20 января 1856 г. умер И.Ф. Паскевич, который 25 лет твердо держал бразды власти в «конгрессовой Польше». 10(22) мая 1856 г. в Варшаву прибыл Александр II. После ряда празднований и бала в Варшавской ратуше, в ходе которых демонстрировались верноподданные чувства, 15(27) мая император на приеме депутации польского дворянства сказал речь: «Держитесь действительности, составляя одно целое с Империей, и оставьте всякие мечтания о независимости, как не могущие осуществиться...
Оставляя Польше права и учреждения, дарованные моим отцом, я буду неуклонно заботиться о ее благе и счастье... Все, что мой отец сделал, хорошо сделано, мое царствование будет продолжением его царствования. От вас зависит облегчить решение задачи. Вы должны помочь мне в моем труде. На вас одних падет ответственность, если мои намерения встретят на пути какие-либо химерические препятствия.»[1]
Как и в Московской речи о крестьянском вопросе, речь императора содержала взаимоисключающие положения. Заявив о продолжении политики своего отца, Александр II сразу же объявил амнистию участникам восстания 1830-1831 гг. и разрешил вернуться всем эмигрантам. Более того, всем возвратившимся, через 3 года «безупречного поведения» разрешалось поступать на государственную службу. «Мне приятнее, конечно, иметь возможность скорее награждать, чем наказывать... - Завершил свою речь император. - Но знайте также и помните постоянно, что если бы пришлось, я сумею укротить и наказать, даже наказать строго.»[2] На самом деле после этого русская политика в Царстве с 1858 г. представляла из себя цепь последовательных уступок, ведущих к восстановлению de facto целого ряда положений конституции 1815 г. Результатом этого курса стало резкое ухудшение ситуации.
Ведущими силами, готовившими восстание, стали католическое духовенство и шляхта, в основном ориентировавшаяся на Францию, где находился центр польской политической эмиграции во главе с Владиславом Чарторыйским, сыном князя Адама Ежи1. В северной Италии, в Генуе и Кунео в 1862 г. действовала польская военная школа, подготовившая около 400 инструкторов, принявших участие в организации военных действий против русских войск.[3] Северная Италия в это время была законодательницей мод революционного движения, а «поход тысячи» Гарибальди в Неаполитанское королевство в мае-сентябре 1860 г., приведший к свержению власти местных Бурбонов и присоединению Сицилии и Неаполя к Сардинскому королевству, получил огромный отклик в Варшаве.[4] Объединение Италии, безусловно, служило вдохновляющим примером для польских революционеров. Не случайно значительная часть будущих активных участников этого похода (как поляков, так и итальянцев и французов) позже приняли деятельное участие в польском восстании.
С 10(22) июля 1860 г. в Варшаве начались первые манифестации. Немногочисленная полиция (всего 540 чел.[5]) не могла справиться с положением в городе с населением свыше 200 тыс. чел. Сменивший Паскевича М.Д. Горчаков сначала подкреплял полицию войсками, а после столкновений с демонстрантами шел на уступки. Немалую роль сыграло и общественное мнение русской столицы, в целом симпатизировавшее полякам, и считавшее необходимым условием к преодолению прошлого уступки. «Среди тех, кто стремился к братанию, - вспоминал Отто фон Бисмарк2, - русские были честнее; польское дворянство и духовенство едва ли верили в успех этих стремлений или принимали его во внимание как определенную цель. Вряд ли хоть один поляк видел в политике братания нечто большее, нежели тактический ход, имеющий целью обманывать легковерных русских до тех пор, пока это могло бы представиться нужным или полезным.»[6] При императорском дворе польская партия также имела значительную поддержку в лице великого князя Константина Николаевича3 и среди влиятельного кружка родственников и знакомых польской аристократии.
С 1861 г. в Петербурге начинают появляться и первые революционные прокламации, в 1862 г. стал очевиден рост революционного движения в России, которое симпатизировало польскому освободительному движению. Летом 1862 г. по Петербургу и ряду городов Поволжья прокатилась волна масштабных пожаров, которые явно имели признаки поджога. Были ли поджоги проявлением революционного террора или нет, полиции доказать не удалось, но подозрение пало на революционеров польского или русского происхождения.[7] Результатом было некоторое охлаждение части русского общества по отношению к польскому движению и неуверенность правительства, колебавшегося между ужесточением своей политики в Польше и уступками. 17(29) мая 1861 г. Горчаков умер и исправляющим должность Наместника назначен Военный министр генерал-адъютант граф Н.О. Сухозанет, с самого начала рассматривавший свое новое назначение как временное. Вскоре он был заменен на генерал-адъютанта графа К.К. Ламберта4, а в 1862 г. Наместником был назначен великий князь Константин Николаевич, первоначально планировавший продолжить успокоение края путем уступок и установления сотрудничества с местным дворянством.
Ближайшим сотрудником великого князя и вице-председателем Государственного совета Царства Польского стал представитель видной польской аристократической фамилии граф А. И. Велепольский5. Он предлагал провести целый ряд либеральных реформ, сводившихся, в основном, к воссозданию основных положений конституции Царства Польского от 1815 г., и, в конечном итоге, к восстановлению действия этого документа. Поскольку настроение в Польше к концу 1862 г. было уже взрывоопасным, то по предложению Велепольского было принято решение провести рекрутский набор. Наборы в Царстве Польском до 1856 г. проводились на основании закона от 5(17) октября 1816 г., который допускал значительные поблажки для местного населения. 3(15) марта 1859 г. был обнародован новый закон, жестко регулировавший возможность освобождения от службы. Поскольку количество лиц, подпадавших под действие набора, превышало потребность армии, вводилась жеребьевка кандидатов. Новый закон не реализовывался на практике вплоть до начала 1863 г., так как после войны рекрутских наборов ни в Империи вообще, ни в Царстве Польском в частности не проводилось. Более того, в 1861 г. по ходатайству Наместника польским губерниям была списана рекрутская недоимка в 62 700 чел.[8]
Рекрутский набор 1863 г., по предложению Велепольского решили провести по старому закону, что позволяло ввести вместо жеребьевки списки и изъять из края нелояльный элемент. Эта мера, незаконная и непопулярная, лишь ускорила давно готовившиеся выступление и послужила формальной причиной для начала восстания. В конце 1862 - начале 1863 гг. значительная часть молодежи призывного возраста начала покидать города русской Польши и скапливаться в близлежащих лесах. В полночь с 10(22) на 11(23) января 1863 г. на русские гарнизоны в Царстве Польском были совершены одновременные нападения. Большого успеха они не имели - в результате было убито 30 и ранено около 100 русских солдат и офицеров, тем не менее новое восстание сразу же приняло характер масштабной партизанской войны.
