Адрианополь серьезно нависал над флангом любой армии, которая захотела бы двинуться к Св.Софии. Значение этих позиций доказывает история всех войн ХIХ-нач. ХХ вв., проходивших в этом треугольнике. Во-вторых, если выход к Беломорью (так болгары называют Эгейское море) имел стратегическое значение, остается совершенно непонятным, почему русские военные и дипломаты спланировали этот выход на отрезке побережья, практически не имеющего удобных глубоководных гаваней, и, следовательно, не представлявшего собой позиции, угрожающей Дарданеллам. Порты Салоники и Дедеагач оставались вне территории, которая должна была отойти к Болгарии. Угроза Дарданеллам со стороны болгарского Беломорья видится мне, т.о., легендой, фантомом, вроде угрозы отвода Нила от Египта в случае контроля французов над Фашодой. Интересно, что один из наиболее ярких противников России в этот период - лорд Солсбери в конфиденциальном меморандуме, адресованном членам Кабинета (правительства) Британской Империи, говоря о болгарском участке Эгейского побережья, не счел необходимым упомянуть его стратегическое значение для контроля подступов к Дарданеллам.[1] Но если не военные, то какие же соображения определили Сан-Стефанские границы Болгарии?
Русско-турецкую войну 1877-1878 гг. современники называли войной за освобождение Болгарии. Попытаемся рассмотреть, как представляли себе эту страну люди, пытавшиеся освободить ее от пятивекового османского ига. В своей работе, посвященной Восточному вопросу, Ф.И.Успенский писал: "У нас главным образом мало было обращено внимания на зарождение и первоначальное развитие на Руси идеи восточного вопроса (выделено мной - А.О.). Таким образом, является настоятельной необходимостью рассмотреть историческое происхождение русских воззрений на этот вопрос. Уже на первичной стадии развития восточный вопрос оказывается так тесно сросшимся с нашими историческими задачами и таким необходимым элементом в Русской истории, что роковая неизбежность участия России в разрешении его не только живо сознавалась самими русскими, но и была им внушаема извне (выделено мной - А.О.). Восточный вопрос оказывается далее центром, вокруг которого группируются крупнейшие факты Русской истории: вместе с восточным вопросом изучается история развития русского национального самосознания (выделено мной - А.О.)".[2]
Взгляды на Болгарию, представления о ее судьбе, о границах расселения болгарского народа, о границах Болгарского государства, бывшего до 1878 года политической абстракцией, заслуживают пристального внимания. Связи с Болгарией, представления о ней восходят к первым дням русской государственности, а русское национальное самосознание трудно представить без конфессиональной близости с греками, сербами, черногорцами и болгарами, без идеи славянского единства. Немалую роль в развитии этих идей сыграли эмигранты с Балкан, приносившие с собой в Россию знания о своей Родине. В XVIII в. знания о Болгарии во многом были утрачены - немаловажную роль в этом сыграла европеизация дворянства. Конечно, полной потери этих знаний не было. О болгарах писали и М.В.Ломоносов, и В.Н.Татищев, однако собственно славистами, а тем более болгаристами они не были.[3] Кроме того, эти ученые ХVIII в. слабо представляли современные им болгарские реалии, а академический характер их работ исключал возможность широкого распространения знаний о Болгарии. Немаловажную роль сыграла и относительно большая закрытость болгарских земель по сравнению с другими славянскими народами. Русскому путешественнику было гораздо сложнее попасть сюда, чем в Словению, Сербию и т.д. Русские войска впервые после походов Святослава появились здесь во второй половине ХVIII в. В начале ХIХ в. появляются и первые описания той части болгарских земель, где действовала русская армия, в отечественной военной прессе.[4] В 20-30 гг. ХIХ в. для России началось возрождение Болгарии из мертвых - русское общество по-настоящему стало открывать ее для себя (закономерно, что это совпало с периодом возрождения национального самосознания после победы над Наполеоном). Появлялась традиция, ставшая естественной для поколения, представители которого сыграют главную роль в войне за освобождение Болгарии. Напомню: император Александр II родился в 1818 г., граф Н.П.Игнатьев - в 1832 г., автор плана войны 1877-1878 гг. ген. Н.Н.Обручев - в 1830 году.
