ЗАПАДНАЯ РУСЬ

Первая мировая война явилась роковым конечным пунктом «длинного» XIX в., который начался Великой французской революцией 1789 г. и «подошел к концу в 1914 г. под радостные крики европейцев, которые слишком долго жили в мире¹. Однако в этом стройном хоре, в патриотическом порыве, приветствовавшем начало войны, чешский голос был одним из самых слабых, робких и неуверенных.

 Разделы Речи Посполитой и утеря поляками своей государственности в конце XVIII века негативно воспринимались словацким общественным мнением, которое с пониманием и сочувствием относилось к стремлению польских патриотов возродить Польшу. Вместе с тем, отношение словаков к польскому национальному движению испытывало серьезное влияние широко распространенных в словацком обществе русофильских настроений.

Словакия, бесспорно, принадлежит к тем странам, где славянская идея имела глубокие корни и где одновременно были распространены русофильские настроения, происходящие от идеи славянского братства и близости «великой России». Особенно наглядно это явление проявилось в северо-восточной части Словакии во время существования первой Словацкой республики (1939—1945 гг.). Такое положение дел было результатом недооценки важности или же «игнорирования русинского национального вопроса» словацкими правительственными кругами.

5 ноября исполняется ровно 100 лет с момента создания Польского Королевства - государственного образования, возникшего под эгидой Центральных держав в период  Первой мировой войны. Его структуры, их деятельность, цели германских и польских политиков в нашей стране практически неизвестны. Крайне мало информации о личностях польских политиков, которые пошли на соглашение с Германией, о том, какие мотивы ими руководили.

Сравнение истории формирования современного национального самосознания поляков с аналогичным процессом у других народов является очевидной ошибкой. Похожей ошибкой является сопоставление поляков и их идентичности с крупными нациями Западной Европы. Можем ли мы, в таком случае, выдвинуть тезис об исключительности польской идентичности? И да, и нет.

Объединительному проекту Руси, выстраиваемому Москвой, традиционно противостоял другой большой геополитический проект – польский проект Речи Посполитой, включавший в себя западные земли Руси – Беларусь и Украину. Неудивительно поэтому, что Польша была главным оппонентом «собирания Руси» под эгидой России, а историческая динамика российско-польских отношений во многом свелась к борьбе за спорные «западнорусские» территории.

Польский вопрос как вопрос внутриполитический в понимании царского правительства был неразрывно связан с борьбой с национально-освободительным и революционным движением. Разделенные границами трех государств поляки, и в первую очередь их образованные представители, по-прежнему чувствовали себя единым народом, сохранившим историческую память о былой, причем великодержавной, государственности. Именно эта «шляхетская» память вызывала раздражительное, и даже презрительное отношение властей, предопределяя порой, как справедливо отмечает современный исследователь, преобладание эмоционального над рациональным в решении польского вопроса.

Историографический образ Первой мировой войны и память о ней в Польше тесно связаны с культом важнейшего события новейшей истории польского народа - возрождением государственности. Для большинства поляков дата 11 ноября 1918 г. ассоциируется не столько с окончанием длительной и кровопролитной Великой войны, сколько с провозглашением независимости Польши. Это обстоятельство оказало определяющее влияние на формирование представлений польской общественности, политического класса и сообщества профессиональных историков о Первой мировой войне.