Михаил Чайковский Садык паша

«.. .Этот ковёр чудной работы стал владением калифов ислама, падишахов обширного мира, но в жилах этих падишахов текла теперь уже кровь сербская, кровь славянская». Такими словами известный представитель польской эмиграции в Османской Империи - Михал Чайковский - образно выразил чувства, охватившие его при видах Стамбула в 1841 г. Расчётливый политик, доверенное лицо князя Адама-Ежи Чарторыйского, умело и уверенно общавшийся с султаном Абдул-Меджидом, талантливый османский администратор - так пронзительно простодушно отозвался он о Стамбуле, в хитросплетениях коридоров власти которого ему надлежало сыграть важную роль - собрать в интересах поляков под эгидой Османов максимальное количество врагов России.

Далее в своих воспоминаниях Чайковский продолжает живописать: «...Когда я увидел этот город, похожий на наш старый Киев, то сказан в душе, что ему действительно принадлежит имя Царьград, потому что это столица не только царства славянского, но царства всемирного» . Несомненно, Чайковский являлся крупной личностью, которому А. Чарторыйский отводил важное место в реализации масштабного плана борьбы с Россией - неотъемлемой части польского национализма XIX в. В частности, данный план, как считают современные учёные^1 2, предусматривал:

- убедить султана,  что надо начать очередную войну против России, а западные державы, что надо оказать Порте помощь;

 - устроить бунт на Кавказе, среди поляков, служащих в кавказском корпусе, и донских казаков, чтобы объединиться с горцами в совместной борьбе;

 - преодолеть стремление балканских славян к ожиданию помощи от России в борьбе против султанской власти;

 - представить в европейской прессе Российскую Империю как варварскую державу, недостойную занять место среди цивилизованных государств Европы.

В историографическом опыте, безусловно, имеются работы, в которых так или иначе освещается личность М. Чайковского, его связи с представителями польской эмиграции³. Более того, его литературное наследие (о котором частично пойдёт речь ниже) неоднократно привлекало исследователей украинского казачества. Однако прослеживается «традиционная» заангажированность - оценочная позиция его творчества как проблемного источника при изучении переломных этапов в истории казаков. Характерный пример - со ссылкой на якобы подлинные документы, опубликованные Садык-пашёй, И. Застырец пытался аргументировать мнение о наделении Ахмедом III казаков-мазепинцев землями между Прутом и Чёрным морем в начале XVIII в. Украинская историческая мысль эту гипотезу активно отвергает⁴. У истоков такого отношения находились авторитетные учёные конца XIX - начала XX в⁵. Их критике подвергались эвристический потенциал и историографические взгляды М. Чайковского на прошлое Задунайской Сечи. Например, по утверждению Ф.К. Волкова «невыразительные и оторванные сведения этого писателя... до такой степени запутаны и тенденциозно обработаны, что не могут иметь никакого значения без самой тщательной проверки любого из приведённых им фактов»⁶. Тем не менее, сама деятельность «Османского казачьего войска» оставалась в стороне. А тут автор как активный их участник остаётся очень ценным, хотя и амбициозно-субъективным информатором. И сейчас, через полтора века стоит отметить, что история этого оригинального военно-социального объединения ещё не написана⁷. Авторы видят свою задачу в источниковедческом обеспечении такого труда в будущем. Представляется перспективным аккумулировать корпус материалов, отложившийся по многочисленным архивам разных регионов и даже государств.

В отношении научного анализа этой личности (а также других представителей сообществ польской элиты, оказавшихся, например, в гуще событий Восточной, Кавказской войн - Т. Лапинский и др.), ещё не вполне преодолены стереотипы поверхностно-эмоционального, имперско-риторического отношения к нему, как к представителю «нерусских» элит (Ю. Борисёнок - Чайковский как «авантюрист мирового класса»). Говоря другими словами - имперский нарратив, порождавший версии историописания, в которых фокус внимания неизбежно концентрировался на власти, государстве (что само по себе, конечно, многое объясняет - например, развивает дискуссию о характеристиках империй⁸), оставляет почти неизбежно в тени «не-ктючевые» фигуры исторического процесса, «людей второго плана в истории»; наконец, такой подход вольно или невольно отталкивает учёного от той позиции, что в идеале все акторы исторического процесса должны быть для него равноценны.

Исключительно актуальной и поэтому назревшей предстает необходимость применения новых методик и концептов. «Примеряя» различные из них, «в пору» пришлись те инструментарии, которые связаны с проблемным полем ситуационного подхода. Он, в частности, позволяет легче освободиться от сознательной или неосознанной самоидентификации со «своим» актором (как правило, со своей этнической группой), с его «правдой». Появляется возможность увидеть разные «правды» разных акторов и групп⁹. Подобные отношения к реальности как совокупности сосуществующих разнохарактерных и векторных смыслов уже получили оправданные места в лингвистике и антропологии (от Ю.В. Лотмана до А.К. Байбурина). Так и в истории возможны не только ретроспективные реконструкции того, что «выжило» и получило развитие. Нередко, перспективный взгляд с «боковой» или «тупиковой» ветви исторического процесса предоставляет возможность глубже понять многоликое прошлое, убеждены, что история не должна иметь периферии, которая выстраивается отображая победивший «центр».

Из таких представлений логично обратить внимание на недостаточную изученность в науке вопросов националистических движений и идеологий. Несмотря на их «популярность» в колониальную и постколониальную эпоху, большинство современных дискурсов рассматривает их как самодостаточные. А ведь все они эволюционировали в дихотомии (или в более сложные схемы) взаимоотношений имперских центров и окраин: «Все эти противоречия и конфликты осознавались современниками, как активистами национальных движений, так и имперской бюрократией, именно как взаимосвязанные»¹⁰.

