К 200-летию со дня рождения (5 марта 1815) карпаторусского будителя Ивана Ивановича Раковского.

                         Здесь Раковский жил
                            И народ учил,
                            Семена бросал
                            В почву добрую.
                            Семена взросли
                            Буйным деревом.

 «Не надо делать того, что делает ксендз, а то, что он говорит». —Здесь припомнилась вся моя жизнь, прошедшая под руководством ксендзов, стоявшими во главе демонстраций, мятежа и шаек с крестом в одной руке и револьвером в другой. Я увидел всю ложь моих понятий, внушенных убежденными речами неубежденных людей, мало того, людей безнравственных, эгоистичных. Для меня теперь было ясно, что мятеж был поднят небольшою кучкой людей назвавшей себя народом польским, и ксендзами, что настоящий народ никогда не сочувствовал этому… Тогда впервые мелькнула у меня мысль принять православие, представлявшее собой, по моему убеждению, единственное неискаженное учение Христа, которое притом же исповедовал простой народ, а раньше и мои предки.

В Неделю Торжества Православия 12 февраля (по ст. ст.) 1839 г. в полоцком храме св. Софии состоялось соборное служение высшего униатского духовенства во главе с епископами Иосифом (Семашко), Василием (Лужинским) и Антонием (Зубко). На службе было опущено имя папы римского, а вместо него поминались православные патриархи. Совместная литургия и благодарственный молебен завершили приготовление к воссоединению униатов с Православной Церковью.

Продолжение «Воспоминаний польского повстанца» опубликованных в 1892 году в 50-ом томе русского ежемесячного историко-литературного журнала «Исторический вестник». Автор, бывший участником польского мятежа, описывают те события совершенно в иных красках нежели современные белорусские националисты, пытающиеся тот мятеж представить, как борьбу белорусов за независимость от России. Как раз рассказывается о том, что белорусские крестьяне не только не поддержали мятежников, но и активно помогали российским войскам.

 «В шайке находился также и ксендз из Янова, Малопольский. Вооруженный револьвером, он служил службу, исповедовал и причащал желающих и, если случалось, чего не было при мне, казнить кого ни будь, то ксендз давал свое последнее благословение». ... «Скоро повстанцам пришлось бороться еще с одним врагом, именно с крестьянами. Крестьяне так были ожесточены против повстанцев, что при первом удобном случае вооружались чем, попало, вязали их и связанных приводили прямо в города». …

Одна из тем, к которой так или иначе приходится обращаться в феврале, — празднуемый 23 числа День защитника Отечества. В церковной среде отношение к нему не слишком одобрительное. И причин тому две. Во-первых, дата празднования связана с декретом Совнаркома о создании Красной армии, которую никак не назовешь христолюбивым воинством. А во-вторых, выродился праздник в некий эфемерный «день мужчин», когда девочки дарят гламурные сувениры мальчикам, никакого отношения к защите Отечества не имеющим и служить в армии не планирующим. Впрочем, на фоне украинской трагедии слова о защите Родины перестают быть формальными.

Воспоминания эти любопытны уже потому, что автор их был не только современником описываемых им событий, но и принимал в них горячее участие.  Любопытно проследить, как постепенно, незаметно для самого себя, автор начал приходить к убеждению, что он служит ложной идее, что он обманут; как, в конце концов, он из поляка-фанатика сделался русским патриотом и принял православие.

У нас была самая дурная, самая анархичная, самая смешная в свете конституция, основывающаяся на конфедерациях, избраниях королей, на пактах, ковентах, более и более убивавших монархическую власть, на возмущениях шляхты, на аристократии, на liberum veto, словом на, так называемой, золотой вольности, т. е. - на неурядице. Наши магнаты были всем, и по своей воле потрясали жребием отечества. Король и духовенство должны были льстить им. В Польше король был призраком, тенью, пустым именем, а вместо его господствовало сто тысяч малых круликов.

Что же вышло из всех этих войн? Та печальная и горькая истина, подтверждающаяся всею нашей новой историей, что религиозный фанатизм, иезуитизм, невнимательность к последствиям сделанных поступков, непамятование о будущем, крайний недостаток дипломатии, упадок просвещения, очевидное неразумие водили отцов наших за руку, пока не погубили отечества, что мы шли назад, когда все около нас двигалось вперед, что, на собственное несчастие, мы постоянно были чужою машиною.

Критикуя существующие философские системы, Трентовский осуждает их за односторонность и пытается примирить идеализм с реализмом. Вполне осуществить эту задачу примирения, по его мнению, призваны славяне. Но одним из главных препятствий для осуществления славянами их призвания Трентовский считал разногласия между ними, и прежде всего между двумя самыми великими его представителями - русскими и поляками. Эти разногласия были заложены тысячу лет назад в результате крещением поляков по латинскому обряду. 

Одно из самых больших собраний древних западнорусских рукописей и книг сейчас находится в Вильнюсе в Библиотека Академии наук Литвы имени Врублевских, в которую вошли фонды Виленской публичной библиотеки, существовавшей с 1867 по 1915 г.г.. К сентябрю 1915 г., когда Вильно был занят немецкими войсками во время Первой мировой войны, фонд библиотеки достиг 310 тыс. томов, что позволяло совершенно справедливо отнести ее к крупнейшим библиотекам Российской империи, которая по своим книжным богатствам уступала только Императорской библиотеке в Петербурге и Румянцевской в Москве.