Слуцкий Свято-Троицкий монастырь на рисунки Н. Орды. Разрушен в 50-х годах XX века.

Когда речь заходит о белорусском городе Слуцке, люди осведомленные вспоминают, что его называли твердыней Православия и что краеугольный камень этой твердыни заложила праведная княгиня София Слуцкая, причисленная к лику святых Божиих. Однако мы не смеем забывать и других православных подвижников, чьи имена связаны со Слуцком. В частности, ревностно защищавшего праотеческую веру на белорусских землях протопопа Слуцкого Андрея Мужиловского¹; святителя Димитрия Ростовского, который „... по приглашению от Слуцкого Духовенства, переселился в Слуцк, и пребывая там в Преображенском православном же Монастыре, целый год неутомимо трудился в проповедовании Слова Божия“²; святителя Георгия Конисского, являвшегося членом совета той Слуцкой конфедерации (1767), что отвоевывала для православных Великого Княжества Литовского, Жемойтского и Русского права, равные с католиками; несших служение в Свято-Троицком Слуцком монастыре архимандритовИосифа(Оранского), Павла(Волчанского), Виктора (Садковского)...

Весьма значимое место в этом ряду занимает Михаил (Мануил) Козачинский - писатель, просветитель-педагог, философ, богослов и церковный деятель, с 1748 по 1755 гг. духовно окормлявший Слуцкую архимандрию, центром которой являлся Свято-Троицкий монастырь, в этой обители упокоившийся о Господе и на ее кладбище погребенный.

К сожалению (и к стыду), у современных белорусов память о Козачинском сохранилась не так, как он того заслуживает: имя его отсутствует в белорусских энциклопедиях иразного рода справочных изданиях, даже в специальных работах упоминается крайне редко. А все упомянутое побуждаетподелиться собственными воспоминаниями о том, как складывались представления о названной личности и его связях с Белоруссией.

У меня, на то время - молодого филолога-югослависта и литератора, большой интерес вызвала заметка в еженедельнике “Літаратура і мастацтва” с таким вот, непосредственно касающимся темы нынешней публикации, содержанием: “Не взята на учет территория былого Троицкого монастыря, где в XIV - XV столетиях трудились слуцкие летописцы. На территории монастыря были похоронены многие деятелибелорусской культуры древних времен. Значение этого памятника выходит за пределы Белоруссии. Здесь был похоронен уроженец Белоруссии епископКозачинский(подчеркнуто нами. -И.Ч.\ который много сделал для просвещения народов Югославии. Буквально два-три года назад Народная библиотека Белграда просила Слуцкий краеведческий музей прислать фотоснимки Троицкого монастыря и фото надгробия Козачинского...”.³ Автором этой публикации был Григорий Родченко, слуцкий краевед и публицист, устное выступление которого на ту же тему несколько позднее мне довелось услышать в Союзе писателей Белоруссии.

Честно говоря, тогда меня заинтересовала не столько называвшаяся конкретная личность, сколько информация о белорусско-югославских связях вообще, в частности же - о том, что некий “уроженец Белоруссии... много сделал для просвещения народов Югославии” и что им интересуется “Народная библиотека Белграда”. Должен признаться, упомянутого “епископа Козачинского” я тогда не связывал с фактами истории уже относительно известной мне литературы народов Югославии. Лишь позднее пришло понимание, что имеется в виду тот самый Мануил Козачинский, которого считают основателем сербской драматургии - именно так его роль определялась в исследованиях по истории литературы, культуры и просвещения Сербии, в соответствующего профиля справочниках.⁴ Однако в упомянутых публикацииях, естественно, помещались сведения, касавшиеся именно сербского периода деятельности Козачинского, а связей с Белой Русьюне отражавшие. Правда, впоследствии довелось убедиться, что Властимир Эрчич, автор статьи в фундаментальном литературно-энциклопедическом издании “Лексикон писателей Югославии”, поместил сведения, уточняющие то, что несколько по-своему излагал мой старший белорусский коллега Родченко. Вот что именно писал он: “С сентября 1748 года - архимандрит Слуцкий и наместник Киевской митрополии. В Слуцке, в монастыре, административном центре Архимандрии, умер “з жолтачки и опуху”. Похоронен на монастырском кладбище, которого, как и монастыря, давно уже нет”⁵ Помимо всего, статья о Козачинском в “Лексиконе” включала довольно основательную библиографию, с помощью которой можно было вести и дальнейшие поиски. Результаты проведенных разысканий и обобщений позволяют сделать вывод, что Михаила (Мануила) Козачинскогона протяжении XIX - XX веков не обходили вниманием ученые как Сербии, о чем уже сказано, однакоособо следует выделить исключительно скрупулезные исследования упомянутого В. Эрчича, в том числе его монографию,   ⁶ так и России,⁷ Украины.⁸ А вот белорусских козачинсковедческих материалов, кроме цитировавшейся “Лим”-овской заметки да упоминаний в нескольких книгах⁹,¹⁰", найти не удавалось. Более того, их и до сих пор нет даже в таких изданиях, как “Энцыклапедыя літаратуры і мастацтваБеларусі”, “Асветнікі зямлі беларускай. Энцыклапедычны даведнік”, “Беларуская Энцыклапедыя” в 18 томах и др.