В подобные операционные взгляды меньше всего вписываются ультранационалистические или мета-этнические идеологии: панславизм, паносманизм, пангерманизм и т.д. Их компаративное изучение (в том числе на уровне внутреннего содержания) показывает, что они официально не были одобрены ни одним из правителей трёх империй. При этом они же «пользовались большей или меньшей степенью влияния в правящих кругах и порою становились решающим фактором в определении политики»¹¹. Очевидно, что панславизм имел в своём развитии несколько вариантов; русский, например, его вариант, объединял в себе религиозное (православие) и расовое (превосходство великороссов) начала¹². Но, как оказывается, поляки, не менее, чем светские идеологи «русского дела» (Н.Г. Устрялов, М.П. Погодин¹³), оказались способны на создание своего видения модерного славянского национализма. Кажется, несмотря, на серьёзные историографические опыты по изучению истории поляков в России¹⁴, данный вопрос ещё ожидает своего исследователя. Не получил, к сожалению, он своего освещения даже в капитальной, новаторской книге - «Западные окраины Российской Империи» (М., 2006). При этом, общность антиколониального дискурса на западную периферию активно пропагандируется в академической среде: «.. .в конце XVIII века наши ситуации - Польши, Украины и татар -стали совершенно идентичны, - отмечал один польский литературовед, один из авторитетных исследователей художественного романтизма М. Чайковского. - Известно, чем закончились договора и Украины, и Польши с Россией, - как и Крым, они были просто включены в состав империи. Целый XIX век - это время нашей общей судьбы»¹⁵.

Настоящей публикацией открывается цикл авторских исследований, посвящённых сравнительному изучению имперских структур России и державы Османов XVIII-XX вв. Прежде всего нас будет интересовать сравнительный анализ отношения империй к националистическим идеологиям, а также символическому капита лу тех нонконформистов, которые конфликтовали (порывали) с «материнской» имперской культурой и находили поддержку в противоположном имперском пространстве, либо вырабатывали свой вариант отношения к унификаторским практикам обоих государств. Впрочем, отдельные результаты промежуточных исследований были опубликованы ранее¹⁶.

В XIX в. значительную часть украинского и русского населения Турецкого Причерноморья характеризовало его легендарное казачье прошлое. Тогда ещё была жива память о Задунайской Сечи - последнем Коше украинского казачества, а в разных регионах Малой Азии, Балкан проживали казаки-староверы (некрасовцы, игнат-казаки), а также липоване¹⁷, «казачья мимикрия» которых хотя и раздражала анатолийских некрасовцев, но по ряду показателей устраивала самих липован. В середине XIX в. из этих групп, а также многочисленных польских эмигрантов в Османской Империи было образовано «Османское казачье войско». Исследователи отмечают, что это был яркий эффективный пример привлечения к военно-полицейской службе христианских подданных со стороны Порты¹⁸. Следует отметить, что подобный опыт использования православного потенциала для военных операций базировался на примере некрасовских казаков. Характеризуя их «вольности» в Османской Империи, наблюдательный современник писал в XIX в.: «И Салтан Турецкой такую дал волю не-красовцам по всей туретчине: кому только угодно и кто чем может, и тем и занимается. А служба им бывает тогда только, когда бывает канпания войны: и сорок левов каждому казаку на сутки, всякая порция и вся капировка... на царском гцету. А священников достают от России»¹⁹. Впрочем, необходимо подчеркнуть: войсковая организация некрасовских казаков сложилась на территории Крымского ханства в первой половине XVIII в., структура которой на территории Османской Империи лишь воспроизводилась, со временем - трансформируясь в сторону упрощения и едва ли сугубой символизации²⁰. Тем не менее, некрасовцы приняли участие во всех русско-турецких войнах XVIII-XIX вв., во время которых турки охотно привлекали их для охраны войсковой казны, обозов и пр., разрешая носить оружие даже в мирное время.

Что касается истории создания и существования «Османского казачьего войска» или войска «Добруджинских казаков», то эти факты достаточно редко упоминаются в исследованиях второй половины XIX - начала XX в. А для современной историографии данный сюжет вообще может быть охарактеризован как периферийный и окказиональный, т.е. достойный своего внимания лишь в связи с другими эпизодами и событиями²¹. Вместе с тем история этого искусственно созданного казачьего формирования несёт в себе отражение почти всех противоречий, геополитических и людских коллизий середины XIX в., с которыми оказались связаны судьбы реформ в Турции, страны, не менее гибко, чем другие континентальные империи, отвечавшей на вызовы национализма и столкновения мнений о путях модернизации империи²².

Вдохновителем идеи создания войска и его бессменным руководителем бы л Михал Станиславович Чайковский (Чайка; Мехмед Садык-паша). Деятельность данного войска не менее любопытна и самобытна, чем биография его предводителя - выходца из Украины, польского революционера, авторитетного чиновника Оттоманской Порты и талантливого беллетриста. М. Чайковский родился 29 сентября 1804 г. (иногда указывается - 1803 г.) в семье помещика неподалёку от Бер-дичева, в с. Гальчинцы Житомирского уезда (другой вариант - в с. Хатчинец в Киевщине). Происходит он из древнего польского дворянского рода, по матери же приходился родственником гетману Малороссии И. Брюховецкому. Отец героя - Станислав - выводил себя от мифического казачьего полковника Чайки, который якобы погиб при обороне Сечи от войск генерала Текели в 1775 г.

После получения образования в пансионе Уолси (г. Бердичев) М. Чайковского всецело захватывает литературное творчество. Сохранились свидетельство, что он считал себя учеником Гулака-Арте-мовского, преподававшего у юноши в пансионе²³. Вместе с тем молодой Чайковский принимает активное участие в Польском восстании 1830-1831 гг. К повстанцам он присоединяется со своими крепостными крестьянами уже тогда, когда всем стало ясно - очевидно поражение. Чайковский, вынужденный бежать во Францию, оставил своим крестьянам дарственную на землю и записку, в которой недвусмысленно указывал на необходимость участия украинского населения в польском освободительном движении: «Сочувствуя полякам, Украина тоже должна восстать»²⁴. После этих событий Михал Чайковский оказался в эмиграции в Париже, где его и приметил лидер польской эмиграции - князь Адам-Ежи Чарторыйский.

