«Святость материнства» — это словосочетание стало устойчивым, зачастую его произносят, не задумываясь. Уже то, что женщина стала матерью, дала жизнь человеку, возвышает ее. А уж если еще сумела взрастить и воспитать дитя доброе, разумное — почти подвиг. Такую мать люди уважают и, хочется верить, Господь хранит. Были в истории матери, чьи дети стали святыми угодниками, впитав с самого детства веру и праведность, и эти матери прославлены Церковью. Например, святая праведная Нонна — мать святителя Григория Богослова, воспитавшая всех своих детей ревностными христианами. Или преподобная Мария, мать святого Сергия Радонежского, прославленная вместе с супругом, преподобным Кириллом.

Но есть в церковном календаре имя, о котором хочется рассказать особо. Это имя святой Моники Тагастинской. Ее жизнь не была легкой и благостной. Супруг не был ни любящим, ни верным. Сын не отличался благочестием, имел внебрачного ребенка, попал в секту… Скажете, такое бывает лишь в наши дни? Да нет, нравы Римской империи были еще дальше от благочестия, чем нынешние. Но смирением, верой и молитвой эта женщина сумела спаси своих близких. Муж ее стал порядочным христианином, а сын — святым, великим богословом и проповедником, известным нам как Блаженный Августин. И хотя эта великая праведница жила целых семнадцать веков назад, в описании ее жизни удивительно много близкого, понятного и поучительного для нас. По праву считаясь покровительницей всех матерей и женщин, находящихся в браке, святая Моника являет нам образец истинной христианки, к которой мы обращаемся, ища ее заступления в наших бесконечно сложных семейных делах, надеясь на ее поддержку в трудной борьбе с грехами пьянства и наркомании и — что самое главное — со смертельными грехами неверия, язычества и сектантства. Вот об этой святой хочется рассказать вам, дорогие читатели, в канун Дня матери. Пусть ее пример укрепит нашу веру в то, что усердной молитвой мы можем и должны служить своим детям.

Святая Моника родилась около 331 года в Северной Африке, на территории современного Алжира. Родители ее по вероисповеданию были православными христианами, а по происхождению — берберами. В семье было несколько дочерей, и родители, по обычаю всех богатых людей того времени, не столько сами занимались их воспитанием, сколько доверяли его слугам, конечно, не первым попавшимся, а тщательно выбранным для столь ответственного дела. Воспитание Моники и ее сестер поручили самой почтенной и добродетельной служанке дома, она пользовалась уважением не только всех остальных слуг, но и хозяев дома. Впрочем, няня порой впадала и в крайности. Стремясь, например, сызмальства приучить девочек к умеренности и терпению, няня не позволяла им в течение дня пить воду, за исключением времени обеда. Конечно, в жарком и засушливом климате Северной Африки подобное неумеренное воздержание было бы мучительно даже для взрослого человека. Что уж говорить о детях? Стремясь воспитать добродетель терпения, няня невольно едва не подтолкнула Монику в пучину греха пьянства. Родители нередко посылали ее в погреб, где хранились припасы, чтобы девочка принесла пищи или вина, привыкая к роли хозяйки, учась управлять кладовыми. Слышать, как вино булькает, перетекая в кувшин, было невыносимо для мучимого постоянной жаждой ребенка. И хотя запах и вкус вина не нравились девочке, она, пересиливая отвращение, все­таки по чуть­чуть отхлебывала этот напиток… Постепенно все больше и больше привыкая к вину, она дошла до того, что начала поглощать его уже целыми кубками. Служанка, ходившая обычно вместе с ней за вином, упрекнула ее в этом и с едкой издевкой назвала «горькой пьяницей». Уязвленная, Моника оглянулась на свою скверну, тотчас же осудила ее и от нее избавилась.

Когда Моника достигла брачного возраста, родители нашли ей жениха, чтобы выдать замуж по обычаям своей страны. Жених был, как и они сами, сравнительно богатым землевладельцем, пользовался известностью, к тому же занимал некий государственный пост в городе Тагасте. Но — увы! — Патриций (таково было его римское имя) не был христианином. Он долго оставался язычником и вообще достаточно равнодушно относился к вопросам религии. К тому же обладал необузданным нравом, хотя в душе был вовсе и не жесток. «Человек чрезвычайной доброты и неистовой гневливости», — так вспоминал блаженный Августин о своем отце. Жизнь рядом с таким человеком вряд ли могла быть легкой, брак оказался далеко не счастливым.

