Герб Эстонии похожий на герб Датского королевства. Таким он учрежден в XIII веке датским королем Вальдемаром II, для захваченного им древнего эстонского города Колывань, и ставшим называться Ревелем. Таллин переводится с эстонского как датский город. Возможно поэтому датчане активно участвовали в становлении независимости Эстонии от России в 1917 и 1991 годах.

 

Предварительные замечания

Первая мировая война оказала глубокое влияние на национальное развитие Европы. Процессы строительства наций и определения политических ориентиров, вызванные ею, как представляется, до сих пор несут ее отпечаток.

Российский историк А.И. Уткин, говоря о значении Первой мировой войны, отметил, что эта война «определила мировую эволюцию последующего времени. За четыре года произошла подлинная революция в экономике, коммуникациях, национальной организации, в социальной системе мира. Первая мировая война придала современную форму национальному вопросу».[1]

В год столетия окончания этой Войны представляет интерес обращение к истокам формирования самостоятельной государственности прибалтийских стран с определением сложностей и противоречивых тенденций, которые воздействуют и на современную повестку. Последнее, в известной мере, имеет преемственный характер. То, что событиям исполнилось как раз сто лет (по образному выражению В.О. Ключевского тогда событие становиться историческим) и предопределило внимание автора к сюжетам, связанным со становлением государственности в одной из прибалтийских стран – Эстонии, что было уже ранее предметом рассмотрения достаточно широкого круга исследователей.

В качестве общих предварительных замечаний отметим, что британский историк Норман Стоун в своей работе о первой мировой войне ясно дал понять, что главным итогом войны был новый расклад сил в Европе, предопределенный подписанием Брестского мира. Он пишет: «Условия мирного договора были составлены очень ловко. Германия не требовала для себя больших территорий. Россия лишь обязывалась «очистить» западные земли и Кавказ, чтобы их народы могли обрести независимость. В результате ее географические очертания стали поразительно похожи на границы, существующие сегодня: призрачную самостоятельность получили государства Балтии (включая Финляндию) и Кавказа».[2]

Далее Н. Стоун вводит интересный термин «Брест-Литовские государства», подчеркивая процесс национального самоопределения, идущий в противоречивых условиях завершения Первой мировой войны. Он замечает: «Брест-Литовские государства появились вновь после распада Советского Союза. В 1918 году они были сателлитами Германии… Тогда Германия стремилась стать мировой империей; теперь, находясь в альянсе Запада, она не ставит такую цель… Сегодня все хотят говорить по-английски, а не по-немецки, как в 1918 году. Современная Европа – это Европа времен Брест-Литовска…».[3]

В этом контексте следует отметить, самоопределение Эстонии в 1918 г. проходило в сложных условиях, вызванных действием широкой палитры сил в ходе завершения Первой мировой войны и дополненном противоречиями, так и не решенными еще в XIX в.

                                 

    XIX век как пролог

 В XIX в. обособленность Прибалтики, закрепленная Ништадским мирным договором 1721 г., от основной территории Российской империи сохранялось.

Немецкое рыцарство вместе с лютеранскими пасторами во второй половине XIX в. стали активно привлекать на свою сторону местное эстонское население.

Отметим, что государственная власть Российской империи не проявляла активности в своем утверждении в этом крае посредством завоевания симпатий местного населения, соединения его интересов с интересами всего государства, утверждения фактического равенства лютеранской и православной церквей на этой территории.

Поэтому позиции верховной политической власти в долгосрочной перспективе в Прибалтике и, в частности, в Эстонии, не укреплялись, а ослабевали. А ведь это происходило после семи веков немецкого преобладания в Прибалтийском крае.

В развороте коренного эстонского населения против России определенную роль сыграла лютеранская Церковь и школьное образование, которое в основном ею контролировалось. Это позволяло выстраивать линию на то, что образцы жизни и благополучие  находятся на западе, а на востоке от их земель находится низкая образованность, бескультурье и нищета.