Общественное мнение Англии и Франции, а вслед за ним и правительства этих государств, заняли откровенно антирусскую позицию, австрийская Галиция превратилась в базу для польских отрядов. Особенную активность развил Папский престол. Католическая церковь в Польше активно участвовала в восстании, папа Пий IX 6 публично крайне жестко осуждал ответные репрессивные действия русских властей, упрекая их в преследовании католицизма. В 1863 г. Ватикан начал процесс канонизации Иосафата Кунцевича 7 - епископа Полоцкого и Витебского, который прославился своими изуверскими преследованиями православной церкви в XVII веке и был убит в 1623 г. отчаявшимися жителями гор. Витебска. Интересно, что Ватикан не был столь внимателен к судьбам своей паствы в Ирландии, 3/4 населения которой исповедовало католицизм. Между тем вплоть до 1869 г. там существовала ирландская англиканская церковь и действовали официальные ограничения в отношении католической.[9]
Во второй половине 40-х гг. XIX в., а именно в 1845, 1846 и особенно в 1848 г. неурожай картофеля и жесточайшее английское, т.е. некатолическое, управление Ирландией привели к катастрофе, от голода погибло около 1 мл. чел., а покинуть «зеленый остров» в промежуток между 1845 и 1855 гг. вынуждено было около 2 млн. чел. Точное количество жертв трудно поддается исчислению (о размерах катастрофы можно судить по следующим цифрам: население Ирландии в 1801 г. - 5,22 млн.; в 1831 г. - 7,77 млн.; в 1851 г. - 6,51 млн. чел.[10]). Протестов со стороны Ватикана не последовало. В 1863 г. дипломатические отношения Ватикана и России были разорваны (в 1866 г. в Ирландии также началось восстание, которое, конечно, не вызвало такого же внимания со стороны Ватикана, как Польша тремя годами ранее).[11]
Партия «отеля Ламберт», традиционно рассматривавшая Кавказ как уязвимую точку на карте России, осложнения в которой могут способствовать достижению задач польского революционного движения, с 1861 г. заметно активизировала свои усилия по поддержке черкесской эмиграции в Константинополе, Париже и Лондоне, надеясь привлечь общественное мнение этих стран и, в первую очередь, Англии к планам организации «войны народов» против России. С января 1863 г. они начали готовить провокации, подобные делу «Виксена». Парижский польский комитет планировал послать суда с оружием к берегам Балтики. На эти цели было собрано около 700 тыс. франков, и при организационной поддержке лондонского комитета был зафрахтован пароход «Уорд Джексон», на который было погружено 600 бочонков с порохом, 3 нарезных орудия, 1200 карабинов, 2 000 сабель и 300 добровольцев. 23 марта судно вышло из Лондона и через пять дней прибыло в Копенгаген. Здесь у экспедиционеров начались проблемы. Капитан парохода, узнав о цели экспедиции, оставил корабль, а вслед за ним последовала большая часть команды. Добровольцы с трудом перевели «Джаксон» в Швецию, где на него был наложен секвестр. Шведские власти конфисковали оружие, а пароход позже вернули владельцу. Позже было предпринято еще две попытки подобного рода на Балтике, но все они заканчивались приблизительно так же.[12]
Вслед за этим центр внимания был перенесен на Черное море. В Ньюкасле для перевозки оружия к берегам Кавказа была куплена шхуна «Чезапик». Общие расходы на операцию составили 125 тыс. франков, из которых поляки выдели 15 тыс., остальное было получено от сочувствующей планам общественности, прежде всего - британской. Летом 1863 г. «Чезапик» достиг Константинополя, на борту имелось оружие и обмундирование на 150 человек и небольшой отряд из 6 поляков, 4 турок, 4 черкесов и 2 французских офицеров. Предполагалось, что этот отряд станет организационным ядром для создания специального легиона из поляков, захваченных в плен горцами и русских дезертиров. Протесты русского посольства заставили турецкие таможенные власти обратить внимание на шхуну только в Трапезунде, где ее груз был перегружен на баркас, достигший в сентябре 1863 г. небольшой бухты, контролируемой убыхами - одним из черкесских племен. Никакой поддержки у горцев провокация не получила, скорее наоборот, они были разочарованы малочисленностью отряда.[13] Сопротивление горцев было уже сломлено. В августе 1863 г. сложили оружие абадзехи, а 21 мая 1864 г. - шапсуги и убыхи. Кавказская война закончилась.
В ходе польского восстания один из небольших русских отрядов был прижат к прусской границе и вынужден был перейти ее. Местные власти не разоружили русских солдат, но перевезли их в удобный для перехода назад пограничный пункт. Этот случай стал отправной точкой для последующей координации действий против повстанцев. Россия и Пруссия заключили в Петербурге 27 января(8 февраля) 1863 г. т.н. «конвенцию Альвенслебена» (Густав фон Альвенслебен 8 - прусский генерал, прибывший в столицу России для заключения конвенции), позволявшую в случае необходимости войскам обоих государств переход границы. Бисмарк самым серьезным образом относился к опасности ухода России из Польши и открыто говорил, что в этом случае Пруссия будет вынуждена оккупировать «конгрессовую Польшу». Ослабление России было, конечно, нежелательным для Берлина. Что касается отношения к полякам, то Бисмарк сформулировал его предельно ясно еще в 1861 г.: «Я полон сочувствия к полякам, но если мы хотим существовать, нам не остается ничего другого, как их искоренить; волк не виноват в том, что Господь создал его таким, каков он есть, но мы все же стараемся его застрелить, когда можем.»[14]
Факт русско-прусского соглашения был использован, по разным причинам, рядом европейских государств, дипломатия которых заявляла о состоявшейся после «конвенции Альвенслебена» интернационализации конфликта. 2 марта 1863 г. с нотой в защиту повстанцев выступила Великобритания. Как показали дальнейшие события, Лондон был не слишком обеспокоен судьбой поляков, но хотел использовать ситуацию для срыва русско-французского внешнеполитического диалога и немало преуспел в этих планах. 17 апреля 1863 г. ноте Англии присоединились Франция и Австрия. Лондон и Париж, ссылаясь на решения Венского конгресса 1815 г. требовали восстановления Польской конституции и проведения амнистии. Вслед за ними с нотами, пусть и не столь жесткими, по польскому вопросу выступили Испания, Швеция, Италия, Нидерланды, Дания, Португалия и Турция. Возникла угроза политической изоляции России, в дипломатическом походе против нее тогда отказались принять участие США, где не могли не принять во внимание благожелательное отношение Петербурга к Вашингтону во время гражданской войны.
