5 ноября исполняется ровно 100 лет с момента создания Польского Королевства - государственного образования, возникшего под эгидой Центральных держав в период  Первой мировой войны. Его структуры, их деятельность, цели германских и польских политиков в нашей стране практически неизвестны. Крайне мало информации о личностях польских политиков, которые пошли на соглашение с Германией, о том, какие мотивы ими руководили. В то же время современная польская историография придает созданию королевства Польского большое значение, считая что оно стало первым шагом на пути к получению страной независимости в 1918 году. Часто, впрочем, такая оценка является политически мотивированной. Важной представляется и роль Регентского Совета, особенно в период кризиса 1918 г., связанного с заключением "Украинского Брестского мира" и передачей Украине территории Холмщины и  Подляшья.

***

Идея воссоздания польской государственности никогда не находила большого числа сторонников в Германской империи. Польские земли, приобретенные по итогам трех разделов Речи Посполитой и Венского конгресса, рассматривались как неотъемлемая часть германского государства и подвергались политике германизации еще с конца XVIII столетия.    С началом Первой мировой войны имперская политика Германии в отношении ее польского населения, проводившаяся в предвоенный период и отрицавшая восстановление независимого польского государства, никаких изменений не претерпела. В  октябре 1914 года министр внутренних дел Пруссии фон Лебель в известном меморандуме "О целях войны" дал развернутую оценку германской политики на польских территориях:

«Говорят, что в результате этой войны мы должны будем разрешить польский вопрос. Это неверно. Собственно, польский вопрос для нас существует лишь во внутренней политике. Исторически этот вопрос НЕЛЬЗЯ полностью разрешить, разве только против нас. Поскольку он мог быть разрешен в наших интересах, он был разрешен польскими разделами и Венским конгрессом. […] Нам неудобна самостоятельная сильная Польша ввиду той притягательной силы, которую она может иметь на наши земли, заселенные поляками, без которых мы никогда не сможем обойтись. Но самое главное — это то, что сильная Польша будет относиться с симпатиями ко всем странам — к России, Австрии, Франции, Англии, но только не к нам».

Говоря о будущих планах Германии, фон Лебель отмечал: «Горнопромышленные районы, прилегающие к Верхней Силезии, представляли бы для нас экономическую ценность, но они нам не необходимы, зато кажется необходимой лучшая защита восточно-прусской границы на Немане и Нареве. Так, тяжело пострадавшая теперь прусская провинция будет по праву требовать обеспечения, при котором она не боялась бы, что ее будущая работа по восстановлению всего разрушенного не станет вновь жертвой неприятельских нападений. Россия тем легче и безболезненней откажется от этих земель, не имеющих большого экономического значения, что в ее руках останутся ее польские земли. […] Само собой разумеется, что вначале надо будет гораздо больше требовать от России для того, чтобы получить то, что мы желаем, и для того, чтобы она могла с большей легкостью примириться перед лицом всего мира с территориальной жертвой на границе».

Таким образом, присоединение земель собственно «Русской Польши» первоначально не вызывало большого интереса у германских политиков. Прибалтийские территории, на которых германское влияние имело многовековую историю, и расширение границ в Восточной Пруссии признавалось куда более привлекательным. Дальнейшее разрешение «польской проблемы», в полном соответствии с традициями дипломатии XIX века, Германия собиралась переложить на своего восточного соседа.

В то же время, ведя активные боевые действия на востоке, Германия стремилась прикрыть свои планы соответствующей «освободительной» фразеологией. Командование Восточного фронта обратилось к населению Царства Польского с воззванием, в котором содержались призывы к освобождению поляков «из-под чуждого господства»  и обещание «независимости»; однако они  были выражены в такой неопределенной форме, что вызвали среди самих поляков только подозрения.

Уже в первые месяцы войны германское командование столкнулось с определенной проблемой по обеспечению лояльности польского населения на оккупированных территориях. Как вспоминал генерал Эрих Людендорф, (на тот момент – начальник штаба 8-й армии генерала  Пауля фон Гинденбурга) «Польское население этих территорий вело себя сдержанно и занимало выжидательную позицию, да иначе и быть не могло». В то же время, германский генерал не упускал случая напомнить о немецком «культурном превосходстве» и об особой  «цивилизирующей роли» на оккупированных территориях. По словам Э. Людендорфа, «Мы принесли с собой в эту местность совершенно другой, более высокий уровень культуры».