Престарелый князь Чарторыйский любыми средствами стремился ослабить Россию, стремясь заключить союз с турецким правительством. Интересно здесь отметить, что ещё в начале XIX в. этот политик, являясь товарищем министра иностранных дел России, вынашивал план по созданию Славянской федерации - в том числе за счёт земель Османской Империи. В частности, речь шла о разделе главной массы турецких земель «на отдельные государства, управляемые согласно с местными условиями и связанные общей федерацией, над коей император всероссийский мог бы обеспечить себе решительное и законное влияние посредством звания императора или покровителя восточных славян»²⁵. Примечательно также, ч то тот же Чарторыйский поддерживал наполеоновский проект частичного восстановления Польши -опять в контексте его рассуждений о создании «федеративной системы славянских наций». Впоследствии, как оказалось, эмигрировавший во Францию князь Чарторыйский уже не считал нужным ставить во главе федерации русского царя, а хотел использовать в интересах возрождения Польши национальные движения славянских народов на территории Османской Империи. Авторам представляется допустимым высказать мысль о предполагаемой связи замыслов князя Адама и его агентов по созданию всё той же Славянской федерации с помощью Османов, хотя дискуссионным остаётся вопрос о том, должен ли был возглавить её в случае создания турецкий султан? И насколько самостоятельной, оригинальной можно в таком случае считать роль Чайковского в истории создания мифа об «Османах как славянах» (мать одного их султанов XIX в. была сербкой)? В любом случае вряд ли целесообразно считать Садык-пашу одним лишь талантливым исполнителем воли князя Адама, лицом, механистически воспроизводившим на Востоке идеи, рождённые в «Отеле Ламбер»!

Ведь уже в 1841-1842 гг., когда М. Чайковский впервые путешествовал по Добрудже, у него возникла мысль об объединении украинского населения бывшей Задунайской Сечи и райи - христианского податного населения Османской Империи, с религиозными «диссидентами» -некрасовскими казаками и липованами в единое казачье формирование. Целью такого объединения он видел антироссийскую деятельность и помощь польскому, украинскому революционному движению. Это должно было стать, по его мнению, прототипом панславянской организации, которая боролась бы с русским правительством. Он мечтал воссоздать Речь Посполитую и, вместе с тем, выступал за независимость Украины. На протяжении 1845-1847 гг. Чайковский занимался невероятными мистификациями и авантюрами. То он распускал с лухи про якобы воскресшего великого князя Константина Павловича (роль которого он соглашался сыграть лично), то предлагал правительствам Европы развернуть кампанию в защиту украинской независимости во главе с гетманом (причем в роли нового Богдана Хмельницкого снова на первых ролях должен был выступить сам Чайковский).

В казачестве этот деятель видел «славного рыцаря», которое должно было послужить связью между северными и южными славянами. Поляки, в свою очередь, должны были «сплотить славян (болгар и др.), под «казачье-турецким флагом»²⁶. Именно Чайковского (или Чайку, как тот предпочитал называться на Востоке), как своего представителя, направляет к турецкому визирю Петрев-паше для координации совместных действий А. Чарторыйский. Сам Чайковский с увлечением воспринял такое предложение, поскольку в Париже он «умирал от скуки, от которой его не спасала ни литература, ни бракосочетание на француженке, ни дети»²⁷. Деятельность Чайки как чиновника Оттоманской Порты была очень активной и разноплановой²⁸. В это же время Николай I добился от Франции, чтобы у Чайковского был отобран французский паспорт. Тогда, по предложению султана, Чайковский принял ислам, получив новое имя - «Мехмед Садык», т.е. «Михаил Верный», генеральское звание «мириамир-паши», а также пожизненный пенсион в 60 000 пиастров и большое поместье вблизи Стамбула.

Занимаясь разными «государственными» делами, он создал широкую конспиративную сеть, снабжавшую оперативной достоверной информацией А. Чарторыйского и французское правительство²⁹. Ко всему прочему, Садык-паша не отказывался от идеи образования единого фронта из православного населения Турции³⁰. При этом сам проект сначала не поддержали ни официальные круги, ни собственно казачье-липованское население Османской Империи. В условиях революционных событий 1848 г. в Европе, М. Чайковский и его товарищ - С.С. Раевский - встретились в Добрудже с атаманом местного «некрасовского» (точнее - липованского) населения - Осипом Семёновичем Гончаром (Гончаровым)³¹. Эта встреча послужила своеобразной основой для создания будущего войска, целью которого М. Чайковский видел восстановление «казацкой народности в Южной Руси, или, минимум, в образовании из Добруджи самостоятельного казацкого государства под моим руководством как султанского вассала»³².

Защищая интересы липован, их старообрядческую веру, О. Гончар искал соратников среди разных лиц. Из его «временных» союзников можно назвать и царственных особ Европы, и революционеров (например, А.И. Герцен), и чиновников Османской Империи. Со слов В.И. Кельсиева: «Гончаров понял, что Чайковский при большой власти в Порте и решил его держаться»³³. Оправдывая эти надежды, Садык-паша помог староверам в образовании у них трёхчинной церковной иерархии (так называемой Белокриницкой) и в легализации её в Турции³⁴. В свою очередь, когда создавалось «Османское казачье войско», в его состав вынуждены были войти дунайские некрасовцы-липоване во главе с О. Гончаровым и его помощниками - М. Носом, Марковенком и Шмаргуном³⁵.

Такое «рекрутство» было отрицательно воспринято казаками-некрасовцами, проживавшими в Анатолии, которые находились на своеобразном казачьем положении (не платили налоги, имели самоуправление, выполняли пригранично-патрульные и полицейские обязанности, выставляли во время военных действий собственные формирования). Без энтузиазма отнеслись к службе в «Османском казачьем войске» и другое славянское население (липоване и украинцы) Добруджи. Описанное выше полулегальное вооружённое объединение, созданное Садык-пашёй на свой страх и риск, было признано официально Оттоманской Портой лишь в 1853 г. После начала очередной войны с Россией (так называемой «Крымской кампании» или Восточной войны), турецкое правительство было заинтересовано в этом формировании. Кроме того, идею подобного войска активно начали поддерживать французские союзники. Кроме некрасовцев, липован и украинцев, в состав войска были зачислены польские эмигранты, которые во множестве находились в Румелии и возле Стамбула (местечко Адамополь)³⁶. Им были предоставлены iю чти все офицерские должности. Они не только без надлежащего уважения относились к традициям «некрасовского и руснацкого» населения, но и бесчинствовали, пьянствовали. Всё это дискредитировало и без того не особо привлекательную в Османской Империи идею существования такого «странного» войска. Впрочем, не менее «странной» (интересной, закономерной) можно считать реакцию некоторых османских чиновников на то же явление. Так, современник описываемых событий, Теофил Лапинский (Теффик-бей) свидетельствует: «Один квазикава-лерийский полк, едва ли на десятую часть состоявший из поляков и очень плохо экипированный, служил под именем казаков султана... под командой генерала Чайковского... и настолько выделялся среди турецкой кавалерии..., что сердар поставил перед Портой вопрос о создании второго полка того же типа. Граф Замойский и занялся созданием и организацией этого полка»³⁷.