Рассмотрим эволюцию взглядов на границы Болгарии в работах русских ученых-болгаристов, славяноведов с 20-х годов ХIХ в. по 1877 год включительно. Одним из первых заговорил о триединой (Дунайская, Македонская, Забалканская) Болгарии патриарх русской болгаристики Ю.И.Венелин (1802-1839) в 1829 году, в главной своей работе “Древние и нынешние болгаре в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к россиянам”. Отмечу, что Венелину пришлось почти доказывать современникам существование этого народа: "Народ, однако не перестал существовать и до ныне. Мало сведений имеется теперь потому, что с тех пор, как государство исчезло из среды Европейских держав, Турки заняли его место, и укрывали Болгар от взоров Европы".[5] Судьба льва - символа болгарской государственности - незавидна, считает Венелин: "Огромное его туловище заброшено в Балканских, Македонских и Румельских лесах, там питается им чудовище двурогое, вышедшее из пустынь Аравии..."[6] Переходя от патетики к точным данным , он сообщает сведения о населении турецких провинций Балканского полуострова: "Население Болгарии составляют:
а) Главное Болгаре
б) Частное Турки, Волохи и Греки.
Население Румелии составляют:
а) Главное Болгаре
б) частное Турки, Греки и проч.
Население Македонии составляют:
а) коренное Болгаре
б) частное Турки, Греки.
Население Албании составляют:
а) Главное Скипетари (Албанцы, Арнауты)
б) частное Болгаре.
Население Фессалии составляют:
Волохи, Болгаре, Турки, Греки(Везде подчеркнуто Венелиным - А.О.)."[7] Нетрудно заметить, что в трех областях - Болгарии, Румелии и Македонии - болгары составляют коренное, главное население, или большинство. Венелин же использует здесь термин "Болгария", подразумевая сложившуюся в представлении европейцев административно-географическую единицу, или, если употреблять его же термин "Балканскую" Болгарию, которая уже историко-этнической Болгарии. Границам последней приблизительно соответствует и епархиальное деление болгарского народа, современное Венелину (необходимо, впрочем, признать, что оно менялось): "В Болгарии: 1) Митрополит в Тернове, именующийся и Экзархом всея Болгарии; 2) митрополит или архиепископ в Варне; 3) Архиепископ в Силистрии; 4) Архиепископ в Триадице, т. е. Софии; 5) Епископ Ловицкий, в Ловче или Ловиче, зависит от Экзарха Терновского ; Замаковский (в Замакове) от Софийского.
В Македонии: 1) в Изкопе (Uskup, Skopia) Митрополит; 2) в Салонике Архиепископ или Митрополит же; 3) в Верете Архиепископ; 4) в Кастории Архиепископ; 5) в Сересе Архиепископ; 6) в Киопрели Епископ, зависящий от Салоникского (Везде подчеркнуто Венелиным - А.О.); 7) в Кюстендиль Епископ и проч. Прежде были Архиепископские Кафедры и в Видине и в Охриде, но ныне, по-видимому, упразднены Портою".[8] Как видно, Болгария Венелина даже несколько шире своих сан-стефанских границ - она включает в себя и Солунь (Салоники).
Таких же взглядов придерживался и В.И.Григорович (1815-1876), профессор кафедры истории и литератур славянских наречий Казанского университета, путешествовавший в 40-е гг. ХIХ в. по Балканам: "Несмотря на близость болгарских поселений, в Солуне мало постоянных жителей Болгар".[9] Впрочем, большинство городского населения составляли не греки, не валахи, не турки, а евреи.[10] Это было естественно для коммерческого порта в Европейской Турции в описываемый период. Григорович, однако, подчеркивает, что в селах южной Македонии население в основном болгарское.[11] Рассмотрим общие границы расселения болгарского народа, которые дает Григорович: "...я разделил бы всю область языка болгарского, в которых различное его употребление можно назвать диалектическим. Первую назову западною (подчеркнуто автором- А.О.), ибо она обнимает всю Македонию до Доспатских гор (Родопы - А.О.) и по направлению их к северу, включает часть подунайской Болгарии до самого Видина; вторую - восточную (подчеркнуто автором - А.О.), т. е. страну на восток от Доспата и на север и Юг Балкана".[12] Т. о. Григорович , заменяя продольное географическое деление Болгарии на 3 исторические области - на поперечное деление на 2 области основных диалектов, включает в них и Дунайскую, и Забалканскую и Македонскую области.