Весной - летом 1915 года успехи германского наступления в Галиции вынудили  российское командование начать отход из Царства Польского. 5 августа русскими войсками была оставлена Варшава. 20 августа был сдан Новогеоргиевск (Модлин) - крупнейшая крепость на левом берегу Вислы. Отступление продолжалось три месяца, и было приостановлено в конце сентября после утраты Луцка, Барановичей, Вильно, Свенцян, Курляндии и Литвы.

После оккупации Царства Польского войсками Центральных держав, Германия была максимально заинтересована в использовании экономического потенциала страны в интересах дальнейшего ведения войны. Определенный интерес представляла  польская промышленность и сырьевые ресурсы (в том числе и то, что российские власти не успели эвакуировать). Широкие масштабы принял принудительный вывоз рабочей силы - только в Германию отправили около 300 тыс. человек. В сельском хозяйстве была введена система обязательных поставок продукции по фиксированным ценам, что вызвало сокращение аграрного производства и развитие черного рынка, уже в 1915 году Польша пережила сильный голод.

Западные районы Царства Польского, захваченные в 1914-1915 годах Германией и Австро-Венгрией, были разделены на две зоны оккупации — германскую и австрийскую, связь между которыми для поляков была крайне затруднена. Граница между зонами почти совпадала с границами третьего раздела Польши в 1795 г., вызывая в польском обществе довольно мрачные исторические воспоминания.

Военные успехи 1915 года на востоке заставили германские правящие круги несколько иначе взглянуть на польский вопрос. Немецкий публицист Фридрих Науманн в популярной книге под названием «Миттель-Европа» и в многочисленных статьях пропагандировал идею создания большого экономически-политического союза стран с центром в Берлине. В нем должен был господствовать немецкий тип экономики и все его члены должны были подчиняться политическому и экономическому руководству Германии. К востоку от германских границ к этому союзу необходимо было привлечь балканские государства, Румынию, а также Финляндию, Курляндию, Литву и Польшу. Как писал польский публицист, германофил Владислав Студницкий, если бы Германии удалось реализовать эту концепцию, то она «обеспечила бы себе мудрую, интеллектуальную экономику в мире».

По мнению современного польского историка, профессора Анджея Айненкеля, подчинение Польши германским экономическим интересам способствовало бы лишь экономическому упадку страны. Польская промышленность неизбежно потеряла бы свои восточные рынки, а сама Польша стала бы «своего рода сырьевой территорией, поставляющей дешевую, неквалифицированную рабочую силу, без того экономического преимущества в отношении Восточной Европы, которое было у Польши в межвоенное двадцатилетие». Следовательно, заключает профессор Айненкель, «Лодзь не была бы центром торговли с Россией. […] Роль Польши в концепции Мителль-Европы была бы минимализированной».

Германия и на практике поддерживала стремления, которые противоречили польским интересам.  Она благосклонно отнеслась к идее создания независимого литовского государства (с неопределенной польско-литовской границей на территории Сувалкского края). Поддерживала аналогичные, хотя и слабые, стремления Белоруссии, и, уже более сильные, стремления к независимости Украины. Некоторые же правящие круги вообще склонны были считать, что образование вассальных государств на восточных границах Германии является лучшей формой германского продвижения на восток.

В  сентябре и в ноябре 1915 года Ковно и Брест-Литовск посетил сам германский император Вильгельм II. Кайзер остался очень доволен увиденным (особенно понравился Вильгельму главный православный собор в Ковно). Облик захваченных русских городов невольно вызывал ассоциации с временами средневековья, когда именно на этих землях проводили активную колонизацию тевтонские рыцари и немецкие поселенцы. Поскольку именно на Восточном фронте германская армия достигла наиболее впечатляющих успехов, призывы к аннексиям бывших русских земель становились все громче.

Однако, никаких практических шагов в этом направлении Германия ни в 1915, ни в начале 1916 года не предпринимала. В правящих кругах, видимо, ещё сохранялась надежда на скорый выход России из войны и, в этом случае, «польскую карту» вновь можно было использовать на мирных переговорах.