29 июня 1863 г. союзники по «Крымской системе» вновь выступили с нотами, содержавшими предложения о перемирии с поляками и созыве конференции 8 держав по польскому вопросу. Предварительная программа включала следующие требования: 1) полная и общая амнистия; 2) национальное представительство, участвующее в законодательстве страны и располагающее средствами действительного контроля; 3) назначение поляков на государственные должности для создания национальной администрации, пользующейся доверием страны; 4) полная и неограниченная свобода совести и отмена всех стеснений в отправлении католического культа; 5) исключительное употребление польского языка как официального в управлении, в органах юстиции и при преподавании; 6) введение упорядоченной и узаконенной системы рекрутского набора.[15] Принятие этих требований и их реализация на практике имело бы единственным следствием отторжение Польши от Российской империи. Кн. А.М. Горчаков в депеше от 1(13) июля 1863 г. категорически отверг эти требования, указав на то, что с 1831 года Россия владеет Польшей не на основании положений 1815 г., а по праву завоевания, и, следовательно, претензии к Петербургу юридически не могут считаться обоснованными. Ответ Франции прозвучал в начале августа - она возвращала себе «полную свободу суждений и действий». Это была официальная денонсация русско-французского согласия.[16]
Русское правительство увеличило численность войск в Польше и Западном крае(Белоруссия, Литва, Правобережная Украина), провело земельную реформу, в результате которой местное крестьянство активно поддержало русские власти. В начале восстания в России существовала и примиренческая позиция, сторонники которой рассматривали конфликт как прискорбное столкновение двух славянских народов. Повстанцам многое простили, даже попытку вырезать спящих солдат русских гарнизонов. В первой статье о мятеже М.Н. Катков 9 призывал не мстить братьям после победы над ними. Однако позиция Запада и наиболее радикально настроенной части восставших придали восстанию опасный характер политического и даже военного противостояния России и Европы. Ноты западных держав по польскому вопросу усилили эти настроения. Были ли они только эффектной демонстрацией или нет, современники не задумывались об этом. Они готовились к войне, причем весьма серьезно, понимая мрачные перспективы такого развития событий. Военный министр Д.А. Милютин10 писал, что война с коалицией европейских держав "в эту эпоху была бы нам гибельна. Военные наши силы не были готовы к войне, по всем частям только начаты были преобразования и разрабатывалась новая организация армии”.[17]
За первые полгода Военное министерство увеличило численность войск в Европейской России на 167 тыс. человек, и она достигла (не считая Кавказа) 690 тыс. чел. при 1026 орудиях, из них в Варшавском, Виленском и Киевском округах- 342 тыс. при 410 орудиях.[18] В августе численность войск в трех последних округах достигла 405 тыс., при 442 орудиях.[19] Боеготовность войск была низкой - опасность в случае столкновения с бывшими противниками по Крымской войне потерпеть поражение была реальной. Не хватало резервов, материального обеспечения. Опасение столкнуться опять с ситуацией, в которой размещение заказов на оружие из заграницы станет невозможным Военное министерство приняло решение о расширении собственной базы производства орудий - в 1863 году было решено, что существующей в Петербурге небольшой пушечной мастерской будет недостаточно для нужд армии - она была расширена до завода, еще один завод - в будущем знаменитый Обуховский был заложен под Петербургом, и, кроме того, на Каме близ Перми были заложены стале-пушечный и чугунно-пушечный заводы.[20] Однако эти меры не могли обеспечить быстрый, краткосрочный эффект. Тем временем многие части уже формировались или планировались.[21] На случай войны были подготовлены к обороне приморские крепости, срочно укреплялись Кронштадт и Керчь. На 1863 год на строительство в Кронштадской крепости было выделено 2 млн.100 тыс. рублей.[22] Даже в устье Невы строилась резервная линия обороны, состоявшая из батарей тяжелой артиллерии.[23]
После окончания Крымской войны русское правительство почти в 2 раза сократило военные расходы и с 1859 г. стабилизировало их, не допуская резкого роста. В 1859 г. они составили 106,692 млн. руб., в 1860 - 106,654 млн. руб., в 1861 - 115,965 млн. руб., в 1862 г. - 111,697 млн. руб. Однако Польское восстание заставило Александра II отказаться от этой политики. В 1863 г. военные расходы достигли 115,577 млн. руб., в 1864 г. - 152,577 млн. руб.(цифры даются без учета экстраординарных расходов). В 1863 г. военные расходы составили 37,8% всех государственных расходов Империи, в 1864 г. - 34,97%.[24] Увеличение военных расходов вызвало резкое ухудшение финансового положения России: если в 1862 г. дефицит государственного бюджета составил 34,85 млн. рублей, то в 1863 г. - 123,016790 млн. рублей (считая 79,442 млн. рублей потраченных сверх первоначальной росписи расходов на 1863 г., из которых 39,110676 млн. рублей было потрачено на нужды армии, и 5,557522 млн. рублей - на нужды флота).[25] В 1864 г. сумма дефицита государственного бюджета понизилась до 90 млн. рублей при доходах в 321,9 млн. рублей и расходах в 411,9 млн. рублей. Благодаря внешнеполитической стабилизации и последовательной политике сокращения государственных расходов (военные расходы в 1866 г. составили 129 млн. руб.) министерству финансов удалось добиться тенденции к сокращению бюджетного дефицита только к 1866 г., впрочем, это была лишь тенденция, так как сумма дефицита составила 88 млн. рублей при доходах в 325 млн. рублей и расходах в 413 млн. рублей.[26]
