Notice: Undefined index: componentType in /home/z/zapadrussu/public_html/templates/zr_11_09_17_ltf/component.php on line 12
Львов осенью 1939 г. (Из книги Степана Щипачева «Трудная страда»).

Львов осенью 1939 г. (Из книги Степана Щипачева «Трудная страда»).

Автор: Степан Щипачев

 Поэт Степан Щипачев возгалвляет совесткую делегацю в Берлине 21.5.1952В книге воспоминаний известного поэта советского периода Степана Щипачева «Трудная страда (Путь к поэзии)» есть любопытные зарисовки о Западной Украине 1939 года. Они интересны тем, что это не сухой документ, а воспоминания, хотя и партийного функционера, но тем не менее поэта о ситуацию во Львове в 1939 г..

 Степан Петрович Щипачёв (1898-1980) - советский поэт, лауреат двух Сталинских премий (1949, 1951). Член РКП(б) с 1919 года. Член правления СП СССР, председатель секции поэтов. Неоднократно бывал за границей представителем советской писательской общественности. В историю вошел как автор погромной статьи в «Литературной газете» против Солженицына, озаглавленной «Конец литературного власовца».

 


 

  Советская техника проходит по улицам г. Львова после окончания работы Народного собрания Западной Украины. 1939Осень 1939 года. В качестве армейского газетчика я участвую в освободительном походе нашей армии в западную Украину. В толстом журнале напечатал три стихотворения, написанных там: «Вступление в Чортков», «У могилы бойца», «Здесь было горе горькое бездонным…». Литературная общественность приняла эти стихотворения тепло. Цитировались строчки о дожде, кажущемся железным над танковыми колоннами, о каменных мадоннах с младенцем на руках, каких я встречал там возле обочин дорог.

  Запомнилось выступление во Львове. Выступали мы вдвоем с Виктором Шкловским. Было это в каком-то обществе русских людей, искони проживавших в Западной Украине. Они попросили, чтобы к ним пришли советские писатели. Мы согласились. Попетляв с проводником по узким глухим улочкам, мы очутились в каком-то мрачном помещении, кажется в кладбищенской церкви. Люди чего-то боялись. Это мы почувствовали, когда туда шли. Всюду торчали пикетчики.

 Пробыли мы у них часа полтора. Аплодировали нам бурно, стоя. В какой-то момент я так расчувствовался, что еле сдерживал слёзы. Закрыл ладонями лицо и так просидел минут пять. Когда мы уходили, к нам протягивали руки.

  Перед нагрянувшими испытаниями Великой Отечественной войны многое, связанное с тем недолгим периодом, померкло, хотя стихи, написанные тогда, живут, и я по прежнему их люблю.

(Степан Щипачев «Собрание сочинений», М., 1977 г., том 3, с. 132)

 

Вступление в Чортков

Идут машины по дорогам тесным.

Поблескивают танки в стороне.

Сентябрьский дождь струится по броне,

И даже дождь им кажется железным.

 

Мы входим в город; с тротуарных плит

Сбегает шумная вода; цветами

Встречают нас, и радуга над нами,

Как арка триумфальная, стоит.

 

Над вольною землей вознесена,

Над городом, над шляхом, над бойцами,

И где-то за зелеными лесами

В Карпаты упирается она.

1939 г.

 

***

Здесь было горе горькое бездонным,

Нуждой исхожен невеселый шлях,

Где каменные польские мадонны

С младенцами грудными на руках.

 

Они глядели в сельские просторы,

Где за сохой крошился тощий пласт, -

Единственные матери, которым

Слезами горе не мутило глаз.

1939 г.

 

Могила красноармейца

 

Затих печальный звон лопат.

Земную не оспоришь силу.

Засыплют листья у Карпат

Красноармейскую могилу.

 

Она осядет от дождей,

От снега в ледяные ночи;

Зеленоватую на ней

Стальную каску ржа источит.

 

А если это так – должна

Хоть песня с временем поспорить,

Как боевой клинок в ножнах,

Как эта синева предгорий.

1939 г.

                       Степан Щипачев

 

В воспоминаниях Щипачева могут быть непонятными эти слова: «Люди чего-то боялись. Это мы почувствовали, когда туда шли. Всюду торчали пикетчики». Казалось бы, чего русским людям бояться, - ведь наши пришли? На самом деле эти «наши» комиссары ликвидировали в 1939 году последние русофильские организации галичан и русские газеты и журналы как реакционные, и начали завершающий этап украинизации, сняв последние барьеры перед украинским национализмом. Руководил всем этим, отличавшийся особым рвением, Никита Хрущев, тот самый, который потом начал «оттепель». Мало кому известно, но именно Хрущев, а не Берия или Ежов, подписал самое большое число списков репрессированных, его даже Сталин притормаживал, которого потом Никита Сергеевич обличил как организатора массового террора.

 

Публикация подготовлена Игорем Гуровым