруссии как исторической совокупности полоцко-смоленских земель, да и сегодня кое-где по деревням Смоленщины и Брянщины слышится характерный белорусский говор.
Мощное колонизационное движение на запад могло привести к экспансии белорусского этнического ареала на территорию Литвы и Латвии, а также выходу к Балтийскому морю. Однако постепенно колонизационное движение выдыхается и начинается обратный процесс – экспансии на белорусские земли внешних сил.
Причин тому несколько. Во-первых, это упадок Полоцкого княжества, вступившего в полосу феодальной раздробленности и междоусобных войн. По мнению некоторых историков, анархические и деструктивные тенденции проявились в это время в Полоцке, пожалуй, с наибольшей силой среди всех древнерусских земель. Это оказало свое негативное влияние на колонизационный процесс, требовавший стабильной социально-государственной организации. Кроме того, в Прибалтике появляется новая грозная сила – немецкие рыцари-крестоносцы.
В то же время, в Литве, зажатой между Русью и немецкими колонизаторами, начинается процесс политической консолидации, приведший к возникновению Великого княжества Литовского. Литва, длительное время бывшая объектом колониальной экспансии со стороны Руси, теперь сама подчиняет ослабленные и раздробленные русские княжества.
Однако считать на этом историю белорусской колонизации завершенной рано. Заселение балтских земель славянами продолжалось и в рамках ВКЛ. Более того, литовские князья, осознавая культурное и технологическое превосходство Руси, сами способствовали притоку восточнославянских поселенцев в Литву. Это вело как к росту собственно восточнославянского населения, так и к ассимиляции местных балтов, славяно-балтская языковая граница постоянно смещалась на запад, в результате к 19 в. в окрестностях Вильно доминировал белорусский разговорный язык.
Очевидна была и тенденция к ассимиляции литовской знати – литовские князья женились на православных княжнах, нередко переходили в православие и воспринимали русский (старобелорусский) язык. Таким образом, Литва постепенно «растворялась» в Руси, и со временем ВКЛ вполне могло стать продолжателем дела Полоцка в освоении восточными славянами балтийских земель. Но не сложилось.
Сближение литовской элиты с Польшей и крещение языческой Литвы в католичество открыли дорогу польскому политическому и культурному доминированию в ВКЛ. Русь упорно сопротивлялась набиравшей обороты полонизации на протяжении нескольких столетий, однако не могла устоять под напором более сильной и агрессивной культуры. Белорусское возрождение начнется в 19 в., «под сенью дружеских штыков» России, на правах «младшего брата» великорусской культуры, претендующей на звание культуры общерусской, а во многом и бывшей таковой: достаточно вспомнить вклад, который внесли в ее развитие выходцы из Беларуси и Украины – Симеон Полоцкий, Феофан Прокопович, Николай Гоголь и многие другие.
Пространство, ставшее ареной незавершенной белорусской колонизации, под властью Литвы и Польши превратилось в регион со сложной этнической, конфессиональной и культурной ситуацией. Территориально этот регион может быть определен как северо-западная часть современной Беларуси (большая часть Гродненской, западные районы Минской и Витебской областей) и смежные юго-восточные районы Литвы, включая Вильнюс.
Исторически этот регион известен как Литва. Понятие «Литва» очень лукаво и многолико, что порождает многочисленные споры и спекуляции. Изначально этот термин имел сугубо этническое наполнение и обозначал земли, населенные этническими балтами. Однако в результате интенсивной восточнославянской колонизации, а также ассимиляции коренных балтов, термин «Литва» стал утрачивать сугубо этническое измерение, обозначая регион вокруг Вильны – политическое ядро ВКЛ. В этом смысле «Литва» нередко противопоставлялась Жмуди – этнически литовскому массиву, бывшему на периферии княжества. Примечательно, что в Российской империи произошло наложение этнического и политического измерений Литвы – в «Литву» включали жмудскую Ковенскую губернию, смешанную Виленскую и преимущественно белорусскую Гродненскую, последнюю – именно как часть политического ядра ВКЛ, тяготевшую к Вильне.
В этническом плане, как отмечалось выше, в регионе шел интенсивный процесс славянизации балтов, однако считать проживавшее здесь славяноязычное население однозначно белорусским весьма проблематично. Действительно, по языку оно мало чем отличалось от жителей Белой Руси, однако сильное влияние польской культуры и костела создавали заметные ментальные различия. Недаром жители этого региона, белорусы по языку и католики по вере, предпочитали называть себя поляками, руководствуясь конфессиональными и культурными, а не языковыми критериями.
