В процессе обсуждения ответа Мингорсиполкома по вопросу восстановлению памятника Александру II было высказано много различных мнений о причинах отрицательного решения городских властей. В комментариях было отмечено, что заключение Института истории НАН Беларуси, мягко говоря, основано на абсурдном взгляде на белорусскую историю, и, соответственно, аргументация Управления идеологии Мингорисполкома выглядит натянутой и неубедительной.
Выяснилось, что профильный академический институт оказался не в состоянии справиться с элементарной задачей и просто перечислить, что император Александр II сделал для белорусского крестьянства, какую он осуществил модернизацию экономической и социальной жизни в белорусских губерниях, а главное, что император сделал для Минска (после трехдневного визита он лично рассмотрел и утвердил первый генеральный план застройки города). Скорее всего эти факты сотрудникам Института истории известны. Но, видимо, они, также как многие другие белорусские историки, полны литвинских идеологем и считают, что на этом можно создать некую новую «независимую» белорусскую историю. Однако это ведет только к системному кризису белорусской исторической науки, что и проиллюстрировали своим «заключением» сотрудники Института истории. Также стало очевидно, что чиновники из Управления идеологии Мингорисполкома не могут самостоятельно принимать подобных решений, которое в компетенции более высоких инстанций.
Какое же мнение по этому вопросу структур, которые как раз и определяют государственную политику в области идеологии?
Об этом говорится в фундаментальной статье Министра информации Республики Беларусь Олега Пролесковского и заместителя директора Информационно-аналитического центра при администрации Президента Республики Беларусь доктора философских наук Льва Криштаповича, опубликованной в августовском номере за 2013 год журнала Администрации Президента Республики Беларусь «Беларуская думка». В статье не говорится о восстановлении памятника императору Александру II, но в ней утверждается важный тезис, созвучный позиции современных западнорусистов, о русском характере белорусской государственности, из которого следует, что российский император-реформатор был для предков белорусов своим Царем-батюшкой. Авторы критикуют влиятельное пропольское лобби в среде историков и определенной части интеллигенции (белоПоляки), которое стремится противопоставить белорусов и россиян, развести их по разные стороны исторического развития и тем самым сменить национальные ценности, традиции белорусского народа, чтобы затем навязать белорусам польско-шляхетскую историю и доказать, что Белоруссия – это польская провинция.
Предлагаем читателям сайта «Западная Русь» ознакомится с этой важной и, можно сказать, программной статьей.
Редакция ЗР
В судьбе каждого народа в конкретно-исторические периоды его жизненного бытия выступает ключевая задача, от решения которой зависит смысл его дальнейшей истории. Таковой ключевой задачей для всех нас, белорусов, русских, украинцев, сегодня является сохранение и укрепление своих исторических традиций и национальных ценностей. В этом аспекте празднование Крещения Руси – хороший предлог для обращения к судьбоносным традициям исторической Руси, в рамках которой сформировался национальный характер наших братских народов. Применительно к актуалиям сегодняшнего дня важно выяснить роль Крещения Руси как в процессе формирования национального самосознания древнерусской народности, так и в ходе ее государственного строительства. Необходимо осознать, что выбор православия, или, другими словами, русской веры, среди прочих факторов был обусловлен ментальностью наших предков, что, в свою очередь, закрепило тот исторический тип самосознания белорусов, русских, украинцев, который сегодня можно назвать современным. Можно утверждать, что православие пришло именно на ту землю, где существовали ментальные предпосылки его сохранения. И именно оно, православие, выражаясь церковным языком, догматически сцементировало существующее положение вещей. Таким образом, современное белорусское общество в конечном итоге есть воплощение традиций и ценностей исторической Руси.