Положение изменилось летом 1916 года, когда неудачи германского наступления под Верденом (и успехи русского наступления на Волыни и в Галиции) привели к значительным потерям Центральных держав - как людским, так и материальным. Германия была заинтересована в использовании мобилизационных ресурсов Царства Польского, которые, по мнению германских военных специалистов, составляли не менее 1 млн. человек. Даже после русской мобилизации и последующей эвакуации 1915 года в Царстве Польском оставалось еще достаточное количество мужчин, годных к военной службе. Так как обычная мобилизация этих людей была невозможна в силу международного права, запрещавшего мобилизацию населения оккупированных стран, единственным выходом оставалось провозглашение «независимого польского государства».

Особой позиции по польскому вопросу придерживался Варшавский военный генерал-губернатор Ганс Гартвиг фон Базелер. Отстаивая в первую очередь германские интересы, он в то же время шёл навстречу национальным чувствам поляков и рядом демонстративных акций стремился привлечь их симпатии на сторону Германии. Так, ещё в мае 1916 года он дал свое согласие на проведение в Варшаве празднования очередной годовщины польской конституции (3 мая 1791 г.). Это решение имело откровенно политический характер, так как в Российской империи подобные акции были запрещены. Такие действия позволяли германским властям изображать себя в роли защитников международного права и «восстановителей свободы» угнетенных народов. Фон Базелер демонстрировал уважение к польским национальным символам и даже приказывал германскому военному оркестру играть "Марш Домбровского". Однако, на улицах Варшавы все чаще раздавались возгласы «Niech zyje Niepodległa Polska» («Да здравствует независимая Польша») и «Долой немцев».

Таким образом, фон Базелер был озабочен вовсе не вопросом восстановления польской независимости. Гораздо большее беспокойство губернатора вызывали успехи русского наступления в Галиции и необходимость обеспечить лояльность поляков Германской империи.

16 июля 1916 года с разрешения немецких властей в Варшаве состоялись выборы в органы местного самоуправления, после чего президентом (мэром) города стал князь Здислав Любомирский - политик, широко известный ещё во времена российского Царства Польского. Фон Базелер был заинтересован в использовании мобилизационных ресурсов Царства и именно для этого в Варшаве необходимо было создать «фасад независимого польского государства». По мнению германского генерала, только из добровольцев в Польше можно было сформировать не менее трёх новых дивизий.

Польские прогерманские силы отстаивали собственные интересы. 10 мая 1916 года уже упомянутый Владислав Студницкий на встрече с Гансом фон Безелером  представил ему проект «независимой Польши», с восточными границами, простиравшимися вдоль рек Западной Двины и Березины и с границами на западе, оставлявшими Познань и Верхнюю Силезию в немецких руках. Однако фон Безелер не был готов идти так далеко и дальнейшего развития этот проект не получил.

Взгляды фон Базелера полностью разделял  Эрих Людендорф — генерал-квартирмейстер (заместитель начальника) германского Генерального штаба. Большое внимание им уделялось также вопросу о «польской пограничной полосе» («polski pas graniczny») - проекту отторжения западных районов Царства Польского в пользу Германии и Австро-Венгрии.

Эти территории, площадью примерно в 30 тыс. квадратных километров (что почти равнялось Бельгии) планировалось напрямую присоединить к Центральным державам и заселить этническими немцами. Местное население (польское и еврейское) в количестве примерно 2 млн. человек необходимо было эвакуировать в центральные районы Польши, что стало бы первой в Европе акцией подобного рода.

Планы создания «независимого» польского государства, хотя бы и в форме декларации, нашли свою поддержку и в Берлине, в частности, у германского канцлера Бетман-Гольвега. Впрочем, позиция канцлера была двойственной – он нуждался в поддержке социал-демократов в Рейхстаге и не мог выступать в роли явного «аннексиониста».

Во время переговоров по польскому вопросу в Вене 11 - 12 августа 1916 года канцлер Бетман-Гольвег и австро-венгерский министр иностранных дел Буриан договорились, что обе державы — Германия и Австро-Венгрия  «исправят» свои границы с будущей Польшей, т. е., сохраняя в своих руках ранее захваченные польские земли, получат еще и дополнительные территории, что будущая Польша не будет иметь собственной внешней политики, а ее военные силы будут находиться под контролем Германии. Бетман-Гольвег был готов даже предоставить польскую «корону» одному из представителей австрийского правящего дома, при условии, что польская экономика, железнодорожная сеть страны и промышленные районы Радома и Кельце останутся в германских руках.