Между тем, если информацию изо всех доступных на данный момент источников свести в краткую справку, то получится следующее:

Мануил Козачинский (Козачинский, Козачински, Козачинсъкий, Козачинъский, Козачинскщ, Kozaczyński, Kozaćinski) родился около 1699 года в семье шляхтича Александра Козачинского, жителя селения Ямполь (ныне Винницкая область Украины). Авторы некоторых публикаций указывают - впрочем, не называя источники таких сведений, -что он был учеником и последователем Феофана Прокоповича, “путешествовал по славянским землямиГермании”, учился в Московской Славяно-греко-латинской академии. С несколько большей определенностью очерчивается период учебы Мануила Козачинского в Киевской (Могилянской) академии (конец 1720-х - начало 1730-х годов). Практически нет разногласий относительно того, что осенью 1733 года, по приглашению Белградско-Карловацкого митрополита Викентия (Ёвановича) и по благословениюКиевского митрополита Рафаила (Заборовского), он из Киеваотправился в Сремские Карловцы  - культурный центр той части Сербии, которая находилась под австрийской властью.¹¹ Судя повсему, Козачинский выделялся особыми качествами среди киевских коллег, которые были направлены вместе с ним в Сербию и впоследствии совместно трудились; в любом случае, все исследователи упоминают его намного чаще, нежели товарищей - Петра Падуновского, Трофима Климовского, Георгия Шумляка, Ивана Менацкого, Синесия Залуцкого, равно как и позднее в Сремские Карловцы прибывших Тимофея Левандовского, Иоанна Ластовицкого и Петра Михайловского. Нельзя не отметить, что список западно-русских учителей в Сербии численно внушительный; а Жарко Димич включает в него ещеи Николая Николаевича.¹² Кстати, согласно заслуживающим доверия сведениям высокоавторитетного Ёвана Скерлича, монах Синесий Залуцкий, вернувшись из Сербии, тоже оказался на белорусской земле - стал игуменом монастыря в Минске.¹³ Так или иначе, Ману ил Козачинский в Сербии “сделал карьеру” более успешную, чем его сотоварищи: начав с должности наставника латинского языка и риторики (поэзии) Сремско-Карловацкой школы (шестиклассной, самой высокой там), вскоре сталее префектом, затем ректором, а позднее - руководителем всей системы просвещения Митрополии, получив при этом ещеи статус “кафедрального (архиерейского) проповедника”. Относительносроков пребывания Козачинского в Сремских Карловцах сведения расходятся. Не подлежит сомнению, что он там жилиуспешно работал на протяжении 1733 - 1737 гг, до смерти Карловацкого митрополита Викентия; встречаются сведения, что впоследствии занимался преподавательской работой также в Новом Саде и Северине, где епископом Симеоном (Филиповичем) был рукоположен во иерея. Авидный историк литературы Ёван Деретич считает, что Козачинский оставался в Сербии до 1739 года.¹⁴ Это, вероятно, результат влияния знаменитого Иована Скерлича, который в свое время отметил, что „Козачинский... в 1739 году был уже в России, а его место занял иеромонах серб Дионисий, воспитанник Киевской академии, позднее - владыка Будимский".¹⁵ Но все-таки большинство исследователей, включая и наиболее осведомленного В.Эрчича, придерживается мнения, что Мануил Козачинскийв Киев вернулся к середине 1738 годаи был определен в Выдубецкий монастырь, где примерно через полтора года принял монашеский постриг сименем Михаил. Вскоре после возвращения из Сербии он получил также назначение исполнять преподавательские функциив Киевской академии “как внешний сотрудник", а со временем поднялся на более высокие ступени академической лестницы - профессора, затем префекта. На этот, второй (после студенчества) киевский, период приходится однозначно внушительная активность и продуктивность его в литературном и научно-философском творчестве. Однако в 1746 году архимандрит Михаил покинул академию, некоторое время пребывал в Выдубецком монастыре на покое, затем был поставлен игуменом Красногорского монастыря в г. Гадяча, а с сентября 1748 г. назначен наместником (или „коадьютером", какего называютв некоторых письменных источниках) Киевской митрополии в Слуцкий Свято-Троицкий монастырь, где пробыл семь лет, вплоть до упокоения.

Что более всего обычно ставится в заслугу Мануилу/ Михаилу Козачинскому? Почти все писавшие о нем непременно упоминают, что он является автором„траедокомедии“ об Уроше Пятом. Впоследствии жанр его произведения стал определяться как трагедия, пространное название которойзакрепилось в таком виде: “Трагедия сиречъ печальная повесть о смерти последняго Царя сербскаго Уроша Пятаго и о падении сербскаго царства..". В опубликованном варианте эта пьесавключает десять действий, пролог и эпилог, своеобразно отражающих историю Сербии с XII по XVIII века. В ней, соответственно, представлены: исторические лица - Стефан (Неманя), Савва и Стефан Неманичи, король Стефан Душан, королевич Урош, королева - мать Уроша, Вукашин и др.; аллегорические образы-персонификации - Сербия,История, Благочестие, Гнев, Зависть, Милость, Отчаяние,Славолюбие, Сластолюбие, Провозвестник, Пророк; персонажи античной мифологии -Беллона, Марс, Минерва, Паллас, сивиллы... Есть основания считать, что это произведение Козачинского повлияло на обращавшихся к теме падения Царства сербских писателей более позднего времени (в частности, Стефана Стефановича, автора трагедии „Смерть Уроша Пятого"). С другой стороны, специалисты-литературоведысоотносили его с трагедокомедией Феофана Прокоповича “Владимир...” (1705), а также и с анонимной (точнее, неизвестного авторства) драмой “Милость Божия, Украину от неудоб носимых лядских чрез Богдана Зиновия Хмельницкаго... освободившая...” (1728), которые якобы послужили образцами для произведения на тему из истории Сербии.