Верховная власть империи мало преуспела в создании реальной альтернативы действиям немецких баранов и лютеранской церкви в школе, где несколько поколений эстонцев было воспитано «в духе неприятия и дискредитации всего русского».[4]  Следует отметить, что в государственных и образовательных учреждениях Эстонии во второй половине XIXв. преобладал немецкий язык. Известно, что преподавание в Дерптском университете осуществлялось, в основном, на этом языке. Только в 1892 г. факультеты (кроме теологического) университета перешли на русский язык обучения.[5] Таким образом, формирование эстонской интеллигенции происходило в среде, где преобладали немецкие культурные и идеологические установки. И даже, когда прямая связь с германским образцом стала непопулярной, суть этих установок, обретающих уже политическую форму, не изменилась.

Можно констатировать, что массовой опоры для себя власти империи за XVIII и весь XIX века так и не создали, что, конечно, проявилось в начале века XX, когда проходило активное национальное самоопределение.

Реформы второй половины XIX в. придали импульс формированию национальной интеллигенции в Прибалтийском крае. Однако власти Российской империи не смогли сразу направить этот процесс в нужное русло и утвердить через преобладающую в государстве Церковь, государственный язык и народное образование русских начал в Прибалтике.[6]  

В борьбе за национальную самоидентификацию создающейся эстонской интеллигенции утверждение немецких установок, проводимых лютеранской Церковью и ее школами, оказалось более эффективным, настойчивым и глубоким, чем русское воздействие. И это при том, что у эстонцев присутствовала ненависть к своим тевтонским поработителям.

Поэтому формирующееся эстонское национальное движение постепенно двигалось ко все более четко артикулируемому антиимперскому и антирусскому пути.

Это национальное движение, конечно, не было единым и монолитным. По выражению губернатора Эстляндии князя С.В. Шаховского, оставившего заметный след на эстонской земле за период своего девятилетнего правления, оно имело два направления: русофильское и немецко-балтийское.[7]

К 90-м годам XIX в. к этим направлениям добавится еще одно – патриотическое или сепаратистское.[8] Вот оно то и станет доминировать в начале XX в.

Сам губернатор С.В. Шаховский придерживался славянофильских взглядов и стремился неформально, а реально включить вверенную ему губернию в пространство империи, создавая общее культурное и правовое пространство с опорой на ту часть эстонской интеллигенции, которая с симпатией смотрела в сторону Петербурга, стремясь освободиться от немецкого влияния.

Тем не менее уже в начале XX в. эстляндский губернатор Н.Г. Бютинг отмечал, что правительственная политика в Эстляндии характеризуется неустойчивостью и непоследовательностью.[9]

В период империи в Прибалтике был сохранен прежний остзейский порядок, включающий немецкий порядок управления, господство немецкого языка, протестантское вероисповедание и монопольное право земельной собственности немецких баронов.

Такое положение дел сохранялось почти весь XIX в. и способствовало обособлению Прибалтийского края от Российской империи.

Местное население оказалось под двойным управленческим давлением: власти императора и власти местной знати, интересы которых не совпадали.

Несмотря на целый ряд формальных распоряжений верховная власть империи не смогла обеспечить достойные условия существования государственной религии и местного населения, принимавшего ее. Это ослабляло и влияние центральной власти в регионе.

Еще в имперский период проявился своеобразный управленческий дуализм с национальным смыслом: остзейцы достаточно свободно входили в состав центральной управленческой, военной, хозяйственной элиты, а вот русский элемент, помимо должностей от правительства, не имел таких перспектив в прибалтийских условиях ни в местном управлении, ни в предпринимательской и культурной среде.

Поэтому для местного населения была очевидна глубокая разница между положением немецкой знати и немногочисленной русской диаспорой, которая в основном была малограмотной и совсем бедной. Это, конечно, отражалось на материальном обеспечении немецких церковных и образовательных институтов, получающих поддержку как из местных источников, так и из имперского центра. Соответствующие русские институты по своему финансированию не выдерживали сравнения из-за бедности православной паствы и совсем скромных поступлений из государственного бюджета, которых постоянно не хватало.

 

            Революционные события 1917 г. и поиск национальной формы

 В период Первой мировой войны Эстония  входила в тыловой район Северного фронта. На эстонской территории размещались тыловые части армии и базировалась часть Балтийского флота.

Следует отметить, что эстонцы в Российской империи не имели даже национальных органов местного самоуправления, не говоря уже об автономии. Местные органы самоуправления целиком находились в руках немецких дворян.