Позже, под влиянием своей супруги, Патриций примет Святое Крещение, жизнь семьи станет иной. Но на это потребуется много лет, будет преодолено много страданий... Судьба большинства замужних берберок, как правило, была достаточно тяжела. И Моника не надеялась стать исключением, готовясь именно к нелегкой и не особенно счастливой жизни. Однако в отличие от большинства, Моника, хотя и предвидела будущие трудности брака, все­таки искренне желала преодолевать их. Преодолевать не путем максимального отстранения от мужа, но путем воспитания в себе любви к нему. По мере своих сил Моника старалась поддерживать мужа, помогая ему во всех его добрых начинаниях. Она создала в доме атмосферу уюта и покоя. Зная вспыльчивый характер супруга, Моника в минуты его гнева не противоречила ни делом, ни даже словом; видя же, что муж отбушевал и успокоился, она спокойно объясняла ему его ошибку. Часто после такого разговора Патриций сам признавал, что кипятился напрасно. Несмотря на необузданный нрав, Патриций не только ни разу не ударил жену, что вообще то было в обычае у берберов, но никогда по-настоящему даже и не поссорился с ней. Наблюдая подобные отношения в семье Моники, другие женщины не переставали удивляться и постоянно расспрашивали ее, в чем здесь секрет? Тем более, что даже у гораздо более спокойных и обходительных мужчин, чем Патриций, жены часто носили на лице и теле следы побоев. Праведница же, в ответ на расспросы и жалобы на мужей, как бы шутя, обвиняла не мужей, но их самих за их же собственный, например, несдержанный язык. А совет обычно давала всего лишь один: с той минуты, как зачитывался брачный контракт, жены должны были почитать его документом, превращающим их в верных помощниц, а по сути — в служанок своих мужей. Отныне, памятуя о своем положении, они уже не должны были заноситься перед своими мужьями... В том варварском обществе, в котором тогда жили, подобное непривычное поведение, пожалуй, действительно было единственной возможностью сохранить мир и хотя бы отчасти наставить мужа на праведный путь.

Патриций не раз открыто изменял супруге. Конечно, Моника тоже могла бы устроить скандал, но она понимала, что этим ничего не исправит, а только испортит отношения с мужем и окончательно закроет путь к его исправлению. Поэтому Моника, пряча слезы и боль, продолжала вести себя по отношению к неверному мужу спокойно и ровно, вновь и вновь горячо молясь Господу о том, чтобы Он обратил Патриция к Себе и наставил его на путь целомудрия. Святую Монику не могло не тяготить и то, что Патриций, будучи язычником, губил свою душу всевозможными страстями и поклонением ложным божествам. Она не могла напрямую поучать его, так как это вызвало бы только раздражение, но усердно молилась Богу за супруга, прося обратить его к Истине. Сама же старалась вести себя, как подобает христианке, собственной жизнью являть истинность Христова учения.

Патриций, уважавший и по-своему любивший (пусть и чисто плотски) жену, конечно, не мог не замечать ее разительного отличия от жен своих друзей и не удивляться этому ее доброму отличию от них. Естественно, ему постоянно хотелось понять, благодаря чему Моника оставалась такой кроткой, любящей и в то же время внутренне сильной. Постепенно Патриций начал интересоваться и ее верой. А за интересом, подкрепленным горячими молитвами любящей супруги, пришло и обращение. Патриций искренне уверовал во Христа и принял Святое Крещение. Христианство полностью изменило всю жизнь Патриция. Он покаялся в прежних грехах, совершенно оставил блуд и старался умерять свой вспыльчивый нрав. Наступили, наконец, дни подлинного, ничем не омрачаемого супружеского счастья. Правда,  оно было недолгим: вскоре после своего обращения и чудесной перемены Патриций заболел и скончался. Но Моника знала, что теперь, когда брак их стал подлинно христианским, даже смерть не сможет их разлучить. Она продолжала молиться за своего покойного супруга, живя памятью о нем, не помышляя о повторном браке.

