Когда речь заходит о Первой мировой войне, в связи с Беларусью мы прежде всего вспоминаем об одной из главных национальных трагедий - беженстве, а также о многочисленных жертвах среди мирного населения, разрушенных городах и сожженных селах. Однако в этой статье хотелось бы напомнить о другой, практически забытой стороне Первой мировой войны, - об уроженцах белорусских губерний, которые руководили боевыми действиями российских вооруженных сил, командуя фронтами, армиями и корпусами.

К столетию начала Первой мировой войны начинаем публикацию сборника воспоминаний о Великой войне «Первая мировая: взгляд из окопа». В сборнике представлены дневники участников Первой мировой войны — тех, кого смело можно назвать представителями той самой «серой массы», на долю которой выпали все тяготы военных будней.

Продолжаем публикацию книги «Первая мировая: взгляд из окопа» воспоминаниями  Евгения  Владиславовича  Тумиловича.  Будучи 18-летним юношей, он отправился добровольцем на фронт и оказался в составе 326-го пехотного Белгорайского полка. Вместе с полком он принял участие в Брусиловском прорыве, а также в тяжелых боях в Лесистых Карпатах. За подвиги он дважды был награжден Георгиевским крестом.

Завершаем публикацию книги «Первая мировая: взгляд из окопа» дневниками прапорщика К. В. Ананьева. После окончания обучения 14 (1) января 1916 г. в Придворной певческой капелле он был зачислен во Владимирское военное училище на 4-месячный курс ускоренной подготовки офицеров. На фронте он был до конца 1917 г. К сожалению, неизвестно, как сложилась его дальнейшая судьба.

    Победы в войнах прежде всего определяются духовной составляющей. «На войне моральный фактор относится к физическому как 3:1» - утверждал Наполеон. Считается,  что духовные силы поддаются лишь общей оценке, а не точному учёту и  «беспрестанно оказываются за пределами  расчётливого разума». Военные психологи указывали на необходимость использования   неисчерпаемых запасов психической энергии и близко подошли к понятию  силового поля, используя термины боевой дух, боеспособность, воинственность,    «коллективное (групповое) настроение», «психическая сила»

Убийственным промахом русского Военного министерства, о котором ни слова не говорили ни современники, ни историки, был отказ от укрепления городов, крепостей и монастырей.  Русская армия готовилась защищать страну в полевых сражениях, как в древней Спарте, где запрещалось обносить  города стенами и искать за ними убежища. Оборона 1812 г. разительно отличалась от 1707-1708  гг., когда перед  нашествием Карла XII,  устраивалась полоса защиты от Пскова до Чернигова, а крупные города - Смоленск, Великий Новгород, Псков, и Москва, обращались в твердыни, не подлежащие капитуляции.

После Бородина армия Наполеона  оставалась ещё Великой и русский главнокомандующий, считал, что важен результат войны, а не исход сражения.  После вечерних перекличек, когда был выяснен масштаб потерь,   он приказал отступать. Три   арьергардных боя  27-29  августа  1812 г.  – под Звенигородом, при Можайске и селе Крымском доказали, что Русская армия не утратила боеспособность. «Кровопролитное дело» Милорадовича при с. Крымском, продолжавшееся весь день,  заставило отступить неприятеля. Однако близость Москвы «удваивала» напор Великой армии.