Примечательно, что десять лет спустя, в Киеве, Козачинский написал еще одну историческую драму -“Благоутробие Марка Аврелиа Антонина, кесаря римскаго.... ” (1744) - с использованием примерно тех же художественных принципов и творческих приемов. Правда, если первая из них создавалась прежде всего ради педагогических потребностей - дляпостановки силами учащихся Карловацкой школыпатриотически-воспитательного спектакля на материалеистории, то вторая посвящена правящей императрице Елисавете Петровне и писалась непосредственно в связи с ее приездом в Киев. Первичный текст трагедии ''Урош Пятый" утерян.Тот же, который известен по публикации, осуществленной бывшим учеником автора, сербским архимандритом Ёваном Раичем,¹⁶ а в России был опубликован А. Соболевским,¹⁷ представляет собой уже переработку Раича как “соавтора”.¹⁸ Собственно, и сам сербский публикатор указывал, что „трагедия ... ныне пречищена и исправлена". Вообще же свой „соавторский" подход архимандрит ЁванРаичпродемонстрировал и тогда (около 1763 года), когда перерабатывал стихотворение Козачинского "Приславпа Сербиё” и публиковал его под новым названием - “Прискрбна грлицё”, которое выделяло в образе Сербии уже особенности „скорбные", а не „славные".

Однако в Сремских Карл овцах Мануил Козачинскийсоздал не только два названных литературных произведения. Иное дело, что не всё, им созданное, сохранилось, а сохранившееся не вошло, как принято сейчас говорить, в активный оборот. Так, в поле зрения исследователей довольно редко оказывается весьма искусный акростих, посвященный и адресованный сербскому митрополиту, под опекой которого автор находился:

(Приветствие Buheumujy Joeauoeuhy)

Блажен jecu, троблажен, соделавщ cuja,

Миога лета mu буду и дни преблагща,

Елико jecm будет сербски народ жити,

Не престанут во веки име все блажити

Jbydu от мала купно даже до велика,

Сам же Бог всемогушти, Господ и Владика,

ropnej и нижпе] jedim Сотворите/ь твари

Даст та за meoja труди бесмертнгра дари;

Ренет гласно: придите зде обременена,

Hacaedyjme вам царство зело утруждена,

Аз jecM маздовоздател, аз jecM лоза права,

Ви же ?po3Oje убо , ваша тамо слава

Да пребудет во ejenu. Cuje вам жeлajy...

Как уже отмечалось, весьма активной и плодотворной была также литературно-творческая деятельность Козачинского после возвращения в Киев, где написаны „Образ страстей мира сего... “, „Благоутробие Марка Аврелия... “, ,,На вратах киевопечерских триумфальных ...А, панегирики императрице Елисавете и графу Алексею Разумовскому и пр.

Став профессором философии Киевской Академии, он проявил себя не только как систематизатор и транслятор философских знаний, но и как глубокий мыслитель, автор основательного трактата „Философия Аристотелева по умствованию перипатетиков(1745). Показательно, что и советская наука не смогла пройти мимо личности Козачинского-философа - его воззрениям была посвящена кандидатская диссертация. Вместе с тем, поскольку в этой квалификационной работе “методологической основой... являются труды основоположников марксистско-ленинской философии, постановления и документы партийных съездов и КПСС”, т.е. она исходно должна была подчиняться общим воинственно-атеистическим и вульгарно-социологическим установкам, то автор ее давал по преимуществу оценки вот какого рода:“... Философские и общественно-политические взгляды М.Козачинского, определившие его мировоззрение в целом, являются переходными от характерных для средневековья феодально-теологических к светско-гуманистическим воззрениям мыслителей позднего Возрождения и раннего Просветительства...”; “Натуралистические тенденции в философских взглядах М.Козачинского, выступающие преимущественно в форме элементов пантеизма, деизма и натуралистического сенсуализма, наиболее четко выражены в его натурфилософии и этике, включающей в себя учение философа о государстве и “естественном праве”; “... Философские и общественно-политические взгляды М. Козачинского являются ярким свидетельством кризиса средневекового феодально-теологического мировоззрения под напором идей раннего Просветительства... ’’Короче говоря, диктат коммунистической идеологии привелдиссертанта не к чему иному, как выводу”... о настойчивом стремлении философа к “естественному”, причинному объяснению природных явлений, без непосредственного обращения к богу”.¹⁹ Комментарии, как говорится, излишни, а критика с нынешней временной дистанции может послужить разве что для вразумления потомков.

Показательно также, что личность архимандрита Михаила Козачинского вызывает особый интерес как феномен яркой персонализации осуществления идеи единства славян и славянской литературной общности в первой половине XVIII века.Причем существенно вот что: Козачинский был не пассивным “связником” между разделенными тогдашней геополитикой славянскими этносами, а представителем общей словесностив гуманитарно-научной и творческой практике. И даже если серьезно относиться к притягательной ныне идее “евроцентризма”, то,опять же, нельзя забывать, а наоборот -стоит особо подчеркнуть, что это православный представитель восточного славянства почти три столетия тому назад нёс в Австрию (т.е. самую что ни есть Центральную Европу) знания и образцы словесного творчества.