Но не только из-за мужа приходилось терпеть скорби святой Монике. И юный Августин немало причинил душевных страданий своей благочестивой матери. Отец очень хотел, чтобы сын стал важным человеком, поэтому Августин получил прекрасное образование. Однако поначалу он тоже не был крещен. Со всем жаром юности Августин отдавался удовольствиям молодости: языческим театрам, циркам, женщинам. От одной из них, неблагородного происхождения, в 372 году у него вне брака даже родился сын по имени Адеодат («Данный от Бога»). Кроме того, вдруг перейдя в другую крайность, Августин почти десять лет разделял еретическое учение манихеев, отрицавших плоть, сотворенную, по их мнению, сатаной, и даже «обратил» в эту ересь нескольких друзей. Как, должно быть, обливалось кровью сердце Моники, когда она узнала об этом. Тяжело ей было видеть сына блудником, но еще тяжелее — еретиком! Увлекался Августин и астрологией…  Его дорога к Богу была долгой и тяжкой. А ведь помимо Августина в семье было и еще несколько детей: брат и сестра. Впрочем, став взрослыми и самостоятельными они приняли Святое Крещение. Дочь так же, как мать, достаточно рано овдовела и, не желая второго брака, приняла монашество, просияв многими подвигами. Удивительно, но не только о сыновьях и о дочери заботилась святая Моника, но и об их друзьях. «О всех нас, живших до успения ее в дружеском союзе и получивших благодать Твоего Крещения, она заботилась так, словно все мы были ее детьми, и служила нам так, словно были мы ее родителями». Кроме того, «…она была милосердна и от сердца прощала “долги должникам своим”», — вспоминал блаженный Августин.

Пока же святая Моника по-прежнему продолжала горячо оплакивать всякое очередное падение сына и обивала пороги епископов и известных подвижников с просьбою о святых молитвах за свое непутевое чадо, не желающее жить по-христиански. В течение десяти лет Монике пришлось быть свидетельницей его упорства в ереси. Она жила, проливая кровавые слезы о погибающем сыне, всячески убеждая его в истинности Православия. «И Ты простер руку Твою, — пишет блаженный Августин, — с высоты и “извлек душу мою” из этого глубокого мрака, когда мать моя, верная Твоя служанка, оплакивала меня перед Тобою больше, чем оплакивают матери умерших детей. Она видела мою смерть в силу своей веры и того духа, которым обладала от Тебя, — и Ты услышал ее, Господи. Ты услышал ее и не презрел слез, потоками орошавших землю в каждом месте, где она молилась; Ты услышал ее».

Случилось так, что в 383 году Августин поехал в Италию. Сначала в Рим, преподавателем риторики, а затем в Медиолан в качестве главного придворного ритора. Поездка стала для Августина судьбоносной, так как он встретился с великим святителем Амвросием Медиоланским, проповеди которого слушал с величайшим интересом. Между тем в Италию прибыла и Моника, не пожелавшая разлучаться с сыном. В Медиолане с Августином происходит ряд событий, окончательно повлиявших на спасение его мятущейся души. Во­первых, он узнает о некоторых простых молодых людях, которые, прочтя переведенное на латинский язык «Житие святого Антония» авторства святителя Афанасия Великого, стали жить как подвижники. И, во­вторых, стоит отметить знаменитое обращение Августина, произошедшее с ним, когда он в душевном смятении и в молитве просил Бога наставить на истинный путь: «Так говорил я и плакал в горьком сердечном сокрушении. И вот слышу я голос из соседнего дома, не знаю, будто мальчика или девочки, часто повторяющий нараспев: «Возьми, читай! Возьми, читай!» Взволнованный, вернулся я на то место, где оставил там, уходя, апостольские Послания. Я схватил их, открыл и в молчании прочел главу, первую попавшуюся мне на глаза: “…не в пирах и в пьянстве, не в спальнях и не в распутстве, не в ссорах и в зависти: облекитесь в Господа Иисуса Христа и попечение о плоти не превращайте в похоти”. Я не захотел читать дальше, да и не нужно было: после этого текста сердце мое залили свет и покой; исчез мрак моих сомнений». И главное в его жизни, наконец, совершилось. В 387 году, на Пасху, Августин принимает Святое Крещение от святителя Амвросия Медиоланского. То есть происходит его полное и окончательное духовное перерождение. Увы, почти сразу же, в этом же году, как бы завершив окончательное свое великое дело, умирает и святая Моника.

Перед смертью Моника говорила своим сыновьям о том, что закончила уже все свои земные дела и готова со спокойствием отойти ко Господу. Дети оплакивали ее не только как любимую мать, но и как лучшую наставницу и помощницу…

Елена Михаленко

Октябрьский номер за 2014 год газеты «Воскресение» размещен в разделе архива газеты.

В этом номере также рекомендуем статью священника Алексия Хотеева «Положил еси на главах их венцы…» из цикла объясняющего значение различных церковных обрядов  и статью Людмилы Авдейчик о жизнь и творчество М. Ю. Лермонтова «Под бременем познанья и сомненья».

Подписной индекс газеты «Воскресенье» 63337