Глава III  Провал шведского марша на Москву
3.1. Противоборство шведской и русской стратегии.
3.2. «Битва, от ожесточения которой каждый должен застыть в изумлении».
3.3. Бои при Добром, Бели и Раевке.
 
Глава IV Заря Полтавской победы
(перенаправляется на ранее опубликованную брошюру «Битва при Лесной»)
4.1. «Сие время опаснейшее».
4.2. «Вольготный поход» графа.
4.3. Корволант.
4.4. «Несказанная виктория».
4.5. «Левенгаупт со всем корпусом пропал».

Оглавление всей книги

3.1. Противоборство шведской и русской стратегии.

Карл XII был мессией и «северным спасителем» для протестантских стран. У саксонских единоверцев шведы получили хороший отдых. Там они не только пополнили армию немецкими наёмниками, саксонскими кузнецами, плотниками, слесарями, крупными лошадьми, но реорганизовали армию и собрали сведения о России.

В конце августа 1707 г. непобедимый король поднялся из Центральной Европы для расправы и мести над царём и Россией. Его «синяя рать» была одета в новые мундиры, новую обувь и частично перевооружена новым оружием. В военной кассе имелось несколько миллионов талеров на 2-3 года вперёд. На отчеканенной горделивой медали с профилем Карла XII красовались слова "GLORIA SVECORUM" («Слава Швеции»), а под надписью «Неустрашимое сердце» лев хватал клеймёными шведскими коронами земной шар. На пике «каролинского единовластия» Швеция стала гегемоном не только Северной и Восточной, но и Центральной Европы. 1706-1707 гг. стали апогеем шведской славы. Победы при Нарве, Двине, Клишове, Гемауэртгофе, Фрауштадте доказали Европе мастерство шведского военного искусства. Публицистика того времени с восхищением писала, что победоносный Карл XII продолжает славное дело Густава II Адольфа: «Густав Адольф рвал у польского и московитского орлов перья и отсекал им клювы и когти, чтобы они ни в полет не взвились, ни тем более, не клюнули или вонзились когтями в шведского льва. Тот король казалось так обескровил Московское государство, что оно не должно было стать угрозой... Таким образом, безопасность своего королевства счастливый король Карл утверждал на прочной основе. Господь с великим королем Карлом задумал великое!»

Над Русским государством нависла серьёзная угроза. Сокрушающий удар в «сердце Московии» должен был навсегда покончить с соперником на востоке. Убеждённость в справедливости кары, месть и злопамятство подстёгивали энергию короля. В Швеции, по меткому определению посла в Стокгольме А.Я.Хилкова полагали, «что камень на Москве будет выворочен» и что Русскую армию прогонят одними шомполами. Первый министр короля граф К.Пипер считал, что «главнейшее и наиважнейшее для Шведской Короны - сломить и разрушить «московитскую мощь», которая разрослась благодаря иностранной военной дисциплине. Эта мощь сделается еще более опасной не только для Короны Швеции, но и для всех соседних христианских земель, если не будет уничтожена и задушена в самом зародыше».²

Русские письма с предложениями мира - уступка Дерпта и выплата денежной компенсации за Нарву и Петербург³ грубо возвращались нераспечатанными. Мир будет заключён только в поверженной Москве. Битому Шуленбургу воинство короля представлялось бесподобным: «Все части шведского войска, как пехотные, так и конные, были прекрасны. Каждый солдат хорошо одет и прекрасно вооружен. Пехота поражала порядком, дисциплиной и набожностью. Хотя состояла она из разных наций, но дезертиры были в ней неизвестны».⁴

Шведский король полагал, что поход на Москву заставит Петра уйти из Прибалтики и принять баталию, в которой победителями неизбежно окажутся шведы. На место Петра I король полагал поставить его сына, царевича Алексея или королевича Якуба Собеского.⁵ На стратегическое решение короля оказал влияние бывший воспитатель царевича Алексея М.Нойгебауэр, ставший служить шведам с 1703 г. Ограниченный и желчный человек преувеличил вероятность сокрушения России. Он убеждал, что Дерпт, Нарву и Ингрию отвоевать труднее, чем захватить Москву при содействии «большого друга шведов» Б.А.Голицына (1654-1714), готового якобы поднять бунт 40-50 тыс. чел., озлобленных поборами, реформами, брадобритием, неуважением к церкви и т.д. После победы шведам надо аннексировать Новгородчину и Псковщину.⁶

На Ингрию, Петербург и Псков был запланирован поход из Финляндии 14-тысячного корпуса генерал-майора барона Г. Любекера, а из Эстляндии отрядов эстляндского генерал-губернатора графа Н.Стромберга. Для захвата Архангельска из Карлскруны по русским данным, собиралась эскадра из 26 кораблей. Русскому правительству приходилось считаться и с вероятностью появления хоронгвей Станислава I и 8-тысячного шведского корпуса генерал-майора от кавалерии Э.Д.Крассау под Киевом и Черниговом. В Москве учитывали, что Лещинский и башкиры просили Бахчисарай помочь им крымско-татарскими саблями и что Османская империя может поддержать шведов «немалым числом орды», что донские казаки, «став за веру», заявляли, что если великий государь не пожалует, как жили их отцы, то они «отложатца и станут служить турскому султану».⁷ (В феврале 1708 г., чеченцы, мичкисы, аксайцы, кумыки и казаки-староверы напали на Терский острог. В мае «злодейственное сонмище» казаков, беглых стрельцов и солдат перекрыли Волгу и подступали к Саратову).

Как отражать шведское нашествие - такой вопрос встал перед штаб-квартирой Петра I. Был план дать бой на Висле или Западном Буге, с опорой на гродненскую базу.⁸ В Жолкве, где пребывало русское командование с декабря 1706 г. по апрель 1707 г., решили использовать другую тактику. В Прибалтике Шведская армия успешно воевала за счет подвоза припасов с моря. Война в Польше велась путём выдавливания беспощадных контрибуций; только выжав всё с одной округи, шведы могли перемещаться в другую. Погасить наступательную войну шведов Петр I решил планомерным отступлением и измором, опустошая пространство вокруг противника. Учитывалось, что неприятель «от дальнего похода утомится» и его войска придут в «немалое разорение». Конница должна была тревожить неприятеля неожиданными налётами, угрожать тылам и флангам, лишать покоя на стоянках. Только «поизнужив» врага, предполагалось дать решающий бой на своей территории. Такая традиционная для народов востока тактика (особенно она была во вкусе фельдмаршала Б.П.Шереметева), ошибочно принималась шведами за «трусость» и русские, укрывавшиеся за водными преградами, презрительно именовались «болотными Иванами». Точно также русские воспринимались в Европе. Например, маркиз Жак де Боняк писал, что царь не осмеливается давать сражение в Польше, так как не доверяет полякам и считает, что опасно биться далеко от собственных границ.⁹ Французы считали, что 8 000 шведов легко расправятся с 80 тысячами «трусливой русской пехоты».¹⁰ В Крыму при хане Девлет-Гирее II считали, что в 40-тысячном шведском войске, считавшем русских «мухами», слабейший солдат мог биться с сотней, а сильнейший - с тысячью человек, что шведы не в пример опытнее и искуснее и «что будь войска Швеции 10 000, то они преследуют и побеждают 100 000 московского народа».¹¹

В условиях смертельной опасности приходилось идти на крайние меры. За два месяца до начала похода Карла на Москву 4 июля 1707 Петр приказал бригадиру А.Г.Волконскому брать присягу от поляков не служить шведам, с «противных» брать контрибуцию - с крестьян по 10 ефимков «с дыму», с мещан по 15, «с жидов» по 23 ефимка «с дыму». Как только враг выйдет из Саксонии, то перед ним и по сторонам жечь мельницы, хлеб, фураж и «разорять всё без остатку, не разбирая, противныя или нет».¹²

С середины августа 1707 г., как только стало известно о предстоящем шведском походе на восток, во все концы полетели депеши ставить всё на военную ногу, выполняя приказы «как в день судный». 21 августа Пётр планировал сдержать неприятеля вместе с А.М.Сенявским близ Варшавы у Вислы.

Северная война несла и религиозной подтекст. Контраст западно-христианской цивилизации с православной обострял русско-шведскую войну. «Варваров-схизматиков» (в отличие от датчан и саксонцев) скандинавские воители считали «самой презренной нацией в мире»¹³ и полагали легко расправиться с ними. Экс-король Август Сильный, подарив шведскому монарху карту России, которую тот использовал при разработке плана похода, пересказал царю суть своего разговора с Карлом XII за 10 дней до выхода из Саксонии. Король заявил, что «тотчас по подъёме своём поход свой прямым путём к Москве продолжати будет. И сколь скоро он туда придёт, то он тотчас всех бояр и протчих великих господ, которые в том государстве обретаются, вместе созовёт и царство всё в воеводствы бояром и великим князьям розделит. И обяжет их иноземное ружьё и мундирунок отставить. И дабы своё войско, как прежде было, на старое основание учредить. И хощет король свейской государство Царское на польское основание учредить. И сие он королю лехкомысленно представлял, будто б весьма не тяжело было сие великое намерение к действу привести».¹⁴

Этот же план знал польский резидент при Карле XII С. Понятовский: «когда король выходил из немецких земель, он поставил себе заблаговременно обдуманную цель - идти на Москву и там свергнуть с престола Петра I, который имел очень много недовольных необычно строгим правлением, а на его место поставить сына. А потом, заключив соглашение с Москвой, хотел повернуть в Германию и оказать помощь Франции»⁵

Низложение царя открыто объявлялось в шведских пропагандистских листовках, отпечатанных в Амстердаме на русском языке: армия короля освободит народ от «несносного ига и ярости» московского правительства, от «иностранного тягостного утеснения и бесчеловечного мучительства» ради «свободного и вольного» избрания «законного и праведного государя» вместо Петра I. Как только утвердится новый государь, шведский король сложит оружие, но будет помогать всем, кто на его стороне.¹⁶

Это вызвало крайнее раздражение Петра I, уподобившего «плоть неприятеля» дьявольской. Он приказал вылавливать «возмутительные письма», распространяемые через отпущенных русских пленных.¹⁷ Тревожили попытки использовать якобы «отвращение» фельдмаршала Б.П. Шереметева к власти царя. Были слухи, что Станислав I собирался не только Мазепу, но и «этого генерала побудить предпринять что-либо по указаниям шведского короля на благо Родине».¹⁸ Авторитет Бориса Петровича пытался подорвать Меншиков, указывая, что тот мыслит не так, как государь и что запущенная им пехота в таком плохом состоянии, что в случае баталии кавалерия получит мало помощи от неё.¹⁹

7 сентября армия непобедимого короля перешла Одер. Передовые отряды отгоняли на восток партии казаков и калмыков, уничтожавшие фураж перед ними. Вслед за Шведской армией тянулись крытые парусиной пронумерованные фургоны, с надписями по бортам: кухонный, пивной, кассовый, аптечный, почтовый, багажный, палаточный, артиллерийский, мельничный, конюшенный, фуражный, оружейный, овсяной и т.д. Ни один из них не имел права заходить вперед или отставать - восторгался армией нашествия словацкий епископ Д.Крман.

«Хозяин полей сражений» Карл XII был мастером нетрадиционной тактики. Внезапность, дерзость, предрассветные атаки, отказ (в отличие от Карла X и Густава II Адольфа) ради стремительности от регулярного применения артиллерии - приносили победы войскам «северного льва». Треть полков была укомплектована немцами, значительная часть квалифицированных офицеров состояла из германских подданных Шведской короны.

О блицкриге в тысячевёрстном походе Карл XII не помышлял. Несмотря на годовой «отдых» в Саксонии, войска продвигались медленно. В октябре 1707 г. в Слупце, к северу от Калиша, король почти месяц дожидался подкреплений из Швеции, после чего его силы выросли до 43 тыс. человек.²⁰ На целых четыре месяца он застрял к западу от Вислы: польский тыл надо было сделать безопасным. Чтобы подкрепить слабое 18-тысячное войско Станислава, ему оставили 8 тыс. шведов. Король-полководец полагал, что Лещинский управится с Коронным войском сандомир-ских конфедератов, поддерживаемых Россией, а великий литовский гетман М.Вишневецкий (8 тыс.) вместе с Сапегами (4 тыс.) разобьет хоронгви польного литовского гетмана Г. Огинского. Вялая гражданская война под девизом «шляхетская кровь должна не проливаться, а умножаться», гасила польские силы. Ни сандомирские, ни варшавские конфедераты не горели желанием ввязываться в войну на востоке. Польская сумятица и ожидание шведских пополнений подарили Русской армии дополнительную передышку.

Восемь лет походной жизни и боёв подточили шведский дух и строгую протестантскую мораль. Проповедник королевских драбантов М. Энеман, уже после Полтавской катастрофы, упрекал шведов в своеволии и распутной жизни среди лютеран в Саксонии, в беспримерном чванстве, отказе идти на компромиссный мир с русскими, в жестокостях и убийствах при сборах контрибуций, в чудовищном презрении к противникам, в намерении распространить власть поляков на Украине. Офицеры не могли ничего поделать и смирялись с чинившимися на стоянках смертными грехами, не искореняемых даже королевскими приказами - с «похотью, раздувшейся сильнее, чем у татар и турок», с ругательствами, проклятьями, магией, развратом, колдовством и даже содомией, в которой, будучи при смерти, признавались солдаты.²¹

30 октября 1707 г. Карл XII глядел на зверскую казнь выданного Августом II русского министра, лифляндского уроженца И.Р. Паткуля, которому перед умерщвлением ломали дубьём в разных местах конечности.

Вислинский рубеж Русская армия защищать не стала и ушла за Западный Буг. В Германии это сочли малодушием. «Невозможно описать, какие злоключимыя осуждения о не временном уступлении от Варшавы произносятца» - сокрушался посол Альбрехт фон дер Лит из Берлина 4 декабря.

Ударить по русским король собрался не от Варшавы, а со стороны северной Мазовии и дальше следовать далее в направлении Минск - Смоленск - Москва. Только 29 декабря 1707 г. почти 37-тысячная армия короля с трудом по неокрепшему льду перешла Вислу ниже Торуни. Карл XII был уверен, что стальной волей и беспощадностью сметёт всё, что осмелится воспротивиться ему. Грозное чужеродное тело с мощным «силовым полем» двинулось к сердцу России.

Поход сквозь леса и болота вдоль прусской границы стал мучением. Из-за нападений на солдат и гибели большого количества саксонских лошадей-тяжеловозов, пришлось бросить даже часть фургонов. Выдавливая провиант с местного населения - курпов, шведы нарвались на партизанщину, с которой расправлялись с отвратительной жестокостью. «В леса посылались отряды с приказом убивать каждого мужчину старше 15 лет, забивать весь скот, который можно увести с собой, а также сжигать все деревни.... Деревни Мазовии одна за другой превращались в столбы пламени. Для выколачивания максимума продовольствия крестьян пытали. Например, засовывали пальцы человека в кремнёвый замок ружья и зажимали их в таких примитивных тисках, пока не выступит кровь, обвязывали верёвкой несчастному голову и затягивали её палкой, пока глаза не вылезут из орбит. «Ловили малолеток, били кнутом и делали вид, что вешают их, чтобы заставить родителей быть сговорчивее. Некоторые воинские части даже переходили от угрозы к её исполнению и убивали детей на глазах у родителей».²² Драгунский полковник Н. Юлленшерна не сомневался в справедливости кар: «Всем полкам был отдан приказ высылать по сторонам отряды, которые должны были убивать всех, кто бы ни встречался, как людей, так и скот, а также сжигать все деревни и фураж. После этого многие были перебиты, а всё, что найдено, - сожжено и разорено, так что я думаю, что те, кто выжил, не скоро забудут шведов».²³

На Немане Шведскую армию задержать не удалось. Помня о трагедии «гродненского сидения» в 1705-1706 гг., Пётр увел основные силы из Гродно и выехал в Вильно 26 января. Через 2 часа после отъезда царя всего горсть - 50 каролинцев вместе с королём дерзко, почти без боя ворвалась в Гродно. Оставленный в арьергарде с партией драгун уроженец Силезии бригадир Максимилиан Генрих Мюлленфельз растерялся и «перепустил неприятеля», не «разрубив» моста через Неман.²⁴

После Рождества днём и ночью шли дожди, они сбили снег, развели в грязь землю, реки «прошли великим половодьем». 29 января король пошёл из Гродно на Сморгонь, но, одолев по бездорожью 10 переходов, так и не настиг Русскую армию, которая бросила сани и отступала «на телегах». Немецкие офицеры, перебежавшие к шведам, сообщали, что русские драгуны «никогда противитца не будут неприятелю и всегда будут бегать».²⁵ Захваченные пленные говорили, что их государь оттягивает войска к своим границам, чтобы там дать баталию (Д. Джеффрис). Возможно, такая молва должна была придать смысл, отступлению, как и в 1812 г..