Короче говоря, даже на основании того, что находится давно в поле зрения исследователей, нетрудно сделать вывод: творческое наследие Михаила Козачинского весьма интересно и богато.²" А следует учитывать еще, что в разных публикациях содержатся упоминания о неисследованных надлежащим образом его рукописях, которые хранятся в Музее СПЦ, Национальной Библиотеке Сербии, Библиотеке Матицы Сербской, Национальной библиотеке Украины, Национальной библиотеке Венгрии.

В связи с указанным лично у меня все же недоумение вызывало и вызывает то, что слуцкий период деятельности и творчества Козачинского оставался как будто за плотным темным занавесом. Одной тенденциозностью советских исследований это вряд ли можно объяснить. А разве есть ²⁰ какие-то серьезные основания сомневаться, что этот период должен был стать плодотворным не менее, чем предыдущие? Как-никак, тогдашнийвозраст архимандрита Михаила -никак не старость, а зрелость; к тому же у него за плечами имелся незаурядный жизненный, литературно-творческий, научный, просветительский и священнослужительский опыт. Существенно также то, что суждено ему было подвизаться именно в Слуцке, представлявшем собою оплот православной духовности отнюдь не в абстрактном смысле. “Около слуцкого Троицкого монастыря группировались: слуцкий - Преображенский, Мороцкий, Старчицкий, Грозовский, Заблудовский и слуцкий женский Св.Илии”,²¹ - напоминает М.О.Коялович, глубокий знаток истории отечества той эпохи, особо выделяя значение слуцкой “корпорации монастырей”. А о том, каким на белорусских землях именно в те годы, когда в Слуцке нес служение архимандрит Михаил, было положение православного священства с его паствой, очень конкретные свидетельства приводит архиепископ Афанасий (Мартос), повествуя о судьбе епископа Могилевского Иеронима (Волчанского), который, кстати, приходился братом архимандриту Павлу Волчанскому, подвизавшемуся в слуцком Свято-Троицком монастыре после Михаила Козачинского: “Иероним доносил в Синод Российской Церкви, что со времени прибытия его в Могилев в 1745 году католики отняли в Белорусской епархии 30 церквей. Он умер 14 октября 1754 года, не дождавшись улучшения положения православных в своей епархии (...) Папа Бенедикт XIV буллою от 27 февраля 1755 года на имя польского коронного канцлера графа Малаховского требовал от короля и польского правительства, чтобы могилевский “схизматический престол” был присоединен к католической вере и передан под управление полоцкого униатского архиепископа.. ,”.²² И всё это означает, что “коадьютер” Киевской митрополии, понятно, должен был все свои силы прилагать, чтобы и делом, и словом отстаивать Православие. Выходит, “занавес” иллюзорен - вследствие того, что мы не просто ленивы и нелюбопытны, в связи с чем сетовал писатель-классик позапрошлого века, но уже опасно далеко зашли, игнорируя потребность в памяти и ответственности по отношению к выдающимся предшественникам... Так что дай Бог преодолеть хотя бы самые опиющие последствия этой беспамятности и безответственности. А в данном конкретном случае требуется не так уж много: хотя бы вернуть то, что было широко известным, но в силу (не)понятных причин предано забвению. Причем такого рода фактов, оказывается, предостаточно и в слуцкий период служения архимандрита Михаила. Наиболее осведомленный - несмотря на то, что он из дальнего, как сейчас говорят, зарубежья! -козачинсковед обоснованно характеризует Слуцк того времени следующим образом: “...Слуцкая архимандрия давно уже стала своебразным авторитетом защитницы Православия в католической Польше, неуниатским “оплотом” на униатской территории, оазисом восточнославянской автохтонности в крае, густо испещренном иезуитскими школами, на земле, где народ упорно держался своих истоков, сохраняя сознание о себе самом и о своей миссии по отношению к себе”. Так оценивая ситуацию, сербский ученый убедительно показывает, что “коадьютер” Козачинский, будучи твердым в вере, “неуступчивым и не наивным в правовых вопросах”, не только достойно поддерживал, но и еще более утверждал “и авторитет Архимандрита, и статус Архимандрии, и силу народного лидера, чтобы свой народ защитить”. У нас же сейчас,в угоду принципам псевдотолерантности, обычно покрывается молчанием суровая реальность, в которой Михаилу Козачинскому суждено было нести свой пастырский крест, особенно - то жестокое давление иезуитов, с которыми приходилось вести и судебные тяжбы, и разного рода споры, и публичные диспуты, на которые он “не смущался ... ходить”.²³ Фактов, свидетельствующих об этом, даже у оценивающего условия жизни и деятельности Козачинского в Слуцке нашу среду „со стороны дальней“ Эрчича немало. Но поскольку сейчас наша задача заключается в том, чтобы зафиксировать хотя бы важнейшие, преждеизвестные, дела, то нельзя не упомянуть его борьбу за восстановление сгоревшего Заблудовского монастыря, а в связи с этим также осуществлявшийся при архимандрите Михаиле и с его непосредственным участием перенос из Заблудова в Слуцк мощей святого младенца Гавриила. Как выясняется, тогда получила известность и достаточно широкое распространение стихотворная повесть об этом младенце-мученике, использовавшаяся в качестве “надгробка” - объяснения при мощах:

Аще мя вопрошаешь, кто есмь и откуду,

Прочитай и узнаешь истинно отсюду:

Греко-россійской веры родители быша, 

Въ цюже мя крещеніемъ святымъ окрестиша.