Войско состояло из двух полков³⁸, первым из которых (в составе ок. 750 чел.) руководил сам Садык-паша, а вторым (ок. 450 драгун) -граф В. Замойский, являвшийся представителем польской эмиграции в Париже и племянником А. Чарторыйского. Все команды в войске отдавались на славянских языках до 1870 г. Когда турки попробовали отменить это право, то Садык-паша подал в отставку³⁹. Во время войны 1853-1856 гг. османские казаки, подготовленные в соответствии с французским воинским регламентом, приняли активное участие в событиях на Дунае. Так, например, первый полк занимался партизанскими действиями против подразделений Паскевича в мае 1854 г., во время осады Силистрии⁴⁰. Когда Порта заняла Северную Добруд-жу и дельту Дуная, Садык-паша на некоторое время был назначен военным комендантом Бухареста, а его полкам доверили охранять границы. Садык-паша избежал пересылки его казачества на Кавказ и считал, что он продолжал отстаивать интересы Польши именно на южных границах России⁴¹.

Однако эти заслуги быстро стали забывать после завершения войны. Украинские и русские поселения, которые входили в состав войска, были обложены бейликом (фискальная повинность, которую они до этого не платили), за три года с них потребовали харач (налог на содержание войска, рекрутства). Эти налоги и повинности как бы нивелировали участие войска в войне, поскольку взимали их лишь с гражданского населения. Парадоксально, ч то в этом они были уравнены с теми народами, которые, воспользовавшись Крымской войной, попробовали поднять антитурецкие восстания (черногорцы, болгары, боснийцы, албанцы, греки и т.д.)⁴². Вместе с тем, сам Чайка стал ещё более авторитетным чиновником. Султан Абдул-Меджид предоставил ему звание ферики (дивизионного генерала) и назначил наместником Румелии - всех европейских владений Порты. Тогда, по словам самого М. Чайковского, он задумался над созданием «федерации южных славян под верховной властью султана, потомка сербских королей по женской линии, такова была цель, к которой я стремился»⁴³. В то время Чайка разработал и проект колонизации нижнего Придунавья, который пытался внедрять в жизнь.

Тогда же, впрочем, от деятельности Садык-паши «открестились» его бывшие союзники - пггаб польской эмиграции в Париже. Ещё во время войны его деятельность высоко оценил Адам Мицкевич, который приезжал в Турцию⁴⁴. М. Чайковский, занявшись активно внутренними турецкими делами, всё реже слушал указания из Парижа. Например, французское правительство и польская аристократия в эмиграции выступали за объединение Молдавии и Валахии. А вот Са-дык-паша активно выступал против («.. .я был против этого объединения и не скрывал своих мыслей»⁴⁵, - писал он позже в своих мемуарах). Но после окончания войны атаман остался «один на один» со своими казаками и турецким правительством. Не последнюю роль в этом сыграли взгляды и позиция М. Чайковского на перспективы самостоятельности украинской народности⁴⁶. В отличие от польской аристократии, принимавшей только идею о возрождении Речи Посполитой в границах до 1772 г., он, потомок гетмана Брюховецкого, призывал учитывать особенности населения Украины. Судьбу казачьего войска не спасло и расширение его состава за счёт бывших российско-подданных солдат, пребывавших в Турции в качестве военнопленных⁴⁷. В последнее десятилетие своего существования османское казачество⁴⁸ выполняло полицейские функции против христианского населения Фессалии, Эпира и др. «Грозная сила» данного формирования в некоторых источниках сравнивается даже с легендарными «башибузуками»⁴⁹.

После 1863 г. эти казачьи части пополнились за счёт молодых польских эмигрантов, имевших определённый боевой опыт⁵⁰. Таких солдат ценил не только Садык-паша, но и сам султан - из них он набрал несколько адъютантов, среди которых бы л и младший сын Чайковского -Владислав (Музафир-бей), до этого заведовавший военной казачьей школой⁵¹. В этой школе прошли подготовку многие поляки, болгары и др., из числа которых было подготовлено ок. 40 офицеров⁵². Балансируя между своим революционным и чиновничьем долгом, М. Чайковский позволял себе вольности в отношении лидеров балканского освободительного движения. Например, известно о его контактах с Г. Раковским или Хр. Ботевым⁵³. При этом, уже после реорганизации в 1866 г., бывшие части Садык-паши приняли участие (правда - без особого энтузиазма и ощутимого эффекта) в подавлении болгарских восстаний, в усмирении переселённых в Добруджу черкесов и т.д.⁵⁴