I. Знаменательное событие
В этом году народы России, Беларуси и Украины отмечают знаменательное событие – 1025-летие Крещения Руси. Зачастую, говоря о Крещении Руси, все дело сводится к сугубо религиозно-церковному фактору. Дескать, древние русичи приняли православную христианскую веру. В чисто догматическом плане, разумеется, правильно. Но такое понимание сущности Крещения Руси, ограниченное лишь рамками церковного календаря, будет недостаточно. Дело в том, что Крещение Руси было не только важным религиозно-церковным событием, но оно имело фундаментальное значение в дальнейшей жизни наших предков. Фактически Крещение Руси явилось завершающим этапом в формировании общерусской этнической идентичности, выражавшейся в единой общерусской письменности, едином искусстве и архитектуре, едином образе жизни, общерусской народности и общерусском государстве. Языческие восточнославянские племена полян, древлян, кривичей, словен, дреговичей, радимичей, северян, вятичей уступили свое место единой общерусской народности – колыбели трех братских народов – русского, белорусского и украинского. Именно с этого времени исчезают племенные территориальные образования восточных славян, которые уступают место единой Русской земле, границы которой простирались от Черного и Азовского морей на юге до Белого моря на севере, от Красной Руси на западе до берегов Волги на востоке.
Складывается единая общерусская цивилизация со своими пространственными, временными и ментальными параметрами. Уже при выборе веры можно зафиксировать ментальную специфику древних русичей, которая отличалась от веры других народов.
Об этом образно повествуется в «Повести временных лет». Когда к киевскому князю Владимиру пришли хазарские евреи с предложением своей веры, то Владимир спросил: «А где земля ваша?». На что хазарские евреи ответили: «Разгневался бог на отцов наших и рассеял нас по различным странам за грехи наши». В ответ Владимир остроумно заметил: «Как же вы иных учите, а сами отвергнуты богом и рассеяны? Или и нам того же хотите?» Или вот еще другие ходоки. Пришли иноземцы из Рима и предложили свою веру. Владимир спросил их: «В чем заповедь ваша?» И ответили они: «Пост по силе; если кто пьет и ест, то все это во славу божию». И сказал же Владимир немцам: «Идите откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого».
О чем свидетельствуют эти рефлексии киевского князя Владимира? О том, что своя земля, родина, отечество лежат в основе истинной веры. О том, что традиции отцов, предков – священны. Этим традициям нельзя изменять, потому что они опора, фундамент, на котором только и может строиться настоящий Храм. Важно отметить то, что православная вера в те далекие времена в первую очередь называлась русской верой. Русская – это определение не только религиозно-церковное, но и цивилизационно-культурное. Отсюда и название нашей церкви – не просто православная, а Русская Православная Церковь, где понятие Русь является корневым, определяющим. В строго историческом, научном плане нет ни белорусской, ни украинской православной церкви, а есть лишь общая Русская церковь, где общерусскость является ментальной характеристикой белоруса, русского и украинца. Все дальнейшие процессы – национальные, религиозные, политические, культурные – на территории всей Русской земли уже определялись общерусским цивилизационным кодом, протекали в логике общерусской истории. Это полностью относится и к Беларуси.
II. Беларусь – русская страна
Президент Беларуси Александр Лукашенко отмечал, что «Беларусь является православной страной, и мы всегда будем верны православию». Что это означает? Если подойти к этому тезису только с религиозно-церковной точки зрения, то он явно будет некорректен. Ведь очевидно, что в религиозно-церковном плане Беларусь является многоконфессиональной страной. В нашей республике, кроме православия, существуют и другие традиционные конфессии – католичество, иудаизм, ислам, различные направления протестантизма. Поэтому единственно правильное прочтение данного тезиса может быть следующим: Беларусь является русской страной, и белорусы верны своей общерусскости. Это надо понимать в том смысле, что Беларусь является составной частью общерусской цивилизации, а белорусы, русские и украинцы – это братские народы, в основе которых лежит общерусская идентичность. Эта же идея проводилась Александром Лукашенко и в его выступлении на XV Всемирном конгрессе русской прессы, где он подчеркнул, что если брать понятие русской цивилизации в самом широком смысле этого слова, то оно относится ко всем нам – и русским, и украинцам, и белорусам [1, с.2].