Были у плана воссоздания Польши и свои противники - в частности кронпринц Вильгельм, старший сын императора Вильгельма II и наследник престола. Ему, а также начальнику Генштаба генералу Фалькенгхайну было очевидно, что осуществление такого проекта означало потерю всех шансов на сепаратный мир с Россией. Однако в сентябре 1916 года, после вступления в войну Румынии на стороне Антанты, Фалькенгхайн был смещён и заменён Паулем фон Гинденбургом. Вся военная власть в стране фактически оказалась в руках двух генералов - Гинденбурга и его помощника Людендорфа. После такого решения создание Польского Королевства было лишь делом времени.

5 ноября 1916 г. австро-венгерский генерал-губернатор в Люблине фон Кук и германский генерал-губернатор в Варшаве фон Базелер от имени своих императоров опубликовали декларацию о создании Королевства Польского - отдельного государства из польских территорий, «вырванных из-под русского господства».

В декларации отмечалось, что «Его императорское величество император германский и Его императорское величество император австрийский и апостольский король Венгрии» договорились создать особое польское государство «из оторванных от русского господства польских областей». Утверждалось, что это «самостоятельное государство» станет «наследственной монархией с конституционным строем», что определение его границ «откладывается на будущее» и что оно будет «в союзе» с Центральными державами.  Организацию и руководство польской армии  необходимо было урегулировать «по взаимному соглашению». Следовательно, «польское государство» создавалось без польских земель Галиции, без Силезии, Великой Польши, Поморья и Мазур. Его границы оставались неопределенными. Оно заранее объявлялось состоящим в союзе с Центральными державами.

Отношение самих поляков к этому событию было далеко не однозначным. Один из очевидцев, Стефан Кривошевский, присутствовавший на провозглашении Акта 5 ноября в  варшавском Королевском Замке вспоминал:

«Немецкий оркестр, невидимый в конце зала заиграл «Boże coś Polskę» и «Jeszcze Polska nie zginęła» (польские национальные гимны – А.К.). Нам, полякам сдавило горло какое-то странное чувство. Мы были свидетелями акта огромной важности, первого шага к независимости. Нам возвратили часть Отечества, но такую скромную! Да и то под властью оккупантов, которая могла стать для нас худшим игом, чем прежнее. Все вместе – и этот исторический зал, и толпы польских дворян, вид захватчиков-крестоносцев, любимые народные песни в исполнении немецких солдат – не был ли это кошмарный сон, кровавая насмешка над нашими мечтами о свободной, единой Польше? […]

Наступила удивительная тишина. Вдруг из группы поляков раздался возглас: «Да здравствует Польша!» Крики росли, усиливались, отражались о старые толстые стены. В зале господствовал неподдельный энтузиазм. «Да здравствует независимая Польша!» Когда, наконец, возгласы начали стихать, один, стыдливо робкий голос произнес: «Да здравствует император Вильгельм». Возглас этот повторили  два или три человека. Немцы сразу поняли, о чем шла речь, воскликнули: «Hoch! Hoch!» И снова наступила неприятная тишина».

Декларация двух императоров встретила резкий протест и со стороны немецкого меньшинства, проживавшего в западных районах Польши. Его представители обратились с официальным письмом к германскому правительству, требуя напрямую присоединить польские территории (включая г. Лодзь) к германскому государству. Неопределенность в этом вопросе сохранялась фактически до самого конца войны, что не добавляло полякам уверенности в прочности приобретенной ими «государственности».

Одним из самых важных вопросов, возникших в связи с  созданием Польского Королевства, был вопрос об организации власти. Сразу необходимо отметить, что на протяжении всех двух лет его существования он так и не был решен окончательно.