23 февраля 1708 г. А. Лит переслал из Берлина в Россию «устрашающее» известие миргородского полковника Миклашевского о том, что все силы Восточной Европы двинулись на восток, что в район Сморгони пришёл Карл и Станислав, на восток идут пруссаки, войска коронного гетмана, краковского и киевского воеводы и Августа II, присягнувшего на верность шведскому королю. Сапеги собрали 50 тысяч войск и много собрано князем Вишневецким. Москву и казаков «гонят и бьют так крепко», что казацкими мертвецами устлана дорога до Молодечно, Друи и Долгинова.²⁶

Конница Меншикова опустошила землю от Гродно до Минска. Из-за нехватки провианта и фуража Карлу снова пришлось остановиться и ждать появления подножного корма. Шведская армия до начала июня 1708 г. застряла на «зимних квартирах» от Гродно до Вильно и Минска. Покоя не было - всё время нужно было «стоять одной ногой в стремени» - постоянно тревожили русские партии, стоявшие в десятке километров. Напрасны были уговоры шведских генералов идти сначала на Лифляндию; жажда мести толкала шведского державника на Москву, чтобы там лишить Петра I венца Мономаха и развалить Русское государство на отдельные владения.

Контрибуции разоряли жителей и те вместе со своим добром убегали от шведов в Восточную Пруссию. Как наказание Божье, свалилась на самого короля и всю его армию дизентерия.

В то время колеблющийся союзник - сандомирские конфедераты хотя и не складывал оружия в Малой Польше, Белоруссии и Галиции против марионеточного короля Станислава I, но затеял переговоры о переходе на его сторону и требовал от царя возврата Правобережной Украины, которая со времён восстания Семёна Палия (1702-1704) находилась под русским и казацким военным контролем. Приходилось соглашаться на проект сандомирян о признании ими Лещинского польским королём при условии нейтралитета Речи Посполитой в Северной войне и соблюдении Вечного мира 1686 г. с Россией.²⁷ Полагая, что нововведения распалили всеобщую ненависть к царю, шведское командование надеялось на взрыв народного восстания в Великороссии. Иностранцы в Москве считали положение несчастного царя отчаянным; «большинство знати, да и все почти подданные царя недовольны им».²⁸

Вместе с тем международное и военное положение России не было провальным. Основная полевая армия Петра I в 45-50 тысяч обрела ценный боевой опыт и имела возможность неограниченных пополнений.²⁹ Царь не только подобрал исполнительную команду из преданных «птенцов», но сколотил добротный офицерский корпус из профессионалов, в том числе и набранных в Европе. (Солдаты уже не отторгали иноземных офицеров, как это случилось под Нарвой в 1700 г.). Русский монарх не меньше шведского короля верил в победу и насмерть стоял за свой «парадиз-Петербург», за «окно в Европу» и за Балтийский флот. Обретение гавани в устье Невы было непременным условием в случае переговоров с Карлом XII, который не желал и слышать ни о каких своих уступках.³⁰ Датский король Фредерик IV и польский экс-король Август II хоть и не осмеливались возобновлять войну против победоносных шведов, но втайне лелеяли мысль о реванше, поэтому в Скандинавии шведы держали против датчан 17 тыс. войск, а против низложенного в 1706 г. польского короля оставили в Великополыпе, как указывалось, 8-тысячный заслон Э.Д. Крассау. В Москве надеялись, что русский посланник в Берлине А. Лит заключит новый договор с саксонцами и Август II войдёт с запада в Польшу, где будет охотно принят поляками, которые говорили, что примут его, даже если он «и в одной рубахе придёт». Русский полномочный министр при венском дворе Иоганн Христофор Урбих предпринимал усилия, чтобы Россию включили в систему «Великого союза». Запускалась в оборот идея - ради получения, помощи Габсбургов, надо послать в Венгрию 20 тысяч казаков Мазепы для усмирения восставших венгров.³¹

Как все неукротимые державники в мировой истории, Карл XII безрассудно считал свою мощь вечно-несокрушимой. Расправа с Российским царством ему казалась делом нетрудным, поэтому он пренебрегал заблаговременными связями с турками, крымскими татарами, булавинцами и мазепинцами. Шведские послы, эмиссары и тайные агенты должны были давно развернуть бурную деятельность против Москвы в Стамбуле, Бахчисарае, на Дону и Украине. Оплошностью был запрет любых компромиссов с сандомирскими конфедератами ради сплочения Речи Посполитой вокруг Лещинского. Как раз после этого можно было бы привлечь легкую польскую конницу против русских казаков и калмыков.

На землях восточных славян - в Белоруссии и на гетманской Украине шведов ждала партизанская война сильнее, чем в Мазовии. Пётр привлёк на сторону России кабардинцев, которые разгромили в июне 1708 г. войска крымского хана Каплан-Гирея в Кабарде на горе Канжал.³² С астраханским восстанием быстро расправился фельдмаршал Б.П.Шереметев, а гвардии майор В.В. Долгоруков затаптывал последние очаги мятежа донских казаков. Надежд на новое всеобщее восстание в России не было.

С 1708 г. началось единоборство военной стратегии и тактики царя Пётра и Карла XII. Король не делился ни с кем планами и направление его удара оставалось неизвестным. Приходилось гадать, куда пойдёт враг, на Новгород и Псков, чтобы уничтожить Петербург и Балтийский флот вместе с А.Л. Левенгауптом и Г. Любекером? Или на Смоленск и Москву, отправив часть сил против будущей северной столицы? А может быть, шведский десант будет высажен у Копорья для захвата Новгорода? Или пойдёт к Днепру и Киеву?³³

Поражает предусмотрительность Петра I. За полтора года до вторжения весь запад России по «генеральному плану обороны» стал превращаться в военный стан. 3 января 1707 г. царь указал оповестить все население в 200-вёрстной полосе от Пскова до Гетманщины («от границ на двесте вёрст поперёг, а в длину от Пскова чрез Смоленск до Черкасских городов»), чтобы с весны как можно дальше от дорог намечались «крепкие укрытия» для людей, скота и места для сена, а также ямы для хранения зерна. Жителям разъяснялось, что противник, не имея пропитания и подвергаясь ударам с разных сторон, будет побеждён.³⁴ Каждый комендант уезда должен был знать, куда будут укрываться люди и должен был собрать команды из дворян по 30 чел., знающих леса и дороги, чтобы их отыскивать. От Чудского озера через леса Смоленщины и Брянщины прокладывалась огромная «линия Петра I» - рубились засеки, в полях отсыпались валы. На пересечении с малыми дорогами засеки тянулись на 300 шагов.³⁵ На перекрестьях больших дорог делали равелины, палисады, люнеты, шлагбаумы, рогатки. Позади «линии Петра» предполагалась рокадная дорога в 90 шагов шириной с мостами и гатями для переброски колонн вдоль фронта по четыре человека в ряд.³⁶ На земле Великого княжества Литовского у Орши по обеим сторонам Днепра с 1706 г. делались мосты, «транжаменты», которые «замётывались» звеньями и рогатками. Регулярная правительственная и военная почта связала все города на востоке Белоруссии. «Работали почтовые линии Великие Луки-Витебск-Могилёв-Гомель, Витебск-Л еиель, Смоленск-Витебск-Полоцк-Рига, Смоленск-Орша-Минск, Могилёв-Бобруйск-Минск и др.».³⁷

Крупные города - Москва, Смоленск, Новгород, Псков, Великие Луки, Брянск обращались в крепости, не подлежащие капитуляции. В отличие от войны 1812 г., когда судьба «первопрестольной» решалась за день до сдачи, Москву уже с 1707 г. готовили стоять на смерть. Для предупреждения паники указ об обороне столицы был издан «в запас» ещё 25 апреля 1707 г. ³⁸ Выезд из Москвы без разрешения запрещался. Москвичам предписывалось свозить хлеб для хранения в Кремль, чтобы не пришлось сжигать его во время осады. Жителям разъясняли, что и в прежние времена «от бездельных татар» воздвигали Земляной город и копали в Кремле колодцы. Сформировали «Московскую регулярную армию». 13-тысячный пеший гарнизон столицы сбивался из московских ополченцев - семи тысяч рекрут, трех-четырех тысяч «бесконных боярских людей» и тысячи «молодых посадских». Из приказов и ратуши выскребался весь канцелярский люд. 15-20 тысяч конных ополченцев обязаны были собраться с лучшим оружием, предпочтительно огненного боя. Лошадей, сёдла, ружья и годовое денежное довольствие предписывалось взять с приказных, монастырских и посадских людей. Для выпаса этот конный корпус собирались расставить на такой дистанции, чтобы он за неделю мог собраться к столице. Все распоряжения подлежали беспрекословному выполнению «как в день судный».

6 мая 1707 г. Пётр приказал укреплять Кремль и Китай-город. С 10 июня инженером В.Д. Корчминым под формальным надзором 17-летнего царевича Алексея около 30 тысяч человек начали укреплять «улицы и урочища», отсыпать земляные валы и бастионы вокруг Кремля и Китай-города.³⁹ По плану Корчмина, чтобы освободить поле стрельбы вокруг Кремля, предполагалось снести гостиный ряд и пожертвовать Храмом Василия Блаженного.⁴⁰ К 7 августа французский изобретатель и полковник Леметр де Со сделал в Москве 30 батарей с 804 пушками. К октябрю 1708 г. на земляных бастионах и валах Москвы уже стояло несколько десятков батарей с - 964 пушками, 114 мортирами и 67 другими орудиями, гарнизон насчитывал почти 5 тыс. чел.⁴¹ Серебряные вещи Казенного приказа, патриаршие и монастырские ценности готовили к переливке в монеты, кроме «старых диковинок». На крайний случай князь П.И. Прозоровский «с лутчею святынею с церковными и казенными богатствами и нужными посольскими письмами» должен был выехать по Ярославской дороге до Белоозера и дальше. Чтобы предупредить измену иностранцев, всех их предписывалось обязать круговой порукой. Тех, на кого не будет поруки, выслать в Архангельск за море, а иностранных мастеров эвакуировать в Казань.

На всем западе России, начиная от границы по Новгородской, Смоленской, Калужской и Серпуховской дорогам и вплоть до Москвы мосты исправлялись, а радиальные пути к столице засекались через каждые 5 вёрст по версте. С железоделательных заводов ядра, бомбы, гранаты, пушки переправлялись на восток. Население обязывали свозить свой «провиант и пожитки» в Смоленск, Великие Луки, Псков, Новгород и Нарву, «понеже под нужной час будут все палить». Провианта в городах должно быть на 5 месяцев, «дабы по всем дорогам нашему войску было пристанище». Можайск и Тверь крепили пушками, палисадами и дополнительными людьми из уездов. Тех, кто не имел ружей, в города не пускали. В Петербурге царь приказал укрепить палисадом и брустверами кронверк Петропавловской крепости.⁴²

Смоленск с гарнизоном в 6 631 чел. превратился в крупнейшую военную базу со складами муки, круп, сухарей и фуражного зерна. На 7 января 1708 г. в Смоленске хранилось четвертей ржи 5 717, муки 64 364, сухарей 30 004, круп 2 739, ячменя 2 301 овса 71 693. Всего 176 818 четвертей. Сена собрали миллион и 15 000 пудов.⁴³

Из округи туда свозили пушки, порох и свинец. Полосу земли в десяток саженей от смоленских стен расчистили от построек. Для развертывания госпиталей в городе готовили лес, железо, стекла и печные изразцы. Смоленскому воеводе П.С. Салтыкову предписали держать весь гарнизон в кулаке, мобилизовать всю имеющую оружие уездную шляхту и наказать ей «под смертной казнью» свозить хлеб в Смоленск.⁴⁴ Еще весной 1707 г. в с. Поречье для Днепровской речной флотилии изготовили «судов к походу 28 стругов с кровлями по 10 саженей, 135 стругов по 8 саженей и 30 лодок гребных», починили 98 старых стругов ⁴⁵ 12 июля 1708 г. царь приказал, чтобы каждый не служащий смолянин имел четырехмесячный запас хлеба на случай осады. В укрепленных местах на Днепре - Орше и «в земляной крепости» Копоси собрали склады продовольствия на всю армию.

В марте 1708 г. под стенами г. Юрьева (Дерпта) были сделаны подкопы для их подрыва. Там же в июле 1708 г. подрубили и сожгли палисады, а Боур взорвал и «заровнял все башни и больверки до подошвы», причем «всё палатное строение развалилось от огня».⁴⁶ Нарвские жители были высланы в Вологду. Новгородских дворян готовили к переброске к Петербургу, а псковских - к Пскову.⁴⁷ Из Воронежа в Азов для сдерживания турок переправили два полка и корабли «Божие Предвидение» и «Черепаха».

Новая, снабженная большим количеством артиллерийских стволов, пороха и ядер Печерская крепость должна была защищать Киев. На случай эвакуации «матери городов русских» навели мосты на левый берег Днепра⁴⁸ гетману Мазепе предписывалось крепить всё малороссийское пограничье, а в случае «неприятельского приходу... уступить за Днепр, а старой Киев оставить пуст».⁴⁹

В Архангельске по всей дельте Северной Двины ставились артиллерийские батареи, чистились орудия, готовились брандеры и прамы с пушками, рекруты двинских полков учились обращению с оружием, товары перевозились подальше от моря.⁵⁰

Задержку марша Карла XII к Днепру хотя бы на три недели до весеннего распутья царь приравнивал к ликвидации 10 тыс. противника.⁵¹

Такой заблаговременной подготовки к отражению вражеского нашествия (в относительном измерении) наша страна не знала ни перед вторжением Наполеона, ни Гитлера. (Имей Карл XII разведывательную сеть внутри России, он, возможно, двинулся бы не к Москве, а к Дерпту, Нарве и Петербургу).

Были и планы русского превентивного удара по шведским владениям, которые, несмотря на фантастичность, свидетельствовали о дерзости неизвестных авторов. В одном из планов, составленном видимо осенью 1707 г., предлагалось к февралю 1708 г. переправить по льду Финского залива 4 тыс. драгун в сопровождении обоза из 4 тыс. саней с прессованным сеном и сухарями (по 30 фунтов сена на лошадь в сутки) и перекрыть снежными валами и брустверами, облитыми водой, дороги от Гельсингфорса до Або. Когда Выборг будет отрезан от Финляндии, то в конце марта пехотным 8-тысячным десантом при поддержке 30 бригантин взять Выборг и «для страху» осадить Кексгольм. От Гродно можно отправить отряд против корпуса Левенгаупта, бомбардировать Ригу, а от Риги до Ревеля и Дерпта всё «роспленить» (угнать население). Если шведы останутся на зимних квартирах в Силезии или Чехии, то казакам и калмыкам можно будет легко «учинить шкоду» в Шведской, а заодно и в Прусской Померании, если прусский король окажет военную помощь Лещинскому. Под русскую власть следует «жесточайше приклонить» Восточную Пруссию, а Кёнигсберг сделать вольным городом для Англии и Голландии.⁵²

Одновременно Петр заботился «о доведении до ума» военных новинок. Инженер-изобретатель Леметр де Со 25 июня 1708 г. послал из села Семеновского в армию 150 «пулеметов». На батареи по указанию Петра были поставлены 100 полуфунтовых пушечек в два ряда «с крепкою оковою». Трехфунтовые пушки соединялись в пары на одном станке.⁵³

К 1708 г. боеспособность Русской армии почти сравнялась со шведской. Солдаты сносно овладели слаженной стрельбой с колена первыми двумя шеренгами, задними двумя - стоя. Лихорадочной спешки при заряжании уже не было. В атаках солдаты уже не заглушали команды офицеров своим криком-рёвом. (Возможно, в соответствии с приказом царя от 3 октября 1706 г. было повешено несколько командиров, в ротах которых поднимался крик и заколото несколько рядовых. После этой даты подобных приказов не повторялось). Рядовых вооружили длинными пиками как у шведов. Солдаты перестали покидать строй для сопровождения в тыл раненых и выноса убитых начальников. Уменьшился, хотя и не исчез, грабеж погибших в бою. Конница начала овладевать шведской тактикой и атаковать противника холодным оружием. Стрельба с коня позволялась только после приведения неприятеля в «конфузию». Хотя драгунам приходилось спать в мундирах и с ружьём, но не могло быть и речи о том, что они «никогда не будут противитца неприятелю и всегда будут бегать», как разглашали в Польше покинувшие русскую службу немецкие офицеры.⁵⁴ До русских доходили ободряющие вести, что шведы с 1707 г. уже «не ставили более единого от своих против пяти московских».⁵⁵

Обслуга начальствующих лиц была уменьшена - генерал-майору полагалось не более шести человек, полковнику трёх, прочим не положено было никого, кроме денщиков.