Только в 1915 г. стала готовиться реформа, допускающая эстонскую буржуазию на паритетных началах с немецкими баронами в органы самоуправления. Однако правительство Российской империи не утвердило законопроект в условиях продолжающейся войны.

После Февральской революции 1917 г. уже Временное правительство попыталось организовать участие местной национальной буржуазии в управлении данной территории.

30 марта 1917  г. Временное правительство издало «Постановление о временном устройстве административного управления и местного самоуправления Эстляндскойгубернии». В соответствии с данным постановлением Эстония объединялась в одну национальную территорию с присоединением к Эстляндской губернии нескольких уездов Лифляндской губернии, населенных эстонцами. Утверждалась должность губернского комиссара Временного правительства, его канцелярия размещалась в Юрьеве (Тарту). При комиссаре в качестве всеэстонского органа самоуправления создавался Губерский земский совет, а в уездах, соответственно, – уездные земские советы. Губернский земский совет самостоятельных функций не имел, а являлся совещательным органом при губернском комиссаре.[10] После свершения Октябрьской революции эстонцы, как и другие народы бывшей Российской империи получили право на самоопределение, что позволяло начать процесс создания собственной государственности.

Два важных правовых акта новой советской власти лигитимировали данный процесс. Это, прежде всего, Декларация прав народов России, утвержденная Советом народных комиссаров 2 ноября 1917 г., а также Декларация прав трудящихся и эксплуатируемого народа, принятая 10 января 1918 г. на III Всероссийском съезде Советов.

По этим декларациям провозглашалось полное равноправие народов, входивших ранее в состав единого большого государства. Им предоставлялась свобода в решении вопроса о самоопределении: можно было отделиться с образованием самостоятельного государства либо остаться в новом объединении.

Советская власть, утверждавшаяся на эстонской территории после октября 1917 г., провозгласила создание Эстляндской Трудовой Коммуны. Это позволяет утверждать, что эстонская государственность начала формироваться в рамках советской модели и предусматривала объединение с Советской Россией. В проекте Конституции Эстляндской Трудовой (Рабочей) Коммуны, опубликованном 19 января 1918 г. было зафиксировано, что Эстляндская Коммуна является автономной частью Российкой Советской Республики. Предполагалось, что внешние отношения Коммуны будут решаться по согласованию с Российской Советской Республикой, во внутренних вопросах она самостоятельна, а также у нее есть право свободно принимать решение о присоединении к какому-либо государству или о провозглашении полной независимости.[11]

12–14 ноября 1917 г. проходили выборы в Учредительное собрание, где список большевиков набрал больше всех голосов. На следующий день депутаты от буржуазных партий Губернского земского совета, органа уже распущенного  Исполнительным комитетом Советов Эстонии, собрались на заседание и заявили, что не признают советской власти и провозглашают Губернский земский совет единственным носителем верховной власти в Эстонии. Исполнительный комитет Советов Эстонии 19 ноября 1917 г. принял постановление о ликвидации всех органов Губернского земского совета, уездных земских советов, уездных управ и городских дум.[12]

Но немецкая оккупация изменила ситуацию с властью в Эстонии. Брестский мир и последовавшее за ним занятие эстонской территории германскими войсками привели к упразднению советской власти и установлению нового государственного порядка.

В период, когда в г. Брест-Литовске начались мирные переговоры между воюющими сторонами, Эстония еще не была оккупирована немецкой армией, поэтому на правах автономии она могла остаться в составе Советской России. Однако после известного заявления председателя советской делегации Л.Д. Троцкого о том, что советское правительство мира не подпишет, но войну прекратит и армию демобилизует, германские войска, нарушив условия перемирия, 18 февраля 1918 г., начали широкое наступление по всей линии фронта от Балтийского до Черного моря.

Эстонская этнополитическая элита восприняла приближение немцев и их вступление вначале на острова, а потом и на материковую часть благосклонно, надеясь с немецкой помощью добиться независимости  по буржуазной государственной модели.

Парадоксальным образом независимость Эстонии стала связываться с немецкой оккупацией. Например, лидеры Союза земледельцев Константин Пяте и Йохан Лайдомеротправили в Стокгольм в германское посольство делегацию во главе с Яном Тыниссоном, которая вручила послу докладную записку в адрес правительства Германии с просьбой о срочной помощи в борьбе против Красной гвардии.[13]

Это соответствовало немецким планам по ослаблению России как своего главного противника в Первой мировой войне.