Отсюда должно быть понятно как несостоятельны попытки определенных историков вывести из Великого Княжества Литовского некую белорусскую идентичность. Несостоятельны по той простой причине, что образование ВКЛ именно основывалось на отрицании общерусского характера формирующейся белорусской народности. Уже в грамоте, данной виленскому католическому епископу, великий князь литовский Ягайло приказывает, чтобы литовцы не заключали браков с русскими (так именовались в то время нынешние белорусы и украинцы), а если такие браки заключены или будут впредь заключаемы, несмотря на запрещение, то их не расторгать, но лицо русской веры должно принять латинство, к чему принуждать таких людей даже наказанием розгами. Но перейти в другую веру в то время было актом не только религиозно-церковным, но актом историческим, цивилизационно-ментальным. Отказаться от своей русской веры означало отказаться от своей истории, от своей идентичности. Означало исчезнуть как русский народ. Поэтому историческая парадигма движения ВКЛ была абсолютно противоположна движению общерусской истории, общерусской традиции. Об этом красноречиво свидетельствует Михалон Литвин, который подчеркивал, что «рутенский (т.е. русский) язык чужд нам, литвинам, то есть италианцам, происшедшим от италийской крови». Эта сентенция показательна не с точки зрения уяснения исторической достоверности происхождения литовцев, а как ясное указание одного из литовских интеллектуалов XVI века о принципиальном отличии философии истории Великого Княжества Литовского от развития общерусской цивилизации. Отсюда вывод: история Великого Княжества Литовского никакого отношения к белорусской ментальности, белорусской исторической традиции не имеет. Это не белорусская история, это чужая история.
Но есть традиции, которые закреплены в ментальности белорусского народа. Это касается традиции общности происхождения, общности исторических судеб белорусов и русских. Всякие попытки иронизировать над этой традицией как раз и свидетельствуют или о непонимании исторического процесса формирования белорусской народности, или о сознательном намерении фальсифицировать белорусскую историю, осуществить ликвидацию белорусской ментальности, чтобы навязать нам чужую систему исторических взглядов и представлений. Да, белорусы и русские – два народа. Но это народы-братья. Отличаясь эмоциональными оттенками, они тем не менее представляют собой единую этнокультурную и цивилизационную общность. Этого никогда не следует забывать. Парадокс в том, что в известном смысле есть основания утверждать, что белорус является более русским человеком, чем великоросс. Как образно сказал Президент Александр Лукашенко, «белорус – это русский со знаком качества» [2, с.7]. Обусловлено это спецификой исторического развития Беларуси, когда от белорусов требовалось большое напряжение сил и ума в защите своих общерусских начал от посягательства иноземцев (крестоносцы, иезуиты, польские магнаты). Не случайно белорусы отнеслись более негативно к разрушению СССР, чем великороссы.
Итак, белорус и русский – это родные братья, потому что они сыновья одной и той же матери – имя которой Русь.
III. Две истории на территории Беларуси
Специфика исторического развития Беларуси проявляется в том, что на территории Белой Руси функционировали две истории. История польско-шляхетская и история общерусская (белорусская). После того как земли Белой Руси оказались в составе Великого Княжества Литовского, а затем и Речи Посполитой, происходит становление польско-шляхетской истории. Первоначально польско-шляхетская история существовала наравне с общерусской и нисколько не превосходила по своему каталогу последнюю. Но по мере денационализации высшего русского этнического сословия польско-шляхетская история не только стала доминировать над общерусской, но и полностью завладела литературным пространством всей Белой Руси. Этот процесс ликвидации общерусской исторической литературы затянулся на целое столетие, начиная от Люблинской унии 1569 года и кончая, примерно, серединой XVII века. «Диариуш» («Дневник») Афанасия Филипповича (1646) можно считать одним из последних видных произведений общерусской истории. А в конце XVII века старорусский язык, на котором печаталась общерусская литература, был окончательно заменен польским языком.