Размещение войск в боевых линиях и на стоянках проводилось по намеченному плану. Офицерам без санкции свыше запрещалось посылать солдат и драгун даже «по надобностям» далее 300 сажен от лагеря. На стоянках солдаты перестали разбивать окна, печи, избы и сжигать что-либо без указа.⁵⁶ Вместе с тем, была беда с рекрутами, до трети которых бывало, сбегало по пути в армию.⁵⁷

13 февраля 1708 г. Петр I поставил вопрос, где собирать пехоту для отпора врагу - у Минска или в земляном ретраншементе у Копыси (Против Копыси днепровские отмели облегчали переправу противнику). На военном совете в Чашниках фельдмаршал-лейтененат Г. Гольц, указывая на разгром османов в земляных лагерях под Мохачем и Зентой в 1697 г., рекомендовал отважиться на полевой бой и потом нападать на армию вторжения и с тыла и флангов. Если шведов отбросить и обратить их снова против Августа II в Польшу, то можно начать осаду Риги. Главное - надо заботиться о Пскове, ибо Киев далеко и хорошо укреплён.

Л.Н. Аларт тоже стоял за баталию вне границ России, в восточной Белоруссии, входившей тогда в состав Великого княжества Литовского. По его мнению, бой можно было дать на линии Днепра в лагере у Копыси, где можно оставить пехоту и 6 тысяч кавалерии. Остальная кавалерия должна разделиться на два корпуса и нападать на шведов с двух флангов.⁵⁸ Шереметев предлагал отступать перед противником - пехотой и кавалерией вместе, а не кавалерией позади неприятеля, так как дорога будет уже опустошена русской пехотой. Копысь была обьявлена сборным пунктом и царь 14 февраля послал приказ смоленскому воеводе П.С. Салтыкову: «Смоленской шляхте немедленно вели собратца и выступить к Копоси всем».⁵⁹

В апреле-мае 1708 г. военные советы решили сдерживать противника на всех переправах в Предднепровье, в том числе на реках Улле и Березине. Крепости Полоцк, Быхов и Полонное собирались «боронить до крайней меры», как бы далеко не прошел враг вглубь России.

С середины апреля и до конца мая 1708 г. опустошался Дерптский округ, потом и глубинка Эстляндии. В середине июня русский отряд разорил местность вокруг Пернова (Пярну), затем двухтысячный конный отряд жёг постройки, не доходя 4 мили до Риги («все деревни обожгли вокруг Риги»). Часть земель из-за этого в Лифляндии из-за этого осталась не засеяной.⁶⁰

В мае дороги подсохли, но войско шведов ещё не поднялось. Штаб-квартира шведского короля знала в общих чертах русский стратегический план обороны, который был раскрыт нескольким польским сенаторам «русской партии» и при составлении которого присутствовал гетман Мазепа, наладивший связь со Станиславом Лещинским в 1707 г. Однако, дислокацию русских сил и намерения противника шведы представляли смутно. В конце мая обрадовал слух о «вторжении в тыл царя 60 тысяч» донских казаков, которые якобы перевернули там всё вверх дном, подобно русским в Лифляндии и что туда же налетят крымские татары, как только услышат о шведском марше на Москву.⁶¹

Карл XII приказал как можно скорее выступить из Прибалтики в московском направлении генералу А. Л .Левенгаупту, с военными припасами и продовольствием. Группировку графа в Курляндии русское командование никогда не упускало из вида. Ещё в 1704 и 1705 гг. Пётр указывал Шереметеву устроить «лёгкий поход» на конях против этого генерала «чтоб ни единого пешего не было», отрезать его от Риги, вытеснить в Польшу и преследовать вплоть до бранденбургских границ.⁶²

По официальной сводке от 2 марта 1708 г. штатная численность корпуса графа насчитывала 16 тысяч, включая 3 500 чел. в гарнизонах вместе с судьями, писарями, интендантами, штабными чинами, нестроевыми, пасторами и подмастерьями. Полки Левенгаупта должны были добыть себе пропитание на три месяца вперёд, учитывая предстоящее разорение местности противником.

Маршрут генерала держался в секрете и это оказалось оправданным - русское командование долго не могло определить его путь. Боур, который стоял всего в 50 км от Риги, с февраля по июнь без проверки пересылал полученные через пленных сведения о том, что Левенгаупт забирает от населения подводы, грузит провиант и через Дерпт и Псков якобы пойдёт к Нарве. Находившийся при Карле XII британский военный атташе Д.Джеффрис передавал слухи, что шведы пойдут тремя колоннами - одна с королём, другая с фельдмаршалом Реншёльдом и третья с Левенгауптом, который осадит Дерпт или Нарву. Не исключалось, что Левенгаупт и Г.Любекер, наступающий из Карелии на Петербург, отсекут только что завоеванную Ижорскую землю. В виду предстоящей «злой распутицы» в Москве сомневались в походе Левенгаупта за р. Припять и к Киеву, но считались с его броском к литовскому гетману М. Вишневецкому в Литву, или против великого коронного гетмана А.Н. Сенявского в Малую Польшу. На этот случай Меншикову предписывалось взбадривать Сенявского, чтобы удержать его на стороне России вплоть до появления в Польше экс-короля Августа II.⁶³

7 июля 1708 г. насильно мобилизованный в полк Шлиппенбаха драгун-эстонец, перебежавший в русский Дерпт, сообщил, что у Левенгаупта 6 полков пехоты и 6 конницы, в каждом по 600-700 человек и что генерал в последних числах июня со всем корпусом двинулся к Карлу XII.⁶⁴ Вероятно, по показаниям этого эстонца и был сделан ошибочный вывод, что корпус графа насчитывает всего 8 тысяч человек.

Военно-походный журнал Б.П. Шереметева («Военный диа-риуш»)⁶⁵ - подробно описывает действия Русской армии с 24 апреля по 10 июля 1708 г. В это время происходило перевооружение дивизий - 9 тысяч старых и плохих ружей отослали в Киев, Смоленск и Москву для ремонта, заменив их новыми в количестве 10 936 штук. Составлялись огромные «росписи сколько в полках фузей и штыков в наличии, где оружие потеряно, потоплено, унесли беглые, на приступах потеряно и после побитых не сыскано».⁶⁶ Приказ Петра I, чтобы в его отсутствие все делалось с «общего совету», а «генеральные дела» подписывались всеми генералами неукоснительно выполнялся. Узнав, что Карл, наконец, продолжил движение на восток, военный совет в Чашниках 12 июня постановил кавалерии фельдмаршал-лейтенанта Г. Гольца идти к р. Березине и сдерживать неприятеля на переправах у Борисова и других мест. Недалеко от Гольца находился ландграф Фридрих Дармштадский и Г. Пфлюг со своей конной бригадой. Пехоту собирались поставить от Череи до Бобра для выяснения пути шведов - на Псков, Смоленск или Киев и своевременно перебросить её в нужном направлении. Если шведы пойдут прямиком к Днепру, то намечалось собирать суда и плоты на этом водном рубеже обороны. Коннице и пехоте предписывалось идти перед неприятелем, «перенимая оному путь и чиня всякое препятие в походе». Пускать конницу вслед за неприятелем по опустошенным местам было признано нецелесообразным, это значило лишать её пропитания. Днепровский рубеж решили прикрывать от Орши до Могилёва.

Отдельный корпус генерал-лейтенанта Боура продолжал следить за армией Левенгаупта. Малороссийских казаков собирались призвать к днепровским переправам, а Мазепу «по первой траве» к Киеву для завершения Печерской крепости и охраны Малороссии. Вместе с тем в середине июня 1708 г. висела угроза, что Карл, отрезав войска от Днепра и Киева, возьмёт их в кольцо, так как пехота только 22 июня могла поспеть к Орше - об этом писали Б.П. Шереметев, Г.И. Головкин и Г.Ф. Долгоруков А.Д. Меншикову 17 июня 1708 г.

Удача - признак правильного решения, неудача - знак неверного выбора. Шведский стратегический план захвата Москвы стал давать сбой. «Размётывая» мосты, засекая и портя лесные дороги, избегая «котлов», русская армия отступала практически без потерь. Авангард Шведской армии - валашский полк под командованием уроженца Лифляндии генерал-адъютанта Габриэля Отто фон Канэфера (Канифера) был не в силах дезорганизовать русскую ретираду. Штаб-квартира короля отмахнулась от демографических и географических условий белорусской и русской земли. В местности, где плотность населения была намного ниже, чем в Польше, собрать провиант было трудно. Войскам вторжения только мяса и хлеба на день требовалось по 32,3 т (см. ниже).

На жалобы из Стокгольма о пустой казне и обнищании населения Швеции Карл не обращал внимания.

Движение шведов к Москве в 1708 г. часто и надолго стопорилось, в отличие от наступления Наполеона в 1812 г. и блицкрига Вермахта в 1941 г. В районе Сморгони (к востоку от Вильно) армия короля застряла с 11 февраля до 14 марта, в Радошковичах - с 16 марта до 5 июня 1708 г. Русское командование почти уверенное, что шведы до появления подножного корма не пойдут на восток, получило время «мостить мосты» для своих войск по разным направлениям - к Пскову, Великим Лукам и Смоленску. Захваченные в плен валахи говорили, что у шведов «великий голод» - нет сена, солому отыскивают с трудом, «вешают и жгут мужиков, как прежде никогда не бывало, дабы ямы хлебные показывали» - так писал 17 апреля 1708 г. Меншиков Головкину из Могилева. План обороны давал результаты - армия вторжения была остановлена на несколько месяцев! Огромное дело генерального судьи В.Л. Кочубея и И.И. Искры об измене Мазепы («самую затейную ложь, взведённую по злобе») в связи с наступлением неприятеля и по совету из Батурина решили свернуть как можно скорее, - опасались, что «плевосеятели-единомышленники» Кочубея затеют мятеж против гетмана.

В понимании тогдашних западных и восточных славян к востоку от Западного Буга и литовской этнической границы кончалась Польша и начиналась «Русь». Шведские протестанты, не считая православных за христиан, полагали возможным относиться к ним враждебнее, чем к католикам. В Белоруссии на мздолюбца - «проклятого червя» Меншикова, который «выедал» всё что можно, где бы ни появлялся, сыпались проклятья. Вместе с тем белорусы, входя в круг православной культуры и имея кроме этнического, ещё и общерусское сознание, не отчуждали себя от великороссов, которые тоже не считали белорусские земли «чужими», в отличие от прибалтийских и финских. Белорусское крестьянство в целом принимало мотивацию русского командования, предлагавшего прятать в ямы хлеб и угонять в леса скот перед иноплеменниками. Оно было на стороне русских в отличие от помогавших шведам «чухонцев» Ингерманландии и Финляндии. Фельдмаршал Шереметев писал, что русские полки ориентируются на местности «по ведомости обывателей» - т.е. белорусов. Шведский полковник Н. Юлленшерна так писал о жителях Могилёвщины: «В этих краях, где мы появились, все жители бежали в леса, так что в деревнях мы не находили ничего, кроме пустых домов и должны были искать пропитание в земле и в лесу. На наше счастье, народ здесь прятал свое зерно в больших ямах под землей, которые мы с большим трудом могли отыскивать. Этим мы не только кормились, но еще и скопили запас на несколько недель для продолжения похода ».

Еретиков-шведов и самого Карла XII белорусский народ воспринимал не только как чужеродную, но сатанинскую силу: «где этот Люцифер со своим войском шёл..., везде был голод и долгие годы неурожай на полях, Поэтому крестьяне после них освящали свои пашни, кропили их святой водой и совершали молебны».⁶⁷

Страдало местное население и от русских войск. Сохранились «протестации» шляхтичей, в которых указывалось, что «войска царя московского, которые размещались в Оршанском повете, учиняли разные грабежи, наезды, побои, убийства... драгуны, казаки и калмыки не только деньги, но золота и серебра позабирали, господаря били, спрашивая о деньгах, а потом под конвоем до своего обозу забрали».⁶⁸ Сейчас иногда «толерантность» и «политкорректность» не исторично переносится в прошлое. Обвинение в том, что «безжалостное и варварское» русское командование не имело права разорять «чужую» землю - неправомочно. Компенсаций за убытки ни одной армией не предусматривалось. «Обжигание» 100-120-километровой полосы белорусской земли вокруг Карла XII было ответом на «тотальную войну», объявленную шведским королем, который опустошал польские, белорусские и украинские земли.

В то время в любой точке Европы население стонало от «человека с ружьём». Крестьяне-великороссы не меньше, чем поляки, литовцы и белорусы страдали от собственной армии. Оборонительное опустошение предполагалось в полной мере продолжать и на великорусских землях. Такая бедственная тактика издавна была принята в России⁶⁹ и она оказалась на редкость действенной: начиная с марта королевская армия так и не переставала страдать кровавым поносом.⁷⁰ Войско Левенгаупта, не мучившееся дизентерией, Пётр I вынудил обрасти громадным обозом, стадами скота и снизить скорость до 8 км в день. На 600 км пути от Курляндии до Приднепровья было потрачено 2,5 месяца! Лошади, которым при проходе через лес иногда скармливали осиновую листву, надсаживались и ломались от непомерных перегрузок.

Как только шведы двинулись на восток, начались сильные дожди. Двигаться по узким раскисшим дорогам было мучением. На р. Березине русский арьергард палил в неприятеля из мушкетов и отошёл только после того, как шведы выкатили большие пушки. Осторожный Шереметев, боясь окружения, рекомендовал учесть возможный маневр Карла к Двине, Витебску или в обход Русской армии на Поречье, Смоленск или Дорогобуж, после чего она будет отрезана от тыла на востоке. 20 июня Меншиков резонно указал, что марш противника к Двине сдержит Боур, покуда не появится Русская армия, что неприятель «не крыласт и прямо через нас не перелетит, а буде б захотел и кругом обходить, то мы не дадим себя отрезать». Сражение при Головчине стало одним из первых, которое дала армия прикрытия в Белоруссии, в пределах Великого княжества Литовского, намереваясь замедлить нашествие перед Днепровским рубежом.

 Глава III  Провал шведского марша на Москву
3.1. Противоборство шведской и русской стратегии.
3.2. «Битва, от ожесточения которой каждый должен застыть в изумлении».
3.3. Бои при Добром, Бели и Раевке.
 
Глава IV Заря Полтавской победы
(перенаправляется на ранее опубликованную брошюру «Битва при Лесной»)
4.1. «Сие время опаснейшее».
4.2. «Вольготный поход» графа.
4.3. Корволант.
4.4. «Несказанная виктория».
4.5. «Левенгаупт со всем корпусом пропал».

Оглавление всей книги

3.2. «Битва, от ожесточения которой каждый должен застыть в изумлении».

Такую оценку головчинскому сражению дал пастор А.Вестерман.

Русской армии со времен тяжкого нарвского урока 1700 г. не приходилось вступать в единоборство с королём-полководцем. На «консилиуме» в Могилеве 23 июня генерал-фельдмаршал Б.П. Шереметев, главный генерал от кавалерии А.Д. Меншиков, министры Г.И. Головкин и Г.Ф. Долгоруков, генерал А.И. Репнин, генерал-лейтенант от артиллерии Я.В. Брюс, генерал-майор от гвардии М.М. Голицын и генерал-майор Вилим фон Швейден⁷¹ рассматривали как вариант ухода за Днепр, так и движение навстречу противнику. Замедлить марш армии вторжения вглубь России - вот в чем состояла основная задача.

Чтобы не допустить обхода шведами, консилиум решил шире расставить войска в белорусском Приднепровье. У Шклова, к северу от дивизии Шереметева, расположившейся при Могилёве, должна была стоять конная бригада главного генерала от кавалерии Меншикова. Еще севернее, при Копыси или Орше станет держать оборону дивизия генерала Алларта вместе с конной бригадой генерал-лейтенанта Пфлюга. Дивизию Репнина поддержат конные бригады Генриха Гольца и Иоганна Кристиана Генскина. Артиллерию собрались распределить равномерно по всем дивизиям, «большие обозные тягости» отправить за Днепр к русской границе. Войска должны удерживать днепровский рубеж как можно дольше и препятствовать наведению мостов противником. Если же неприятель будет форсировать Днепр в разных местах, то «перепустя» на левый берег от 3-х до 4-х тысяч противника, атаковать, а «по самой невозможности», отступя за Днепр на 2-3 мили, сдерживать его на трудных переправах и в лесах.

26 июня Б.П. Шереметев, Г.И. Головкин и Г.Ф. Долгорукий из Шклова написали царю, что вполне готовы к встрече противника. Пойма небольшой болотистой речки Вабич в 20-30 км к западу от Днепра показалась подходящей для того, чтобы не пропустить неприятеля. «Удерживать пасы по всякой возможности» решили при Головчине, в 30 км к северо-западу от Могилёва. Туда послали Меншикова и Репнина с 6 тыс. пехоты. На переправу при Староселье (в 12 км западнее Копыси) был послан Аларт с 6 тыс. пехоты и Пфлюг.⁷² По оценке Д. Джеффриса, русские набрались опыта и стали больше, чем прежде, дорожить жизнью своих солдат.

