В конце лета - в начале осени 2019 года, с подачи националистических кругов, в белорусской академической среде с новой силой разгорелся спор - возможно ли лидеров польских восстаний Тадеуша Костюшко и Константина Калиновского считать белорусскими национальными героями.
В связи с этим приводим свидетельства православных священников о преступлениях мятежной шляхты во время Польского восстания 1863 года на территории Северо-Западного края (Белой Руси), собранные и опубликованные в Литовских епархиальных ведомостях в 1863 году в № № 10, 11, 12, 13, 14, 15, 17. На страницах нескольких номеров 1863 г. материалы от духовенства печатались под рубрикой «Страдания православного духовенства от польских мятежников».
Часть I
Литовские епархиальные ведомости. 1863. № 10
Страдания Православного духовенства Литовской епархии от польских мятежников.
Редакция Литовских епархиальных ведомостей, в 3 N. своего издания, просила духовенство Литовской епархии, чтобы православные—пастыри и паства,—если подверглись бы подговорам, обольщению, угрозам и даже, быть может, насилию от производителей мятежа,—сообщали описания подобных случаев в Редакцию Литовских епархиальных ведомостей.—К сожалению, редакция не могла такими сведениями удовлетворить жажде любознательных читателей до настоящего времени: доселе мы не имели сообщить точных, без всяких преувеличений и уменьшений, сведений об обстоятельствах, характеризующих отношение нынешнего мятежа к православному духовенству и пастве, — потому ли, что адресованные к нам известия не попадали к нам в руки по причине вообще замешательства почтовых отправлений, или - что справедливее — по причине молчания страдальцев , опасающихся объявить о своих несчастиях от мятежников, чтобы не подвергнуться от них мщению и несчастиям большим тех, которые перенесены. Тем не менее однакож, редакция имела возможность собрать из верных источников сведения о таких приключениях, которые и не стесняется огласить на страницах литовских епархиальных ведомостей.
1) 27-го минувшего Апреля, около 8-ми часов вечера проходила шайка мятежников в Кобринском уезде по дороге из местечка Торокань в село Брашевичи. Приблизившись к Брашевичам, мятежнический обоз остановился против дома Священника этого села, Алексея Огиевича, и четверо из мятежников, прискакав на лошадях на двор Священника, потребовали его к Начальнику шайки. Но так как еще прежде шайки приехали в село пикеты мятежников, которые объявили, что везут с собою Деревенской Церкви Священника Страшкевича (1); то Священник Огиевичь, узнавши об этом, убрался из дому в сад, чтоб скрыться между деревьями. Приехавшие на двор мятежники начали искать его в доме и около дома. Опасаясь, чтоб не привести мятежников в озлобление, по которому они могли сделать в доме много зла, Священник вынужден был явиться к мятежникам. Тогда мятежники повели его к своему начальнику, уверяя 0. Огиевича, что ему нечего опасаться, потому что они не намерены делать ему неприятности, а что он только выслушает несколько слов их Начальника. Когда Священник пришел к начальнику шайки, тогда последний сказал ему: „знаем мы достоверно, что вы нехорошо расположены к нам; вы всегда враждебны к нам; и знаем все ваши действия; но все прошедшее забываем и прощаем. Только впредь будьте осторожны, и нисколько не противодействуйте нам. И так, во 1-х не пишите крестьянам никаких адресов; потому что они не понимают этого, да и не обязаны никому никакою благодарностью; во 2-х не возмущайте против нас крестьян, своих прихожан, потому что народ простой на все хладнокровно смотрит, и не будет нам мешать, если вы не будете в этом принимать участия; в 3-х не делайте никаких доносов по Начальству о нашем следовании и могущих быть подобных же следованиях; а наконец в 4-х (прибавлено другим лицом из их же шайки) не называйте нас свинтухами и тому подобными неприличными названиями! “ После сего начальник шайки сказал: „по истечении 5-ти часов опять будет следовать подобная же армия. Здесь у нас имеется 1000 человек. Будьте же осторожны, не мешайте нам, и не противодействуйте нам, особенно уклоняйтесь от адресов и доносов. В противном случае, вы неожиданно подвергнетесь самым невыгодным взысканиям, —тем более, что вы часто будете иметь у себя подобных гостей. Если дорога вам жизнь, то берегитесь и строго соблюдайте все вам сказанное.“ После этого мятежники отпустили священника Огиевича, а сами и весь обоз их по-следовали без остановки по дороге, ведущей в Перковичи. При этом священник Огиевичь спросил одного из мятежников, кто их начальник, и получил в ответ: „Полковник Траугут.“ На самом деле шайка мятежников могла состоять около 200 человек.
2) В первых числах Мая партия инсургентов собралась в местечке Горках Бобринского уезда; с угрозами и обещаниями старалась привлечь к себе православных прихожан, но никто из них к инсургентам не присоединился, и, несмотря на угрозы и обещания, крестьяне не оказали ни малейшего сочувствия повстанцам, и остались в непоколебимой верности престолу и отечеству.