Знаменитый автор «Славянской грамматики» Мелетий Смотрицкий в своем другом общерусском произведении «Фриносе», или «Плаче восточной церкви» (1610) констатирует смерть высшего сословия древнего русского народа (так именовались в то время будущие белорусы и украинцы), погибшего в полонизме, латинстве и иезуитизме. «Где теперь, – вопрошает Мелетий Смотрицкий, – дом князей Острожских, который превосходил всех ярким блеском своей древней православной веры? Где и другие славные роды русских князей – князья Слуцкие, Заславские, Вишневецкие, Чарторыйские, Соломерецкие, Соколинские, Лукомские и другие без числа?» [3, с.149]. Все они, отвечал Мелетий Смотрицкий, денационализировались, стали польскими магнатами, которые в национально-ментальном плане уже ничего общего не имели с простым народом, с общерусскостью. Взять, к примеру, Адама Чарторыйского, который был другом Александра I и заместителем министра иностранных дел России. Это уже был не русский князь, а прожженный польский аристократ, который всеми фибрами своей иезуитской души ненавидел как русскую власть, так и белорусский народ и делал все возможное, чтобы на территории Беларуси сохранить польское шляхетство и польский шовинизм. Особенно он усердствовал в насаждении польско-шляхетского самосознания в качестве попечителя Виленского учебного округа. Образовательная и воспитательная деятельность Виленского учебного округа распространялась на территории современной Литвы, Беларуси и значительной части Украины (Киевская, Волынская и Подольская губернии). Все преподавание велось на польском языке, все гимназии, училища, приходские школы при католических и базилианских монастырях, при костелах контролировались руководством Виленского университета. Студенты, учащиеся и школьники воспитывались в духе преданности польской истории и польской национальности. Надо прямо сказать, что этому способствовала политика заигрывания царских чиновников с польской шляхтой. Польская шляхта при императоре Павле I была приравнена к русскому дворянству и русскому чиновничеству. Объективно власть польской шляхты в Беларуси стала гораздо сильнее, чем во времена собственно Речи Посполитой. Как справедливо указывал белорусский этнограф Евдоким Романов (под псевдонимом Е. Белицкий) в своей книге «Под польским игом» (1908), «чего под польским гнетом могилевчане и витебляне не допустили сделать Кунцевичу (униатский архиепископ XVI века, жестокий гонитель православной веры), несмотря на кровавые расправы, устраиваемые поляками, то с лихвой доделала петербургская бюрократия. В этом отношении она прямая преемница Кунцевича» [4, с.94].
Русскими по своей ментальности остались лишь белорусские крестьяне и мещане. Им противостояла этнически чуждая и ментально несовместимая польская шляхта, которая экономически, культурно и идеологически господствовала на Белой Руси вплоть до Октябрьской революции 1917 года. Господство польской шляхты выражалось и в господстве польско-шляхетских исторических концепций на белорусской земле, которые современными квазиисториками и квазикультурологами выдаются за белорусскую историю. Эта подмена белорусской, т.е. общерусской истории польской историей в значительной степени затронула даже сознание значительного круга научного и культурного сообщества в Беларуси. Логика здесь проста. Раз эта литература создавалась местными уроженцами, то значит это белорусская литература. Отсюда заявления такого рода: раз Адам Мицкевич родился и писал свои творения в Беларуси, то это белорусский поэт. Если Иосиф Ярошевич, Игнатий Данилович, Иосиф Крашевский родились и творили в Беларуси, то это белорусские историки. При этом отсутствует понимание того, что само по себе место рождения человека еще нисколько не говорит о его ментальности, о его национальном характере.
Все дело в том, что по своей национально-культурной идентификации это были типичные польские шляхтичи, которые ментально были абсолютно чужды коренному населению, т.е. белорусам. Даже если отдельные представители этой шляхты сочувственно относились к белорусским крестьянам, занимались собиранием белорусского фольклора и называли себя литвинами, то антирусская сущность данного сословия от этого нисколько не менялась. К примеру, Адам Мицкевич называл себя литвином, а свою отчизну Литвой не по причине якобы своей литвинской самоидентификации, а с точки зрения романтических реминисценций исторического прошлого, что объективно ни у кого из современников Адама Мицкевича не вызывало ни малейших сомнений, что они имеют дело не с каким-то белорусским поэтом, а с глубоко шовинистичным польским шляхтичем. Ведь сам Адам Мицкевич воспринимал белорусов как нечто неполноценное, неисторическое, существующее не в реальном времени, а в мифологическом, заколдованном.