Почему давать отпор решили не на Днепре, а к западу от него, вдоль небольшой речушки Вабич? Вероятнее всего, повлияло мнение Меншикова. Ещё 19 апреля 1708 г. он писал Петру из Могилёва, что объездил кругом всё и пришёл к выводу, что удержать неприятеля на Днепре трудно, даже если на левом берегу выставить всю армию. Пользуясь преимуществами крутого правого берега, враг сможет легко форсировать реку. Сдержать противника можно на Березине, а от этой реки до Орши нет широких полей, где шведы могли бы принудить к баталии.⁷³

В конце июня русские конные партии в «стравках» за Вабичем захватили три десятка валахов и шведов. Квартирмейстер Смоландского полка при допросе сообщил, что 30-тысячное шведское войско состоит из 30 полков кавалерии и пехоты, но пока к Головчину подошло 4 конных и 5 пехотных полков с тридцатью «тяжёлыми и малыми пушками». Пленный снял беспокойство Шереметева о том, что шведы обойдут русских - никаких сил в обход не отправлено - все идут одним трактом за королём.

Прапорщик рейтарского полка горна, дав подробную роспись всей Шведской армии, сказал, что больных мало, в иных полках таковых вообще не имеется, у части полков провианта на 2 недели, у некоторых же - только на 8 дней. Шведы полагают, что русские лишь у Смоленска отважатся принять баталию. Некоторые пленные сообщали, что у Головчина всего 12 тысяч шведов.

К 30 июня русское командование окончательно уверилось, что король пойдёт на прорыв у Головчина. Страха перед коронованным победителем не показывали. Меншиков исходя из показаний одного пленного лейб-гвардейца, который жаловался, что в каждой шведской роте по 15-20 больных, пришёл к выводу, что ежели все «томны, как и сей, то мочно, надеясь на милость Божию, драться» со шведами, которые якобы «правятся на Копось».

Л.Н. Аларт, удостоверившись, что «неприятель намерен его посетить», в письмах от 29 и 30 июня предлагал удерживать того как можно дальше от Днепра и обещал отогнать противника «с кровавою главою».

Г. Гольц 30 июня вообще похвалялся, что управится и с 30 тысячами, если ему дадут лопат, кирок, зарядов сверх тех пятидесяти, которые имелись у него на каждую пушку, а также девять 6-8 фунтовых орудий с ядрами и порохом и добавят 3 тыс. пехоты от Аларта.

Получив депешу от Гольца и Аларта, что 12 тысяч шведов придвинулись совсем близко и могут пройти между их корпусами, очередной «генеральный консилиум» в Шклове 30 июня постановил переместить на запад за Днепр дивизию Шереметева с «пристойною артиллериею» (но без 12-фунтовых пушек) и «учинить над неприятелем чувствительный поиск, остерегаясь от главной баталии».¹⁴ 29 и 30 июня пушки малого калибра с трёх, потом с пяти батарей беспрерывно, целый день обстреливали шведов без особого вреда маленькими ядрами и тогда же солдаты начали окапывание и огораживание позиций рогатками. Вечером 30 июня русская конница отделилась от пехоты и потом все три дня стояла не расседлывая коней и не сходя с места.⁷⁵

1 июля Головкин, Долгоруков, Шереметев и Брюс поехали из Шклова для осмотра местности от Днепра на запад - в Климовичи, а Меншиков еще дальше - к верховьям р. Вабич, в «Якимовичи» (на современных картах - Ахимковичи). Князь заявил, что тамошнее место затоплено и его удержат 800 драгун полковника Кемпбелла. Однако 2 июля военный совет, осмотрев позиции вдоль р. Вабич, решил подстраховаться. Боясь обхода и отсечения от Днепра, он предписал дивизии Аларта переместиться к Климовичам. Если же противник, не переходя речку у Якимович, пойдёт через Староселье к Копыси, то Аларт должен был не описываясь, тоже идти на 19 км севернее и там «чинить неприятелю всякое сопротивление». Тогда же от двух перебежчиков-валахов получили ложные сведения, которые вроде бы подтверждали, что шведы в ночь на 3 июля будут переходить речку под Головчином «вправе от нашей стороны» по понтонам (по «щитам на колёсах»). К шведам тоже бежало несколько перебежчиков, которые сообщили о составе командования Русской армии. С 1 июля русские пушки стали стрелять 8-фунтовыми ядрами.

Глубокой войсковой разведки за Вабичем Б.П.Шереметев не провел и, доверившись словам «переметчиков», послал Семеновский полк генерал-майора князя М.М.Голицына, батальон своего сына - полковника М.Б. Шереметева и полк бригадира князя Мещерского (всего 3,4 тысячи) по речке к северу. Судя по шведским материалам, неизвестным в русских источниках, около восьми сотен казаков и калмыков в полдень 1 июля перебравшись на правый берег, сбили валашские форпосты, так что лейб-драгунам короля пришлось выручать их. Убитые и раненые были с обеих сторон.

Вечером 2 июля центральное место против шведского лагеря у Головчина заняли 13 пехотных полков дивизии фельдмаршала Б.П. Шереметева и 11 драгунских полков А.Д. Меншикова - 7,9 тыс. пехоты, 5,8 тысяч кавалерии, туда же была послана основная артиллерия. В шести километрах севернее, в Климовичах стояли Аларт и Пфлюг, южнее Шереметева через трясину, которая была сочтена непроходимой, встала дивизия князя Репнина (5-6 тыс.). Слева от Репнина находились 10 драгунских полков (около 10 тыс. чел.) и 4 тыс. казаков и калмыков Гольца. (Казаки и калмыки на схеме с пояснениями на немецком языке, изображены стоящими в линию с драгунами Гольца).⁷⁶ Количество русских полков в труде Адлерфельда указано верно. Шведы полагали, что силы неприятеля состоят из 20 тыс. конницы, 8 тысяч пехоты и 6 тысяч казаков. Репнина и Гольца разделял километровой полосой лес, через который шла всего одна тропа. Так, желая перекрыть все подходы к Днепру, растянули позиции на 10 верст вдоль р. Вабич.

За день до нападения Карла XII твёрдый настрой командования стал ослабевать. Без жёсткой руки государя и Меншикова, одновременно с походом шведских полков, неуверенность командования росла почти также, как под Нарвой в 1700 г.

2 июля военный совет постановил во первых, «дабы конечно всем брегадам и дивизиям, на кого будет нападение, вспомогать и ради того чрез переправы многие мосты поделаны были». Во-вторых, «если неприятель чрез речку будет переправляться, держать оного по возможности». В отчете царю уклончиво писалось, что «[шведа] с некоторым уроном своим, держать будем, понеже и он принужден будет також своих людей терять. А к главной баталии нас принудить ему за узкими дороги и переправы трудно».⁷⁷ Таким образом, заранее предусматривалось отступление.

Военный талант Шереметева, Репнина и Гольца явно уступал полководческому дарованию Карла XII, которому Шведская армия была обязана в значительной мере своими победами. Доверие и любовь войск к своему юному монарху-полководцу были абсолютны. Худощавый, с длинными руками и ногами, со слабыми следами оспы на лице, ростом в 183 см, король-спартанец не только делил с солдатами все тяготы, но мог «взрывать» их своей энергией. Будучи великолепным наездником, он первым бросался в атаку со шпагой и пистолетом. Очевидцы писали: «В лице Карла есть что-то ... вызывающее уважение и страх... Все драбанты говорят, что не могут по лицу или поведению узнать его мысли и настроение, — настолько оно одинаково.... Никто не сидит на коне лучше, чем он. Никогда он не выдает ни малейшей слабости. Военным знанием и опытом он превосходит всех генералов и офицеров. Когда все измучены, он всегда бодр. Вторую часть дня он проводит в своей канцелярии, где, забросив все прочее, заполняет лист за листом планами формирования частей и значками, указывающими расположение кавалерии, пехоты и т.п. По-своему он мстителен и безжалостен и ни один виновный никогда не ушел от заслуженной кары. Каждый его жест или приказ кажется ледяным и нечеловечным»,⁷⁸

Всю ночь обе стороны держали конницу и пехоту под ружьем. После дождей болотистая пойма р. Вабич казалась настолько непроходимой, что с малой возвышенности левого берега русские надеялись без особых потерь перебить случае атаки завянувших в топи шведов.

Для князя Аникиты Ивановича Репнина (1668-1726), начавшего службу с 16 лет спальником, сражение при Головчине стало его первым самостоятельным «генеральским боем» (этот чин он имел с 1698 г.). Его дивизия приступила по-настоящему к воздвижению земляных укреплений не 30 июня, когда заняла позицию, а 3 июля, в слякотную ночь шведской атаки. Фашины для валов не готовили. «Построить транжемент» (возможно, по типу полтавского), Репнин не успел, его начали делать только ночью 3 июля. Закрыть тоже не успели его с флангов. Со стороны неприятеля рвы были выкопаны только «в колено», что Репнин оправдывал нехваткой рабочих рук и отсутствием инженеров. 17 батальонов и 3 драгунских полка А.И. Репнина растянулись на 700 сажен. На правом фланге репнинской дивизии были небольшие леса, поля, болота - на левом - сухое поле.⁷⁹ Часть солдат Репнин услал ночью на дозорные посты, на рытьё укреплений и укладки гатей для связи с соседями, оставив при себе около 5 тыс. пехоты.

Пикетов Аникита Иванович не выставил, только обычные караулы в два человека. Позиция повторяла ошибки Нарвской 1700 г. - была узкая и хорошо простреливаемая, тонкая и длинная, построить более двух-трех батальонов в глубину было невозможно, маневрировать частями и поставить резерв было трудно. Карл же напротив, собрал все силы в кулак у Головчина. Было забыто, что шведский король мог в одном месте клином пробить строй противника. Как и под Нарвой, за сухой полосой в тылу был водный барьер - болото, через которое предусмотрительно навели три гати-моста. Тут было уязвимое место позиции - при отступлении могла вспыхнуть паника.

В целом на растянутой русской позиции было около 40 тысяч войск (больше, чем при осаде Нарвы в 1700 г.) и 45 орудий.⁸⁰ Оба фланга и центр прикрывались шестью разбросанными по фронту батареями, а также реданами и прямыми отрезками неглубоких валов. В разрывах вала, через которые мог пройти эскадрон, устанавливались рогатки. Части Шереметева спереди заслонились небольшим редутом (зачаток полтавской системы редутов).⁸¹ Никакой наступательной инициативы не предусматривалось. Восторженный поклонник Карла словацкий епископ («суперинтендант») Д. Крман расписал русские укрепления, растянутые на полторы мили почти как неприступные - валы, рвы, и на возвышенных местах - батареи.

1 июля Карл, Юлленкрук и полковник артиллерии Рудольф фон Бюнов («дедушка» - так называл его король - был пленен 30 июня 1709 г. в Переволочне и через три дня умер от раны) провели разведку бродов, через которые переходили донцы и калмыки,⁸² и пришли к выводу, что р. Вабич можно перейти, но дальше идет топь, где нет никакого русского прикрытия и стоят только обычные караульные посты. После перехода речки нужно будет считаться с опасностью флангового удара.

2 июля шведы собирали кожаные понтоны, с помощью которых надеялись переправиться на русский берег. Как и под Нарвой в 1700 г., не дожидаясь отставших, Карл всего с 17 тысячами войск решил неожиданно разбить изолированный центр Репнина, обойдя через болото его правый фланг. Кавалерия Реншёльда должна была блокировать конницу Г.Гольца и атаковать левый фланг русского центра, артиллерия - с высот у Головчина воспрепятствовать посылке помощи Шереметевым. Всех валахов вместе с обозом переместили к северу, чтобы войскам Шереметева казалось, что они находятся под угрозой удара. Между 11 и 12 часами ночи войска с фашинами из ветвей и елового лапника, получили приказ бесшумно приблизиться к берегу р. Вабич. Бойцы тихо сотворили молитву и вполголоса спели стих «Господь - наша помощь и утешение». После этого кавалерии было приказано седлать лошадей и в полнейшей тишине продвигаться эскадрон за эскадроном.

Темнота скрыла ночной марш. Гвардейские полки, начав двигаться в 12 часов ночи, собирались взять 12 из 24 понтонов, но ночной дождь превратил землю в непролазную грязь и их бросили. Король приказал форсировать реку вброд. Между 2 и 3 часами ночи 3 июля под прикрытием ливня и густого тумана шведам удалось незаметно перевести вниз по течению пять пехотных (около 6 тыс.) и 4 кавалерийских (4 366 чел.) полка, выстроив их против дивизии Репнина.

Любимая королем ночная атака в очередной раз удалась. Шведы незаметно подошли к русским позициям. Карл сказал: « Парни, шельмец тот, кто будет стрелять!» По двум небольшим гатям, уложенным по топкому берегу, король, повел за собой пехоту в речку и первым вошел в воду. Гвардейские гренадёры, подняв ружья и патронташи над головой, с трудом брели в «самом болотном месте» по колено, потом по грудь до подмышек в жиже, увязая в илистом дне. Несколько в стороне форсировали реку Вестманландский и Эстгётский полки, собираясь отсечь русскую пехоту от конницы и зайти ей в тыл. Темень, дождь и туман скрыли движение. Переместить крупнокалиберные орудия к деревне Старое село против позиций Репнина без шума не получилось.

Караулы, дав выстрелы тревоги, покинули посты. На позициях Репнина, раздался пушечный залп и повсюду разнёсся сильнейший крик, слышный далеко вокруг. Приведенное Адлерфельдом свидетельство о поднятой русскими тревоге не позволяет верить словам Репнина, что он увидел противника, когда тот уже перешел всю пойму реки.⁸³

И тут же, в половине третьего часа утра полковник Бюнов «пошёл с козыря» - 22 шведских орудия, прикрывая наступление своей пехоты, открыли с небольшой возвышенности правого беpeгa р. Вабич «жестокую пальбу» по центру Репнина, Эта «полевая музыка» беспрерывно продолжалась три часа. Шведские орудия были собраны в одно место (именно этим позже так успешно пользовался Наполеон), русские - были разбросаны по фронту.⁸⁴ Нильс Юлленшерна писал, что противник слишком рано все обнаружил и тут же начал отвечать из своих пушек. «Его Величество был среди первых, кто перешел реку вброд и каждый спешил, как только мог, но противник слишком рано [все] обнаружил и тут же начал стрелять из своих пушек по нашим. Это пришлось терпеть достаточно долго, пока несколько батальонов не перешли реку и не бросились в атаку на укрепления неприятеля... Наша артиллерия начала стрелять и так удачно, что неприятель не только оттянул пушки, но и был вынужден покинуть один фланг своих укреплений. Наша пехота тут же этим воспользовалась и под прикрытием огня своих пушек вошла в укрепления, заставив противника покинуть их и ретироваться в большой лес, который находился сзади за ними».

«Всю потребу везде управлял» один только Аникита Иванович, Чамберсу просто не хватало сил.

Репнин вывел пехоту из шанцев, чтобы мушкетным огнем сбить противника в реку. «Словно стая голодных волков, русские бросились на нас, намереваясь помешать нашему переходу» - так цветасто расписал это Нурсберг. Из-за тесноты только четыре батальона Нарвского и гренадерского полков выстроились «во фрунт»,⁸⁵ но прицельно бившие трехфунтовые и шестифунтовые шведские пушки вынудили их податься за бруствер. Артиллеристы Репнина продолжали вести ответный огонь, несмотря на то, что ядра выбивали прислугу, лошадей и разносили в щепы лафеты пушек. Однако через некоторое время их огонь был подавлен.

Русские эскадроны пытались атаковать фланг Эстгётского полка, но тот развернул навстречу часть своих сил и отбил атаку.

Около четырех часов утра шведы почти без потерь выбрались на твёрдую почву и едва выйдя из болота, пошли в «психическую атаку». Не отвечая на огонь, молча и без выстрелов, со штыками и пиками наперевес они быстро развернулись направо на фланг Репнина, который находился под убийственным огнем. Карл XII, сев на коня, вёл преследование, находясь впереди пехоты, рядом с ним, не покидая ни на мгновение, находились «маленький принц» и Станислав Понятовский. Пытавшихся сдаваться приканчивали.⁸⁶ Прорыв был похож на позднейший суворовский удар в штыки. По оценке Репнина, его дивизию атаковали 10 тыс. человек.

Четырехтысячная кавалерия Реншёльда, состоявшая из лейб-драбантов, лейб-регимента, 8 рот лейб-драгун и 8 рот Смоландского полка с трудом выйдя из болота, завязала на правом фланге тяжелый бой с конницей Гольца. Одно время шведская конница заколебалась, лейб-драгун дважды или трижды окружали,⁸⁷ но потом, надвинувшись на 10 полков Гольца и казаков, шведские всадники выполнили главное - помешали оказать помощь Репнину. Однако русские конные части многократно «с места сбивали» неприятеля и даже захватили часть мундиров, шпаг и оружие. Пока держался центр, было возможно оказать помощь и, как писал Репнин в своём обьяснении, «неприятеля в конфузию привести». Несколько раз Аникита Иванович посылал адъютантов к соседним дивизиям, но безрезультатно.