3) Слонимского Уезда, Житлинской церкви священнику, уже престарелому, Николаю Ступницкому, вооруженные мятежники, 25-го Апреля, обрили бороду, и забрали у него ветчину и другие съестные припасы. Более подробных сведений об этом событии, мы, к сожалению, доселе получить не могли.
4) Того же уезда, 5-го Мая, в половине 11-го часа утром, пред началом Богослужения, прибыли в Добромысльскую церковь два вооруженные инсургента и простояли в церкви до конца обедни. Потом, когда священник этой церкви, Михаил Гриневич, разоблачился, они вызвали его на погост церковный, пред воротами которого стояли уже в шеренгах около сотни вооруженных инсургентов. Вышедшему из церкви народу начальник шайки прочитал возмутительный польский манифест против правительства и заставил народ присягать на верность Польскому правительству (?). Римский ксендз, бывший в шайке, одевшись в комжу (1) и возложив на себя стулу (2), привел крестьян, бывших в церкви, к присяге (3). Начальник шайки принуждал и священника Гриневича вместе с крестьянами присягать, но о. Гриневич отказался. По окончании присяги, начальник шайки приказал священнику следовать в священнический дом куда и весь народ, и шайка последовали. Здесь на дворе шайкой уже приготовлена была закуска из масла, сыра, хлеба и бочки водки. Все эго начальником шайки предложено было инсургентам и крестьянам. Сам же начальник с ксендзом и несколькими приближенными себе лицами распорядился в доме священника подать себе чай и закуску. За тем, по распоряжению того же начальника ксендзом приведены были к присяге в самом священническом доме местный волостной старшина, сотский и десятский. О всех своих действиях в селе Добромысле начальник шайки составил акт и передал его местному волостному старшине.
(1) Род нашего подризника или стихаря из материи белого цвета.
(2) В роде вашей епитрахили.
(3) Изумительная логика у инсургентов 1 ? Русским читают польский манифест; православных христиан к присяге приводит латинский ксендз! ? Да разве в душе считают крестьяне все ' это законным и обязательным,— тем более, что оно совершается при угрозах—среди револьверов и другого оружия?! А еще прямее скажем: понимали ль крестьяне читанное им на чуждом для них языке, и сами действия чуждого им священника?!
5) Того же уезда, 11-го Мая в 5-ть часов утра вооруженные инсургенты, около 80-ти человек, прибыли в село Моловиды, и приказали звонить в колокола и отворить церковь. Звук колоколов и конные инсургенты собрали народ в церковь в значительном количестве. Здесь один из вооруженных инсургентов прочитал возмутительный против правительства Польский манифест. Затем бывший в шайке ксендз, одевшись в комжу, и возложив на себя стулу, привел народ к присяге. Но в чем состояли эта присяга, священник Моловидской церкви, Жебровский, не слышал, потому что при чтении манифеста вышел из церкви домой. Начальник шайки угощал народ на площади плебаниальнаго двора водкой и закуской из сыра, масла и хлеба, сам же с приближенными пил чай в доме священника и о своих похождениях в селе Моловидах написал в 3-х экземплярах акт, приказав священнику подписать его вместо неграмотного народа. Священник вынужден был повиноваться. Более точных подробностей об этом событии ожидаем.
6) Того же уезда 12-го Мая в 5-ть часов утра прибыли к Говиновицкой церкви на десяти почтовых тройках вооруженные инсургенты, в сопровождении народа деревень: Колбовичь и Говиновичь, чрез которые они проезжали. Начальник шайки приказал звонить в колокол и отворить церковь. За тем прочитал возмутительный против правительства польский
манифест, а бывший с ним ксендз привел народ к присяге (). Но в чем состоял манифест и присяга, священник Говиновицкой церкви Белевичь не знает, потому что он был в алтарной части церкви, между тем как это дело происходило на погосте церковном. Тот же начальник шайки, на угощение народа, вручил одному из крестьян, именно сельскому старосте 10 рублей, а. также передал на руки крестьян акт о своих действиях в Говиновицкой волости, подписанный за неграмотных крестьян местным священником Белевичем, но принуждению вооруженных, и засим отправились из Говиновичь.