Въ тысяща шестъсотныйрокъ осмъдесятъ четвертый

Гавріиломъ названъ грехъ отеческій стертый.

Тысяща-жъ шестьсотъ пріиде рокъ девятьдесятый -

Отецъ мой Петро Говделъ изыде орати;

Мати Анастасіа мене, шестилетняя,

Оставивши у дома, несла обедъ бедна.

Арендаръ жидъ изъ Зверковъ, выбравши годину,

Апреля 11-го схватилъ мя детину

На свой возъ, и завезли до Белого стоку,

Где первее кровъ мою пущали изъ боку,

А потомъ, мя вкинувши до темнаго ліоху,

Пущадлами стощали кровъ съ меня потроху.

Жидъ арендаръ изъ Зверковъ Шутко прозывался,

Мучили, пока съ Бржесца весь кагал собрался. 

Собравшися шайками, везде мя ранили, 

Ажъ даже конечнее кровъ съ мене стощили. 

Умертвивши, на части не дробили тела, 

Но на ниву у жито выкинули if ел о,

Идеже слетешася птицы плотоядны,

Но абіе прибегли и псы зело гладны:

Натуру свою песю вскоре пременили,

От птича терзанія мне стражею были.

Знашедши, родители мя презентовали,

Въ Заблудовск Мардабурій въ книгу записали,

Что жиды умучили мя отрока суща,

Шестъ летъ только отъ роду больше не имуща.

По такой презентаціи, на цвинтаръ взнесено,

Близъ церкви благочестивой чинно погребено,

-Идеже я подъ спудом лежал часъ немалый.

Ажъ в тридцать летъ другаго тамъ же погребали:

Узнавши мя цела, въ склепъ церкви вложили,

Дондеже въ Заблудове церкви погорели:

Тысяща семсотнаго сорокъ шестого года

Только сія на монастырь стала пригодна.

Взяша мя изъ склепа до трапезной церкви

И вложили въ алтарь при безкровной жертве.

Тысяща жъ седмсотнаго пятьдесятъ пята

Изъ Заблудова до Слуцка съ телом труна взята.

О том, что автором этого (либо иного с таким же содержанием?) произведения является Михаил Козачинский, есть ряд упоминаний, хотя в них речь ведется о „сказании", „повествовании", „балладе" и о „брошюре" также... А здесь нами процитирован текст из публикации в “Литовских Епархиальных Ведомостях”,²⁴ где он, вместе с кратким общего характера комментарием-предисловием, помещен без указания авторства. На основании внимательного филологического анализаэтого текста можно сделать заключение, что отдельные места его содержат некоторые языковые огрехи, да и смысловые искажения. Объяснять это допустимо по-разному, в том числе и так: “повесть” достаточно широко распространилась в народной среде, причем во многих уже “фольклоризованных” версиях, которые, разумеется, филологами не редактировались. Между прочим, польскоязычный отрывок аналогичного (или того же?) текста вкупессобственным переводом не так давно публиковал А.Мельников:

„Gdzie się zydli wnet insi pozbiegali,

Którzy bez miłoserdzia tam mnie mordowali.

Naprzed do zbyt cimniego lochu mnie wniesiono,

Iwycignowszy krzyrzem krew z boku pucziono.

Potym instrumentami roznemi dręczyli,

Aż póki do ostatku krwie nie wysgcyli... “ -

Перевод: “Туда, где он жил, тут же сбежались другие, которые немилосердно меня убивали: сначала внесли в темное помегцение и, распяв, пустили из бока кровъ; затем разнообразными приспособлениями кололи меня, пока не выпустили кровъ до последней капли... “.

Если сравнить этот фрагмент с приводившимся выше пространным текстом, то обнаружится большое сходство в содержании, но в то же время заметными окажутся различия в деталях, подчеркнутых и затуманенных переводом, который по отношению к польскоязычному оригиналу (явно искаженному) адекватным назвать нельзя. Помимо этого, в комментарии к опубликованному фрагменту имеется очевидная фактологическая ошибка: “9 мая 1775 года (подчеркнуто нами — И.4Ą усилиями Михаила Козачиньского нетленные останки святого Гавриила с разрешения Константинопольского патриарха и по благословению Киевского митрополита Тимофея Щербацкого вновь были перенесены в ковчежце в алтарь трапезной церкви слуцкого Свято-Троицкого монастыря”.²⁴ Суть ошибки в следующем: все без исключения касающиеся Козачинского источники свидетельствуют, что к маю 1775 года архимандрит Михаил уже около двух десятилетий находился в лучшем мире. Так что окончательные выводы, на основании скрупулезного анализа максимально большего количества вариантов этого специфического произведения, надо полагать, будутсделаны в будущем.