Через две недели после сражения, 17 августа 1708 г. суд пристрастно обвинял Репнина, что его полки стреляли нестройно, спешно и не целясь, «по казацки» и еще не имея «урона», стали покидать позицию, оставив 4 или 6 пушек с разбитыми лафетами из крайней батареи. Это было несправедливо. Наблюдавший бой военный атташе при Карле XII, британский капитан Д. Джеффрис отметил, что русская пехота хорошо отработала отражение врага мушкетным огнём: «во время всей акции они никогда не допускали шведов близко, но обычно стреляли из ружей с дистанции 30-40 шагов, потом отходили, заряжали, снова собирались и вновь палили; эта «охота» продолжалась до 7 часов».⁸⁸ Репнин обоснованно доказывал, что 2 часа сдерживал неприятеля, который окружал его с обоих флангов. Дольше обойтись без помощи было нельзя. Видя себя отрезанным с двух сторон, он начал отход.

Среди шведов шли разговоры, что больше всего у них потерпели драбанты и пешая гвардия и что при отступлении «московиты» много раз останавливались и отстреливались, сражаясь с такой храбростью, которую они до того никогда ещё не показывали.

Удар Шереметевым с севера в тыл шведам или резерв, оставленный в лесу, мог бы спасти положение. Однако фельдмаршал весь 4-х часовой бой так и простоял без движения, полагая, что в любой момент его атакуют от Головчина. Часть кавалерии шведов и валашские всадники продолжали делать вид атаки, придвинувшись к Вабичу. К тому же для отвлечения внимания Шереметева шведы вели обстрел из 6 пушек, поставленных у самой реки.⁸⁹ Пустить в обход Головчина конницу, подобно М.И.Кутузову, пославшего в обход левого фланга Наполеона казаков М.И.Платова и кавалерию Ф.П.Уварова на Бородинском поле в 1812 г., фельдмаршал не думал. Если бы на месте Шереметева был Меншиков, (который за день до того уехал за подкреплением) помощь Репнину, несомненно, была бы оказана.

Отступление Репнина к своим мостам-гатям не выглядело бегством - отход прикрывался залпами других частей, подходивших к месту атаки и орудийным огнём с другой батареи.⁹⁰ Позже на суде Репнина обвиняли в том, что он не допустил пехоту до рукопашной, якобы специально уклоняясь от боя. Однако свидетельства шведских очевидцев не позволяют согласиться с таким обвинением. Генерал-квартирмейстер А. Юлленкрук характеризовал бой как «упорное дело».⁹¹ Г.Адлерфельд тоже писал, что противник, несмотря на дождь, стрелял очень интенсивно.

Около 6 часов 30 минут утра после почти четырехчасового сражения, приняв на себя не менее десятка атак, обороняющиеся, израсходовав все патроны, ушли с открытого места по трем гатям за болото. Паники, которая случилась под Нарвой в 1700 г. и под Фрауштадтом в 1706, не было. Густой лес позволил Репнину отбиваться «с полтретья часа из мелкого ружья». Взятый в плен капрал из полка Н. Йельма говорил, что «особливо от пехоты много из лесу по них стреляло».⁹² «Рядовые говорили меж собою, что на том месте Российского войска люди так жестоко бились с ними, что невозможно ни по какой мере против них стоять было».⁹³

Репнин остановил шведов и король был вынужден перемещаться с левого края на правый - «ездить от батальона к батальону, ободряя солдат то рукой, то шпагой, то криком». Ни русские, ни шведы не двигались с места. В конце-концов, Карл XII приказал «без выстрелов двинуться в заросли с пиками, штыками и шпагами, чтобы победить или умереть» (Г.Адлерфельд). Юлленшерна писал, что шведам не надо было следовать в лес за русскими, потому что там было потеряно много рядовых и офицеров. Заросли помогли русским, как позже в сражении при Лесной 28 сентября 1708 г. Будь на месте Репнина Петр или Меншиков, они, как в сражении при Лесной 28 сентября 1708 г., вообще не позволили бы шведам войти в лес и даже организовали бы контратаки.

Через некоторое время офицеры Репнина утратили контроль за войсками. Сигнала к отступлению барабанным боем не дали, распущенных знамен не было, некоторые знамена офицеры самовольно содрали с древков и спасая, спрятали их под кафтаны. 10 медных пушек, которые нужно было отвозить прежде всего, бросили. Солдаты уходили, оставляя все, что мешало проходить через лес - зарядные ящики, рогатки, пики,

Правое крыло фельдмаршала Шереметева снялось почти без выстрелов.

Ни в одном шведском источнике нет упоминаний о русских пленных. По приказу короля пленные и раненые уничтожались, как под Фрауштадтом в 1706 г. После сражения раздавались редкие выстрелы - это шведы пристреливали раненых русских солдат. Тайный советник прусского короля и военный атташе при шведской армии Давид Натаниэль фон Зильтман писал, что последние выстрелы стихли около полудня.⁹⁴ Пастор Вестерман в это время спешил на зов умирающих каролинцев, просивших «святого господнего причастия». «Упорное дело» (А.Юлленкрук), «повода хвастаться не было» (Д.Джеффрис) - такова была шведская оценка боя при Головчине. Погибших шведы хоронили во рвах русских укреплений.

Вечером 3 июля 1708 г. Репнин по предварительным данным сообщил, что, не считая раненых, было убито, от ран померло и не явилось 526 чел.⁹⁵ Юлленшерна преувеличивая, писал, что убитыми был наполнен лес и через четырнадцать дней после сражения оттуда неслось такое зловоние, что никто не мог его переносить. Шведы подобрали на поле боя несколько знамен, драгунских литавр, несколько фур с амуницией и 12 пушек.

4 июля пастор А.Вестерман «вёл проповедь перед Его Королевским Величеством и в тот же день к вечеру в присутствии Его Королевского Величества и других высших и низших по званию, было погребение ... всех павших в сражении, как офицеров, так и рядовых. После проповеди 600 гвардейцев почтили их двумя залпами».⁹⁶

Оборонительный бой при Головчине был выдержан неплохо - об этом могут свидетельствовать потери обеих сторон - у русских - 350 убитых, 675 раненых, 630 пропавших без вести,⁹⁷ итого - 1 655 чел.

Потери шведов составили 255 убитыми и 1 219 ранеными.⁹⁸ Невосполнимой утратой была гибель капитан лейтенанта лейб-драбантов - генерал-майора барона О. М. Врангеля, о котором больше всего сожалели в армии короля. Драбанты, особо отличившиеся в бою, понесли значительные потери как ранеными, так и убитыми, которых хоронили в ночь и на следующий день 4 июля. Карл справедливо гордился победой при Головчине. В сложнейших условиях оно было проведено, как и под Нарвой в 1700 г. - ударом по центру позиции противника и блокировкой флангов. Король сам провёл рекогносцировку, сам выбрал диспозицию, исходное положение для атаки и нанес удар, расчленив русские силы и лишив их возможности взаимопомощи. Шведский король получил свободный путь через Днепр и укрепился в прежней низкой оценке Русской армии.

Однако сломить дух противника ему не удалось. Паники среди отступавших не было и на месте боя шведская победа представлялась половинчатой. Прикрываясь конницей генерал-майора С. Ренцеля, русские войска отступали в разных направлениях. Из дивизии Репнина 800 человек присоединились к Шереметеву как полноценное соединение, остальные группами по 20-100 человек разрозненно, в течение трех дней выходили к Могилеву и Шклову," где оставили больных и раненых. Пехотные дивизии и бригады конницы ночевали, не доходя двух миль до Шклова, конница Гольца пошла к Могилеву. Пехотная дивизия Аларта и кавалерия Пфлюга 4 июля пришли в Копысь. Сгоряча Шереметев, Головкин, Меншиков и Долгорукий сообщали из Шклова, что собрались дать новый бой: три атаки у Головчина были мужественно отражены, несмотря на «нехристианское» применение якобы отравленных пуль.¹⁰⁰ «Переправясъ Днепр, разрядя все войски, будем неприятеля ещё держать по возможности». «Кроме уступления места, неприятелю из сей баталии утехи мало и наша конница гнала неприятеля на пол мили и побрали много неприятельских лошадей. У нас из знатных убит генерал-майор фон Шведен».'⁰' Аларт послал в тыл шведам партию в 60 человек, которая отбила «поваренную телегу» генерал-майора графа А. Спарре и шестерых мушкетёров.

Карл не использовал случай и остановился на бывшей русской позиции в полумиле к востоку от Головчина, иначе «мало бы людей спаслось» - было записано в «допросных артикулах генералу. .. Репнину». Военно-походный журнал Шереметева выправлял впечатление о поражении таким образом: король «не дерзнул за тою дивизиею господина генерала князя Репнина ититъ, но остановился на том месте, куда перешел... ради опасения от нападения прочих войск наших». У короля якобы была мысль повернуть войска на север через болото против Шереметева, однако оттуда уже все ушли, бросив часть багажа.¹⁰² 5 июля в двух милях от места сражения русский арьергард оказал сопротивление наступающим шведам, но быстро отошёл назад.

Полководческое мастерство Карла, проявленное в головчинском сражении, не привело к разгрому Русской армии. Офицерский корпус и Репнин проявили и стойкость и храбрость, сражаясь против одного из лучших полководцев Европы. Знаменательной была оценка английского капитана Джеффриса: «московиты выучили шведские уроки много лучше и со времён Нарвы сделали большие успехи в военном деле и если бы их солдаты показали только половину того мужества, которым отличились их офицеры (которые большей частью иностранцы), они может быть, стали очень крепким орешком для нас в этой акции».¹⁰³

Неуверенность русского командования стала нарастать, как это всегда бывает, во время отступления. 6 июля там же в Шклове военный совет решил как можно быстрее оторваться от армии короля. Оборонительная линия на Днепре, на которую так надеялись с 1707 г., развалилась сама собой и была сдана без боя. Извиняющимся тоном царя известили, что «за близостью неприятеля и за неспособным положением днепровских берегов [именно так!] всею пехотою на оной реке неприятеля удержать трудно». Совет сообщал, что шведы ведут перестрелку уже у Могилева и защищать этот город из-за его большой площади невозможно. Пехоте с артиллерией и обозом надо де уходить на 46 км восточнее к Горкам, раненых на подводах вывезти в Смоленск, собранный провиант эвакуировать или утопить, наплавные мосты в Дубровне, Орше, Копыси, Шклове, Могилеве подтопить, распустив брёвна.¹⁰⁴

Днепровскую речную флотилию не задействовали.

Таким образом, частное, с малыми потерями головчинское поражение обернулось сдачей важного днепровского стратегического рубежа, на оборудование которого было потрачено много сил. Однако путь на Москву так и не был открыт - его преграждало войско царя Петра.

Утром 7 июля все войска из-под Шклова пошли к Горкам. Отход от Шклова прикрывали конные бригады Ренне и Пфлюга с пехотным полком А. Дедюта. Бригада Меншикова с полками Преображенским и Семеновским и с батальоном сына фельдмаршала молодого М.Б. Шереметева пошла к Александровичам. Известие о поражении сильно раздражило царя и охладило намерение Августа II вторгаться из Саксонии в Польшу. 9 июля в Горках командование встретилось с царем.

«Столицу православия в Речи Посполитой» - большой и богатый Могилёв, принадлежавший польской королевской казне, не было времени ни готовить к обороне, ни сжигать его и 7 июля он, к удивлению шведов, без боя был сдан на ограбление Карлу XII. Всё же несколько десятков пушек из могилёвского цейхгауза было эвакуировано.

8 июля чтобы «умирить» шведов, «бургомистр и совет города встретили Его Королевское Величество по своему обычаю с хлебом, солью и ключами от города на красной подушке, которые они ему и вручили» - писал пастор А.Вестерман.¹⁰⁵ На другой день магистрат устроил в честь шведского короля бал. Некоторые из рядовых, «навалясь на корм, померли» в Могилёве.

Итак, ни на Висле, и Немане, ни на Березине и Днепре армию вторжения не сдержали. Сдача подготовленного Днепровского рубежа обороны была тревожным сигналом и Петр решил встряхнуть командный состав, чтобы тот сражался до последней возможности. С этой целью в лагере под Горками был организован показательный процесс над Репниным и Гольцем. 16 июля 1708 г. царь приказал «накрепко разыскать про злое поведение» генералов. Среди обвинений фигурировало, что войска бились «казацким, а не солдатским строем», что Репнин не организовал правильный линейный бой и пострадала слава русского оружия. Решение суда было суровым и несправедливым: «И по тому злому поступку и знатному прегрешению он, господин генерал Репнин, ... достоин быть жития лишен. Но понеже он... уступление не с робости принял, и его прегрешение не к злости но из недознания происходит, ... того ради он от смертного наказания освобождается... Да будет он от чину своего и от команды, которою таким худым поведением управлял, публично ему в штраф, другим же наприклад отставлен...» П.К.Гудима-Левкович считал, что Б.П. Шереметев тоже заслуживал суда за пассивность и увод своей дивизии к Шклову».¹⁰⁷ Цель военного суда 5 августа 1708 г. была аналогична сталинскому приказу № 227 «Ни шагу назад» в 1942 г., когда было необходимо остановить отступление Красной Армии. Суд над фельдмаршал-лейтенантом Г.Гольцем «из-за конфузии его полков» не был закончен и он избежал наказания. Три драгунских полка Белозерский, Петербургский и Троицкий за позорящие действия в бою и потерю сабель были расформированы.¹⁰⁸ Широковещательный процесс над Репниным всем дал знать: Русская армия должна драться насмерть!

Головчинский опыт был учтен. После неудач со сплошными линиями укреплений под Азовом, Нарвой, Гродно, Головчино, Петр отказался от них и подготовка Полтавского поля сражения была уже другой. Особое внимание было обращено на быстроту отсыпки полевых укреплений. В считанные часы армия научилась окружать себя валами. Резюмирующая оценка Петра была такова:«...Язело благодарю Бога, что наши прежде генеральной баталии виделись с неприятелем хорошенько, и что от всей ево армеи одна наша треть так выдержала и отошла».¹⁰⁹Понятовский несправедливо писал о Репнине, что тот был «выгнан со срамом» - ведь против него вёл бой сам король! Через 3 месяца царь реабилитировал своего генерала.

Уход русских с Днепра шведы традиционно приписали боязни противника. Король, обоснованно гордясь победой, приказал выбить медали со своим профилем и надменными фразами. На одной из них два прикованных к столбу русских пленника в высоких меховых шапках боязливо глядели на военные трофеи. Надписи гласили: «Ведёт по миру победоносное войско», «Преодолевает леса, болота и укрепления врага», «Победил московитов у Головчина 3/14 июля 1708 г.». На другой медали, где изображалась Богиня победы со шведским гербом, были слова: «Силой оружия и меча», «Не сдержит ни огонь, ни вода», «Решительно перейдя Вабич, разбил московитов 4 июля 1708 г.». Сомнений в успехе «русского похода» не было. Несколько сотен литовской шляхты собралось как в 1612 г., пойти вслед за шведами на Москву, чтобы отомстить за ущерб, их имениям; у короля возникла мысль сформировать польско-славянский полк.¹¹⁰ После победы при Головчине гамбургские газеты в августе 1708 г. писали, что Карл XII скоро будет в Москве.¹¹¹ С тем, что шведы ворвутся в столицу и ограбят её, считался Ч.Витворт.¹¹²

На самом деле состояние шведов было далеко не блестящим. Их прежние запасы были испорчены дождями, на Могилёвщине продовольствия было в обрез, шведы искали зерно по ямам, косили траву, собирали и обмолачивали хлеб с полей. Никто точно не знал, где корпус Левенгаупта, соединится ли он с королём или двинется по другому направлению.

Вплоть до 5 августа Карл собирался с силами и ждал обоз Левенгаупта в районе Могилёва. Там большую торговлю с Москвой и другими городами, как писал Д. Джеффрис, у христиан перехватили евреи, которых каролинцы основательно обобрали. Провиант для армии собирали на 8 недель, собираясь, очевидно, за это время пройти до Москвы. Постой шведов по подсчётам могилёвского летописца и члена магистрата Т.Сурты обошёлся городу в 100 000 талеров. Чтобы выбить на нужды армии хлеб, могилёвцев сажали в воду, жгли огнём, подвешивали к балкам.

 Глава III  Провал шведского марша на Москву
3.1. Противоборство шведской и русской стратегии.
3.2. «Битва, от ожесточения которой каждый должен застыть в изумлении».
3.3. Бои при Добром, Бели и Раевке.
 
Глава IV Заря Полтавской победы
(перенаправляется на ранее опубликованную брошюру «Битва при Лесной»)
4.1. «Сие время опаснейшее».
4.2. «Вольготный поход» графа.
4.3. Корволант.
4.4. «Несказанная виктория».
4.5. «Левенгаупт со всем корпусом пропал».