Осенью 1855 года И.П.Липранди (1790-1880, ген-м. в отставке, историк, чиновник по особым поручениям МВД) по просьбе Я.И.Ростовцева (начальника штаба Военно-учебных заведений) изложил свои взгляды на границы европейских народов. Работа эта была напечатана в 1867 году в издательстве М.Н. Каткова (место и время издательства говорит об ориентации публикации - в 1867 г. в Москве прошел славянский съезд, ожививший интерес к болгарской теме). Итак, рассмотрим взгляды Липранди на болгарский вопрос: "Ныне Болгар считается от 5 до 6 миллионов, если не больше. Это народ земледельческий, соплеменный России: ни одно из других Славянских наречий не подходит так близко к Русскому, и ни одно Славянское племя так не тянет к нему как Болгарское".[13] Македонию Липранди считает безусловно болгарской территорией: "О Македонии я не говорю: она обитаема Болгарами, которым принадлежала; в ней только малая часть Греков; здесь же живут и Куцо-Влахи или Цинцары, но их гораздо более в Фессалии, которая на половину заселена Греками с Болгарами, всего до полутора миллиона."[14] В 1868 году в своей новой работе он подробнее остановился на проблеме границ Болгарии: "Пусть спросят: где Болгария? Всеведующие ныне поборники скучивания народностей и строители Государств, так заботящиеся о гражданственности, преуспеянии и человечности, будут отвечать: что Дунай омывает северную ее оконечность; на западе она отделяется от Сербии течением Тимока; восточную ее границу составляет берег Черного моря и, наконец, южная ее граница обозначается хребтом Балкана. Так Болгария показана и на всех знаменитых картах: Данвиля, Мательбрюна, Бальби, Гульемина и др., в том числе и на наших".[15]
Список карт, упоминаемых Липранди можно продолжить: таким образом Болгария показана на карте Якоба Зандрарта и Сигизмунда Бетули от 1683 г.,[16] на карте Балканского полуострова, выполненной в 1740 году Йоханом Якобом Лидлом,[17] на французской военной карте Европейской Турции из мемуара маршала де Водонкура от 1814 года.[18] Не составляет труда заметить, что замеченная Липранди европейская традиция видения Болгарии имеет солидную историю. Представления европейцев об этой стране за много лет до Берлинского конгресса предельно точно (за исключением Добруджи, которую и европейцы, и русские считали частью Болгарии) совпадали с границами, навязанными Европой России и Болгарии в 1878 году в Берлине. Упоминаемый выше Солсбери в марте 1878 года прямо указывал, что лучшей границей Болгарии станет "естественная" граница по 42 параллели,[19] т.е. по Балканскому хребту. Липранди назвал это видение Европы "предполагаемой или географической Болгарией",[20] и противопоставил ей "этнографическую или настоящую Болгарию".[21] Она, по его мнению, состояла из трех частей: 1) Нагорной Болгарии с центром в Триадице (Софии), 2) Загорья - с центром в Филиппополе (Пловдиве), 3) Македонии - с центром в Сересе.[22] Те же оценки границ Болгарии Липранди повторил и в более поздних работах.[23]
Русское слово "Болгария" и его европейские аналоги не только звучали по разному, но и предполагали совершенно разные принципы подхода к болгарам и балканским политическим реалиям: русские исходили из понятия "этнографические границы", европейцы оперировали понятием "естественных границ" (Дунай-Балканы-Черное море).