Под видом помощи формирующемуся эстонскому государству немецкая оккупация этой территории превращалась в освобождение от большевиков.

Захват, представляемый как помощь в получении свободы, опробированный в ходе Первой мировой войны, станет приемом, которым западные государства на протяжении XX века будут пользоваться еще не раз.

Параллельно уже с января 1918 г. группа эстонских представителей (Я. Поска, Ю. Сельямаа и Ю. Вильяс) начинают посещать посольства Великобритании, Франции и США в Петрограде, где уже с государствами Антанты обсуждается вопрос о поддержке ими на будущей мирной конференции требования о независимости Эстонии.[14]

 Современный эстонский исследователь А.Казекамп отмечает существование в период самоопределения сложного клубка конфликтов, «в которых союзники все время менялись».[15]

 Великобритания, заинтересованная в отделении Прибалтики от бывшего единого пространства Российской империи и создании антисоветского плацдарма, выразила одобрение стремлению Эстонии к независимости и аккуратно, через своих дипломатов, обещала признать самостоятельность эстонского государства на мирной конференции по окончании Первой мировой войны.[16]

                

  Завершение Войны и закрепление модели самоопределения

Уже 20 февраля 1918 г. немецкие войска вступили на материковую часть Эстонии. Им активно помогало антисоветское подполье, организовавшее выступления Таллинне, Тарту, Пайде.

Через 4 дня после начала движения немецких войск 24 февраля Комитет спасения Эстонии (во главе стоял К. Пятс), институционально связанный с Губернским земским советом, провозгласил независимость Эстонии.[17] В изданном Манифесте провозглашался полный политический нейтралитет по отношению к «наступающим с запада победоносным немецким войска».[18]

Сразу было образовано временное правительство Эстонии во главе с К. Пятсом. 25 февраля в торжественной обстановке немецкие войска встречали в Таллинне. Одна из местных газет написала, что эти войска «пришли к нам как защитники и избавители».[19]

3 марта 1918 г. советской делегацией был подписан Брестский мирный договор. Он максимально отражал немецкие условия и фиксировал фактическую оккупацию германскими войсками огромных территорий, в том числе Прибалтики. Сразу после заключения договора Эстония была полностью оккупирована. «Остзейский порядок» был восстановлен в прежнем объеме. Собственность возвращалась прежним, дооктябрьским владельцам. Контроль немецких войск обеспечил быстрое возвращение прежних порядков и устранение сторонников советской власти.

Используя фактор оккупации территорий, где сохранялись традиции немецкого присутствия в течении длительного времени, немецкие власти стали готовить присоединение Прибалтики к Германии.

12 апреля 1918 г. состоялось заседание объединенного ландесрата Эстляндии и Лифляндии, где представители буржуазии и прибалтийского дворянства приняли решение о создании Балтийского герцогства, связанного персональной унией с  Пруссией.[20]

Такое объединенное собрание, названое «Советом прибалтийских земель», по существу, проголосовало за отделение Прибалтики от России и создание общего конституционно-монархического государства, связанного с Германией.[21]

Данное предложение отражало стремление части прибалтийской элиты уловить политические тенденции на исходе Первой мировой войны, когда победа немецких войск казалась уже совсем близкой. Широкие слои населения Эстонии и Латвии встретили данное решение ландесрата с возмущением, так как это, по существу, означало окончательное закрепление немецкого господства и возвращение к началу XIX в. Среди буржуазии тоже не было единства по вопросу создания Балтийского герцогства. Так, К. Пятс выступил с критикой этого государственного образования.[22]

Ноябрьская революция в Германии не дала осуществиться этим планам и новое Балтийское государство так и осталось проектом, демонстрирующим, правда, легкость смены внешних ориентиров для сформировавшейся прибалтийской элиты.

В мае 1918 г. правительства Великобритании и Франции признали временный земский совет Эстляндской губернии временным правительством.

Так тема будущего устройства Эстляндии перестала быть внутренним делом России, а с помощью государств Антанты переводилась на международное рассмотрение на будущей мирной конференции.[23]

Однако осенью 1918 г., когда стало ясно, что Германия проиграла в войне, эстонская политическая элита усилила курс уже на сотрудничество с Антантой и, прежде всего, Великобританией.