Восстание привело к резкому изменению отношения к Польше в значительной части русского общества. С юридической точки зрения, восставшие поляки были мятежниками, но в условиях военных правовых норм, регулировавших формы партизанской войны и методы борьбы с ней, больше всего раздражала партизанская тактика инсургентов, которая для многих почти граничила с бандитизмом. Не зря восстание 1830-1831 гг., которое было обычной войной полевых армий и осады крепостей, не вызвало такого ежедневного взаимного озлобления. Норма партизанской 11 войны - беспощадность, отсутствие четкого деления на тыл и фронт, на комбатантов и некомбатантов, т.е. война вне законов и традиций еще не стала привычной для военных. Иначе говоря, борьба повстанцев приобрела формы, законность которых для современников-военных носила сомнительный характер. К осени 1863 г. число жертв революционного террора в городах достигло 600 чел., количество замученных крестьян, не симпатизировавших польскому национальному движению, было гораздо большим.[27] Неудивительно, что, по свидетельству русского Военного министра, "...войска были крайне озлоблены на мятежников за их бесчеловечные жестокости, которые они совершали над местными жителями и над попавшими в их руки Русскими солдатами и офицерами...".[28]
Во главе русской администрации в Польше был поставлен генерал граф фон Ф.Ф. Берг, а в Виленском генерал-губернаторстве(Виленская, Ковенская, Гродненская, Минская губернии) - генерал М.Н. Муравьев12. Их действия, в основу которых было положено сочетание репрессий по отношению к мятежникам и гарантия мира и спокойствия лояльным подданным, продемонстрировали твердую решимость власти прекратить революционный террор. При полной поддержке Петербурга была проведена реформа, которая нанесла серьезный удар по основной социальной и экономической базе восстания - дворянству. Крестьяне в Царстве Польском становились собственниками земли, бывшей у них в пользовании, фактически без выкупа помещикам. Что касается генерал-губернаторства, то положение здесь было еще более сложным - на территории 4 его губерний проживало, по разным оценкам, от 2 до 2,8 млн. белорусов и от 1,1 до 1,4 млн. литовцев. В основном это были крестьяне. Кроме того, в крае жили русские, евреи, татары, немцы, латыши и поляки. Последние, находясь в абсолютном меньшинстве, составляли тем не менее 85% помещиков Виленской, 95% Гродненской, 78% Ковенской и 94% Минской губернии.[29] Между тем, дворянство оставалось наиболее прочной социальной опорой мятежа, планируя, в случае его удачи, присоединить эти территории к Польше.
Уже в апреле 1863 г. в ответ на убийства русских солдат крестьяне Витебской губернии разгромили несколько отрядов повстанцев и около 20 имений.[30] В белорусских губерниях возникла опасность повторения событий в австрийской Галиции в 1846 г., когда поляки-помещики подверглись массовому истреблению. Распоряжениями Муравьева польские помещики края были обложены временным 10% денежным сбором, поместья участников восстания обложили «усиленным» - 20-30% сбором, помещики русского и остзейского происхождения платили 5% сбор, позже сокращенный до 2,5-1,5%. Поземельный сбор с доходов всех помещиков Северо-Западного края составил 2,6 млн. рублей. За убытки, нанесенные революционерами крестьянам и другим сословиям, за материальный ущерб казне особыми сборами были обложены имения, на территории которых происходили нападения на русские власти и верных императорской короне людей. Таким образом, польское дворянство заплатило еще 800 тыс. рублей. Имущество активных участников движения секвестрировалось, к концу июня 1863 г. было секвестровано 369 имений, по материальной базе мятежа был нанесен мощный удар.[31]
Из числа местных крестьян формировались «сельские вооруженные караулы», в них активно участвовали крестьяне белорусских и пассивно - литовских губерний. Реформа 1861 г. была скорректирована с большим учетом интересов крестьян. Крестьянское землевладение было увеличено за счет возвращения земель, отнятых помещиками в 1857-1861 гг., и за счет наделения землей обезземеленных крестьян. В Виленской губернии «прирезки» составили около 2,5% размера крестьянского надела, в Ковенской - не более 3,5%, в Гродненской - 5,4%, в Могилевской - примерно 7,8%.[32] Муравьев решительно и бескомпромиссно ответил на революционный террор репрессиями. К июлю 1864 г. из края было выслано 177 католических священников, все расходы на содержание арестованных и сосланных ксендзов возлагались на католическую церковь. 7 ксендзов были расстреляны. С марта 1863 по декабрь 1864 гг. в генерал-губернаторстве было казнено 128 человек, из них большинство - 47 чел. - за участие в мятеже и совершение убийств, по 24 человека - за измену Присяге и за руководство повстанческими отрядами, 11 - за служение революционному комитету в качестве «жандармов-вешателей», т.е. убийц, 7 - за чтение или распространение революционных манифестов и подстрекательство к восстанию, по 6 человек - за активное участие в «шайках мятежников» и организацию конспиративной деятельности, 3 - за участие в мятеже и совершение грабежей. Лично Муравьев утвердил 68 смертных приговоров.[33] Ни принадлежность к аристократическим родам, ни связи в Петербурге, ни сан католического священника не помогали при смягчении приговора, если речь шла о грабеже или об убийстве офицера, солдата или чиновника, крестьянина или православного священника.
Кроме того, по приговорам военных судов с лишением прав состояния было сослано на каторжные работы 972 чел., на поселение в отдаленные места Сибири - 573, на поселение в менее отдаленные места Сибири - 854, определено в военную службу рядовыми 345, сослано в арестантские роты 864, выслано на водворение на казенных землях внутри Империи 4096 чел. (или около 800 семей), сослано на жительство во внутренние губернии по решению суда 1254 чел., из края было выселено 629 семей так называемой околичной шляхты. В административном порядке, по приказанию Муравьева, за пределы генерал-губернаторства было выслано 279 чел. В целом высланные из Северо-Западного края составили большинство(57%) всех репрессированных участников восстания 1863 г.(высланные из Царства Польского составили 38%, из Юго-Западного края - 5%).[34] В результате Муравьеву и Бергу удалось достаточно быстро добиться перелома в настроениях колеблющегося польского крестьянства, и наградить литовских и белорусских крестьян за их лояльность. После этого восстание было обречено и быстро пошло на убыль.