Сходных с русской научной традицией взглядов придерживались и отечественные военные публикации. Например, в военно-стратегическом очерке Турции за 1862 год, опубликованном полк-м А.Лаврентьевым, даются следующие цифры численности славян в Европейской Турции: “Булгаре \Болгаре\ - 4,500 000 - 58,4 %
Сербы и проч. \Сербъ\ - 2,950 000 - 38,3 %
Русские и проч. - 250 000 - 3,3 %. Всего - 7,700,000.”[24]
Итак, болгары составляют большинство славянского населения Балкан, но где же границы их проживания? Лаврентьев описывает их следующим образом: "Булгары, или Болгаре населяют все пространство между Дунаем и Балканским хребтом, а также самые горы и пространство, ограниченное Албаниею, Фессалиею и Эгейским морем: в северо-западной части этой обширной территории, составляющей большую часть турецких владений в Европе, живут турки, которые кроме того расселились в западной части Булгарии, а в юго-восточной, прилегающей к Черному и Мраморному морям Греки, прибрежья Эгейского моря населяют Греки и Турки".[25] Как можно видеть, Болгария и здесь описывается как устойчивое историко-географическое целое, причем оговаривается, что ее границы не соответствуют этническим границам расселения болгар - что легко объясняется действиями турецкого правительства (например - поселение в Болгарии высланных из России горцев) и греческой церкви, активно эллинизировавшей болгар. Практически так же описаны границы Болгарии и в январском номере “Военного сборника” за 1877 года, т.е. непосредственно перед войной: “Компактными массами, только местами смешиваясь с другими национальностями, живет болгарский народ на всем пространстве от сербской границы до Янтры, Болгарской Моравы, среднего течения Марицы и далее на окраинах Балкана. За исключением этой области болгары занимают еще страну к западу от Марицы, где превышают численностью своих соседей: Турок, греков и албанцев. Если мы сравним площадь, занятую ныне болгарскими славянами, с территориею, бывшею в их владении до турецкого нашествия, то увидим, что они, не смотря на все неблагоприятные условия, окружающие их, утратили очень мало земли. Правда, окраины областей были обрезаны сербами, греками, албанцами и турками, но можно смело утверждать, что болгарский народ сохранил все населенные земли во внутренности страны, которыми он владел до завоевания Балканского полуострова, во всей целости и полноте.”[26]
Эти взгляды военных ничем не отличаются от оценок границ Болгарии, данных и современными им русскими славяноведами. В.В.Макушев (1835-1881), профессор историко-филологического факультета Варшавского университета, чл.-корр. Российской академии наук, так описывает эту страну: "Область, занятая Болгарами, заключается между Дунаем, Тимоком, горами, лежащими на запад от Болгарской, Моравы, Призреном, Охридою, Касториею, Клавстою, Солунем (Салоники), Адрианополем, Сизеболи, Черным морем, Бургасом, Сливною и Расградом. Границы болгарского племени прежде были гораздо шире."[27]
Подобная схожесть оценок вполне естественна. Военные активно использовали работы специалистов по Балканам, и, в частности по Болгарии. В 1867 году ген. Н.Н.Обручев, занимавший тогда должность делопроизводителя Военно-Ученого Комитета при Главном штабе сделал обширный доклад об издании сборника новейших путешествий по Европейской Турции, в основном по Фракии и Болгарии. Ввиду того, что собранные в период с 1825 по 1853 гг. данные значительно устарели и не могли браться в расчет при военном планировании предлагалось издать сборник более свежих материалов, в который должна была войти и работа Григоровича.[28] Была, впрочем и обратная связь. В 1868 году под редакцией Н.Н.Обручева вышел "Военно-статистический очерк на 1868 г.", данными которого по Балканам широко пользуется в своей работе В.Теплов, также делящий этническую Болгарию на 3 части, которые он называет Болгарией, Фракией и Македонией (Дунайский, Адрианопольский, Солунский и Битольский вилайеты), абсолютное большинство немусульманского населения в этих 3 областях - 4.095.981 чел. из 4.767.393 - составляли болгары:
“a) Болгар ... 4.095.981 чел.
b) Греков ... 355.000 -
с) Русских ... 11.325 -
d) Сербов ... 41.284 -
e) Румынов ... 65.878 -
f) Куцо-Влахов ... 22.400 -
g) Армян ... 141.822 -
h) Цыган ... 10.762 -
i) Евреев ... 18.241 -
j) Немцев ... 4.700 -
____________________________________________
Всего 4.767.393”[29]
Болгары превосходили по численности и мусульманское население указанных вилайетов.
