Из всех российских городов с Петербургом у Белоруссии особенная связь, и не только потому, что это бывшая столица Российской империи, вторая столица СССР и нынешней РФ. В Москву как раз больше наезжали – ближе, да и более деловой и торговой она всегда была. Но, Петербург/Ленинград – с одной стороны самый вестернизированный город России, и в тоже время самобытно-русский и этим близкий Белой Руси.
Возможно, поэтому в Петербурге работали самые яркие белорусские представители западнорусской мысли – Михаил Коялович, Евфимий Карский, Иван Солоневич ….
Вот и у писателей Белоруссии с их питерскими коллегами всегда поддерживалась и поддерживается особая связь.
До сих пор сайт «Западная Русь» представлял русских поэтов и писателей, живущих в Белоруссии. Это работа в основном завершена Антологией западнорусской поэзии. Далее мы будем стараться знакомить наших читателей с современной русской литературой России и Украины. И начать хочется именно с Петербурга, и с творчества молодого талантливого поэта Кирилла Козлова, заметки которого о литературной жизни северной столицы мы ранее неоднократно размещали.
Кирилл Козлов родился в 1984 году в Ленинграде. В 2006 году получил первое высшее образование по специальности «Искусствоведение» (СПбГУКИ), учился у поэта Сергея Макарова, посещал объединение «Молодой Петербург» (руководитель Алексей Ахматов). Более подробная биография Кирилла на его персональной страничке в разделе наших постоянных авторов.
Сотрудник журнала «Новая Немига литературная», известный в Белоруссии поэт и наш постоянный автор Глеб Артханов так говорит о Кирилле Козлове: «Раскрывая многосложную тему Пути, поэт Кирилл Козлов нащупывает, предощущает, начинает осознавать Сýдьбы – свою собственную, вырастающую из глубин и высоких значений всенародной души. Судьбы великого народного множества. Судьбы родной страны, меняющей кровавые государственные личины и мучительно (и светло) проживающей своё предназначение».
К словам Артханова следует добавить, что Кирилл Козлов при всей серьезности и глубине своего творчества элегантен как внешне, так и своей поэтической строкой. И в этом тоже традиция русской поэзии.
Петроградская сторона
* * *
Петроградская моя сторона –
Зазвучала городская струна,
И ворвался в подворотни куплет
О начале третьей тысячи лет.
О борьбе добра с изменчивым злом,
О студентах, защитивших диплом,
О несбывшейся любви… Чья вина,
Петроградская моя сторона?
В танце огненном бесчинствует плоть.
Почему-то стало слева колоть,
Почему-то справа – снова ремонт,
Почему-то с неба – дождь. Сломан зонт.
Безголосые пытаются петь,
Опоздавшие мечтают успеть,
Всё как прежде. Суета, карнавал,
Чьё-то имя в суматохе назвал.
Всё, что было, всё, что будет – игра.
Нам положено смотреть до утра
Микрофильмы чёрно-белого сна,
Петроградская моя сторона.
* * *
Поздние сомнения закрались,
Два тысячелетия в пути…
Сделай вид, что мы не расставались,
Будто нам – не больше двадцати.
Расскажи о городе-герое:
Мир, труд, май. Я выбираю труд.
Ангелы – их по привычке трое –
Знают каждый выбранный маршрут.
Сколько километров накрутили
По земле кровавой и больной?
Или ты меня любила или
Это всё случилось не со мной!
Найден след. Иди вперёд по следу,
От весны не требуй новизны.
Там, где сердце чувствует победу,
Проигрыш проплачен из казны.
Сделай вид – не слышала об этом!
Улыбнись и просто сделай вид,
Возвращайся скороспелым летом,
Несмотря на перечень обид.
Объясни, что должен слышать здесь я,
Забывая мебельный уют…
Ангелы в глубинах поднебесья
О вселенском выборе поют.
* * *
(Из цикла «Царское Село»)
Снежный город просыпался в восемь.
Повидав чужие города,
Я живу одним возвратом в осень,
Посылая лучшее туда,
Где нетленной Царскосельской нотой
Высота любви утверждена.
Где поэты заняты работой,
За которой тянется вина,
За которой страхов беспричинность,
Капли грешной крóви на снегу,
А потом расспросы: «Что случилось?»
Я всё знаю. Только не смогу…
На Руси хватает мелких бесов,
Вдалеке разбросаны огни.
На Руси достаточно дантесов.
И – не ошибаются они!
Возвращаюсь в осень. Так близка мне
И важнее всех земных вершин
Девушка, сидящая на камне,
Листьями усыпанный кувшин.
Расплатившись словом сокровенным,
Умножаю новые долги…
Утечёт вода потоком пенным,
Стихнут острожные шаги.
* * *
Сейчас и здесь, в предчувствии прохлады,
Интуитивно продолжая путь,
Не требую положенной награды,
Осталось что-то сделать. Что-нибудь.
