Сакральное аудиальное пространство создается в процессе богослужения и воспринимается сознанием как принципиально отличное от обыденной реальности и исключительно ценное, связанное со значением отделенности, сокрытости, неприкосновенности, или, отмечает А.П. Забияко, «исполненное благодатной иночеловеческой силы». Проявляет сакральное аудиальное пространство литургическое пение – явление, которое исполнено благодатной силой, вводящее и исполнителя, и слушателя в сферу иночеловеческого бытия.
Литургическое пение, начало которому положено ангельским славословием [1, Лк. 2: 14], звучит в каждом храме, в каждом верующем сердце, непрестанно звучит в вечности.
Только как ее услышать, вечность? Как поют ангелы? Так как поет хор в монастыре? Или как хор в Кафедральном соборе? Поют как смешанный хор, или как однородно звучащий, состоящий только их мужчин, или только из женщин? А, может быть ангельское пение похоже на пение детей?
О том, что мир, космос звучит известно с древности. Пифагор, развивая древнеегипетское учение, писал о «musika mundana», утверждая, что звук издают все движущееся тела, например, планеты. Но эту мировую музыку можно услышать только внутренним, духовным слухом. А что бы развить в себе такой слух нужна специальная подготовка. Это подготовка заключается в умении слышать тишину, слышать Вечность.
Несомненно, Вечность – звучит, потому что она – со-бытийна Богу. И услышать вечность – значит услышать мироустройство, составляющей частью которого является тишина. Тайна сия велика есть! Тишина – синоним тайны, суть которой скрыта от человеческого постижения. На латинском языке слова "тишина" и "тайна" имеют общую форму – taciturn. Очевидно, что тишина – это не просто физико-акустическое явление, она – универсальная категория и является составляющей частью мироустройства.
В различных религиях тишина предстает как символ Божественного, является целью духовного восхождения. Тишина предстает синонимом покоя, целостности, гармонии. Тишиной называется отсутствие шума, безмолвие, спокойствие, умиротворенное состояние (Ожегов). Тишина предстает в виде метафор: тишина – молчание Вечности, тишина – голос Бога, тишина – окончательная степень полноты, тишина – исчерпанность смысла и т.д. и т.п. Тихими может быть состояние, обстановка. Ночная тишина отличается от тишины дневной (в поэзии М.Ю. Лермонтова, Баратынского, Н.А. Некрасова, А.К. Толстого). Тишина может быть в природе (А.П. Чехов) и в душе (А.С. Пушкин, Е.А. Баратынский), тишина представляется конечным состоянием («Дальше – тишина…), Вечностью.
Тишина является частью конкретного сакрального пространства. Неслучайно, что осмысление феномена «тишина» занимает человечество на протяжении многих веков, а многообразие его проявлений в разных видах искусства неисчерпаемо.
Рассмотрим процесс создания сакрального аудиопространства во время исполнения литургических песнопений. Очевидно, что в этом случае литургическое пение православного храма в синтезе с другими видами искусства формирует особое сакральное пространство. Этот процесс (создания сакрального пространства в результате художественного творчества) А.М. Лидов предложил обозначить термином «иеротопия» (иерос – священный, топос – место, пространство, понятие) [3].
В православном храме литургические песнопения традиционно исполняет хор. Состав и качество клиросного хора зависит от масштабов прихода, местоположения храма (город, село), его функции (учебный, приходской, соборный), достаточно развитые музыкальный слух и вкус настоятеля, наличие профессионально подготовленного регента и т.д.
Однако, встречается сольное исполнение литургических песнопений, которое связано с сотворением сакрального пространства – аксиоматичного пространства молитвы. В Гродненской области Беларуси в уникальной по красоте каменной деревенской Покровской церкви по воскресным и праздничным дням священник – настоятель храма – поет Литургию. Иногда полностью на греческом, но чаще диалог с Богом происходит на греческом и славянском языках. В храме не так много икон; только резной дубовый иконостас, которому более ста лет, привлекает внимание.
Начинается служба. В хорошем акустическом пространстве звучит голос священника, призывающего благословение Святой Троицы («Благословенно Царство…») и самому себе отвечающего: «Аминь». Мгновенно устанавливается связь между земным миром и сферой вечного бытия, происходит приобщение высшему миру красоты и гармонии.
Голос о. Александра выражает невыразимое, возвращает души молящихся к глубинным основам бытия. В этом сакральном пространстве исчезает время, растворяются звуки. Воцаряется тишина, которая становится символом Божественного мира – Царством покоя, целостности и гармонии. Латентный смысл этой тишины не лежит на поверхности, он познается интуитивно. И тогда открывается способность слышать внутренним слухом Вечность, ангельское пение.
Литургическое пение – это универсальный язык богообщения, общечеловеческий язык молитвы. Литургическое пение – это «кровеносная система» богослужения, оно приводит сердца и умы верующих в молитвенное состояние. В том случае, когда богослужебные песнопения исполняются хором, то возникает звуковая икона богослужения, а хоровое пение выполняет проповедническую миссию. Пение-служение самого священника сотворяет из пения-иконы – пение-служение, а молящихся из со-участников пения – превращает в со-граждан Царствия.
Бесспорно, души поющих и слушающих невидимо связаны между собой. Это заметил еще Иоанн Златоуст, который подчеркнул, что все, что есть на душе у поющего, невидимым образом входит в душу слушающего и обучает ее. Слушая каноническое песнопения слушатель невольно усваивает энергию и исполнителя, и автора. Канонический текст, созданный святыми отцами, – богодухновенен, ему присущ когнитивный аспект, через него происходит усвоение той реальности, которую отражает мелодия песнопения и вся композиция в целом. Несомненно, при таких условиях предъявляются определенные требования к духовному состоянию личности (певца, дирижера или регента, композитора), создающей литургическую музыку.
Кроме ответственности, с которой необходимо осуществлять мелодическую проповедь, необходимо осознавать, что творчество в рамках церковного искусства клиросе является не формой самовыражения, а со-творчеством с Богом-Словом: « … способность наша от Бога», – говорит апостол Павел [1, 2 Кор. 3:5-6]. В каждом осмысленно пропетом песнопении «... открывается правда Божия от веры в веру» [1, Рим. 1:17], поэтому творчество в области церковного искусства является одним из способов богопознания. Ориентиром для такого творчества должно служить постановление Еффесского собора 767 года, в котором сказано, что создание священных образов является прерогативой Отцов Церкви, поэтому творчество композитора и исполнителя канонических песнопений выражает соборный разум Церкви.
… Выйдя из храма, мы вышли из Вечности. И услышали как певчие птицы продолжают литургическое служение. Птицы – эти мастера благозвучия и гармоний – сверяли с нами тональности богопрославления. Может быть, птицы подражали ангелам, которых слышали? Может быть… Птицы, вместе с ангелами и нами, молящимися в храме за богослужением, соучаствовали в реализации модели Вечности. «И не знали мы – на земле или на небе мы, ибо нет на земле красоты такой…», которую создает литургическая тишина.
«Феномен тишины в сакральном аудиальном пространстве».
Из мат-лов межд. студенческой конференции-семинара «Христианство в Европе:
взгляд в прошлое или путь в будущее» 10 – 12 декабря 2010 г.;
Минск / сост. Г.П. Петровский. – Минск: Ковчег, 2010. – С. 63 – 67.
Материал для публикации на сайте "Западная Русь" предоставлен автором.