Изменилось и отношение к восстанию собственно в России. У той части российского общества, которое порицало поляков, был заметен подъем патриотических настроений. Сторонники революции и радикалы оказались в изоляции. Выступивший в защиту восставших поляков А.И. Герцен13, который с 1856 г. был одним из безусловных властителей умов русской либеральной общественности, был ею отвергнут. Его журнал «Колокол», издававшийся в Лондоне, еще в 1862 г. расходился в России в количестве от 2,5 до 3 тыс. экземпляров. С 1863 г. тираж «Колокола» упал до 500 экземпляров, и, хотя он продолжал издаваться еще 5 лет, но тираж его ни разу не превысил этой цифры.[35] Д.А. Милютин вспоминал: "Вооруженный мятеж Поляков и дипломатическое вмешательство Европы, столь прискорбные сами по себе, имели однако же и свою полезную сторону для России. Они произвели благоприятный перелом в настроении умов в среде наших образованных слоев; открыли глаза той части нашей интеллигенции, которая в течение двух предшествующих лет легкомысленно поддавалась в сети Польской интриги."[36] Даже иностранцы были поражены силой патриотического единомыслия русских. Английский посол лорд Ф. Нэпир14 писал графу Росселю: "В случае вмешательства или угроз со стороны иностранных держав воодушевление будет чрезвычайно сильное. Все национальные и религиозные страсти Русского народа затронуты Польским Вопросом. Рекруты спешат стать в ряды войска с небывалым рвением, твердо уверенные в неизбежности войны за веру".[37]
В условиях, когда вполне возможным казалось столкновение с Францией и Англией Россия нашла союзника за океаном в лице США. Петербург, в отличие от своих потенциальных противников, оказал дипломатическую помощь Северу в борьбе против Юга в гражданской войне 1861-1865 гг. Лондон и Париж практически в мае 1861 г., т.е. практически сразу же после ее начала, признали Юг воюющей стороной, т.е. de facto признали правительство Конфедерации.[38] Воспользовавшись ослаблением США, Наполеон III организовал совместное вмешательство Франции, Великобритании и Испании в гражданскую войну в Мексике. Крупные биржевые спекулянты, поддержанные герцогом де Морни, требовали от правительства Мексики признания весьма сомнительных долговых обязательств, сделанных руководителем лагеря, проигравшего в гражданской войне. 31 октября 1861 г. Лондон, Париж и Мадрид договорились добиваться компенсации потерь, понесенных их подданными в ходе внутреннего мексиканского конфликта. Результатом стала высадка союзных десантов в Мексике в январе 1862 г.
Еще в 1823 г. президентом США Дж. Монро15 была провозглашена доктрина разделения мира на «американскую» и «европейскую» системы, исключавшей возможность импорта последней в Западное полушарие. С середины XIX века она стала одной из основ внешней политики США, стремившихся к доминированию на американских континентах. Во время гражданской войны Вашингтон не мог отстаивать этот принцип. Мексиканская авантюра, в которой в конце концов осталась действовать одна лишь Вторая империя, была тесно связана не только с финансовыми махинациями ближайшего окружения Наполеона III, но и с его собственными политическими расчетами. Вслед за первыми военными неудачами французского 6-тысячного экспедиционного корпуса в Мексике, император Франции летом 1862 г. перешел к широкомасштабной интервенции - за океан была отправлена 40-тысячная армия. В мае 1863 г. она сумела овладеть Мехико. Война в Мексике не усилила Францию новым союзником, а лишь ослабила ее - как в военном отношении (в 1866 г. экспедиционный корпус пришлось отозвать), так и во внешнеполитическом, резко ухудшив отношения Парижа и Вашингтона.
8 ноября 1861 г. военный корабль северян «Сан-Джасинто» под угрозой оружия остановил в открытом море британский пароход «Трент», на котором в Европу следовали послы южан, которые были арестованы и силой уведены с «Трента». В Англии этот инцидент вызвал бурю возмущения. Правительство Пальмерстона потребовало извинений и демонстративно начало подготовку к войне. Президент А. Линкольн 16 вышел из кризиса, освободив арестованных, но англо-американские отношения остались натянутыми. За этим случаем последовали другие, в связи с объявленной Вашингтоном морской блокадой побережья Конфедерации корабли северян захватывали нарушителей, среди которых было немало англичан.[39] Крейсера и каперы южан, часть из которых была построена в Англии по заказу Конфедерации, нанесли существенный ущерб североамериканскому торговому флоту, захватив 261 судно. Самым известным из таких судов была «Алабама», активно действовавшая с августа 1862 по июнь 1863 г. В результате в 1861 г. из-под американского флага под британский ушло 126 судов и 71 673 тонн грузов, в 1862 г. - 135 судов и 74 578 тонн грузов, в 1863 г. - 348 судов и 252 579 тонн грузов. Только в 1864 г. эти потери американцев стали идти на убыль - 106 судов и 92 052 тонн грузов.[40]
На этом фоне в Петербурге было принято решение отправить русские эскадры к побережью США. 13 сентября 1863 г. в Нью-Йорк прибыли 2 фрегата под командованием контр-адмирала С.С. Лесовского 17. До конца месяца русская эскадра здесь была усилена еще 2 корветами и клипером. 1 октября 1863 г. 4 русских корвета и 1 клипер под командованием контр-адмирала А.А. Попова18 пришли в Сан-Франциско.[41] С этих позиций, опираясь на поддержку Америки, русские корабли могли угрожать морским коммуникациям Англии в Тихом океане и Атлантике. Военное значение этих возможных операций не стоит преувеличивать, речь шла только об угрозе торговым перевозкам, но и она воспринималась достаточно серьезно. Приход русской эскадры во время гражданской войны имел и другое значение. Россия была единственной Великой Державой, продемонстрировавшей свое сочувствие Вашингтону в тяжелое для федерального правительства время и этот шаг был с воодушевлением воспринят в обоих странах.[42]