В 1876 году на русский язык была переведена книга австрийского ученого и путешественника Канитца - “Дунайская Болгария и Балканский полуостров. Исторические, географические и этнографические путевые наблюдения”.[30] Название книги, на мой взгляд, свидетельствует о том, что автор тяготел к европейской традиции видения Болгарии. Тем не менее он отметил: "Действительно, окраины областей (болгарских - А.О.) были страшно обглоданы сербами, греками, албанцами и турками, но можно смело утверждать, что болгарский народ сохранил во всей целости и полноте все населенные земли во внутренности страны, которыми он владел до завоевания Балканского полуострова турками. Компактными массами, и только спорадически смениваясь с другими национальностями, живет болгарский народ на всем пространстве от сербской границы до Янтры, болгарской Моравы и среднего течения Марицы и далее на окраинах западного Балкана. За исключением этой области, болгары живут еще к западу от Марицы до Охридского озера, где они превышают численностью своих соседей - турок, греков и албанцев".[31] Обращает на себя внимание факт полного совпадения "Болгарии Канитца" с западной областью болгарского диалекта, описанного Григоровичем (см.выше) и включающей в себя Македонию.
Подводя итоги, мы можем отметить, что задолго до Освободительной войны 1877-1878 г.г. в русской географии, статистике, болгаристике, военной прессе сложилась устойчивая традиция видения Болгарии в т.н. "сан-стефанских" границах. Современники пользовались термином "Болгария", подразумевая эти границы. Сам термин был устоявшейся, сложившейся величиной, не требовавшей доказательств. Так, например, полковник генерального штаба Г.И.Бобриков в письме Н.Н.Обручеву и Д.А.Милютину от 6 февраля 1877 г. отмечал: "Собственно в Болгарии мы имеем консульство только в Рущуке, Адрианополе, Битоле и Солуне и вице-консульства в Филиппополе, Призрене, Тульче: было бы в высшей степени полезно иметь еще в Софии, Казанлыке, Сливене, Виддине, Тырнове и Варне".[32] Те же границы триединой Болгарии изложил в своем плане Освободительной войны ген.Н.Н.Обручев: “Цель войны (Подчеркнуто Обручевым - А.О.). Вырвать из власти турок ту христианскую страну (Болгарию), в которой они совершили столько злодейств. Эта страна громадна; она заключает в себе три части: Придунайскую Болгарию с Рущуком и Трновом, Забалканскую - с Софиею и Македонскую - с Монастырем (или Битолем).”[33]
Т.о. произнося слово "Болгария" до марта 1878 г. русский человек, принадлежавший к образованному сословию, имел в виду этническую Болгарию, состоявшую из 3 частей: Дунайской, Забалканской и Македонской. Эти представления почти полностью были реализованы в Сан-Стефанских границах, также существовавших реально лишь на бумаге. Можно отметить, что научные взгляды первых русских болгаристов разделялись и деятелями общественного движения, историками, специалистами по Балканам, они нашли свое отражение в картографии и статистике, периодике, в том числе и военной. Можно утверждать, что с 60-х г.г. Х1Х в. эти научные взгляды разделяются и военными, которые с 1876-1877 г.г. приобретают все большее влияние на внешнюю политику Империи. Таким образом научная историко-географическая традиция видения Болгарии приобретает, в преддверии войны за ее освобождение, характер политической концепции.
Естественно, что Болгарское княжество создавалось как плацдарм русского влияния на Балканах, но его границы не проводились по логике военной и военно-морской стратегии, а по этническому и историческому принципам, о чем свидетельствуют следующие слова Н.П.Игнатьева: "Конституция Болгарского княжества в таком виде, как она была создана по Сан-Стефанскому договору в целом выполняет это обещание (при объявлении войны в своем манифесте Александр II обещал освободить всех болгар от турецкого ига - А.О.) для громадного большинства болгарского населения, в то же время оставляя вне княжества по политическим соображениям (выделено мной - А.О.) многие округа, населенные болгарами. Таким образом, несколько округов со стороны Эпира и среди прочих вся зона, составлявшая часть территорий, признанных болгарскими конференцией 1877 г. (Константинопольской - А.О.), были отделены от него в пользу греков. Со стороны Константинополя некоторые округа, также, как Ахи-Челеби, остались вне пределов княжества, ввиду того, что половина населения там мусульманская. Наконец, чтобы расширить пространство, оставляемое туркам вокруг Константинополя и щадя чувствительность Европы, большую часть Адрианопольского округа до Дамотики, Фереджик, Джефи-Эржене, Кешан, Мелгара, Родосто, Виза, Чорлу и часть Мидийского округа передали туркам, в то время как болгары местами составляют там 60 и 80 % населения".[34] По логике этой записки творца Сан-Стефано на турецко-болгарской и на болгаро-греческой границах к Болгарии должны были перейти территории со сплошным болгарским населением, а военные и политические соображения диктовали скорее сокращение, а не расширение границ планируемого государства.