7) 27-го Апреля мятежники явились, Бобринскаго уезда, в сею деревню в четыре часа вечера, и, напав на дом священника Феодора Страшкевича, потребовали от него и от всех прихожан насильственно подвод, и угрожали смертью, если чрез полчаса не будут подводы готовы к отъезду. Увещания священника прихожанам, чтобы они, собравшись все, не давали подвод, были бесполезны. Поляки сами на лугах изловили лошадей, и силою вооружения принуждали крестьян запрягать их в повозки. Очередь следовала только за священником. Поелику он не доставил своих лошадей к назначенному сроку, то мятежники схватили его в собственном доме и под конвоем привели к своему начальнику. Начальник обошелся с священником грубо. По его приказанию, поляки, схвативши. Страшкевича, посадили на повозку, завязали платком рот и глаза, а один из них, севши на священника, сильно придавил его грудь толкал его и ударял под бок прикладом ружья. Жена священника, бывшая тут, горькими слезами умоляла мятежников и их начальника освободить ее мужа. Но они, не вняв ее просьбам, не дозволили ей даже проститься с ним и так бесчеловечно оттолкнули ее, что она упала на землю без чувств;—не обратили внимания на ее беременное положение, в котором она находится. Поднявши ее с земли, мятежники повлекли ее, под руки, в дом. Ее здоровье находится теперь в самом опасном положении. Схватив священника, мятежники велели другим запрячь священническую лошадь с збруей в собственную его бричку, и взяли ее с собою. Лошадь с бричкой и упряжью, захваченные мятежниками, стоят более 120 рублей, и эта потеря вполне. разорительна для 0. Страшкевича, недавно поступившего на место, и только лишь начинающего заводиться хозяйством. За тем мятежники поехали в свой путь, везя и священника. Дорогою священник принужден был выслушивать колкие насмешки, над духовенством не только православным, но и над римским. Но видя вежливость и терпение священника, мятежники сделались к нему снисходительнее; однакож все-таки уговаривали и угрожали обритием бороды, побоями, расстрелянием, виселицею, если он не присоединится к ним. Прибывши во двор попину, после отдыха и переклички, мятежники отправились в дальнейший путь, — но куда, священник не мог узнать, так как ему были завязаны глаза и караульные держали его руки. Когда они отъехали, а о. Страшкевича оставили во дворе (это было на 28-го Апреля в 3 часа утра); то чрез четверть часа караульщики, по бывшему приказанию начальника, отпустили священника, сказавши: „с этого попа нам не будет пользы.“ Так как священник Страшкевич схвачен был в летнем платье; то во время ночной езды он сильно простудился, а возвращаясь домой пешком и промочивши, кроме того, ноги, он еще более простудился, и уже с трудом добрел до села Перковичь. В настоящее время он так расстроен здоровьем, что с большим трудом может заниматься обязанностями службы.
8) 17-го Мая в 5 час. по полудни прибыла шайка мятежников, состоящая из 40 человек, сильно вооруженных на лошадях, в местечко Свислоч (Гродн. губ. Волковысского уезда), и, захватив возвращавшегося из прихода священника тамошней церкви Гомолицкого, заставила его присутствовать на площади при чтении ими какого-то манифеста и возмутительных прокламаций, и забрала у о. Гомолицкого лошадь, которая и по сие время не возвращена. Священник Гомолицкий от испуга ныне опасно болен. Подробностей об этом происшествии ожидается.
9) Нельзя не вспомнить здесь и о других жертвах неистовства, известных уже публике, о двух сельских учителях в Ковенской губернии — Смольском и Котлинском, принадлежавших к духовному званию из которых первый, не смотря на раздирающие сердце слезы жены и детей, повешен в виду семейства, а последний убит. Два становых пристава — Настернаков в Ковенской губернии и Курганович в Гродненкой губернии, престарелые годами и службой, имевшие многочисленные семейства повешены публично; первый для того взят был из дома знакомого ему ксендза, а последний — только лишь приехал на новое место своего служения Царю и отечеству. Оба они подверглись тяжкой участи видимо по тому поводу, что были православные.
10) Уже заканчивали мы свою печальную летопись этими неистовствами деспотизма и изуверского фанатизма, как поражены были глубоко скорбным известием, свидетельствующим о возмутительном до зверства настроении мятежников. Инсургенты, в числе до 30 человек, ночью с 22 на 23 число сего Мая окружили дом священника Суражской церкви, находящейся в м. Сураже Гродненской губернии Белостокского уезда, Константина Прокоповича; не позволили решительно никому выйти из дому, чтобы не известили об этом нападении жителей города Суража, после чего священник Прокопович был жестоко бит, застрелен и наконец повешен. Инсургенты намерены были лишить жизни и местного дьячка Осина Сосновскаго; но он успел убежать из дому. Тело покойного священника, по совету г. командующего войсками в Гродненской губернии Генерала Манюкина, должно быть привезено для погребения в Белосток, из опасения, чтобы во время сего погребения в самом Сураже, расположенном на границе Царства Польского, не случилось подобного происшествия. Суражская Городовая Дума сообщила об этом событии коротко; более точные и определённые сведения ожидаются.
Мир праху твоему, доблий страдалец! Неповинная кровь твоя, как кровь Авеля, да вопиет на Небо! И пример твой да научит всех нас — служителей Православной церкви—твердо переносить испытания, не чуждые уже в прежние времена для наших отцов в здешней стране! Честна пред Господом смерть преподобных его!
Литовские епархиальные ведомости. 1863. № 10. С. 325-335.
Оригинал текста в Литовских епархиальных ведомостей (С. 325-335)