После ноябрьской революции в Германии было ускорено создание эстонского национального правительства.

При поддержке немецкого командования возобновлялась деятельность Губернского земского совета, который должен был заменить оккупационную администрацию, Благодаря определенной политической консолидации и с согласия немецких властей 11 ноября 1918 г. было сформировано эстонское буржуазное временное правительство во главе с лидером аграрной партии К. Пятсом. Несколько позже в Риге между временным правительством и представителем Германии А. Виннигом был оформлен договор о передаче власти.[24]

Опасаясь восстановления советской власти в Эстонии временное правительство обратилось к государствам Антанты с просьбой, чтобы немецкие войска без разрешения союзников не покидали Эстонию и чтобы они снабдили формирующиеся эстонские воинские части оружием. Немецкое командование оставило часть вооружения новой национальной власти, помогли со снаряжением и государства Антанты, а в Финляндии и Швеции началась вербовка добровольцев для отправки в Эстонию.[25]

В конце ноября части Красной армии с участием красных эстонских частей стали продвигаться к Эстонии с целью восстановления советской власти. Уже 29 ноября 1918 г. в занятой красными войсками Нарве ЦК эстонских секций РКП(б) и Временного революционного комитета Эстонии была опять провозглашена Эстляндская трудовая коммуна как советская республика.[26]

12 декабря 1918 г. на Таллинский рейд прибыла эскадра английского флота под командованием адмирала Сикклера. Она должна была поддержать эстонское временное правительство и действовала против войск Красной Армии и советского Балтийского флота.[27]

Присланная английская военная эскадра вместе с военной и продовольственной помощью стран Антанты создали благоприятные условия для формирования эстонской национальной армии, укрепленной еще и финскими, шведскими добровольцами и частями северо-западной армии генерала Н.Н. Юденича.

Англичане заменили немцев в Прибалтике в декабре 1918 г. прежде всего с целью формирования контролируемого ими «санитарного кордона» против уже Советской России в балтийском регионе.

Поэтому они поддержали самостоятельное буржуазное эстонское правительство, созданное еще при поддержке немецкого военного командования.

Конечной целью Великобритании, как верно отмечает Н.А.Нарочницкая, было использование ситуации с национальным самоопределением в западной части бывшей Российской империи «для отделения от нее стратегических территорий».[28]

Уже в январе 1919 г. эстонская армия смогла перейти в контрнаступление и вытеснить войска Красной Армии, а с ней и советскую власть Эстляндской трудовой коммуны с территории Эстонии. В начале апреля 1919 г. были проведены выборы в Учредительное собрание, где победили партии, выступающие за самостоятельно капиталистическое развитие Эстонии.

19 мая 1919 г. Учредительное собрание провозгласило независимость Эстонии и установление демократической республики. Таким образом, победила модель буржуазной государственности, которая, в свою очередь, была возобновлена в 1991 г.

В заключение следует отметить, что становление Эстонской республики  было сложным процессом. Он не был прямолинейным, как это часто представляется в эстонской научной и учебной литературе. В нем действовало много различных факторов: национальная консолидация, ошибки и недочеты центральной власти империи, усиленные и перенесенные в начало ХХ в., установление советской власти, стремление части дворянства интегрироваться с Германией, позиции таких стран как Великобритания, Франция, Германия и США, белое движение и, конечно, Советская Россия. Названия таких государственных образований как Эстляндская Трудовая Коммуна, Балтийское герцогство и Эстонская республика отражают вариативность государственного развития. Все это вместе создает многоцветную картину эстонского самоопределения.

Загорнов Александр Александрович,
кандидат исторических наук, доцент Брестского государственного университета имени А.С. Пушкина (Брест)

Текст  доклада на Международной научной конференции
"Нациостроительство на руинах империи. Первая мировая война 1914-1918 и образование новых государств в Европе".
Состоявшейся 27 октября 2018 г. в Центрв евразийских исследований Филиала РГСУ в г. Минске.

Опубликовано в журнале социальных и гуманитарных наук "Аспект". №3(7) 2018г.

  

 -------------------------------

[1] Уткин, А.И. Первая мировая война. / А.И. Уткин. – М., 2001. – С. 3.