Что касается антирусской коалиции, то она не состоялась ни в 1863, ни в 1864 году. Ни Франция, ни Австрия, ни Великобритания не готовы были заходить в своей поддержке Польши за пределы дипломатических демаршей. Каждая из этих стран имела значительные проблемы в собственной внутренней политике - выборы 1863 г. усилили оппозицию Наполеону III, Франц-Иосиф был обеспокоен ростом недовольства в Венгрии, в Англии вновь обострились дебаты по вопросу об избирательной реформе. К началу 1864 г. польское восстание было подавлено. Продолжением курса улучшения отношений с США против Великобритании стал договор о продаже Русской Америки (Аляски и Алеутских островов), заключенный 30 марта 1867 г. в Вашингтоне. Россия уступала 1519 тыс. кв. км. за 7,2 млн. долларов золотом. Удержать эти территории, на которых проживало около 10 тыс. алеутов, 40 тыс. индейцев и 600 русских(из них 200 человек гарнизона) было весьма проблематично.[43]
[1] Владислав Чарторыйский(1828-1894), князь, после смерти Адама Ежи Чарторыйского в 1861 г. - его преемник в качестве главы партии «Отеля Ламберт», рассчитывал путем организации интервенции добиться победы восстания.15 мая 1863 г. назначен «белым», то есть аристократическим «Жондом народовым» главным дипломатическим агентом во Франции, Великобритании, Италии, Швеции, Турции, с июля 1863 г. - председатель Комиссии национального долга в Париже. Вернуться к тексту
[2] Отто Эдуард Леопольд Бисмарк фон Шенхаузен(1815-1898), граф, князь(1871), герцог Лауенбург(1890), выдающийся прусский и германский дипломат и государственный деятель, объединитель Германии, первый канцлер Германской империи. В 1848-1849 гг. занял жесткую контрреволюционную позицию, в 1849 г. был избран депутатом прусского Ландтага, в 1851 г. был назначен одним из представителей Пруссии во Франкфуртский сейм, где активно противодействовал политике Австрии, посол в России(1859-1862), во Франции(1862), министр-президент и министр иностранных дел(1862-1867), в первой же своей речи сформулировал программу будущих действий Пруссии: «великие вопросы нашего дня будут решены не речами и резолюциями большинства - это была большая ошибка 1848-1849 - но железом и кровью». Канцлер Северо-германского союза(1867-1871), рейхсканцлер(1871-1890), Вернуться к тексту
[3] Константин Николаевич(1827-1892) - Великий князь, второй сын императора Николая I, генерал-адмирал, в 1853-1881 гг. - управляющий Морским министерством, с 1861 г. - председатель Главного комитета об устройстве сельского состояния, в 1862-1863 гг. - наместник Царства Польского, в 1865-1881 гг. - председатель Государственного совета. Вернуться к тексту
[4] Ламберт Карл Карлович(1815-1865), граф, генерал-адъютант, генерал от кавалерии, с 1853 г. - командир лейб-гвардии Конного полка, с августа 1861 по апрель 1862 гг. - исполняющий должность Наместника Царства Польского и командующего 1-й армией, с апреля 1862 г. - в отставке, член Государственного совета.Вернуться к тексту
[5] Александр (Иосифович) граф Велепольский(1803-1877), маркиз Гонзаго-Мышковский, во время польского восстания 1830-1831 гг. был отправлен революционным правительством с дипломатической миссией в Лондон. В столицу Англии он прибыл уже после взятия Варшавы, когда необходимость в его поездке отпала. После 1831 г. некоторое время проживал в Дрездене, но вскоре вернулся в Россию и при правлении И.Ф. Паскевича проживал в своем имении. В 1861 г. назначен главным директором Комиссии народного просвещения и вероисповедания, членом Административного совета Царства Польского, в 1862-1863 гг. - начальник гражданской части и вице-председатель Государственного совета Царства Польского, с октября 1863 г. - в отставке.Вернуться к тексту
[6] Пий IX(1792-1878), занимал папский престол с 1846 г.Вернуться к тексту
[7] Кунцевич Иосафат(1580-1623), полоцкий римско-католический архиепископ, канонизирован в 1865 г.Вернуться к тексту
[8] Густав фон Альвенслебен(1803-1881) - генерал от инфантерии(1868), на военной службе с 1821 г., в 1861 г. получил звание генерал-майора и стал генерал-адъютантом короля Пруссии Вильгельма I. Во время австро-прусской войны 1866 г. и франко-прусской войны 1870-1871 гг. успешно командовал IV Армейским корпусом.Вернуться к тексту
[9] Катков Михаил Никофорович(1818-1887), общественный деятель, журналист, родился в семье мелкого канцелярского чиновника, детство и юность прошли в бедности, в 1834-1838 гг. учился в Московском университете, входил в кружки Н.В. Станкевича и В.Г. Белинского, был знаком с А.И. Герценым и М.А. Бакуниным, печатался в журналах «Отечественные записки» и «Московский наблюдатель», в 1839-1842 гг. продолжил образование в Берлинском университете. В 1845 г. защитил диссертацию «Об элементах и формах славяно-русского языка», после чего преподавал философию в Московском университете. В 1850-1855 гг. заведовал редакцией газеты «Московские ведомости», в 1856 г. стал издателем-редактором умеренно-либерального журнала «Русский вестник», выступая в защиту конституционно-монархических принципов государственного устройства, выступал за отмену крепостного права при наделении крестьян землей за выкуп. В 1863 г. возглавил «Московские ведомости», во время восстания 1863 г. выступил с программой удержания Польши «вооруженной рукой», в 1866 г., не оставляя газеты, стал чиновником особых поручений при министре народного просвещения. Во время подъема революционного движения стал склоняться ко все более правым охранительным позициям. После убийства Александра II стал сторонником жесткого курса Александра III, полностью отказавшись от своих старых взглядов.Вернуться к тексту