Усугубившийся далее внутренний кризис в войске - в обстоятельствах смещения акцентов в геополитической ситуации - привёл к ликвидации не только «Османского казачьего войска», но и казачьего положения их составной части - казаков-некрасовцев (1864 г.)⁵⁵. В ряде бывалыцин и сказках некрасовцев Садык-пашу не жалуют за «рекрутство», за то, что он попробовал казаков переделать на аскеров (солдат) . Вот, например, как об этом упоминается в одном из исторических преданий, записанных Ф.В. Тумилевичем спустя 80 лет после вышеупомянутых событий: «Был такой человек в Турции - Садык-паша..., так вон принуждал нас, чтобы мы аскерами были. Такое дело нам не понравилось. Мы казаки, какие мы аскеры? Круг Войска Кубанского, старики тогда приговорили: "Не подписываться в аскеры и на службу к турку не ходит". Как отказались наши отцы служить, турка задавил налогами»⁵⁶. Удивительным образом людская память сохранила эти события и поныне: «Свой атаман был. Свои були старейшины, каж-ную неделю собиралися и советывали все. И когда турки були наших в армию не брали, а когда румыны прийшли наших почали в армию брать, а турки не брали наших в армию. Говорили - у вас есть атаман, который говорили учит вас. Как донские казаки на конях учили, а которые сухопутные були, нали, по сухопутью училися. Кажные недели выходили у субботу иль середу и два раза у неделю выходили и училися. И атаман приезжал, помагал тому турецкому везирю, управетелю, штобы: "Иди посмотри, как наши учаться тамотки, где была пустая место". И он очень одобрыл их: "Очень хорошо". Донские козаки -наше село. Круг собирались на майдане. Девки, хлопцы собирались на собрании, а если есть собрание, то старейшины на лавке совещание делают всему селу. Ходили все, а решение брали мужики. Были старейшины, были десятники, которые решали вопросы»⁵⁷.

Часть бывших османских казаков, украинского и русского происхождения, после отмены крепостничества переселилась в Россию -в Бессарабию, Херсонщину, Приазовье, на Кубань⁵⁸. Разочарование самого Чайковского в идее создания казачьего государства совпало с событиями Польского восстания 1863-1864 гг., которое он считал тактически неподготовленным. При всём этом, он пробовал играть собственную роль - всячески пытаясь поднять «добруджинское малороссийское население» и Украину на борьбу с Россией⁵⁹. Стремясь поддержать польских повстанцев, он создаёт в Тульче национальный комитет по вербовке «детей родины», отправляет прокламацию «в Украину, в которой уговаривает тамошних жителей присоединиться к восстанию»⁶⁰ и т.д. Эта «польскость» парадоксальным образом сочетается у него с украинофильством - «католиков и поляков он (Чайковский. - Авторы) не терпел, но стоял по семейным традициям, за свободу южной России»⁶¹, - писал В.И. Кельсиев. Любопытно, что подобные взгляды были не исключением в офицерском составе османских казаков. Например, поручик-еврей Горнптгейн, уроженец Бердичева, был «большой либерал», ненавидевший поляков и мечтавший о восстановлении малороссийского гетманства⁶².

В 1872 г., действуя через Н.П. Игнатьева (российского посла в Турции), М. Чайковский получил разрешение Александра II на возвращение в Россию⁶³. «Отставной генерал-лейтенант турецкой службы» переехал в Киев и получат пенсию и от султана, и от царя. В 1873 г. он принял православную веру и купит имение Борки на Черниговщине (Кролевецкого уезда, ныне - Сумская область в Украине). Здесь он подготовил свои воспоминания-записки, которые были изданы уже после его смерти в журнале «Киевская старина». В ночь с 5 на 6 января 1886 г. он покончит жизни самоубийством. Нужно сказать, что правительство Порты попробовало воссоздать казачество во время войны с Россией в 1877 г.⁶⁴ Однако сам Чайковский отказался возвращаться, а бывшие казаки османского войска не восприняли эту идею вообще.

В 1857г. М. Чайковский опубликовал свой малоизвестный сборник -«Казачество в Турции»⁶⁵, состоящий из трёх значительных частей⁶⁶. Первая из них - исторический экскурс в прошлое населения, вошедшего в состав «Османского казачьего войска». Сначала автор-составитель печатает «Письмо X., Казака Оттоманского к земляку» («List X., Kozaka Ottomanskiego, do Krajowca»). Аноним обращается к своему товарищу, который живёт в Украине. Он с пафосом описывает создание казачества, а также призыв к украинскому и польскому населению вступать в него для возможности борьбы с российским правительством. Это письмо было напечатано на украинском языке латиницей, а также сопровождалось переводом на польский. Затем следует «Реляция Дамияна Щербины есаула Кошевого» («Relacyja Damijana Szczerbiny Asawuty P. Koszowego»). Перед нами, по сути, - краткий очерк политической эмиграции в Турцию украинцев XVIII в. Главное внимание уделено И. Мазепе, Ф. Орлику, их отношениям с администрацией Оттоманской Порты. В данном очерке М. Чайковский утверждает, что в результате деятельности этих украинских эмигрантов возникает Задунайская Сечь. Историческую несостоятельность таких взглядов в своё время доказа л ещё Хв. Вовк. Впрочем, вместе с воспоминаниями, записанными в своё время самим Хв. Вовком, эти материалы позволяют проследить жизнь казаков за Дунаем.

Далее печатается «Письмо Филиппа Орлика к запорожцам» («Filipa Orlika Hetmana list do Zaporozcow») из архива семьи Чарторыйских, приводимое как доказательство раннего возникновения Задунайской Сечи. Однако известно, что турецкое разрешение на устройство Сечи касалось лишь Алешковской Сечи в Нижнем Поднепровье (1710-1734 гг.). Далее - раздел под названием «О казаках Добруджанских» («О Kozakach Dobrudzkich»). В этом разделе идёт рассказ об истории формирования восточнославянского населения Добруджи, которое вошло в состав казачьего войска под руководством М. Чайковского. Особое внимание отводится истории старообрядцев (липован). Данный сюжет был продолжен в параграфе «О староверах и поиске им митрополита» (« О Starowiercach и odtworzeniu im Biskupow»). В нём сосредоточенно внимание на создание Белокриницкой старообрядческой иерархии (1846 г.). Роль самого автора-составителя в этих событиях была значительной. Он не только помог старообрядцам Добруджи и Буковины в поиске и проезде митрополита Амвросия, но и оказывал содействие официальному признанию этого церковного объединения турецким правительством.