[2] Стоун, Н. Первая мировая война. Краткая история. / Н. Стоун. – М., 2010. –  С. 3–4.

[3] Там же.

[4] Воробьева, Л.М. Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920. / Л.М. Воробьева. – М.: Издательство «ФИВ», 2013. –  С. 320.

[5] Там же. С. 330–331.

[6] Там же. С. 307.

[7] Воробьева, Л.М. Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920. / Л.М. Воробьева. – М.: Издательство «ФИВ», 2013. –  С. 314, 317.

[8] Там же. С. 311.

[9] Там же. С. 368.

[10] Воробьева, Л.М. Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920. / Л.М. Воробьева. – М.: Издательство «ФИВ», 2013. –  С. 436. Кяупа, З., Мяэсалу, А., Паюр, А., Страубе, Г.  История Балтийских стран. / З. Кяупа,, А. Мяэсалу,  А. Паюр,  Г. Страубе. – Авита, 1999. – С. 130.

[11] Воробьева, Л.М. Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920. / Л.М. Воробьева. – М.: Издательство «ФИВ», 2013. –   С. 437.

[12] Воробьева, Л.М. Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920. / Л.М. Воробьева. – М.: Издательство «ФИВ», 2013. –  С. 438–439.

[13] Там же. С. 442.

[14] Там же. С. 443.

[15] Казекамп, А. История Балтийских государств. / А. Казекамп. – Издательство Тартуского университетета, 2014. – С. 169.

[16] Воробьева, Л.М. Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920. / Л.М. Воробьева. – М.: Издательство «ФИВ», 2013. –  С. 443.

[17] Казекамп, А. История Балтийских государств. / А. Казекамп. – Издательство Тартуского университетета, 2014. – С. 157.

[18] Цит. по [18] Воробьева, Л.М. Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920. / Л.М. Воробьева. – М.: Издательство «ФИВ», 2013. –   С. 445.

[19] Воробьева, Л.М. Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920. / Л.М. Воробьева. – М.: Издательство «ФИВ», 2013. –  С. 445.

[20]  Там же. С. 448.

[21] Воробьева, Л.М. История Латвии от Российской империи к СССР. / Л.М. Воробьева. – М., 2011. – С. 117.

[22] Воробьева, Л.М. Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920. / Л.М. Воробьева. – М.: Издательство «ФИВ», 2013. –  С. 449. Кяупа, З., Мяэсалу, А., Паюр, А., Страубе, Г.  История Балтийских стран. / З. Кяупа,, А. Мяэсалу,  А. Паюр,  Г. Страубе. – Авита, 1999. – С. 134.

[23] Казекамп, А. История Балтийских государств. / А. Казекамп. – Издательство Тартуского университетета, 2014. – С.159.

[24] Воробьева, Л.М. Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920. / Л.М. Воробьева. – М.: Издательство «ФИВ», 2013. –  С. 454.

[25] Там же. С. 457.

[26] Там же. С. 458.

[27] Там же. С. 459.

[28] Нарочницкая,  Н. Русская революция и мир в XX столетии: через призму «русского вопроса» на Парижской мирной конференции. / Н. Нарочницкая. – http://www.perspektivy.info/print.php?ID=476194. – С. 16.

Литература

•  Воробьева, Л.М. История Латвии от Российской империи к СССР. / Л.М. Воробьева. – М., 2011. – 384 с.
• Воробьева, Л.М. Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920. / Л.М. Воробьева. – М.: Издательство «ФИВ», 2013. – 536 c.
• Казекамп, А. История Балтийских государств. / А. Казекамп. – Издательство Тартуского университетета, 2014. – 398 с.
• Кяупа, З., Мяэсалу, А., Паюр, А., Страубе, Г.  История Балтийских стран. / З. Кяупа,, А. Мяэсалу,  А. Паюр,  Г. Страубе. – Авита, 1999. – 222 c.
• Нарочницкая,  Н. Русская революция и мир в XX столетии: через призму «русского вопроса» на Парижской мирной конференции. / Н. Нарочницкая. – http://www.perspektivy.info/print.php?ID=476194
• Стоун, Н. Первая мировая война. Краткая история. / Н. Стоун. – М., 2010. – 273 с.
• Уткин, А.И. Первая мировая война. / А.И. Уткин. – М., 2001. –  321 с.