А для нынешних белорусов не меньший интерес представляет еще один текст, написанный архимандритом Михаилом Козачинским в Слуцке, - документ, который в изданном своде имеет следующее определение: ''Ответ православных на обвинения, помещенные католиками в безымянной брошюре. 1754” ²⁵ Он содержит самые что ни есть “из первых рук” сведения, которые особо значимы для нас сейчас, когда требуются простые, без использования приемов лукавых, доказательства, сколь “толерантными” были предки наших братьев-католиков по отношению к нашим, православным, предкам и каким же в самом деле “мирным”, “идилличным” было их сосуществование. Очень нужно бы теперь перепечатать документ этот в полном объеме, а затем по мере необходимости просто повторять, безо всяких “пристрастных” комментариев... Но мы в данном случае ограничимся двумя цитатами в собственном переводе:

“... Несправедливостей и притеснений по отношению к нам и перечесть невозможно (...) публично с процессиями ходить, с крестом святым тела усопших погребать запрещают нам, избивают, скандалы публичные устраивают, свечи у людей из рук вырывают, более того, и покойников с носилок сбрасывают, как это было в Вельске в 1746 и в Дрогичине в 1753 годах, и в других городах тоже; пресвитерам нашим, Греко-Русским неунитам, открыто со свечами и в облачениях церковных к больным ходить запрещают, по дороге камнями забрасывают, насмехаются, поносят, богохульствуют и иные немыслимые увеселения устраивают; церквей Божиих на стародавних местах при стародавних фундушах новые учреждать и былые реставрировать per omnia fortia ясновельможный наипреподобнейший господин епископ виленский - Михал Зенкевич, на синодах своих епархиальных запрещать и не допускать строго приказал”; “О Deus bone! Сколько возмутительного в Могилеве, в Кричеве, а в прошлом, 1752 году, монастырь, именующийся Соломырицким и другой монастырь - Селец в воеводстве Минском, с подданными, с селом, безо всякого основания, силой перевели в унию, третий монастырь, называемый Марковым, armatamanu штурмовали, однако наши преобладали и не сдались; так же и в нынешнем году Martiiultimus, на Невелыцине силой церковь переведена в унию...

Бедственному положению православного народа под властью Речи Посполитой посвящен также ряд писем архимандрита Михаила Козачинского, датированных 1749-1755 годами, князю Иерониму Радзивилу, в то время имевшему неограниченную власть в Слуцке.^26 27 Письма эти - свидетельства не только о беззакониях, но и об их авторе, отнюдь не заурядном служителе церкви Христовой. И слава Богу, что его служение связало Сербию с Украиной и Белоруссией.

Иван А. Чарота,
доктор филологических иаук, профессор, Белорусский государственный университет (Минск)
Иностранный член САНУ

Научный сборник «Язык и идентичность.
Язык, литература и славянские идентичности в XVIII - XXI веках»

---------------------

¹  Мужиловский Андрей (в монашестве Антоний), ок. 1580 - 1640, автор произведения „Антидот именитому народу русскому⁴⁴ (1629), написанного в противовес „Апологии⁴⁴ не устоявшего в вере предков Мелетия Смотрицкого, а также „Отписа на лист униатов виленских⁴⁴ с таким содержанием: „Униты, якуж, жалом воюютъ. /Манею моцнят, благочестие псуютъ. /Косою, лукавством, вытинаютъ кветы, / Ослою настроены, Богу не петы “.

² Митрополит Евгений (Болховитинов). Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина Греко-Российской Церкви. - М., 1995. С. 77. Ср.: Державин А., протоиерей. Радуют верных сердца. Четии-Минеи Димитрия, митрополита Ростовского, как церковноисторический и литературный памятник. Часть первая. - М.: ИИПК „Ихтиос⁴⁴, 2006. С. 126:„Святитель ехал в Литву ненадолго, но здесь его не захотели скоро отпустить, и он прожил в пределах Польского государства почти два года, ( 1677-1679 - И.Ч. ) состоя народным проповедником при Слуцком церковном братстве (...) Хорошо узнал он, конечно, и те невзгоды, которые терпел тогда русский народ⁴⁴.

³  Родчанка Р. Некалькі “чаму?” // Літаратура і мастацтва. 12.11.1976. С. 12.

⁴  На пример: rpyjuh Р.М. Српске школе (од 1718 -1739 г.). - Београд, 1908; Kuhoeuh М. Школско позориште код Срба у току XVIII и на почетку XIX века // Зборник радова САН. XVII, 2. 1952; Скерлик J. Српска квьижевност у XVIII веку. - Београд, 1909. С. 80,103,... 373; Петровик К. Историка Карловачке гимназще. - Нови Сад, 1951; Урошевик М. Српска квьижевносту XVIII веку. - Београд, 1961. С. 170; ПавикМ. HcTOpnja српске квьижевности барокног доба. - Београд, 1970;ПавикМ. Іезичко памкегье и песнички облик. - Н.Сад, 1976. С. 11, 19; Деретик J. HcTopnja српске квьижевности. - Београд, 1987; ЧаркикМ. Српско-руске културно-)езичке везе // Славистика. Квь.ІѴ (2000). С. 96-104; ВулетикВ. У руско-српском квьижевноисторщском простору. - Београд, 2006. С. 12-13; Jugoslovenskiknjizevnileksikon. 2 dop. izd. -NoviSad, 1984.S.387.

⁵  LeksikonpisacaJugoslavije.Tomlll. - NoviSad: MaticaSrpska, 1987. S. 365-366.

⁶ Ерчик B.HcTopnjcKa драма у Срба од 1736 до 1860. - Београд, 1974; Ерчик В. Мануил (Михаил) Козачински) и вьегова „Траедокомедща“. - Нови Сад- Београд, 1980.