Почти уникальные сведения содержатся в той части сборника, которая имеет название «Несколько слов о Некрасовцах» («Kilka slow о Nekrasowcach»). Эти потомки донских казаков, проживавшие тогда в Анатолии, оставили нам ограниченное количество источников о своей жизнедеятельности в XIX в. Наконец, раздел - «От года 1853 до 1857» («Orf гоки 1853 do гоки 1857»), Именно здесь рассказывается об организации «Османского казачьего войска», его составе и устройстве, а также об участии войска в Крымской войне 1853-1856 гг. Даже из этого краткого очерка следует, что различия между отдельными отрядами (задунайскими и некрасовскими казаками, липованами и поляками) были принципиальными, влияя на дисциплину в войске. Это объединение держалось почти исключительно благодаря авторитету личности Мехмед Садык-паши.

Во второй части сборника Чайковский поместил фольклорные и литературные материалы - песни и думы в литературной обработке самого автора-составителя. Основное внимание уделено балканским сюжетам. Нужно указать, что М. Чайковский выступает в большинстве казацких песен в образе почти легендарного героя. Эта часть больше всего может заинтересовать фольклористов и литературоведов. Для историков этот материал имеет более иллюстративное значение.

Оппозиционность российскому правительству и, вместе с тем, «единство» (по идеалистическим взглядам самого М. Чайковского) между собой всех представителей «Османского казачьего войска» иллюстрирует содержание третьей части. В ней помещаются материалы из истории украинского казачества, его борьбы с русским правительством. Открывается раздел фирманами султана Аодул-Меджида («Firman, Frady Sultanskie, oraz dwa listy»). Ценность раздела состоит в том, что здесь размещены тексты правовых документов, на основании которых действовало «Османское казачье войско» в середине XIX в. Далее по тексту сборника можно узнать о том резонансе, который получила деятельность казачьего формирования во главе с М. Чайковским в среде польской эмиграции в Европе. Своеобразный вариант этого «тюркофильского панславизма» раскрывают материалы писем, напечатанных в сборнике («Nota о /astepach Polskich, i rozmowy A. Mickiewicza», «List X.A. Czartoryskiego do Hr. Wtad. Zamoyskiego», «List A. Mickiewicza z Turcyi do X.A. Czartoryskiego», «List M. Sadyka-Paszy do A. Mickiewicza», «Tegoz do dawnego towarzysza putku Jazdy VCotynskiej»). Личности адресатов (A.-E. Чарторыйский, А. Мицкевич) говорят сами за себя; в целом же содержание писем раскрывает планы польских участников и организаторов казачьего войска в Добрудже.

Следом в сборнике - краткий очерк истории казачества на Украине. Здесь обнаруживается главная историографическая позиция М. Чайковского. Он рассматривает казачество как польско-тюркский институт, который на протяжении всего времени существования противостоял русскому «империализму». Указанный материал («P.PV Kozacy z Litwq i Polskq», «Ugoda Perejastawska», «Kozacy z Moskwq i Rossyjq», «List Attamana Sierko do Hana Krymskiego») завершается общими оценками русского и православного фактора в истории Европы («Kijow i Moskiua w walce о supremacyjq duchownq» и «Wyroj Sekt i zrodto Protest an tyzmu »).

Если же анализировать структуру казачьих формирований в Добрудже, то её можно воссоздать благодаря списку казаков, награждённых за участие в войне 1853-1856 гг. («Spis wysztych ze stuzby Kozaczej i zmartych»). В соответствии с ним узнаём (конечно, имеются и другие свидетельства), что «Войско казаков Османских» распределялось по полкам: собственно казачьему и драгунскому. Поч ти весь командный (офицерский) состав как полков, так и штаба был представлен поляками. Необходимо также указать, ч то текст сопровождается иллюстрациями; благодаря ним можно воссоздать внешний вид украинских задунайцев, липован, некрасовцев, а также форму «Османского казачьего войска». Сборник открывается поясным портретом самого Мехмеда Садык-паши, наместника Румелии и Атамана казаков Оттоманской Империи. Он изображён в стилизованном казацком костюме, с мусульманскими звездой и полумесяцем на кокарде. Помимо портретного изображения Чайковского в журнале «Русская старина» - это, вероятно, единственное известное нам изображение М. Чайковского, сохранившееся до наших дней.

Таким образом, даже такой краткий обзор работы М. Чайковского показывает, что образование и деятельность «Османского казачьего войска» (1851-1857 гг., другой вариант роспуска - 1866 г., когда все казацкие войска Порты были ликвидированы в связи с административной реформой) - яркая страница в истории христианского населения Турецкого Причерноморья. Несмотря на искусственность этого формирования, специфичность его целей и организационной структуры, «османские казаки» под руководством М. Чайковского (Садык-паши) оказались последней попыткой воссоздать казачьи традиции у населения Добруджи.

М.А. ВОЛХОНСКИЙ , кандидат истоических наук, г. Москва
А.А. ПРИГАРИН , кандидат истоических наук, г. Одесса
Д.В. СЕНЬ , кандидат истоических наук, г. Краснодар

Научный сборник "Поляки в России: история и современность" 2007 г. Краснодар. Стр. 147-160

--------------

¹ Записки Мих. Чайковского (Садык-паши) // Киевская старина. 1892. Т. 38 (июль-август). С. 250.

² Порада А.М. Почему Мицкевич умер в Стамбуле: польские романтики и восточный вопрос / / Славянский мир в социокультурном измерении: Сб. науч. ст. Ставрополь; М.; Минск, 2007. Вып. 3. С. 9-10.

³ Борисёнок Ю. Атаман Садык-паша // Родина. Российский исторический иллюстрированный журнал. 1998. № 5-6; Чужинец. М. Чайковский в Стамбуле // Вольное казачество. Париж, 1932. № 113; Смоховска-Петрова В. Михаил Чайковский-Садък паша и българското Възраждане. София, 1973.

⁴ -Бачинсъка О.А. Украшсью козаки в Придунайських степах у XVIIIст. // Запорозька старови-на. Киш; Запорижжя, 2002. С. 136; Застирец И. Мазешнщ в Туреччиш (3 nanepiB Садик-naini) // Украша. 1914. № 2.

⁵ Кондратович Ф. Задунайская Сечь (по местным воспоминаниям и рассказам) // Киевская старина. 1883. № 1; Рябшн-Скляревсъкий О. 3 життя Задунайськб! Очи // Украина. 1929. Кн. 34. С. 7-34; Он же. Кшець Задунайсько1 Очи // Украша. 1929. Кн. 36. С. 40-71; Он же. Задунайська Оч у народных переказах i письменств1 // Наукова 36ipKa за 1927 piK (Записки Украинского научного общества в Киеве: Р1сторическая секция). Ки1в, 1927. Т. 26.