[10] Милютин Дмитрий Алексеевич(1816-1912), русский военный и государственный деятель, граф(1878), генерал-фельдмаршал(1898), в 1832 г. окончил Благородный пансион при Императорском Московском университет, в 1833 г. поступил на службу фейерверкером 4-го класса, в том же году произведен в юнкеры и сдал экзамен на прапорщика. В 1835 г. зачислен слушателем в старший класс практического отделения Императорской военной академии, в 1836 г. - подпоручик, окончил Академию, причислен к Генеральному штабу и назначен состоять при Отдельном Гвардейском корпусе, произведен в поручики за успехи в науках. В 1837 г. переведен в Гвардейский Генеральный штаб, в 1839 г. командирован в Отдельный Кавказский корпус, участвовал и отличился в боях с отрядами Шамиля, произведен в штабс-капитаны за отличие в науках, а в 1840 г. - в капитаны за отличие при осаде, штурме и взятии аула Ахульго(17-30 августа 1839 г.). В 1840-1841 гг. находился заграницей в отпуске для лечения, в 1843 г. произведен в полковники, назначен исполняющим должность обер-квартирмейстера войск Кавказской линии и Черномории, с переводом в Генеральный штаб. Участвовал и отличился в боях против горцев Шамиля в 1843-1844 гг., в 1844 г. по состоянию здоровья уволен от должности и назначен в распоряжение Военного министр и генерал-квартирмейстера Главного штаба, в 1845 г. назначен профессором Императорской Военной академии по кафедре военной географии(с 1847 г. - военной статистики), полковник(1847), в 1848 г. назначен состоять для особых поручений при Военном министре, член Ученого комитета Главного управления путей сообщения и публичных зданий(с оставлением в занимаемых должностях), в 1853 г. находился в составе Военно-походной канцелярии Его Императорского Величества при поездке императора в Ольмюц и Потсдам. Генерал-майор(1854), делопроизводитель Особого комитета о мерах защиты Балтийского моря под председательством Наследника Цесаревича Великого Князя Александра Николаевича, в 1855 г. - зачислен в Свиту Е.И.В., в 1856 г. назначен исполняющим должность начальника главного штаба войск на Кавказе, в 1857 г. утвержден в должности начальника главного штаба Кавказской армии, генерал-лейтенант(1858), участвовал в подготовке и выполнении плана по усмирению Чечни, 25 августа 1859 г. присутствовал при взятии аула Гуниб и пленении имама Шамиля, в вслед за чем назначен товарищем Военного министра, в 1861 г. назначен Военным министром, занимал эту должность до 1881 г., провел ряд военных реформ, преобразивших русскую армию, генерал от инфантерии(1866), в русско-турецкую войну 18877-1878 гг. находился при императоре Александре II в Действующей армии на Дунае, в 1881 г. отставлен от должности. Почетный президент Николаевской академии Генерального штаба(1883), генерал-фельдмаршал(1898).Вернуться к тексту
[11] Термин “партизан” употребляется здесь в привычном для нас значении ХХ века, тогда как для офицера ХIХ в. партизанский отряд - это часть регулярной армии, выполняющая диверсионные или какие-то другие задания в тылу противника в форме своей армии, т.е. на законных (для ХIХ века) основаниях: “Партизанская война представляет самостоятельные действия выделенных армией отрядов, прервавших с ней связь, хотя бы и временно, преимущественно в тылу.(ВЭ. Т.17. Пгр., 1914. С.308.). Кстати, все войны ХХ века, в которых регулярные армии сталкивались с вооруженным сопротивлением народа, продемонстрировали зыбкость и неясность границы между терминами “бандит” и “партизан”, так что и сегодня их использование зависит от политики, а не от права.Вернуться к тексту
[12] Муравьев Михаил Николаевич(1796-1866), русский государственный и военный деятель, граф Виленский(1865). Окончил Благородный пансион при Императорском Московском университете, в 1811 г. поступил на службу колонновожатым, прапорщик(1812), участвовал и отличился в Отечественной войне 1812 г., в битве под Бородином тяжело ранен ядром в ногу на батарее Раевского, подпоручик(1813), участвовал в сражении под Дрезденом в 1813 г., в 1814 г. переведен в Гвардейский Генеральный штаб, в 1815 г. командирован на Кавказскую линию, поручик(1816), штабс-капитан(1817), капитан(1820), подполковник(1820), уволен в отставку по ранению, в 1826 г. восстановлен на службе, в 1827 г. причислен к Министерству внутренних дел, уволен от военной службы, коллежский советник(1827), витебский вице-губернатор, статский советник(1828), могилевский гражданский губернатор), действительный статский советник(1830), в кампанию 1831 г. против Польского мятежа состоял при главнокомандующем Резервной армией, назначен гродненским гражданским губернатором, производил следствие о политических преступлениях и занимался восстановлением гражданского управления в крае. Генерал-майор(1832), получил права военного губернатора в Гродно, в 1835 г. назначен военным и гражданским губернатором в Курске, в 1837 и 1838 гг. находился в заграничных отпусках по лечению. Директор Департамента разных податей и сборов Министерства финансов, тайный советник, сенатор(1842), генерал-лейтенант(1849), зачислен в армию и назначен членом Государственного совета, в 1856 г. произведен в генералы-от-инфантерии, председатель Департамента уделов(1856), министр государственных имуществ(1857-1862), в 1863 г. назначен виленским военным губернатором и гродненским, ковенским и минским генерал-губернатором, а также командующим войсками Виленского военного округа с правами командира корпуса в военное время, в 1865 г. уволен от этих должностей, в 1866 г. назначен председателем Верховной следственной комиссии по делу Д.В. Каракозова.Вернуться к тексту
[13] Герцен Александр Иванович(1812-1870), революционер, писатель, философ. Незаконнорожденный сын богатого русского помещика И. Яковлева и немецкой мещанки Луизы Гааг. В 1829-1833 гг. учился в Московском университете, где вместе с Н.П. Огаревым создал и возглавил революционный кружок. В 1834 арестован и сослан в Пермь, а затем в Вятку, где служил в губернской канцелярии. Вернулся из ссылки в 1842 г., примкнул к западникам. В 1847 г. вместе с семьей выезжает за границу. В ходе революции 1848-1849 гг. отказался от своих западнических воззрений, перешел к идеям, впоследствии сформировавшим основы теории русского социализма. В 1850 г. отказался вернуться в Россию по требованию Николая I, в 1852 г. переехал в Лондон, где в 1853 г. основал «Вольную русскую типографию», в 1855 г. стал издавать альманах «Полярная звезда», в 1857 г. - газету «Колокол», до 1863 г. имевшую значительное влияние на русское общественное мнение. Последние 5 лет жизни проживал в Женеве и Париже.Вернуться к тексту