Звонить, а может сбросить смс-кой?
Вахтёр, подавший чуть заметный знак,
Открестится от истины вселенской
И подытожит вдруг: «Бесполезняк!»
И что ему ответить, дуралею?
Безлико, безразлично: «Может быть»?
Что ни о чём теперь не сожалею,
Хотя нельзя, расставшись, разлюбить?
Любовь, любовь… Банальна, глуповата
В присутствии товарищей-господ!
Жестокая, бессмысленная плата
За каждый вечер, пущенный в расход,
Попытку театрального поклона
На грани трёхгрошовой нищеты…
Осталось просто выйти из вагона…
На «Чёрной речке» выйти из вагона,
Купить поэту белые цветы.
* * *
В этом городе
брошен дéрзостный вызов – городу.
Сколько знаешь ты –
всё равно не поймёшь людей.
В этом городе
честь и совесть теряют смолоду,
судьбы вписаны в геометрию площадей.
В этом городе бесконечно сдают экзамены,
пересдача и перемирие до поры.
Страшно! Весело!
мысли – хóлодны,
речи – пламенны,
комбинации, варианты чужой игры.
Продолжение…
Поражение
станет поводом
выпить рюмочку.
И – всё прóпадом пропади!
Крепко-накрепко
люди связаны с этим городом.
Перво-нáперво слышу сердце.
Стучит в груди.
Время-врéмечко,
я хочу передать в сохранности
всё, что видел…
Пускай продолжится здесь игра.
В этом городе, в этом холоде, в этой давности
ходят слухи,
проходят годы,
шалят ветрá.
* * *
Бегут по кругу циферблата стрелки,
Не склонные к прогулочной ходьбе.
Я никогда не заключаю сделки,
Я просто признаюсь в любви к тебе.
Отбросив заторможенную лень, я
С утра пораньше взялся за дела.
Слетелись письма к точке отправленья,
Хранители сердечного тепла.
Вокруг – реальность долгового плена,
На зеркало бессмысленно пенять.
Четыре ветки метрополитена
Вчера внезапно превратились… в пять.
Но в этом что-то есть! Дождись на «Спасской»,
Спасём себя и город над Невой.
Поэзию назвали грустной сказкой,
Я – сказочник без книжки трудовой.
Моё повествование готово ль?
Коснись щекой усталого плеча.
В России наразбойничали вдóволь,
В России насудили сгоряча!
Не нужно, хватит. Встанет всё на крýги…
А может, не на крýги, на кругú?..
А может… Прóжит год… Огни, услуги…
Звони… Пиши… Запомни… Сбереги…
* * *
Время. Проверка на прочность. Нависшая пауза.
Это встречалось у Фолкнера или у Фаулза?
Это встречалось в романе, а может быть, пóвести,
В считанных метрах от счастья, а может быть – пропасти.
В первом, втором или в третьем неназванном случае
В области сердца возникнет сомненье колючее,
Вспомнится дом, заселённый в двадцатом столетии,
Вспомнятся дети – цветы в коммунальном соцветии.
Многоголóсица и трёхгрошовая опера –
Это встречалось у Фаузла или у Фолкнера
Или ещё у кого-то? Быть может, напомните?
Ветер гуляет в моей неухоженной комнате.
В области сердца звучит отговорка бездарная,
В области сердца уместится боль планетарная,
Голос Христа на задворках великой Империи…
Как в первый раз…
Накануне…
В надежде…
В преддверии…
* * *
И снова там, где кто-то выбрал свет,
А кто-то заблудился беспросветно,
Я провожу десяток юных лет, но
Не ощущаю этих первых лет.
Они в туман уходят от меня
И пропадают навсегда в тумане,
Смешная фотка прячется в кармане
На рубеже проигранного дня.
Случайной птицы хрупкий голосок
Вольётся в сердце, знающее правду,
Лелеющее первую награду,
С которой я отважусь на бросок.
И снова там, где столько разных лиц,
Где столько разных судеб и суждений,
Отыщется не бездарь и не гений –
Свидетель перелистанных страниц.
Я буду рад знакомству и письму,
Признавшись в том, что далеко не молод.
Оставив в прошлом страх, сомненья, холод,
Великие мгновения возьму.
Приму кристаллы утренней росы,
Стерплю все перегибы, перекосы.
И снова там, где заданы вопросы,
В ответ никто не взглянет на часы.
* * *
А. Шацкову
Осенний сад в преддверии зимы
Меня встречал молчанием тревожным.
Я стал другим. Я не прошу взаймы,
Простых вопросов нет. Вернёмся к сложным.
Один ответ людскóй – дела, дела.
Одна простая правда – снова, снова
Осенней ночью снятся купола,
Славянские сюжеты Глазунова.
