С возникновением исторического мышления у человека появился интерес к познанию собственных истоков: к происхождению своего племени, деревни, города, Церкви, государства, представленного правящей династией. Стал актуальным вопрос о возникновении предков и их древней родине.
В последнее время в историографии и публицистике стала набирать популярность идея о неславянской, а точнее, балтской, этнической атрибуции этнополитического союза кривичей. В этой связи имеет смысл вернуться к вопросу об этнической принадлежности летописных кривичей и попытаться верифицировать аргументацию сторонников «балтской» гипотезы.
Вторая мировая война привела в СССР к интенсификации миграционных процессов, в которые оказались вовлечены миллионы людей: переселенцы (на отошедшие к СССР согласно международным соглашениям территории), демобилизованные военнослужащие, беженцы, реэвакуированные, бывшие военнопленные, репатрианты.
Не вызывает сомнения, что сегодня обращение к прошлому имеет важное значение как во внутриполитической жизни национальных государств, так и на международной арене. Сложнее дело обстоит с изучением роли исторической памяти в контексте современных международных отношений.
В VI-IX вв. славяне в ходе своей земледельческой колонизации осваивают обширные пространства Восточно-Европейской равнины, расселяясь от Чёрного моря до Ладожского озера и от Карпатских гор до Волго-Окского междуречья. Первым этапом восточнославянского политогенеза стало формирование этнополитических союзов, названных в Повести временных лет.
История Литвы не раз демонстрировала примеры того, как союз с более сильным соседом способствовал утверждению литовской государственности и суверенитета. Так было, в частности, в XVI столетии, во время заключения польско-литовской унии в Люблине. Подобные процессы происходили и в годы Первой мировой войны.
Вопрос о социально-политическом устройстве восточнославянского общества догосударственной поры является одним из ключевых для понимания древнерусского политогенеза, но источниковая база, на которую приходится опираться историкам в его решении, весьма скудна.
Следует сразу отметить, что практически все польские издания, несмотря на большую или меньшую степень своей оппозиционности и критической настроенности к правящим властям, поддержали территориальные претензии к Чехословакии и ввод польских войск в Тешинскую Силезию.
Неожиданное для многих появление на политической карте Европы в октябре 1918 г. независимой Чехословакии на руинах Австро-Венгрии воспринималось чехами и словаками как естественный и закономерный итог их борьбы за возрождение своей государственности.