Оглавление всей книги

3.3. Бои при Добром, Бели и Раевке.

Дух Русской армии после Головчина не сник. Подстёгнутое царём командование поднимало боевую подготовку, собирало знающих дороги «добрых вожей», валило леса, уничтожало фураж и продовольствие вдоль путей на восток. В хорошую погоду проводились смотры и учения дивизий. Полковники проверяли свои полки раз в три дня, капитаны роты ежедневно - поутру или вечером. Солдатам запретили отходить от табора дальше четверти мили, иначе они считались за беглых. Молебен начинался с 7 часов утра. По первому удару пушки все офицеры, рядовые и кони собирались в строй. Ежедневно менялись пароли и отзывы служившие воспитанию: «Добро делай» - «Похвален будешь», «Что приказано» - «Управляй», «Благодарим Тебе» - «Боже», «Со святым духом» - «Уповаем», «Люди» - «Веселитеся», « Дай Боже» - «Добрые ведомости», «Санкт-Питербург» - «Кроншлот», «Киев» - «Первой», «С Богом» - «Начинаем» и т.п. Из-за «худобы мостов и грязей безмерных» на работу с кирками топорами и лопатами собирались на заре в 4 часа - мостить гати и строить мосты под «ломовые пушки» из брёвен пустых изб и овинов. Инженер В.Д. Корчмин по указу царя построил три брандера в Смоленске и подготовил к закладке на двух верстах 200 «фугатов» - мин из пудовых бомб, заложенных в ящики и закопанных в землю. Маркитантам позволялось торговать всеми «съестными харчами», кроме водки. Каждая рота сама запасалась емкостью водки в три ведра, которую возили на одноколке, но до указа её запрещалось трогать. С «великим поспешением» в Москве и других городах закупили «доброго а не пухлого чеснока» и «денно и нощно» рассылали на ямских подводах для больных солдат. 29 июля у Горок в дивизии Шереметева (11 092 чел.), было больных 488; у Репнина (7 904 чел.) больных - 244; у Аларта (6 341 чел.) больных- 499.¹¹³

Время после выхода Шведской армии из Могилева стало самым напряжённым в полководческой деятельности Петра. Определить точно направление движения Карла XII и Левенгапута никак не удавалось. «Лёгкие партии» Меншикова, Боура и Пфлюга захватывали языков, но те не могли сказать ничего определённого. Ещё меньше знали крестьяне. 2 августа Петр был почти уверен, что Левенгаупт соединится с Карлом 5 августа и придется иметь дело одновременно с обеими шведскими армиями. Шереметев в это время волновался, где брать провиант, если Русская армия от Днепра и Смоленска двинется по следам неприятеля на Украину.

Тогда же царь приказал фельдмаршал-лейтенанту Г.Гольцу, Р.Х.Боуру, генерал-майору Н.Ю.Инфлянту и бригадиру А.Г.Волконскому «быть всегда в виду» армии короля, чтобы тот «не мог смело за нами иттить и сикурс Левенгауиту дать». Если же король пойдет к Смоленску, то царь предписывал сдерживать шведов «на пасах» и в лесистых местах, избегая больших открытых пространств, а там, «где натура не обороняет, укрепить ретранжементами».

Мазепе царь указал из Киева смещаться к востоку, так как Карл, перейдя Днепр, идет к Пропойску. Четыре драгунских полка Инфлянта Петр направлял к Стародубу, чтобы те уничтожали провиант, разрушали мосты, зарубали леса, отправляли жителей со скотом в лес и сдерживали на больших переправах наступающего врага. Царевич Алексей надзирал за укреплением Вязьмы и округи.

Всю армию привели в полную боевую готовность. В каждой роте по 30 человек не раздевались на ночь, спали при оружии и держали лошадей осёдланными. На рассвете кони седлались все вдруг. Выпас лошадей и перевозка сена производились только в направлении на восток. Во всех дивизиях каждому второму пикинёру раздали по пистолету. Маркитантам запретили торговать водкой. Собранный скот и лошадей распределяли поровну на каждый батальон. Больных солдат пересмотрели и на подводах с провожатыми отправили в Смоленск. Туда же священниками из деревень Смоленщины вывозились иконы и церковная утварь.

Движение шведов на восток от Днепра застопорилось. После победы у Головчина армия шла очень медленно и часто останавливалась. Не хватало фуража, белорусы перед шведами разбегались и возвращались только после их ухода. Явственным было утомление войск. Можно верить генерал-адъютанту Канэферу, который говорил, что «миру-де в войске у них все ж генералы гораздо желают».

Вооруженным силам России несколько раз приходилось отступать с запада перед превосходящими силами противника - в 1707-1708, 1812, 1914-1918, 1941-1942 гг. Отступление Русской армии при Петре I было искуснее, чем в 1812 г. - считал российский профессор военной истории генерал Г.А. Леер (1829-1904). Он был прав - законы войны «от каменного топора и до атомной бомбы» одинаковы - разложение пропагандой противника, сосредоточение превосходящих сил на главном направлении, охват флангов, удар по основным узлам сопротивления и т.п. Признавая разницу эпох, можно добавить, что отход 1707-1708 гг. был организованнее, чем в 1941 г. - управление войсками ни на минуту не терялось, противник ни разу не смог обогнать и окружить русских, шведам постоянно наносились локальные контрудары, в тылу заблаговременно наводились переправы через водные потоки, армию вторжения неоднократно и надолго задерживали и остановили её далеко от жизненно важных районов страны,

После выхода 5 августа из Могилёва, Карл направился не прямо на Смоленск, а на юго-восток, чтобы обойти русских под Чериковым. Шведская армия вброд перешла реки Ресту, Проню и Каменку и подошла к Черикову у р. Сож. В городе была перестрелка с небольшим русским отрядом, за которым по другую сторону моста через Сож стояла пушка и виднелось много войск. Мост был разрушен. Кавалерийские отряды под командованием Петра I, Ренне и Инфлянда поставили такой заслон, что король после перестрелки и двухдневного стояния не решился форсировать Сож у Черикова и свернул на север, в сторону Мстиславля, чтобы испробовать другой путь к Смоленску.

Армия Петра, перейдя на правый берег Сожа, обошла шведов и встала поперек за речками Черная и Белая Натопа (правых притоков Сожа) «рвать с пути» врага. Так русские постоянно оказывались перед армией короля.

28 августа Петр из своей ставки в с. Добром на левом берегу р. Белой Натопы выслал разведку, состоящую из двух эскадронов к р. Черной Натопе, за которой всего в полумиле от «гоуптквартир» царя и Меншикова на несколько километров растянулся шведский лагерь. При появлении шведов эскадроны отошли назад и остановились на виду противника в кустарнике. Разведке удалось выяснить, что правое крыло шведов - 4 пехотных (Скараборгский, Ёнчёпингский, Вестерботенский, Нерке-Вермландский) и один Естгётский кавалерийский полк генерал-майора К.Г. Рууса - отдалились от основной армии короля на «малую четверть мили» (около 2,5 км)¹¹⁴ и стояли у большого болота.

«Воинская дума» рискнула на дерзкую операцию - пройти две заболоченных, как у Головчина, речки и разбить отделившиеся полки неприятеля. Операцию поручили генерал-майору гвардии князю М.М. Голицыну. Подготовка к нападению 8 батальонов пехоты Голицына и 30 драгунских эскадронов генерал-лейтенанта Пфлюга началась с вечера 29 сентября. Солдаты быстро связав из хвороста и соломы фашины и маты, подготовили нечто вроде моста. Голицын должен был напасть на Рууса с левого берега Чёрной Натопы, драгуны Пфлюга с правого, т.е. с тыла.

В тот день к шведам перебежало несколько дезертиров, сообщивших, что царь находится на «становище» всего в миле от их позиции, но о предстоящей операции они не сообщили, видимо не знали о ней. Зильтман, который был вхож в штаб-квартиру короля, полагал, что царь в то время со всей армией находится на несколько километров севернее, у д. Колтово, а у Доброго стоит только корпус в 20 тыс. чел. Тогда же Зильтман отметил, что утром 29 августа (9 сентября н.ст.) московский отряд пытался напасть на корпус генерал-майора К.Г. Рууса, но так как своевременно была поднята тревога, отряд был отбит. Первое нападение было принято за поиск и мер предосторожности Руус по непростительной беспечности не принял.

30 августа между 7 и 8 часами утра, когда солнце только вставало и в «густом чудовищном тумане» ничего не было видно, 8 батальонов, привязав к головам патронные сумы, пошли по импровизированному переходу или в стороне по грудь в болотной воде, к палаткам шведского лагеря. Неожиданная диверсия едва не завершилась полным разгромом почти пятитысячного корпуса генерал-майора К.Г. Рууса.

Шведские караулы постыдно прозевали русских. Первые залпы застали врасплох Енчёпингский полк барона Георга фон Бухвальда, который пытался быстро строиться между палатками. Бухвальд был почти сразу же ранен. Пастору А.Вестерману показалось, что в стремительном нападении участвовало 14 тысяч русских. Грохот выстрелов продолжался четверть часа. На помощь енчёпингцам поспешил Вестготский полк. О ярости нападавших Нурсберг писал: «Противник дерзко и варварски убивал и рубил наших людей, и до основания крушил их палатки и обоз». У шведов создалось впечатление, что началось всеобщее русское наступление. Лютая схватка продолжалась два часа. Пали полковник Естгётского кавалерийского полка Нильс Русеншерна и много других офицеров. Кроме Бухвальда ранены граф Каспар Сперлинг, полковник Арвидсон и подполковник Альфспарре. Сверх того, как писал Адлерфельд, русские перебили 261 чел. рядовых и 750 чел. ранили.

Драгуны Пфлюга завязли в топях и не смогли ударить с тыла, чтобы поддержать атаку пехоты. На раскаты залпов примчался сам Карл XII с генералами и тремя драгунскими полками. Король приказал открыть мушкетный огонь и нанести обходной удар с фланга. Русской пехоте пришлось отступать, увязая в болоте. Отставших и завязших раненых шведы добивали прикладами или пристреливали.¹¹⁵ Голицын, захватив несколько пленных и 6 знамен, ретировался через трясину, или как радостно потом записали: «5 полков атаковал и по упрямом полуторачасовом бою победительно низвергнул и разорил и 6 знамён взял».

Раненые вынесли через речки и болота почти всё своё оружие. Король же за храбрость наградил сотней талеров солдата, который метнулся в болото и вырвал шведское знамя у русского офицера.

Смелая атака у с. Доброго подтвердила новую оценку русской боеспособности - теперь шведы поставили её на уровень саксонской. 1 сентября 1708 г. Д.Джеффрис отметил: «Ныне шведы признают, что московиты намного лучше выучили их уроки, чем раньше после битв при Нарве и Фрауштадте. Они сравнялись, если не превзошли саксонцев как по дисциплине, так и по доблести. Хотя их конница не способна справиться с нашей, но их пехота держится стойко на своих позициях и её трудно рассеять или привести в конфузию, если только не атаковать с мечом в руке. Тем не менее, более, чем вероятно, они не рискнут на битву с нами, но будут стремиться налётами и лишением нас продовольствия разложить нашу армию... По истине я думаю, что они хотят изгнать нас не оружием, но голодом».¹¹⁶

Петр был рад, как в двухчасовом огне «сей танец в очах горячего Карлуса изрядно станцовали». Он писал: «Больше всех попотел наш (Преображенский) полк». Действительно, из 648 участвовавших в бою преображенцев было убито, ранено и пропало без вести две трети - 438 чел., невредимыми вернулись только 210 солдат. Раненым вернулся и будущий герой Полтавской битвы бригадир Савва Айгустов. Общие потери были точно подсчитаны: 375 убитых, 1 191 раненых.¹¹⁷ Князь Голицын за «мужественную в лице всей неприятельской армии акцию» был награждён орденом св. Андрея Первозванного. Каролинцы, Адлерфельд и шведская историография записали бой у Доброго (Молятичей) в список шведских побед. Но русское командование справедливо считало его своим успехом и вечером 30 числа шведы видели, как в лагере противника было запущено около 40 ракет. Для обмана ночью король приказал разжечь костры и пошёл в обход длинным крюком к русской стоянке.¹¹⁸ Однако военная хитрость не удалась - к ночи 30 августа Русская армия ушла к Мстиславлю и Мигновичам. Молебен и салют совершался потом и в Смоленске.¹¹⁹

После неожиданных и болезненных потерь в бою при Добром шведское командование стало осторожнее квартировать свои войска. Только 3 (4) сентября шведы перебрались через реки Чёрную и Белую Натопа и, пройдя совсем немного, остановились у д. Воловники. 17 километров от Молятичей до Быковичей шведы прошли за 6 дней (в среднем по 2,8 км в день!). Казаки, оставленные за русским арьергардом, постоянно наскакивали на неприятеля.

Последний рывок короля на север к Смоленску давался с неимоверным трудом. Приходилось идти по сплошь дымящейся равнине - Меншиков палил уже не только белорусскую, но и русскую землю, упреждая врага. «Неприятель за нами следовал, пред которым наша кавалерия по деревням провиант и на полях стоячий хлеб и строение всякое жгли для оголожения неприятеля и чтоб не было оному пристанища».¹²⁰

8 сентября царь писал А.Д.Меншикову: «...сей пас недоброй ситуации: людей по деревням скота и хлеба зело много, и для отдаления лесов нейдут; и для того мы с нуждою оных высылаем, а досталъное берём. А жечь оставляем вам. Зело прошу: извольте гораздо о том око иметь и крепко приказать, чтоб всё при отступлении пожечь, понеже зело много»²¹ Сплошные пожарища вокруг армии вторжения давали знать, что путь на Москву будет перекрыт огнём - царь избавлял свою столицу от осады и пожара, который постиг «первопрестольную» при нашествии Наполеона 2-8 сентября 1812 г.

Всего месяц прошёл после «могилёвского отдыха», но шведы уже почти голодали. Ручные жернова пришлось бросить и вместо хлеба питаться варёной рожью, капустой и репой без соли.¹²² От Могилёва и до Полтавы денежное жалованье не выдавалось.¹²³ Постоянные нападения казаков и калмыков держали всех в постоянном напряжении. У отступающей же армии всё было в избытке.

1-3 (12-14 сентября н.ст.) Зильтман записывал:

«12 сентября. По восстановленному... мосту перешла штаб-квартира, а вся армия расположилась у д. Воловники в три линии. Во время этого перехода калмыки нападали на некоторые полки и убили несколько рядовых солдат и лошадей.

13. Вся армия стояла на месте и весь день её тревожили калмыки.

14. Армия шла опять до д. Быковичи, там от московских дезертиров и других людей получили точное известие, что царь со всей армией после своей атаки у Молятичей и мнимого наступления 10 сентября, отправился против генерала Левенгаупта. Русская армия отходила под прикрытием 4 тысяч казаков и калмыков».

Скромные веточки, воткнутые в головах и ногах могил, отмечали места погребений шведских солдат. Рядовых опускали в ямы, выстланные зеленью, драбантам сбивали гробы из случайных досок. Пасторы пели псалмы и читали над ними стих «Прах ты и во прах обратишься». Всем, даже королю становилось ясно, что путь к Москве невозможен.

Утром 7 сентября генерал-майор И.Л. Микуш с 2 тысячами драгун, а также с казаками и калмыками (такой же, возможно, численности), неожиданно напал с левого фланга на шведский авангард, сбил и «помешал» полки генерал-майора Ю.А. Мейерфельта у д. Бель (в 26 км к северо-западу от Мстиславля). Р.Х. Боур не подоспел тогда к месту сражения из-за сложных переправ и написал знаменательные слова: «и стоим мы топерь на поле от той деревни Бельи в близости, в виду друг от друга».¹²⁴ Царь Пётр преувеличил потери противника в «потребе», в которой королю был «учинён великий убыток» и два полка было «разрушено»: «неприятельских людей положено с триста человек, да больше того ранено». Однако значение «счастливой партии» было указано верно: «неприятель... не знает, что ему делать».¹²⁵ Адлерфельд, преувеличив силы русской конницы до 7 тысяч, написал, что два полка Альбедюля и Ельма, отбросили и загнали конницу противника в болото, где погибло якобы 250 русских драгун, пять сотен прочих (нерегулярных?) и отбита часть лошадей. Со шведской стороны погиб корнет, 22 рядовых и около 50 человек было ранено.¹²⁶ Три шведа были пленены.