⁶ Кондратович Ф. Указ. соч. С. 29.

⁷ Об актуальности научной разработки данной темы косвенно свидетельствует определённая «популярность» Садык-паши и османских казаков в виртуальном мире веб-страниц. Мы наткнулись даже на один форум, где недавно активно обсуждалась роль Чайковского в истории Украины (http://forum.proua.com/lofiversion/index.php/tl4468.html).

⁸ Например, см.: Российская Империя в сравнительной перспективе: Сб. ст. / Под ред. А.И. Миллера. М., 2004.

⁹ Миллер А. Империя Романовых и национализм: Эссе по методологии истории. М., 2006. С. 39.

¹⁰ Западные окраины Российской Империи. M._z 2006. С. 14.

¹¹ Рибер А. Сравнивая континентальные империи // Российская Империя в сравнительной перспективе... С. 44.

¹² Там же.

¹³ Западные окраины Российской Империи... С. 111.

¹⁴ Горизонтов Л. Е. Парадоксы имперской политик. Поляки в России и русские в Польше (XIX -начало XX в.). М., 1999.

¹⁵ Михайлова О. Взгляд на время нашей общей судьбы (интервью с Кшиштофом Чайковским) // ПолитикНАЪЪ. 2004. № 15 (http://politikhall.com/showtext.phd?a_id=272).

¹⁶ Грабовский В. В., Сенъ Д. В. Проблема стабилизации российско-ту редкого порубежья первой трети XVIII в. и роль элит Крымского ханства: кубанский султан Бахты-Гирей // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. Симферополь, 2008 (в печати); npizapin О.А. «Коза-цтво в Туреччиш» М. Чайювського як джерело вивчення козацьких формуваннь в Оттомансь-ко1 nopTi середини XIX ст. // HayKoei пращ вторичного факультет)⁷ Запор1зького державного ушверситету. Запор1жжя, 2001. Вип. XIII. С. 17-28; Пригарин А.А. К истории «Оттоманского казачьего войска» // Казачество России: история и современность: Тез. межд. науч. конф, (г. Геленджик, 8-11 октября 2002 г.). Краснодар, 2002.

¹⁷ Лупулеску [Хв. Вовк]. Русские колонии в Добрудже: историко-этнографический очерк // Киевская старина. 1889. Т. 24 (январь). С. 117-154; Бачинсъкий АД. Cin Задунайська (1775-1828). Одеса, 1994; npizapin О. А. Козаки-некраавщ на Дуна!: кшець XVIII - перша третина XIX ст. / / Ко-зацтво на ГНвдш Укршни. Кшець XVIII-XIX ст. / Гол. ред. В. А. Смолш. Одеса, 2000. С.29-41; Сень Д.В. «Войско Кубанское Игнатово Кавказское»: исторические пути казаков-некрасовцев (1708 г. - конец 1920-х гг.) / Изд. 2-е, испр. и доп. Краснодар, 2002.; Он же. Кубанское казачество: условия пополнения и развития (К вопросу о генезисе и развитии ранних казачьих сообществ) // Социальная организация и обычное право: Матер, науч. конф. (г. Краснодар, 24-26 августа 2000 г.). Краснодар, 2001; Он же. «У какого царя живём, тому и служим...» // Родина. Российский исторический иллюстрированный журнал. 2004. № 5; Он же. Казаки-старообрядцы на Северном Кавказе: от первых ватаг к ханскому казачьему войску (некоторые теоретические аспекты оценки роли крымско-османского государственного фактора в становлении и развитии кубанского казачества) // Липоване. История и культура русских-старообрядцев / Отв. ред. А.А. Пригарин. Одесса, 2005. Вып. 2; Он же. Русско-турецкая война 1768-1774 гг. и переселение казаков-некрасовцев в Османскую империю // Голос минувшего. Кубанский исторический журнал. Краснодар, 2000. № 1-2.

¹⁸ Гросул В.Я. Российские революционеры в Юго-Восточной Европе (1859-1874 гг.). Кишинёв, 1973. С. 27.

¹⁹ АВПРИ. Ф. 161/4. Он. 729/2.1837-1840 гг. Д. 20. Л. 10.

²⁰ См.: Сень Д.В. «Войско Кубанское РТгнатово Кавказское»...

²¹ Например, в обстоятельной энциклопедии «Украшське козацтво» (несмотря на скромность в названии - «Малая») отсутствует соответствующая статья. Упоминание о вооруженном полке содержится лишь в связи с самим М. Чайковским См.: Турченко Ф.Г. Чайковський // Украшське козацтво: мала енциклопед1я. Ки!в; Запор1жжя, 2002. С. 532.

²² Сомелъ С.А. Османская империя: местные элиты и механизмы их интеграции // Российская Империя в сравнительной перспективе... С. 185-195; Чичек К. Экономика Османской Империи в период её превращения в периферию Запада. 1700-1914 // Там же. С. 225-228.

²³ [Келъсиев В.] Очерк истории старообрядцев в Добрудже // Старообрядцы в Румынии. Русские писатели о липованах / Сост. В. А. Липинская. М., 1995. С. 103; Ворисёнок Ю. Указ. соч. С. 94.

²⁴ Tsalyk S. Украинец Садык-Паша // vintages.nnm.ru/ukrainec_sadykpasha

²⁵ Czartoryski A. Memoirs et correspondence. Paris, 1887. T. 2. P. 65-66.

²⁶ Чужинец М. Чайковский в Стамбуле // Вольное казачество. Париж, 1932. № 113. С. 9.

²⁷ [Келъсиев В.] Очерк истории старообрядцев... С. 103.

²⁸ Смоховска-Петрова В. Михаил Чайковский - Садък паша и българското Възраждане. София, 1973.

²⁹ [Келъсиев В.] Очерк истории старообрядцев... С. 95.

³⁰ Борисёнок Ю. Указ. соч. С. 95-96.