Уже 6 декабря 1916 года было опубликовано решение о создании Временного государственного Совета Королевства Польского – совещательного органа при представительстве Центральных держав. Совет должен был состоять из 25 членов, назначенных оккупационными властями – 15 от Германии и 10 от Австро-Венгрии. Председателем Совета стал землевладелец Вацлав Немойовский, получивший титул «маршалка великого коронного», а его заместителем – Юзеф Микуловский-Поморский. Попытка привлечь к работе Совета весьма популярного в польском обществе князя Здислава Любомирского не увенчалась успехом. Князь категорически отказался его возглавить, заявив, что хочет остаться «аполитичным» и сосредоточиться на оказании помощи населению Варшавы, выступая посредником между ним и немцами. Не смог уговорить Любомирского и Юзеф Пилсудский, также вошедший в состав Совета для руководства военными вопросами. На предложение Пилсудского: «Мы, князь, могли бы с Вами сейчас вместе возглавить Польшу», Любомирский ответил – «Вместе конечно можно многое сделать, но для этого нужно иметь друг к другу полное доверие. Вы, пан комендант, возможно и имеете ко мне доверие, но мое убеждение, что я имею дело с социалистом, меня удерживает».

В итоге, кроме Пилсудского в Государственный Совет не вошли сколько-нибудь значимые политические фигуры. В его составе оказалось 7 землевладельцев, 2 князя, 3 промышленника, 11 представителей интеллигенции и 2 – крестьянства. Деятельность Временного Государственного Совета началась 14 января 1917 года.

Совет поддержал идею монархического строя в Польше, расширение ее границ на восток, а также организацию вербовки добровольцев в польскую армию. Неожиданное противодействие этому (впрочем, неявное) оказывал Ю. Пилсудский –  он не стал голосовать за соответствующее воззвание Государственного Совета, а только воздержался, мотивируя это тем, что «не может быть армии без правительства».

Ни Германия, ни Австро-Венгрия не собирались утрачивать свой контроль над деятельностью польской администрации. Яркой иллюстрацией этого стали события «кризиса присяги»  летом 1917 года. Политика генерала фон Базелера уже давно сводилась к установлению полного контроля над  польскими вооруженными силами. Не допускалось и мысли, что «польский вермахт», формирование которого началось еще в ноябре 1916 г., окажется под влиянием польских государственных структур. Новый текст присяги, разработанный Государственным Советом  3 июля 1917 года, предусматривал его полное подчинение германскому императору. В знак протеста Юзеф Пилсудский подал в отставку с поста референта Военной комиссии и призвал своих соратников-легионеров отказаться от принесения присяги. Церемония состоялась 9 июля 1917 года и закончилась глубочайшим кризисом польских вооруженных сил. Около 3300 военнослужащих - российских подданных, отказавшихся присягнуть, были интернированы и заключены в концентрационные лагеря: офицеры – в Беньяминово, рядовые и унтер-офицеры – в Щиперно. Примерно 3500 австрийских подданных были отправлены в Перемышль, включены в австрийскую армию и отправлены на Итальянский фронт. 2-я польская бригада легионеров, оказавшись на Восточном фронте, перешла на русскую сторону. Пилсудский вместе со своим соратником Соснковским оказался в заключении в германской крепости Магдебург.

Таким образом, надежды Центральных держав на создание отдельной польской армии полностью провалились. Вербовка добровольцев также не дала желаемого результата. Всего после «июльского кризиса» в рядах польских вооруженных сил осталось чуть более 2700 человек.

25 августа 1917 года Временный Государственный Совет подал в отставку. Новым органом, который должен был выполнять роль коллективного главы государства, стал Регентский Совет, созданный 12 сентября 1917 года на основании патентов генерал-губернаторов: германского - Ганса фон Базелера и австрийского – Станислава Шептицкого. Формально Регентский Совет являлся высшим органом власти в государстве, исполнявшим свои функции до передачи их в руки регента или короля. На деле же его права были крайне невелики и ограничивались сферой народного просвещения, юстиции и, частично, финансов. Все реальные полномочия находились в руках шефа гражданского управления в Варшаве Отто фон Штайнмайстера и самого губернатора фон Базелера.

В состав Регентского Совета вошли представители аристократических, консервативных кругов: варшавский архиепископ, примас Польши Александр Каковский, президент Варшавы князь Здислав Любомирский и граф Юзеф Островский. Эти деятели не относились к числу явных сторонников прогерманской ориентации – граф Островский дважды (в 1906 и в 1909 годах) избирался членом российского Государственного Совета. Однако они добровольно пошли на сотрудничество с оккупационными властями в надежде на возможное повышение статуса Польского Королевства.