⁷ См., например: Митрополит Евгений (Болховитинов). Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина Греко-Российской Церкви. - СПб, 1818 (Переиздание: М.: Русский двор, Троице Сергиева Лавра, Паломник, 1995); Аскочевский В. Киев с древнейшим его училищем Академиею. 4.II. - Киев, 1856; Линчевский М. Педагогия древних братских школ и преимущественно древней Киевской Академии // Труды Киевской Духовной Академии. TIII. - Киев, 1870. C. 537-538; Петров Н.И. О словесных науках и литературных занятиях в Киевской академии от начала ее до преобразования в 1819 г. // Труды Киевской духовной академии. - 1866. № 7, 11, 12; 1867. № 1; 1868. № 3; Соболевский А. Неизвестная драма М.Козачинского // ЧИОНЛ. - Кн. 15. Вып. 2-3. - 1901; Вишневский Д. Киевская академия в первой половине XVIII столетия (Новые данные, относящиеся к истории этой Академии за указанное время). - Киев, 1903; Кулаковский Пл. А. Начало русской школы у сербов в XVIII веке. - СПб, 1903; Титов Ф. Памятники Православия и русской народности в Западной России в XVII - XVIII вв. Т.1. ч.2. - Киев, 1905; Петров Н.И. Очерки из истории украинской литературы XVII и XVIII веков. Киевская искусственная литература XVII - XVIII вв., преимущественно драматическая. - Киев, 1911; Дмитриев П.А., Сафронов Г.И. Сербия и Россия (Страницы истории культурных и научных взаимосвязей). - СПб, 1997. С. 8; Бадалич И.М., Кузьмина В.Д. Памятники русской школьной драмы XVIII века (по загребским спискам). - М., 1968.

⁸ Попов П.М. Замітки до історіі украінського письменства ХѴП-ХѴІП вв. - Киів, 1923. С. 8-9; Маслов С. Мануіл (Михаил) Козачинський і його „Трагедия о смерти царя сербського Уроша“ // Радянське литературознавство. 1958. № 4;Махновець Л. €. Украінськи письменники: біобібліографічний словник. Т. 1. - Киів,1960. С. 319, 365-368; Железняк I. М. М. Козачинський і літературна мова сербів другоі половини XVIII ст. // З історіі' украінськоі та інших слов'янських мов (Збірник статей). - Киів, 1965; НічыкВ.М. Внесок діячів Киево-Могилянськоі академии в еднання духовних культур російського, украінського й білоруського народів // Філософська думка. 1974. № 5; Грицай М.С. Украінська драматургія ХѴІІ-ХѴІІІ ст. - Киів,1974.С.7; Рогович М.Д. Філософська думка в Киево-Могилянській академіі. Мануйло Козачинський // Філософська думка. 1969. № 1; Рогович М.Д. Мировоззрение М.Козачинского и его место в истории отечественной философской мысли первой половины XVIII в. Автореферат дис.канд.филос. наук. - Киев, 1978Пашченко J. Легенда о пропасти Србще и н,ен спас у “Трагекомедщи” М.Козачинског //Научни састанак слависта у Вукове дане, Београд, 19/1, 361-371.Пашченко С.Сербський фольклор у творчості украінського письменника XVIII ст. М.Козачинського (До 600-річчя битви на Косовому полі)// Народна творчість та етнографія, 1989, 5. С. 50-55; Мишанич О.В. Козачинський Мануіл (Михайло) Олександрович // Украінська літературна енциклопедія. Т. 2. - Киів: УРЕ,1990. С.520-521; Возняк М. Історія украінськоі літератури. У двох книгах. Кн. друга. - Львів: Світ, 1994; СулимаМ. Украінська драматургія XVII - XVIII ст. - Киів, 2005. С. 31, 48, 79-80, 85, 210-214, 322-323; Б.п. Козачинський Михайло (Мануіл) Олександрович // Провідники духовності в Украіні. - Киів, 2003. С. 245-246.

⁹ БуглаковМ., священник. Преосвященный Георгий Конисский, архиепископ Могилевский.- Минск: Виноград, 2000. С. 65:„ В эти же годы Конисский познакомился с будущим славным диалектиком Казачинским, соучеником Георгия по академии, подававшим, подобно ему, самые блестящие надежды. Их знакомство переросло в большую искреннюю и в то же время полезную дружбу. Оба юноши очень часто проводили свободное от занятий время вместе, иногда дискутировали между собой, сообща стремились развить в себе свои ораторские таланты. К сожалению, дружба молодых людей была недолговечной: Казачинский был похищен ранней смертью, но, вероятно, уже после окончания академии, будучи ее преподавателем“ (На с. 516 имеется ссылка № 145: „У Булгакова М. он причисляется к наставникам академии - см. цит. соч. (т.е. Булгаков М., иером. История Киевской академии. СПб., 1843. С. 163). Позволим себе уточнение: Козачинский на 18 лет старше свт Георгия; но они действительно могли быть соучениками в 1728-33 гг., а могли также быть сопреподавателями в 1744-46 гг.

¹⁰ Мельников А. А. Путь непечален. Исторические свидетельства о святости Белой Руси.- Минск: Издание БПЦ МП, 1992. С. 225, 226.