³¹ Субботин Н. История так называемого Австрийского или Белокриницкого священства. M._z 1899. Вып. 2. С. 64-65,163-165.

³² Келъсиев В.И. Исповедь // Архив русской революции. M._z 1991. Т. 6 (№ 11-12). С. 255.

³³ Там же. С. 107.

³⁴ Субботин Н. Указ. соч. С. 294, 311-316.

³⁵ Келъсиев В.И. Исповедь... С. 256.

³⁶ См.: Гросул В.Я. Польская политическая эмиграция на Балканах в40 - начале 50-х годов XIX в. // Балканский исторический сборник. Кишинёв, 1970. Вып. 2. С. 63-65.

³⁷ Лапинский Т. (Теффик-бей). Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских / Пер. В.К. Гарданова. Нальчик, 1995. С. 261-262.

³⁸ Чайковский М. (Садык-Паша). Записки // Киевская старина. 1891. Т. 34. С. 354-367.

³⁹ [Келъсиев В.] Очерк истории старообрядцев... С. 97.

⁴⁰ Борисёнок Ю. Указ. соч. С. 96.

⁴¹ Меткую характеристику оригинальной деятельности М. Чайковского как личности попавшей между различными властями и настроениями в обществе в своё время дал Е.В. Тарле в своей книге «Крымская война»: «Фантазёр, дилетант в политике и в беллетристической литературе, где он тоже подвизался, временами увлекающийся польский патриот, временами совсем особого, оригинального типа украинофил, мечтавший о какой-то фантастической польско-украинской казацкой республике, человек с порывами благородства и вместе с тем способный иногда на неожиданные и очень некрасивые поступки» (Тарле Е.В. Сочинения. М., 1959. Т. 9. С. 17). «Эти люди (польские добровольцы в составе турецкой армии на дунайском театре войны. - Авторы) были иногда способны дать неглупый совет, но, с другой стороны, немало и вредили, сбивая часто с толку турецкое командование, которому внушали преувеличенное убеждение в слабости русской армии, - пишет известный историк. - Политическая страсть, ненависть к России ослепляла их и заставляла принимать свои желания за действительность» (Тарле Е.В. Сочинения. М., 1959. Т. 8. С. 257).

⁴² Гросул В.Я. Российские революционеры в Юго-Восточной Европе... С. 29.

⁴³ Чайковский М.С. Записки // Русская старина. 1898. Т. 95. № 9. С. 680.

⁴⁴ Бытует версия, что великий поэт в Константинополе заболел холерой и умер на руках Садык-паши.

⁴⁵ Чайковский М. Записки / / Русская старина. 1900. Т. 102. № 6. С. 693.

⁴⁶ Фалькович С.М. РТдейно-политическая борьба в польском освободительном движении 50-60-х годов XIX в. М., 1966. С. 21.

⁴⁷ Гросул В.Я. Российские революционеры в Юго-Восточной Европе... С. 52.

⁴⁸ По некоторым данным, в части Чайковского после Крымской войны вошли 280 бывших военнопленных русских солдат (Гросул В.Я. Российские революционеры в Юго-Восточной Европе... С. 59). О подобной деятельности в Фессалии и Эпире см.: Чайковский М. Записки // Русская старина. 1900. Т. 102. № 7-8.

⁴⁹ Jouve Е. Guerre d'Orient. Voyage a la suite des armees alieiees en Turquie, en Valachie et an Crimee. Paris, 1855. Vol. 1. P. 93. Показательно, что эту аналогию приводят и в современной румынской историографии (см., например: Lucaciu С., Teodorescu A. Din istoria si traditiile lipove-nilor. Bucureiroti, 1998. P. 29; очень близкой является и оценка в работе: Феноген С.И., Феноген А.С. Сарикей: загадка XIX столетия. Cluj-Napoca: Kriterion, 2004. С. 26).

⁵⁰ Михал Чайковский гордился, что среди них были: племянник Бисмарка Путкамер и черногорский князь Петрович (Чайковский М. Записки // Русская старина. 1904. Т.119. № 8. С. 282-283).

⁵¹ Чайковский М. Записки / / Русская старина. 1900. Т. 104. № 10. С. 226; № 12. С. 725.

⁵² Гросул В.Я. Российские революционеры в Юго-Восточной Европе... С. 239.

⁵³ Волков Е.З. Христо Ботев (на заре балканского коммунизма). М.; Пг., 1923. С. 31, 38-39.

⁵⁴ Гросул В.Я. Российские революционеры в Юго-Восточной Европе... С. 240.

⁵⁵ Сень Д.В. «Войско Кубанское РТгнатово Кавказское»... С. 150-152.

⁵⁶ Тумилевич Ф.В. Сказки и предания казаков-некрасовцев. Ростов-на-Дону, 1961. С. 217.

⁵⁷ Записано А.А. Пригариным 8 сентября 2000 г. со слов Карпа Степановича Дементьева (1934 г.р., русский, с. Татарица (Айдемир) Силистренской округи, Болгария).

⁵⁸ Войко Я. В. Заселение Южной Украины. 1860-1890 гг. Черкассы, 1993. Таблица № 22а.

⁵⁹ Гросул В.Я. Российские революционеры в Юго-Восточной Европе... С. 166-167.

⁶⁰ Там же. С. 167. Именно этот сюжет в современных украинских учебниках истории для средней школы склоны рассматривать как попытку «антироссийского восстание в Поднепро-вье» (Турченко Ф., Марокко В. 1стор1я Украши: Пщручник для 9-го класу. Кшв, 2005. С. 40-41).

⁶¹ Келъсиев В.И. Польские агенты в Цареграде // Русский вестник. 1869. Т. 81. № 6. С. 527.

⁶² Там же. С. 524.

⁶³ Борисёнок Ю. Указ. соч. С. 97.

⁶⁴ Там же.

⁶⁵ Kozaczyna w Turcyi. Paryz: w drukarni L. Martinet, 1857.

⁶⁶ Учитывая раритетный характер сборника в научном обороте, приводим его краткую аннотацию. Надеемся, что со временем удастся его опубликовать полностью с современными комментариями.