7 декабря 1917 года после долгих переговоров с фон Базелером Регентский Совет назначил кабинет министров во главе с Яном Кухаревским. В его состав вошли министр юстиции Станислав Буковецкий, министр просвещения профессор Антоний Пониковский, финансов Ян Канты Стечковский, внутренних дел Ян Стецкий, земледелия  Юзеф Микуловский-Поморский.

В январе 1918 года члены Регентского Совета совершили визиты в Берлин и Вену, пытаясь добиться от Центральных держав предоставления  Польше статуса полноправного участника мирных переговоров с большевистской Россией, которые на тот момент начались в Брест-Литовске. Позиция Регентского Совета свидетельствовала о том, что в Варшаве и в Берлине совершенно по-разному смотрели на статус польского государства. Регенты считали Польшу полноправным союзником Германии  (фактически одной из Центральных держав) и требовали равного для себя статуса на переговорах. Однако в Берлине на дело смотрели иначе и «пятый участник» в составе Четверного союза, видимо, показался излишним. Во всех притязаниях полякам было отказано.

9 февраля 1918 года после подписания мирного договора между Центральными державами и Украинской Народной Республикой («украинский Брестский мир»), Регентский Совет выступил с резким протестом против этого соглашения, отдававшего Украине Холмщину и юго-восточную часть Подляшья. В официальном заявлении Совет отказался признавать этот договор, назвав его «новым разделом» Польши. 12 февраля в знак протеста правительство Яна Кухаревского подало в отставку. Аналогичные демонстрации провели польские круги в Германии и Австрии, а польские депутаты австрийского парламента отослали кайзеру все свои награды.

Лишь 4 апреля 1918 года Регентский Совет сформировал новый кабинет министров во главе с Яном Канты Стечковским. 29 апреля новый премьер обратился к правительствам Центральных держав с нотой, в которой предложил «немедленно начать переговоры для разрешения польского вопроса с точки зрения политической, военной и экономической».  Это обращение, впрочем, так и осталась без ответа.

В самый разгар кризиса, 6 февраля 1918 года  регенты издали декрет о создании Государственного Совета Королевства Польского – органа, который должен был выполнять роль временного парламента. Его планировалось сформировать из 110 депутатов, половина из которых избиралась городскими советами и поветовыми сеймиками. Другая половина состояла из 43 депутатов, назначенных Регентским Советом, 6 католических епископов, 3 евангелических суперинтендантов, главного раввина Варшавы, ректоров Варшавского университета и Политехнического института. Торжественное открытие Государственного Совета состоялось 21 июня 1918 года в варшавском Королевском Замке. Несмотря на большие надежды, связанные с этим органом, Государственный Совет так и не сыграл сколько-нибудь значимой политической роли. Он провел всего несколько пленарных заседаний и не разработал (как это планировалось) ни новой конституции, ни нового избирательного законодательства. В польском обществе росло недовольство деятельностью регентов и созданных ими государственных структур, так как проводимое ими сотрудничество с оккупантами не позволяло считать их полностью национальными.

После неудачи весенне-летнего германского наступления 1918 года на Западном фронте военное поражение Центральных держав стало неизбежным. Осенью 1918 года недовольные Регентским Советом польские политики с энтузиазмом приступили к созданию на местах собственных властных структур. В стране появилось сразу несколько не признающих друг друга центров власти, а роль регентов неуклонно снижалась. 7 октября 1918 года члены Регентского Совета выступили с декларацией, в которой провозгласили «создание независимого государства, охватывающего все польские земли с доступом к морю, политически и экономически самостоятельного». Текст этой декларации почти дословно воспроизводил 13 пункт «январской программы» президента США Вудро Вильсона (14 пунктов Вильсона), которая стала краеугольным камнем для всего дальнейшего развития «польского дела». Вслед за этим в Варшаве было образовано новое правительство, изменён текст воинской присяги и издан декрет о формировании регулярной армии. На пост военного министра планировалось назначить самого популярного на тот момент в Польше политика - Юзефа Пилсудского. Впрочем, попытка перехватить инициативу и порвать с прежней политикой Регентскому Совету не удалась. 11 ноября 1918 года после возвращения Пилсудского в Варшаву, Регентский Совет  официально передал ему командование над польскими вооруженными силами, а 14 ноября 1918 года – и все свои полномочия «до передачи их национальному правительству». Это решение мотивировалось «благом отчизны» - такой формулировкой регенты стремились загладить и свой консерватизм, и сотрудничество с оккупационными властями.