¹¹ За семьлет до этогов Карловцах была создана Славяно-греческая школа, которую возглавлял Максим Суворов, приглашенныйиз России.Однако школа М.Суворова,просуществовав недолго, была закрыта. Когда же возникли планы ее восстановления, то предполагался уже несколько иной “формат” - школа должна была стать славяно-латинской (некоторые исследователи называют ее просто „латинской⁴⁴). Ичтобыобеспечить надлежащее обучение, решено было пригласить студентов Киевской академии. Вчислеизбранных для такой миссии студентов/магистровоказался и Мануил Козачинский.

¹² См., например: Скерлик J. Српска кььижевност у XVIII веку. - Београд, 1909. С. 80, 103, 135, 159-160, .. ЪПЪ'.ПавикМ. Іезичко памйеше и песнички облик. - Н.Сад, 1976. С.11, 19; Деретик J. Исторща српске кшижевности. - Београд, 1987; ЧаркикМ. Српско-руске културнодезичке везе // Славистика. Кьь.ІѴ (2000). С. 96-104; ВулетикВ. У руско-српском кшижевноисторщском простору. - Београд, 2006. С. 12-13; ДимиЙ Жарко. Руско-српске везе од IX до средине XVIII века/ Русско-сербские связи с IX по середину XVIII веков. Друго изданье.- Нови Сад: Мало исторщско друштво, 2013. С. 59.

¹³ Скерлик J. Српска кшижевност у XVIII веку. - Београд, 1909. С. 160.

¹⁴ Dereti Jovan. Kratkaistorijasrpskeknjizevnosti. - Beograd, 1987. S. 62.

¹⁵ Скерлик J. Српска кіьижевност у XVIII веку. - Београд, 1909. С. 162.

¹⁶ Козачинский Мануил (Михаил). Трагедия, сиречь печальная повесть о смерти последняго Царя сербскаго Уроша Пятаго, и о падении сербскаго царства, сочинена и произведена год. 1733 в Каровце сремском, а ныне пречищена и исправлена. - Будапешт, 1798 (1733).

¹⁷ Соболевский А. Неизвестная драма М. Козачинского // Чтения в Историческом обществе Нестора-летописца (ЧИОНЛ). Кн. 15. - Вып. 2. - 1901.; Вып. 3. - 1901. (Неизвестная драма М.Козачинского. Текст с предисловием А.И.Соболевского. - Киев, 1901).

¹⁸ Подробнее см.: Фра)ндМ. Принципи PajnheBe прераде „Траедокомеди)е“ Мануила Козачинског // Іован Pajnh. Живот и дело / Уредник др М.Фра)нд. - Београд: Институт за кшижевност и уметност, 1997. С. 211-219.

¹⁹ Рогович М.Д. Мировоззрение М.Козачинского и его место в истории отечественной философской мысли первой половины XVIII в. Автореферат дис. канд. филос. наук. - Киев, 1978. Сс. 6, 4, 5, 5, 8-9.

²⁰ 20 Artis oratoriae libri IV illyrico: Rascinae Indoli TRADITI et EXPLICATI Imo In Collegio sla-vonolatino Carloviciensi. Anno D(omi)NI MDCCXXXV.[7 НБ CPC, P - 474]; Образ страстей мира сего образом страждущаго Христа исправи ся (1739); Thesesfhilisophicae (1741); Описание толкованию триум фалных ворот. Киев, 1744;На триумфалных киевопечерских воротах до Ангела держащаго хартию. Стихи сложени от Академии киевски, а кориговал иеромонах Михаил, префект. Киев, 1744; Кант в триумфалных киевопечерских воротах. Киев, 1744; Панегирик Графу Алексею Григорьевичу Разумовскому(на Русском, Латинском и Польском языках). 1745; Панегирик Августейшей... Императрице... Елисавете Петровне... [Приветствие Императрице Елисавете Петровне на прибытие Ея в Киев] (на Русском, Латинском и Польском языках), напечатано там же 1744;Благоутробіе Марка Авреліа Антонина, кесара римскаго. Киев, 1744;Философиа Аристотелева по умствованию перипатетиков... Львов, 1754.

²¹ Коялович М.О. История воссоединения западнорусских униатов. - Минск: Лучи Софии, 1999. С. 10.

²² Афанасий (Мартос), архиепископ. Беларусь в исторической государственной и церковной жизни. - Минск, 1990. С. 196.

²³ Ерчик В. Мануил (Михаил) Козачински) и іьегова „Траедокомедща“. - Нови Сад- Београд, 1980. С. 179,178.

²⁴ Мельников А. А. Путь непечален. Исторические свидетельства о святости Белой Руси.- Минск: Издание БПЦ МП, 1992. С. 225 - 226.

²⁵ Respons na reflexie przeciwkonam, dezunitomreligijeGraeco-Rossyjskiej, przeszłego, 1753 anno, 11 dieDecembrisabanonymoauthorepodane, subjustaetrectacoscientiamodobrevissimoredacta, adaPanBóg, successutemporisabundantiusrespondebimus /“Ответ на суждения, поданные против нас, неунитов греко-русской религии, в прошлом, 1753 году.. .’’//Архив Юго-Западной России. Т.ІѴ. ч. I. -Киев, 1871. № ССѴІ. С. 509-514.

²⁶  Указ. соч. С. 510. 512.

²⁷ Археографический сборник документов, относящихся к истории северо-западной Руси, издаваемый при управлении Виленского учебного округа. Т. 7. - Вильна, 1870. С. 27, 215-216, 221, 229, 235, 236-237, 249-250, 251.