Но... "чувствительность Европы" не потерпела реализации декларируемого ею же принципа национального государства применительно к болгарам - и в результате реализована была европейская историко-географическая традиция - Дунайская Болгария, чем была заложена основа для возникновения Болгарского реваншизма. Бисмарк говорил, что освобожденные нации не благодарны, а требовательны. Лучше всего эта требовательность проявляется в попытке осуществления идеи великого национального государства. Сан-Стефанская Болгария стала целью болгарского рисорджименто, не желавшего допустить возможность уступки великим национальным мечтам соседей - греков, сербов, румын. Резонанс национальных мечтаний, резонанс рисорджименто, сделал мир на Балканах хрупкой передышкой между войнами.
[1]Foundations of British foreign policy. Cambr. 1938 P.367.
[2] Успенский Ф. Как возник и развивался в России Восточный вопрос. СПб., 1877. С.2.
[3] Славяноведение в дореволюционной России. Изучение южных и западных славян. М.1988. С.28.
[4] Славяноведение в дореволюционной России. М.1988. С.37.
[5] Древние и нынешние болгаре в политическом, народописном и религиозном отношении к Россиянам. Историко-критические изыскания Юрия Венелина. М.1856. 2-е изд. С.2.
[6] Там же. С.9.
[7] Там же. С.2.
[8] Там же. С.13.
[9] Григорович В. Очерк путешествия по Европейской Турции. Казань, 18848. С. 105.
[10] Там же.
[11] Там же. С. 136.
[12] Там же. С.194.
[13] Липранди И.П. Замечания на брошюру под заглавием: "Обзор карты Европы. (Revision de la carte de l'Europe. Bruxelles, 1854) М. 1867. С. 51.
[14] Там же. С. 53.
[15] Липранди И.П. Восточный вопрос и Богария. М. 1868. С.2.
[16] Българските земи и българите в сбирките на Военния архив, Виена (1664-1878). София, 1986. Табл. 2. Карта № 2.
[17]Там же. Табл. 16 (кат. № 21).
[18] Там же, Табл. 34 (кат. № 41).
[19] Foundations ... P.367.
[20] Липранди И.П. Ук. соч. C. 3.
[21] Там же. С.8.
[22] Там же. С.10.
[23] Болгария. Из записок И.П.Липранди. М., 1877. С. 19-22.
[24] Военный сборник. 1862. № 2. С. 293.
[25] Там же.
[26] ВС. 1877. № 1. С. 140.
[27] Макушев В. Задунайские и Адриатические славяне, очерки статистические, этнографические и исторические. СПб., 1876. С.2.
[28] РГВИА. Ф.401. ВУК. Оп.5. № 343. Л.40.
[29] Теплов В. Материалы для статистики Болгарии, Фракии и Македонии. СПб., 1877. С. ХХ1Y-ХХY.
[30] Канитц. Дунайская Болгария и Балканский полуостров. Исторические, географические и этнографические путевые наблюдения 1866-1875 гг. СПб., 1876.
[31] Там же. С. 51-52.
[32] Бобриков Г.И. Записки. Часть1. Эпоха войны 1877-1878. СПб., 1913. С.16.
[33] См. Газенкампф М.А. Мой дневник 1877-1878 гг. Спб., 1908. Приложение № 1. С. 1.
[34] Освобождение Болгарии от турецкого ига. М., 1964. Т.2. Документ № 492. Записка Н.П.Игнатьева о положении и границах Болгарии после Сан-Стефанского договора. 1878 год, не ранее 19 февраля. С. 549-550.