Более детальные заметки об этом бое оставил Зильтман. Карл получил сведения от захваченных валахами пленных, что царь с армией якобы расположился при Мигновичах, а генерал Ренне стоит в полумиле у другой деревни с отрядом из 7 полков. Увидев движение Шведской армии, он послал генерал-майора И.Л. барона фон Микуша с четырьмя тысячами всадников, вслед за которым, (судя по сведениям, полученным позже от русского пленного майора), должен был напасть на шведский арьергард Боур с 10 тыс. человек. Конница Микуша атаковала обоз полковника Ельма, но была отброшена. У шведов были убиты корнет и около 20 рядовых, а несколько капитанов, офицеров и рядовых ранены. Микуш потерял убитыми 150 человек, среди которых был один ПОДПОЛКОВНИК.¹²⁷

Новый удар - на сей раз от Боура - постиг короля и его армию 9 сентября, когда она двигалась к российской границе (к Татарску и Мигновичам) и вышла на открытое место к р. Вихра у д. Раевка (примерно в 7 км к югу от Мигнович). В то время Кадино, Кривели, Татарск, Старыши, Бель, Малейково, Раевка включались в Великое княжество Литовское. Северо-восточнее, за реками Городня и Вихра, селения Андрусово, Мигновичи и др. были уже российскими, и шведы знали, что подходят к русской границе.

Здесь, у Раевки, король бросил командование и, ввязавшись в бой рядовым офицером, едва не погиб. Схватка была опаснейшей в жизни Карла XII за все 8 лет Северной войны и запечатлелась не только в голове короля, но и в большинстве дневников и мемуаров каролинцев.

9 сентября Шведская армия поднялась из лагеря у д. Бель и пошла на северо-восток к русской границе несколькими колоннами по открытым полям.

Боур принял решение напасть на шведов на марше. Он лично провел разведку, приказал казакам и калмыкам тревожить и «держать в огне» неприятеля, а Микушу следовать и угрожать его левому флангу. Справа вдали шведскую колонну «сопровождал» Рённе. Когда к «малой и неудобной переправе» приблизились около одной тысячи шведов и валахов, Боур послал в атаку казаков и калмыков, потом 1 000 конников полковника Мореля, а потом подполковника фон Крештора с 300 людьми. К шведам подходили свежие силы и Боур послал в бой еще тысячу драгун генерал-майора кн. Г.С.Волконского. Когда к шведам подоспели еще пехотные части и конница, Боур послал с правого фланга Микуша и полковника Леонтьева, которые трижды сбивали и останавливали противника «И было во время бою огня часа з два. На том бою был король с конницею и пехотою, и подошла чютъ не вся армея. И я с досталъными людьми выручал» - сообщал Боур царю 10 сентября.¹²⁸ Под прикрытием дыма от мушкетного огня, казаки и калмыки наскакивали на фланги и кололи пиками шведов.

Как писал Адлерфельд, король бросился в атаку во главе Естгётского конного полка против 70 русских эскадронов, отделился от своих и был окружён со всех сторон. Коня короля подстрелили, Карл очутился на земле в отчаянном положении. К счастью для него, дым от выстрелов был таким плотным, что он остался неузнанным. Устремившиеся к нему генерал-адъютанты Тюре Хорд и Карл Густав Русеншерна были уничтожены. Денщик, собиравшийся дать королю другую лошадь, был убит вместе с ней. Королю грозила либо смерть, либо плен. В это время внимание на себя отвлек принц Максимилиан Вюртембергский, который галопом помчался на русских. Король вскочил на ноги и что есть мочи долго бежал назад в своих огромных ботфортах, пока не схватил коня без всадника, и так выскочил из передряги.

Вот ценное описание Нурсберга: «Деревня Раевка... стояла отдельно в полумиле от русской или смоленской границы на большом ровном поле в так называемой Белой России, между Смоленском и Литвой. Входил этот район вместе с жителями во владения короля польского. На этом-то поле Его Королевское Величество встретился с московитами, которые раскинули лагерь на 60 000 человек чуть выше деревни. Как только противник заметил шведов, он тут же выступил и прошел несколько в стороне от нас дальше на поле, показывая, что решился на генеральное сражение.

Его Королевское Величество, как и все его соратники, высокого и низкого звания, от бесстрашия сердца, возрадовались, что московиты твердо собрались стоять и не отступать. Об этом также как все, думали и солдаты Его Королевского Величества, желая, с помощью и благословением господа, драться до тех пор, пока в их телах теплится жизнь и останется хоть капля крови в жилах. Его Королевское Величество полным карьером со всей кавалерией ринулся на левый фланг противника и остановился на высоком песчаном холме, чтобы пехота успела подойти ближе. Потом Его Величество приказал всей кавалерии стоять, а сам с 2 полками конницы промчался во весь опор примерно четверть пути и атаковал правый фланг врага в топком болоте, поросшем мелким кустарником. К несчастью, в первой же стычке лошадь под Его Королевским Величеством была подстрелена, но, слава Богу, он не был задет. Но двое генерал-адъютантов, именем Русеншерна и Тюре Хорд, были убиты прямо под боком у Его Величества. Вместо своей лошади Его Величество тут же схватил лошадь Русеншерны, на которой с большим риском для жизни, смог уйти к своим войскам. Так как противник со всех сторон окружил Его Величество и его людей, они никуда не могли уйти до тех пор, пока вся наша кавалерия не пришла им на помощь. Тогда враги отошли за овраг или ров, а затем отступили к Смоленску. Так и на сей раз мы не сошлись в настоящем сражении, потому что московиты не сдержали слова, что будут стоять. Сразу же, как ушел противник, Его Королевское Величество убедился, что тот оставил за собой путь совершенно разоренным, и теперь на марше за ним, мы терпели большой голод во время ежедневных переходов. Неприятель перед нами все разорял и забирал как из городов, так и из деревень, так что ничегошеньки не оставалось, что могло бы сгодиться в пищу, кроме того, что мы, с Божью помощью, находили под землей в ямах, которые были наполнены зерном и другим съестным».

В описании Зильтмана бой у Раевки выглядел так: «9(20) сентября после неполной мили марша Его Королевское Величество узнал, что неприятель расположился на открытом месте примерно с 8 тысячами кавалерии, а неподалёку стоит всё московское войско. Король приказал армии идти вперёд, атаковал противника несколькими полками и отбросил его. Так как короля поддержал фельдмаршал с кавалерией, то оба они с полмили преследовали неприятеля, пока не задержались у одной деревни, закрепившись там. В связи с тем, что пехота отстала, король, чтобы не быть снова отрезанным, отошёл со своими войсками назад и расположился на ночь в поле. Фуража совсем не было. Я постоянно находился при фельдмаршале во время акций и атак. У шведов было убито 2 генерал-адъютанта-Хорд и Русеншерна, а также ротмистр. 10 (21) сентября армия короля из-за Боура не смогла проводить фуражировку к северо-западу от д. Кривели».

После боя противники встали по разным берегам «на малой переправе» (у р. Мертва?) на расстоянии пистолетного выстрела, недалеко от пограничной «русско-литовской» речки Вихры. Вопреки своей обычной тактике, Карл XII не нападал. «И король стоял по той стороне переправы с полчаса, а я по сей стороне. И строил король своих, а я своих людей. И друг на друга войско смотрело и стояли столь близко, что можно по друге палить из пистолета, а стрельбы не было... А побито во время оного бою неприятельских людей против наших есть втрое»²⁹ Под конец Боур стрелял из своих пушек до самого позднего вечера, когда неприятель отступил назад в свой лагерь. Боур не преминул указать, что в сражении против короля поле боя, на котором он ночевал, осталось за ним. Трофеями русских оказались два штандарта, литавры, один ротмистр и несколько десятков рядовых.¹³⁰

Затем противники разошлись - шведы к Раевке, Боур к Кадину (Старому Кадину). Успешный бой конницы Боура против Карла и Реншёльда у Раевки был знаковым - «неприятель перво пехотою своею, потом и ковалериею ночью зело скоро марш свой восприял назад».¹³¹

Если в Польше Карл «увяз», то на востоке он «утонул в океане земли» (А.А. Свечин). Личное потрясение, пережитое под Раевкой, пожарища и столбы дыма уже над русскими деревнями, болезненные удары, нанесенные Русской армией один за другим 30 августа, 7 и 9 сентября, свидетельствовали, что подобное будет продолжаться и дальше. Казаки не переставали нападать на шведские посты и фуражиров, днём и ночью солдаты стояли под ружьём. Изнурение, страх холодов, которые могут лишить даже «плодов из-под земли», приводили в отчаяние. Реншёльд полагал, что путь через Смоленск невозможен. Воля Карла была бессильна против голода, бочонки с тысячами саксонских талеров были бесполезны. «Я боюсь, что вместо грозной армии, Его Величество приведёт в Россию толпы заморённых доходяг» - безнадёжно записал Джеффрис 11 сентября.¹³² 10(11) сентября Карл не стал пересекать пограничные реки Вихра и Городня и завернул на северо-запад - вдоль русской границы к Старишам. Там, в самой северной точке своего маршрута он стоял вплоть до 13 сентября. Генерал-адъютантов Т. Хорда и К.Г. Русеншерну, спасших Карла от смерти, хоронило всё командование. Погребение проходило в присутствии короля, который стоял у могилы отдельно от всех.

Таким образом, к сентябрю 1708 г. русская «стратегия отложенной победы» одержала верх над шведской. Отпор при Раевке 9 сентября 1708 г. и тактика опустошения земли закончили «Русский поход» короля. Шведская армия выдохлась. «Король шведской, видя изнеможение сил своих и не имея надежды... победу получити, ...у Смоленского рубежа принуждён был воротится, не вступя во оные».^ш

Шведскому командованию пришлось рассматривать другие варианты войны. К. Пипер считал необходимым ждать корпус Левенгаупта, или даже пойти к нему навстречу, чтобы потом с его военными и продовольственными запасами продолжить марш на Москву хотя бы и по опустошённой земле. Был вариант повернуть к северу - к Западной Двине, по которой можно было получить провизию и рекрут и дождаться Левенгаупта. Если сворачивать на Украину - вся Русская армия обрушится на Левенгаупта. Другие полагали, что Мазепа предоставит 20 тыс. казаков с резвыми конями, готовых свергнуть «русское иго» и воспрепятствать опустошению; в случае успешной битвы, они так «прижмут», что враг «костей не соберёт». Нападать же на храброго Левенгаупта с его отличной курляндской армией, русские вряд ли осмелятся.¹³⁴

Оба варианта были авантюрными. На пути в четыре сотни километров до Москвы шведов ждали засеки, валы и рвы, хорошо укреплённые города-крепости и начинала гореть русская земля. На Гетманщине - большинство крестьянства и казачества было на стороне православного царя.

Карл XII не был плохим стратегом, но выиграла стратегия Пётра I. Ночью 14 сентября король, находясь в безвыходном положении, вынужден был принять судьбоносное решение - откатываться на юг к Мазепе. Так Пётр Великий, одержав победу в «белорусской кампании», не допустил лучшую армию Европы до государственных границ России и заставил Карла XII отрешиться от наступления на Москву.

Владимир Артамонов

Примечания к главе 3

1 Gedanken von einem merkwürdigen Träume des glorwürdigsten Königs GUSTAVI ADOLFI aus Sweden... und numehr guten Theils bereits seine Erfüllung unter dem sieghaften König Carl dem XII ten erhalten. S.l. Anno 1708. Den 1. September. C. 11, 13-14.

2 Цит. по: Григорьев Б.H. Карл XII... С.227.

3 ППВ. T. 5. №1553.

4 Цит. по: Григорьев Б.Н. Карл XII... С.224 ,226.

5 Горяинов С.М. С. Записки сподвижника Карла XII (К истории Северной войны) // Журнал русского военно-исторического общества. СПб. 1910. Кн.2. С.43; Томашивсъкий С. Причинки до Історії Мазепинщини. Львів, 1910. С. 6; Григорьев Б.Н. Карл XII.. .С. 227.

6 Бушкович П. Пётр Великий. Борьба за власть (1671-1725). СПб., 2008. С.263-265.

7 Султану Ахмеду ПІ донцы сообщали, что б он не верил великому государю в мирном состоянии, «потому что он... готовит корабли и каторги и иные воинские суды и всякой воинской снаряд».- РГАДА. Каб. ПВ. Отд. 2. Кн. 8. Л.218 06.-219 об.

8 Таким было мнение фельдмаршала Г.Б.Огильви. - Марченко М.И. Генерал-фельдмаршал барон Огильвий (1704-1706) //Военный сборник. 1900. №9,10. С.40,258.

9 Bonac J.L. Mémoires du marquis de Bonac sur les affaire du Nord de 1700 a 1710//Revue d'histoire diplomatique. Paris, 1889. N1. P.94.

10 Кротов П.A. Битва при Полтаве. К 300-летней годовщине. СПб., 2009. С.29.

11 Абдуллаева Г. Малоизвестная рукопись Давида Лехно // Avdet. (Крым). 2009.10 сентября.

12 ППВ. Т. 6. № 1849.

13 Jeffreyes J. Captain James Jeffreyes's Letters to the Secretary of State, Whitehall, from the Swedish Army 1707-1709. Historiska handlingar. Stockholm, 1953. N35/1. S.83

14 РГАДА. Каб.ПВ. Отд.2. Кн.8. Л. 558-563 об.

15 Г)ряиповС.М. С. Записки сподвижника Кар л а XII... С.43; Томашивський

C. Причинки до IcTopiï Мазепинщини. JIlbíb, 1910. С.6.

16 Подмётное воззвание Левенгаупта 1708 г. // Русская старина. 1876. Т.16. С.172-173. Одно из таких воззваний было подписано однофамильцем А.Л.Левенгаупта- графом Карлом Эмилем Левенгауптом (1691-1728), служившим тогда в Голландии волонтёром в полку Спарре и распространялось отпущенными из шведского плена лазутчиками.

17 ППВ. Т.7. № 2271 и прим.

18 Инструкция С.Понятовскому 18 сентября 1708 г. - ТИРВИО. Т. 1.С.201-203.

19 Судя по доношению прусского посла И.Г.Кайзерлинга, Пётр отвечал, что «Шереметев оказал ему так много важных услуг, что было бы очень опасно дискредитировать такого человека, который пользуется большим доверием у всего народа». - Бушкович П. Пётр Великий... С.270-271.

20 Wernstedt F. Bidrag till kännedomen om den svenska huvudarmens styrka under fälttaget mot Ryssland // KFÂ. 1931. S.77; Waller S.M. Den svenska huvudarmens styrka âr 1707// KFÂ. 1957. S. 111.

21 Проповедь М.Энемана 5 (16) августа 1709 г. под Бендерами. -Krman

D. Itinerarium. Cestovny dennik. Bratislava, 1984. S. 133-134

22 Энглунд П. Полтава. Рассказ о гибели одной армии. М., 1995. С.39-40.

23 GyllenstiernaN.NilsGyllenstiernasberättelse... S.48-49/

24 Взятый под суд, он подкупил часовых и 4 февраля 1708 г. бежал к противнику, пытался поступить на службу в Шведскую армию, получил отказ, но остался при ней волонтёром. Под Полтавой был ранен, пленён и после нового суда расстрелян 16 июля 1709 г. в Решетиловке. - ППВ. Т.8. С. 1069-1070; Jeffreyes J. Captain James Jeffreyes's Letters... S.38.; Weihe Fr.Chr. S.75.

25 РГАДА. Каб. ПВ. Отд. 2. Кн.7. Л. 1010 и об.

26 РГАДА. Ф.9. Каб.ПВ. Отд. 2. Кн.8. Л.337 и об. Тот же А.Лит пересылал обнадёживающие сообщения: «Ис Польши имеем подлинную ведомость, что швецкое войско утеклецами много претерпело, и то болшая часть учинилось, страшась злого трактаменту в случае пленения. И офицеры из войска веема сами x королю приходили и просили, дабы он с Москвою картель учинил, инако же не возмогли б они служить. Сие смятение толь сильно было, что для престережения ис того опасаемого происхождения принуждённы при пароле их обнадёжить, что король будет о картеле у его Царского величества трудити-ся, дабы оной одержать». - Там же. Л.403.

27 Артамонов В.А. Русско-польский союз в кампании 1708-1709 годов // Советское славяноведение. 1972. № 4. С.50.

28 Ч.Витворт - Д.Бойлю 17 сентября 1708 г. - Сб. РИО. Т.50. С.458.

29 Например, в Жемайтии в январе 1708 г. стояли: Преображенский полк -2602 чел., солдаты полковника М.Б.Шереметева - 284, драгуны Фастмана и Мусина полков - 1931, генерала Репнина и Гассениуса пехотные полки - 1560, бригадира Шидловского черкас казаков и калмык - 1800, донских казаков во всех дивизиях - 2690, яицких и терских - 516, польских офицеров, товарищества и почтовых под командой полковника Незабидовского - 300, волошских всадников подполковника Билиуша - 426, польских и волошских воинов, которых привёл Лодыженский - 169. Всего в солдатских полках - 4446, в драгунских - 1931, нерегулярных 5901. Итого 11468 чел. - А.И.Репнин - Петру I из Кейдан 11 января 1708 г.. - «Реестр, что царских войск по 1 января 1708 г. на Жмудах и тех польских хоронгвей, которые вышли от Вишневецкого и присягнули, что всегда будут при войсках царя под командой Огинского». - РГАДА. Каб.ПВ. Отд.2. Кн.7. Л. 1007 и об.