Огонь, огонь. И нет огню конца,
Восток и Запад – ни в гостях, ни дома…
Я вижу контур женского лица
В агонии вселенского погрома.
К ней часто приходили женихи,
Она осталась вдовствующей музой.
Я посвятил ей лучшие стихи,
Устало называя их обузой.
Свистели стрелы около виска,
Впиваясь в плоть и в землю без разбора.
И в смертный час, когда Орда близка,
Родился мальчик – «чистая доска» –
В полифонии ангельского хора.
Так было десять тысяч лет назад,
А может, в прошлом веке. Или – или.
Я говорил. Молчал осенний сад,
Где до меня другие говорили.
* * *
Отцу Сергею Козлову
Я приеду, отец. Я, конечно, приеду.
Я, должно быть, увижу дождливую среду.
Не для рифмы, поверь! Ни циркачества ради
По старинке работаю в школьной тетради.
Удивить не получится новым подходом.
Ноль часов, ноль минут. День за днём, год за годом
Я с тобой обсуждаю громоздкие планы,
Я к тебе приезжаю залечивать раны,
Я тебе посвящаю печаль и победу,
Я вернусь. Я приеду, конечно, приеду!
Всё изменчиво, ломко, туманно, несносно,
Отмечаю – Обухово, Колпино, Тосно,
И в тебе, и во мне – не для рифмы-подставы! –
Пробуждается солнце, колышутся трáвы,
Верный пёс поджидает людей у калитки
Запоздавших. Счастливых. Промокших до нитки.
Закончена посадка
(поэма)
1
В дорогу. В путь. До встречи
В реальности, во сне.
Зачем сутулю плечи,
Зачем в дорогу мне?
Ушёл закат лилово –
Красиво, по реке…
«В начале было Слово»,
Звучало вдалеке.
Потом кипели страсти,
Страстишки, чехарда.
Людишки рвались к власти,
Не ведая стыда.
Всё то, что было важно,
Когда собрался в путь,
Наигранно, вальяжно
Хочу перечеркнуть.
Придуманная схватка,
Прошедшие века…
Закончена посадка,
Дорога далека.
2
Мы едем, едем, едем
В далёкие края,
Влюбляемся и бредим
В пространстве бытия.
Взрослеем и стареем,
Встречая холода…
Классическим хореем
Владеем иногда.
Вкушаем втихомолку
Плоды минувших лет,
Слюнявим «Комсомолку»,
В которой смысла нет.
На сладкое – девица
Почти обнажена…
Изученные лица,
Ночная тишина.
Богат, а может беден?..
Встречая холода,
Мы едем, едем, едем
Неведомо куда.
3
Один из нас – военный,
Красавец холостой.
Мужчина откровенный,
Но в целом – непростой.
Я тоже разговорчив,
Но спорить не люблю.
Позиции упрóчив,
На время отступлю.
Две записи в блокноте
Размашистой рукой:
Прелюдия к работе
Отчаянной такой.
Как молоды мы были,
Стиляги, короли!
Бесхитростно любили,
Безадресно пришли.
Разлады и расходы,
Безбожная страна.
Какие наши годы,
Какие времена…
4
О чём поэмка эта?
О чём она, друзья?
О том, что песня спета,
А заново – нельзя?
О том, что под гитару
Не только пьют вино,
Подыскивают пару
Отчаянно давно.
О том, что все дороги
Приводят в Третий Рим,
Низвергнутые «боги»
Смывают стойкий грим?
О том, что правда кóлет
Бесстыжие глаза,
Когда проходит сто лет,
А мы навряд ли – за…?
За что такая доля
России болевóй?
Молчит соседка Оля,
Качает головой.
5
Она красива очень!
Сюжет иных времён,
Напоминает осень,
В которую влюблён
По факту приближенья…
Влюблён в неё, когда
Рисует отраженья
Сонливая вода.
Мы едем, едем, едем
В далёкие края –
Случайные соседи
В пространстве бытия.
Ах, не сердитесь, Оля!
Затянутый фрагмент
Плацкартного застолья,
В котором смысла нет, -
Глоток людской свободы!
Увидимся едва ль…
Растраченные годы,
Космическая даль.
6
Надеждой не согрета,
Подтóчена виной:
О чём поэмка эта,
Придуманная мной?
О том, что ветер в поле
Ловили столько лет?
О пассажирке Оле,
С которой связи нет?
О том, как мы простились,
Когда в метро спустились?
Банально: «До свида…»
Фатально – холода.
Мгновенья, эпизоды,
Закаты над Невой…
Растраченные годы
России болевóй.
Теперь какие планы?
Забиты чемоданы
Бесформенным тряпьём.
Мечтая о победе,
Мыснова едем, едем,
Куда-то едем, едем
И песенки поём…
Кирилл Козлов
2003 - 2013
Санкт-Петербург – Москва