Подводя итоги, можно утверждать, что создание Польского Королевства не принесло ожидаемых результатов Германии и Австро-Венгрии. Полностью сорванными оказались планы Германии по созданию польских вооруженных сил. Формируемые на добровольной основе, они приняли слишком малое число добровольцев, а два крупнейших кризиса – в июле 1917 и в феврале 1918 года фактически покончили с идеей отдельных польских формирований. Не отважились германские власти и на проведение в Польше мобилизации, вполне справедливо полагая, что это вызовет сопротивление поляков и различные формы саботажа. После событий февраля 1918 года немцы были вынуждены даже разоружить корпус генерала Довбор-Мусницкого, находившийся на территории оккупированной Белоруссии, хотя тот и признавал власть Регентского Совета.

Австрийцы также имели повод для недовольства – «преждевременное», по их мнению, провозглашение Королевства способствовало развитию национального движения в Галиции. Кроме того и другие народы австрийской монархии, под влиянием этого примера, активизировали свою борьбу за национальное самоопределение. Как вспоминал позднее австрийский генерал Арц фон Штрауссенбург, «Для Австрии провозглашение Польши вызвало последствия, прямо роковые, ибо стремление к созданию своего собственного государства охватило не только Галичину, но и все другие народы, рвущиеся к свободе. […] Уступки, предоставленные полякам, лишили руководителей Двуединой монархии возможности с успехом бороться против попыток, направленных еще во время войны к отделению целых районов от Империи. То, что было позволено одним, не могло быть запрещено  другим. Мой взгляд, отличный от господствующего мировоззрения, я высказывал неоднократно и прямо, но четырнадцать пунктов Вильсона вскружили всем голову».

  Крутиков Антон Алексеевич

 

      Литература:

1. Бетман-Гольвег Т. Мысли о войне. М.-Л., 1925.
2. Гинденбург П. Из моей жизни. М., 2013.
3. Заговор против мира. Факты и документы. М., 1934.
4. Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914–1918 гг. М. 2014.
5. Макдоно Дж. Последний кайзер. Вильгельм Неистовый. М., 2004.
6. Матвеев Г.Ф. Пилсудский М., 2008.
7. Матвеев Г.Ф. Из истории вопроса о праве наций на самоопределение в годы Великой войны. //Studia Slavica et Balcanica Petropolitana// Выпуск № 1 (15) / 2014.
8. Książę Zdzisław Lubomirski o rozmowie z Józefem Piłsudskim przeprowadzonej po 5 listopada 1916 r. Эл. адрес на 28.10.2016: http://dzieje.pl/aktualnosci/ksiaze-zdzislaw-lubomirski-o-rozmowie-z-jozefem-pilsudskim-przeprowadzonej-po-5
9. Książę Zdzisław Lubomirski o powrocie Józefa Piłsudskiego z Magdeburga i przekazaniu mu władzy przez Radę Regencyjną. Эл. адрес на 28.10.2016: http://dzieje.pl/aktualnosci/ksiaze-zdzislaw-lubomirski-o-powrocie-jozefa-pilsudskiego-z-magdeburga-i-przekazaniu-mu-
10. Jarosiński M. Rada Regencyjna. Эл. адрес на 28.10.2016: http://dzieje.pl/aktualnosci/rada-regencyjna
11. Polska w pamiętnikach Wielkiej Wojny 1914-1918, Warszawa 1925.
12. Rzewuski P. Komu służyła Rada Regencyjna? Эл. адрес на 28.10.2016: https://histmag.org/Komu-sluzyla-Rada-Regencyjna-8517
13. Uchwały Rady Regencyjnej. Эл. адрес на 28.10.2016: http://www.law.uj.edu.pl/~khpp/fontesu/1918_RR.htm