30 Adlerfeld G. Leben Karls des Zwölften... T.3.S. 88.

31 И.Х.Урбих - Петру I в апреле 1708 г. - РГАДА. Каб. ПВ. Отд. 2. Кн. 8. Л.437 и об.

32 СокуровВ. Н. Канжальская битва 1708 г. и ее отражение в кабардинском фольклоре // Актуальные вопросы кабардино-балкарского литературоведения и фольклористики. Нальчик, 1986.

33 ППВ.Т.7. С.829-831.

34 ППВ Т.5. № 1490.

35 ППВ.7. С.55, 62.

36 ППВ.Т.7. С.245; Чичерин А.К. История Лейб-гвардии Преображенского полка 1683-1883. СПб., 1883. Т.1. С.210-211; Леер Г.А. Пётр Великий как полководец // Военный сборник. 1865. № 3. С. 17.

37 Заремский В.К. Северная война и зарождение военно-полевой почты в России //Северная война 1700-1721 гг. и исторические судьбы Европы. К 300-летию со дня битвы при д.Лесная. Могилёв, 2008. С. 158.

38 ППВ. Т.5. № 1681.

39 ПСЗРИ. Т.4. С.380-381; Записки русских людей. СПб.,1841. С.107. Эти валы и бастионы были срыты лишь в начале XIX в.

40 Донесение О.Плейера от 26 мая 1707 г. - Клокман Ю.Р. Неизданный том «Истории царствования Петра Великого» Н.Г.Устрялова // Полтава М., 1959. С.319. Тот же Плейер сообщал, что в Москве образовалась партия сторонников царевича Алексея против любимцев царя, что купцы покидают Москву, что ходят слухи о контактах шведов с Мазепой. - Áberg A. Karolinerna och ósterlandet. Stockholm, 1967. S.13-14.

41 РГАДА. Ф.17. On.l. Д.91 доп. Л.238,277. Ласковский Ф.Ф. Материалы для истории инженерного искусства в России. Опыт исследования инженерного искусства в царствование императора Петра Великого. СПб.,1861. 4.2. С.538.

42 Петр I - обер-коменданту Петербурга генерал-майору Р.В.Брюсу 25 января 1708. - ППВ T.7. №2189. См. также Славнитский. Н. Р.. Система обороны (крепости) северо-западных рубежей России в первой четверти XVIII века. Дисс. на соискание уч. ст. канд. ист. наук : СПб., 2006.

43 РГАДА. Каб. ПВ. Отд.2. Кн. 8. Л..631

44 Петр I-смоленскому воеводе П.С.Салтыкову 12 июля 1708 г.-ППВ. T.8. № 2480.

45 РГАДА. Каб.ПВ. Отд.2. Кн.7. Л. 1197.

46 ППВ. T.8. С.457-458.

47 Петр I А.Д. Меншикову и Ф.М.Апраксину из Вильно 3 февраля 1708 г. -ППВ. Т. 7. № 2232.

48 Киевский воевода Д.М.Голицын - Г.И.Головкину из Киева 23 июня 1708 г. - РГАДА. Ф. 160. Письма и прошения на рус. яз. 1708. Д.23. Л.204-205.

49 «И понеже ваша милость можете знать, что войско малороссийское не регулярное и в поле против неприятеля стать не может,, того для советую вам довольное число лопаток и заступов велеть взять с собою, також и добрую полковую артиллерию, дабы возможно у Днепра (ежели неприятель будет) в удобных местах шанцами или окопами укрепитца и тем возбранить неприятелю ход в свою землю. Також дабы и в украиных городех от польского рубежа добрую острожность иметь и палисадами и протчим укрепить»,- писал Петр I Мазепе 24 января 1707. - ППВ. Т. 5. №1532. Однако Мазепа прислал всего 200 человек и в работниках «упинался»,- сообщал Д.М.Голицын 23 июня 1708 г. -

РГАДА. Ф.160. Письма и прошения на рус. языке 1708 . Д.23. Л.204-295. См. также: СВ. T.I. С.306.

50 Грамота 12 июля 1708 г. из Посольской канцелярии . архангельскому воеводе стольнику П.А.Голицыну. - ППВ. Т. 8. С. 445-446.

51 1111В. Т.7. С.68. Главная шведская армия задержалась в Радошковичах до июня 1708 г.

52 «Изображение о состоянии нынешней войны против шведа к предбудущему 1708 году» // Масловский Д.Ф. Материалы к истории военного искусства в России. М.1889. Вып.1. С. 1-4.

53 РГАДА. Каб.ПВ. Отд. 2.Кн.8. Л. 1228-1230.

54 Сообщение 16 января 1708 г. немца-капитана Преображенского полка, посылавшегося для разведки в Польшу. - РГАДА. Каб.ПВ. Отд.2. Кн.7. .Л. 1010 об.

55 РГАДА. Ф.79.0п. 1.1707. Л. 146.

56 ППВ. Т.4.№ 1376.

57 Б.П.Шереметев - Петру I 3 июня 1708 г. из Витебска. - ППВ. Т.7. С.894.

58 См. мнение двух последних на военном совете 13 февраля 1708 г. -РГАДА. Ф.17. Оп.1. Д.91 доп. Л. 13-14. См. также Подъяпольская Е.П. Военные советы 1708 -1709 гг // Полтава. К 250-летию Полтавского сражения. Сб.статей. М.,1959. С.115.

59 ППВ.Т.7. № 2260.

60 Arfwidsson F. Försvaret av Ostersjöprovinserna 1708-1710. Gefle, 1936. S.11-12.

61 Jeffreyes J. Captain James Jeßreyes's Letters... S.46.

62 ППВ.Т.З.С. 192,362,383.

63 Сенявский уверял, что ожидает Августа в конце июля. Как только придёт подмога от Мазепы, её поставят его над Бугом против великого коронного гетмана Ю.Потоцкого, если тот пойдёт на Волынь. Гетманы же сандомир-ской конфедерации двинутся на гарнизоны шведов в Познани и Торне, чтобы вместе с саксонцами выбить всех оккупантов из Польши. - Е.И.Украинцев -Петру I 2 мая 1708 г. из Ярослава. - РГАДА. Каб. ПВ. Отд.2. ЬСн.8. Л.591.

64 ППВ.Т.8. С.500-502.

65 Находится в РГАДА. Каб. ПВ. Отд.2. Кн.8. Л.500 и др. См. также: Ф.Сношения со Швецией. 1708. Д.8. Л.46-95. Опубликовано в книге: Мышлаевский А.З. Северная война 1708 г. От р.Уллы и Березины за р.Днепр. СПб., 1901. Приложение 36..

66 Б.П.Шереметев - Петру 123 мая 1708 г. - РГАДА. Каб.ПВ. Отд 2. Кн.8. Л.82-84об., 1139 и др.

67 Хроника Сурты и Трубницкого. (Могилёвская хроника) // Полное собрание русских летописей. М.1980. Т.35. С.274,276.

68 Пашкев1ч УI. Адлюстраванне падзей Пауночнай вайны у актавых кшгах Аршанскагагродскага суда// Северная война 1700-1721 гг. и исторические судьбы Европы. К 300-летию со дня битвы при д.Лесная. Могилёв, 2008. С.210-211.

69 Г.Штаден писал, что «как только великий князь [Иван Грозный] убеждается, что войско польского короля сильнее его войска, он приказывает тотчас же выжечь всё на несколько миль пути, дабы королевское войско не могло получить ни провианта, ни фуража»-Штаден Г. Записки немца-опричника. М., 2002. С. 17.

70 «А больных де у них в войске гораздо много и в гвардии человек с триста от того, что пьют все воду, а пива не имеют, от чего припал кровавый понос». -Допрос генерал-адъютанта М.Канифера (ранее 1 августа).- РГАДА. Каб. ПВ. Отд.2. Кн 8. Л. 1120. Опубликовано: СВ. Т.1. С. 381-383. «Дезентерией, этой тяжкой и опасной болезнью мучился не только я, но, почитай, бесчисленное множество страдальцев [в армии]. Недалеко от лагеря находились ямы, которые выкапывались на каждой стоянке. Они прикрывались 2-3 зелёными ветками и оттуда несло невыносимым смрадом и треском из наших достойных жалости утроб» - писал восторженный почитатель шведской «всепобеждающей военной силы» и «Ахилла»-Карла XII, как отважного крестоносца евангелистов мира, епископ Д.Крман,- Krman D. Itinerarium. Cestovny dennik z rokov 1708-1709. Bratislawa, 1984. S.52-53.

71 ППВ.T. 7.C. 858-860.

72 РГАДА. Каб ПВ. Отд.2.Кн. 8. л.504-506 об.

73 ППВ. Т.7. С.507-509.

74 Мышлаевский А.З. Северная война 1708 г.... Прилож. С.53-54.

75 Adlerfeld G.T.3.S. 97-98.

76 РГВИА. Ф.ВУА№ 1445. Л.4. «Акция у берега р. Бабич».

77 ППВ. Т.8. С.429-430.

78 Anusik Z. Karol XII. Wroclaw-Warszawa-Krakow 2006.S.161-162.

79 ТИРВИО. Т. 1. С. 156.

80 ТИРВИО. Т,1. С. 173; РГВИА. Ф.ВУА. №1445. Л.4. - «Акция у берега р.Бабич». Описание позиции шведами см. Cederhielm J. Sekretaren vid Carl XII... S.87; J.M.Nordbergs dagbok... KKD.T.3. S.195; G.Adlerfeld. Leben... T.3. S.97.

81 Мышлаевский А.З. Северная война. Летняя кампания 1708 г. // Военный сборник. СПб., 1901. № 12. С. 4-5.

82 На шведской карте-схеме центр Репнина ошибочно показан на левом фланге, а драгуны Гольца помещены в центре. - РГВИА. Ф.ВУА. Оп.1. №1445. Л.4.; J.M.Norsberghs dagbok. KKD. Т.З. S.195; Cederhielm J. Sekretaren vid Carl XII... S.84.

83 ТИРВИО. Т.l.C. 164.

84 Гудим-Левкович П.К. Очерк исторического развития вооруженных сил России до 1708 г. с критическим разбором кампании 1708 г. // Военный сборник. СПб., 1876. №4. С.244.

85 Материалы судебного слушания дела А.И.Репнина. - ТИРВИО. Т.1. С.66.

86 Cederhielm J. Sekretaren vid Carl XII... S. 77.

87 Bardiii J.W. Des Weyland... S.394.

88 Jeffreyes J. Captain James Jeffreyes's Letters... S.51.

89 Cederhielm J. Sekretaren vid Carl XII... T.6. S.86.

90 Bardiii J.W. Des Weyland... S.394-395.

91 Гилленкрок А. Современное сказание ... С.32; G.Adlerfeld. Leben... Т.З. S.100,103.

92 РГАДА. Каб.ПВ. Отд.2. Кн.Ю. Л.714-717 об.

93 Показания шведского дезертира Неймана17 сентября 1708 г. // ТИРВИО.Т. 1 .С. 150.

94 Siltmann D.N. "Volontären" vid Svenska armen preussiske öfverstlöjtnanten baron D.N. v.Siltmanns dagbok 1708-1709 // Karolinska krigares dagböcker. Lund, 1907. T.3. S.257.

95 РГАДА. Каб.ПВ. Отд.2. Кн.8. л.734.

96 Westerman А. Själfbiografiska anteckningar af Anders Westerman // KKD. T.7. Lund, 1912. S.284.

97 Гудима-Левкович П.К. Очерк... //Военный сборник. 1876. № 4. С.242; Сб.РИО. Т.50. С.27; Сб.ВИМ. Вып.1. С.327.

98 G.Adlerfeld. Leben... Т.З. S. 104-105.

99 ТИРВИО. Т.1. С.172-173; Ч.Витворт-Д.Бойлю И августа 1708 г. // Сб. РИО. Т.50.С.22.

100 ППВ.Т.8.С.443. Поисковые экспедиции из США и Швеции на Поле Полтавской битвы в 2007 г. нашли осуждавшиеся современниками шведские пули со смещённым центром тяжести. Недавно в Швеции был проведен показательный эксперимент: такие пули, выстреленные из фузеи XVII-XVIII вв., разнесли вдребезги деревянную колоду и свинцовую болванку. - Полтавський вкник. 2007. 29 червня. № 26.С.22.

101 РГАДА. Каб. ПВ. Отд2. Кн.8. Л. 509-510 об.

102 Cederhielm J. Sekretaren vid Carl XII... S. 87-88.

103 Jeffreyes J. Captain James Jeffreyes's Letters... S.53.

104 ТИРВИО. 1 С.242-245; ППВ Т.8.С.432-433.

105 Westerman А. Själfbiografiska anteckningar... .S.284.

106 Приговор суда над А.И.Репниным от 5 августа. - ППВ.Т.8. С.533-535. Вслед за этим пошли слухи, что Репнин и Меншиков стали рядовыми солдатами и носят пики.-ТИРВИО. Т. 1. С.219,225.

107 Гудима-Левкович П.К. Очерк... //Военный сборник. 1876. № 4. С.242, 244..

108 ППВ.Т.8 С. 16,58; Павленко Н.И. Птенцы гнезда Петрова. М.Мысль. 1984. С.69; Мышлаевский А.З. Северная война. Летняя кампания 1708 г. // Военный сборник. 1901. № 12. С. 178. Судебное дело над г.Гольцем. см. РГАДА. Ф.96. Сношения со Швецией. 1708. Д.9.Л.1-78.

109 ППВ.Т.8.С. 16. Написанные Петром «Правила сражения» относятся к битве при Лесной, но не к головчинскому сражению. Об этом см. ППВ.Т.8. С.426.

110 Jeffreyes J. Captain James Jeffreyes's Letters... S.57.

111 Blome A. Das deutsche Russlandbild... S. 112.

112 Сб. РИО. Т.50. C.45.

113 РГАДА. Каб. ПВ. Отд.2. ЬСн.8. Л.749. В Шведской армии больных было гораздо больше.

114 ППВ. Т.8. С.106.

115 G.Adlerfeld. T.3.S.117.

116 Jeffreyes J. Captain James Jeffreyes's Letters... S.59.

117 ППВ. T.8. C. 106-107,109. Как всегда скрупулезно было подсчитано, сколько пропало оружия с убитыми и что не вынесли раненые, его было не так много: 155 фузей 152 штыка, 40 пистолетов, 22 сумы гренадёрских, 116 лядунок, 122 перевязи, 11 чушек, 116 погонных ремней, 134 палаша 126 портупей 107 камзолов и штанов 151 шляпа 17 гренадёрских шапок, 9 копей капральских, 56 солдатских,8 алебард, 1 барабан, 1 винтовка. - РГАДА. Каб. ПВ.Отд.2.Кн.8.л. 811-814, 828,л.832об.

118 Krman D. Itinerarium... S.54.

119 Описание этого боя см. в работах историков Д.Ф.Масловского, А.З.Мышлаевского, Н.Л.Юнакова.

120 ГСВ. Вып.1. С.286.

121 ППВ.Т.8. С. 122..

122 ППВ.Т.8. С. 634.

123 ППВ. T.9. С.974.

124 ППВ. T.8. С.654

125 Там же. С.390.

126 G.Adlerfeld. Leben... T.3. S.119.

127 Боур указал в ведомости, что было убито 140 человек, среди которых был полковник Ямбургского полка Принц, 3 капитана, 1 поручик, 85 драгун ранено и был пленён майор Нарвского полка Палем. - ППВ.Т.8. С.654-655. 15 февраля 1709 г. Палем был отбит после сражения при Рашевке на Гетманщине. - Там же. С.721.

128 ППВ. T.8. С.126-127, 664.

129 Р.Х.Боур «из полков за две версты до Кадина» - Петру I 10 сентября 1708. - ППВ.Т.8.С.664-665. «Всего сих 3 брегад драгунских 12 полков побито и безвесно пропало на баталии 9 дня сентября»: Побито унтер-офицеров, капралов и драгун 39, безвесно пропало и не явилось капралов, унтер-офицеров и 1 офицер - всего 75. Ранены капитан, поручики, унтер-офицеры и драгуны - 67. Лошадей побито и убито 167. «Отбито и обронено ружья и мундиру»: фузей 18, пар пистолей 109 и 1 пистолет, портупей - 37, лядунок 49, сум перемётных - 134, сёдел 153. - РГАДА. Каб. ПВ. Отд.2. Кн. 8. Л..836.

130 ГСВ. Вып.1. С.286.

131 ГСВ. Вып.1.С.286.

132 Jeffreyes J. Captain James Jeffreyes's Letters... S.61.

133 ППВ. Т.8. 276

134 G.Adlerfeld. Leben... T.3. S.143-144.

Продолжение

Оглавление книги