[14] Френсис Непир(1819-1898) - барон, лорд, в 1861-1864 гг. посол Великобритании в России.Вернуться к тексту
[15] Джеймс Монро(1758-1831), президент США в 1817-1825 гг.Вернуться к тексту
[16] Авраам Линкольн(1809-1865), президент США в 1861-1865 гг.Вернуться к тексту
[17] Лесовский Степан Степанович(1817-1884), русский военный моряк и государственный деятель, с 1833 г. - на морской службе, гардемарин, мичман(1835), лейтенант(1835), капитан-лейтенант(1846), в 1863 г. командир фрегата «Диана», совершив кругосветный переход из Балтики на Дальний Восток, капитан 2-го ранга(1855), капитан 1-го ранга(1856), в 1857 г. уволен для службы на коммерческих судах, занимался устройством Русского общества пароходства и торговли, капитан Кронштадтского порта(1858), Петербургского порта(1863), в том же году - контр-адмирал, начальник эскадры, посланной к берегам США, младший флагман Балтийского флота, в 1864 г. зачислен в Свиту Е.И.В., в 1866 г. - исполняющий должность главного командира Кронштадтского порта и военного губернатора гор. Кронштадта, генерал-адъютант(1869), вице-адмирал(1871), назначен товарище управляющего Морским министерством, в 1872-1874 гг. временно управлял Морским министерством, в 1880 г. уволен от должности, с назначением членом Государственного совета, в 1880-1881 гг. - начальник Тихоокеанской эскадры с расширенными полномочиями(по случаю возникших недоразумений с Китаем), адмирал(1881), с 1884 г. - в отставке.Вернуться к тексту
[18] Попов Андрей Александрович(1821-1898), русский военно-морской деятель, инженер-кораблестроитель, генерал-адъютант(1871), адмирал(1891). Окончил Морской кадетский корпус, гардемарин(1837). В 1837-1838 гг. служил на Балтийском флоте, мичман(1838). С 1838 г. - на Черноморском флоте, участвовал при занятии бухты Псезуапе десантом, плавал на различных кораблях. В 1853 г. - командир парохода «Метеор»Ю успешно провел морскую разведку укреплений Босфора и западных берегов Черного моря до Рущука, капитан-лейтенант(1853). Состоял для особых поручений при адмиралах Корнилове и Нахимове, с началом военных действий Крымской войны находился в крейсерстве, уничтожил 6 турецких купеческих судов, после чего, прорвав блокаду Севастополя на пароходе «Тамань», уничтожил еще 1 турецкое судно и ушел в Одессу. В сентябре 1854 г. вернулся в Севастополь, участвовал в обороне города, награжден орденами Св. Анны 2-й степени и Св. Владимира 4-й степени, золотым оружием, произведен в капитаны 2-го ранга. Флигель-адъютант, командующий 32 флотским экипажем(1855). В 1856-1858 гг. - начальник штаба Кронштадтского порта, руководил постройкой 14 винтовых корветов и 14 клиперов в Архангельске, которые затем привел в Кронштадт. В 1858-1864 гг. командовал эскадрой на Тихом океане, контр-адмирал(1861), с 1861 г. - член Главного кораблестроительного технического и Морского ученого комитетов. В 1863-1864 гг. совершил визит в Сан-Франциско, наблюдал за строительством и плаванием американских мониторов. В 1869 г. по проекту Попова в Санкт-Петербурге был заложен монитор «Крейсер», в 1872 г. переименованный в «Петр Великий». В 1870-1872 гг. по его проекту в Петербурге был построен первый мире океанский броненосный крейсер «Генерал-адмирал». Вице-адмирал(1872), с 1876 г. член Адмиралтейств-совета, автор проекта плавучих броненосных батарей, т.н. «поповок». С 1888 г. - руководитель Кораблестроительного отдела Морского технического комитета, адмирал(1891).Вернуться к тексту
[1] Записки Н.В. Берга о польских заговорах и восстаниях. М. 1873. С.148.
[2] Там же. С.149.
[3] Милютин Д.А. Воспоминания. 1863-1864. М.2003. С.581.
[4] Записки Н.В. Берга... С.165.
[5] Там же. СС.157; 167.
[6] Бисмарк О. Мысли и воспоминания. М.1940. Т.1. С.224.
[7] Корнилов А.А. Курс истории России XIX века. М.1993. СС.246-247.
[8] Милютин Д.А. Воспоминания. 1863-1864. М.2003. С.38.
[9] Альконост. Современная политика Великих Держав. // Морской сборник(далее МС). 1915. №1. С.62.
[10] Morgan K. The Oxford illustrated history of Britain. Oxford-NY. 1996. PP.425; 451.
[11] Альконост. Ук.соч. // МС. 1915. №1. С.62.
[12] М.А. Бакунин по отчетам III отделения. // Красный архив. М. 1923. Т.3. СС.201-205.
[13] Дегоев В.В. Кавказский вопрос в международных отношениях 30-60-х гг. XIX в. Владикавказ. 1992. СС.214-215; 220; 222; 224.
[14] Тэйлор А. Дж. П. Борьба за господство в Европе 1848-1918. М.1958. С.166.
[15] Бисмарк О. Ук.соч. М.1940. Т.1. С.227.
[16] Тэйлор А. Дж. П. Ук.соч. С.171.
[17] Отдел Рукописей Российской Государственной библиотеки(далеее - ОР РГБ). Ф.169. Оп.14. Карт.3. С.279.
[18] ОР РГБ. Ф.169. Оп.14. Карт.4. С.4.
[19] Там же. С.108.
[20] Маниковский А.А. Боевое снабжение русской армии в 1914-1918 гг. М.1922. Ч.2. СС.96-98.
[21] ОР РГБ. Ф.169. Оп.14. Карт. 4. С.4.
[22] Раздолгин А.А., Скориков Ю.А. Кронштадтская крепость. Л., 1988. С.245.
[23] Там же.
[24] Блиох И.С. Финансы России XIX столетия. История-статистика. СПб.1882. Т.2. С.195.
[25] Там же. СС.115; 117.
[26] Нарочницкая Л.И. Россия и отмена нейтрализации Черного моря 1856-1871. К истории Восточного вопроса. М.1989. СС.49; 51.
[27] Комзолова А.А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае в эпоху Великих реформ. М.2005. С.73.
[28] ОР РГБ. Ф.169. Оп.14. Карт.3. С.248.
[29] Комзолова А.А. Ук.соч. СС.20-21.
[30] Там же. С.78.
[31] Там же. СС.74; 76-77.
[32] Там же. С.91.
[33] Там же. СС.70-71; 95.
[34] Там же. СС.73-74.
[35] Корнилов А.А. Ук. соч. С.250.
[36] ОР РГБ. Ф.169. Оп.14. Карт.3. С.248.
[37] Там же. С.72.
[38] Вильсон Х. Броненосцы в бою 1855-1895. М.2003. С.203.
[39] Там же. СС.227-228.
[40] Там же. СС.188; 190.
[41] Гончаров В. Американская экспедиция русского флота в 1863-1864 гг. // МС. 1913.№8 СС.39-40; 48.
[42] Rosen R.R. Forty years of diplomacy. Lnd. 1922. Vol.1. PP.21-22.
[43] История внешней политики России. Вторая половина XIX века. М. 1997. С.145.
Олег Айрапетов
Глава из пособия: «Внешняя политика Российской империи 1801-1914 гг.»,
М.: Издательство «Европа», 2006.
Материал для публикации на сайте "Западная Русь" предоставлен автором.