Однако и Русь оставила здесь свой глубокий след. Помимо католиков, здесь проживало немало православных и униатов – наследников расколовшейся «русской веры», впоследствии вновь объединенной под эгидой православия. Кроме того, часть Литвы была известна под именем Черной Руси. Это небольшой регион, расположенный примерно в треугольнике Новогрудок-Лида-Гродно. Черная Русь была опорным регионом восточнославянской колонизации в Понеманье и стала первой русской областью, вошедшей в состав Литовского княжества. Названию «Черная Русь» не повезло. Долгое время это имя оставалось «в тени» Литвы, а потом и Белой Руси, ставшей основным этнонимом. Тем не менее, Черная Русь зафиксирована на ряде европейских карт, упоминается она в польских источниках и этнографических обзорах. В 19 в. о Черной Руси и чернорусах писал А. Киркор, связывая это название с особенностями местного костюма. А вот как уже в 20 в. определял Черную Русь Афанасий Мартос: "Искони Новогрудчина изобиловала лесами и многоводными реками, где водилось много зверей и пернатых, а в реках и озёрах — рыбы и бобры. Дремучие леса и пущи были ее сокровищем. Отчего она названа была Чорная Русь, в отличие от Белой Руси, где лесов было меньше".
Именно из этого региона, где встречались русское и польско-литовское этнические начала, вышла целая плеяда западнорусских деятелей: М. Коялович, Е. Карский, отец и сын Солоневичи. Что неудивительно: ситуация пограничья, постоянное присутствие экспансионистской польско-католической культуры заставляли переживать свою «русскость» особенно остро.
В 20 в. западный регион, войдя в состав БССР и утратив свой естественный центр - Вильну, - получил обозначение «Западная Беларусь». Тем самым Белая Русь как бы окончательно утвердила за собой эти земли, бывшие веками спорными между Русью, Литвой и Польшей.
Полесье
Помимо Белой, Черной Руси и, если можно так выразиться, «белорусской Литвы» в составе Беларуси находится еще один своеобразный регион – Полесье. Исторически это земли Турово-Пинского княжества, изначально тяготевшего не к Полоцку и Смоленску, а к южнорусским центрам – Киеву и Волыни. Западное Полесье – Берестейская земля – становится опорным пунктом Галицко-Волынского княжества в его движении на север, в Понеманье, где оно столкнется в конкурентной борьбе за геополитическое доминирование с нарождающимся альянсом Белой Руси и Литвы.
В результате этой борьбы победила Литва, и тяготевшее к югу Полесье оказалось «в одной связке» с Белой Русью в рамках Литовского государства, что, в конечном счете, и сформировало восприятие этой земли как белорусской.
Тем не менее, Полесье сохраняет определенную обособленность от основного массива белорусских земель. Расположенная в пойме Припяти, эта страна разительно отличается от верховий Днепра и Двины, где сформировалась Белая Русь, что создает неповторимое этнографическое своеобразие этих мест. Недаром полешуков нередко рассматривают как особую восточнославянскую народность. Кроме того, сказывается и длительная историческая связь этих земель с югом. Западное Полесье, как и Черная Русь – это продукт восточнославянской колониальной экспансии. Однако, в отличие от Черной Руси, заселявшейся преимущественно выходцами из Полоцкого и Смоленского княжеств, Западное Полесье осваивалось выходцами из Волыни – зоны украинского этногенеза. Недаром еще в 19 в. этнографы определяли жителей Западного Полесья как пинчуков – северную ветвь «малорусского племени» (в современной терминологии – украинцев). Российская перепись 1897 г. также определила жителей южных уездов Гродненской области, т.е. исторической Берестейской земли, как малорусов. Неслучайно, что и в революционное безвременье Полесье вдруг стало яблоком раздора между Белорусской и Украинской Народными Республиками – эфемерными государственными образованиями, увлеченно делившими шкуру неубитого медведя, т.е. территории, которые считали своими.
Заключение
Республика Беларусь – исторически молодое государство. Как белорусское государство, т.е. государство белорусов оно оформляется только в 20 веке, сначала как республика в рамках СССР, затем как независимое государство. Но белорусская история не сводится к истории белорусской государственности, как и к истории какой-либо государственности вообще. Белорусская история – это история народа и его земли: земли, на которой он жил испокон веков и земли, которую освоил в результате колонизационного движения. Белорусы – это русский народ, наследник Полоцкого и Смоленского княжеств, состоящий в неразрывной культурно-исторической связи с другими русскими народами – малороссами (украинцами) и великороссами.
Колыбель белорусов как народа – вовсе не Литва, а Белая Русь, регион в верховьях Двины и Днепра, с городами Полоцк, Витебск, Могилев и Смоленск. Именно здесь белорусы сложились как особая русская народность, и именно отсюда они начали свое колонизационное движение на запад, в Понеманье и Литву. Современная белорусская столица Минск стоит на стыке двух исторических областей: Белой Руси, колыбели, «метрополии», и Черной, или Литовской Руси, зоны позднейшей колонизации
Современная Беларусь – продукт непростого и драматического колонизационного движения, движения Белой Руси – Руси, пошедшей на запад.