Адам Мицкевич, Игнатий Данилович, Иосиф Ярошевич, Игнатий Домейко и другие так называемые «литвины» по совокупности своих исторических представлений и политических ориентаций ничем не отличались от польского этнографа, тоже уроженца белорусской земли Александра Рыпинского, который в своей книге «Поэзия простых людей нашей польской провинции», изданной в Париже в 1840 году, призывал белорусских матерей «первой своей обязанностью учить своих детей произносить святое имя Польши еще до того, как ребенок научится выговаривать слово «мама». «Рука матери, – требует польский шовинист, – не должна давать ребенку необходимую еду до того времени, пока он не попросит ее по-польски» [5, с.10]. Таким образом, во всей этой польско-шляхетской литературе с ее мнимой заботой о белорусах проводился все тот же польский шовинизм, рассматривавший Беларусь как свою польскую провинцию и ориентировавшийся на восстановление Польши в границах 1772 года.
Но общерусская история, прекратив свое письменное существование с конца XVII века, тем не менее не исчезла. Она сохранила себя в устнопоэтическом творчестве белорусского народа. Именно в белорусских песнях, легендах, сказках, пословицах, поговорках, праздниках, обрядах продолжала жить наша родная общерусская история на протяжении XVIII–XIX веков. Она ждала своего часа, чтобы стать источником национального возрождения собственно белорусского самосознания. И этот час наступил. Благодаря помощи Российской академии наук и Российского географического общества с середины XIX века в Беларуси основательно взялись за разработку древних памятников и издание древней общерусской литературы. Путь этот оказался самым продуктивным. Было опубликовано множество исторических источников, в том числе Акты Западной России, Акты Южной России, произведения полемической литературы конца XVI – начала XVII века, в которых заиграла всеми красками общерусская история. Благодаря этой титанической работе появилась реальная возможность представить верное понимание белорусской истории, ибо в этой древней литературе везде звучало одно великое, объединяющее русских, белорусов и украинцев слово – Русь, древний русский народ, Русская земля. Вся эта литература была написана на старорусском языке, который был общим языком для Белой Руси и Украины. И не случайно «Славянскую грамматику» Мелетия Смотрицкого Михаил Ломоносов называл «вратами своей учености».
Непонимание специфики формирования белорусского самосознания лежит в основе фальсификаторского тезиса о русификации белорусского народа в досоветский и советский периоды. Данные социологических исследований показывают, что число граждан республики, считающих своим родным языком белорусский или русский приблизительно равно. В то же время, хотя белорусами себя называют более 80% жителей страны, большинство наших соотечественников в повседневной жизни пользуются русским языком. Признавая себя белорусами и в то же время считая родным языком русский, тем самым опровергается выдумка русофобов о русификации белорусского народа, подтверждается специфика белорусской идентичности, которую нельзя подвести под шаблоны исторического словаря. Это и выражается в том, что русский язык – это не иностранный язык, а такой же родной язык для белорусов, как и белорусский. Это выражается и в том, что русский народ – это не иностранцы, как например, французы, немцы или англичане, а родной для белорусов этнос. Причем важно понять, что русский язык был родным языком для белорусов и в досоветский период. Поэтому ни о какой русификации белорусского народа не только в ХХ веке, но и даже в XIX веке не может быть речи.
Подтверждение этой бесспорной мысли можно видеть в языковой политике польского правительства в Западной Белоруссии в 1921-1939 гг. Так, в секретной записке полесского воеводы В. Костек-Бернацкого министру внутренних дел Польши в январе 1937 года указывается, что «не может быть и речи о том, чтобы в течение ближайших 10 лет учителем на Полесье был белорус или даже местный полешук. Учитель-полешук православного вероисповедания чаще всего русифицирует местное население, вместо активной учительской деятельности для пользы Польши» [6, с.154]. А в аналогичной секретной записке белостокского воеводы Г. Осташевского от 23 июня 1939 г. говорится: «Сознательный белорусский элемент придерживается прорусской ориентации. В первом ряду стоят здесь древние русские симпатии… Мы должны одолеть древнюю белорусскую культуру» [7, с.182].
Таким образом, даже идеологические и политические недруги России, говоря о том, что белорусский учитель русифицирует местное население, тем самым объективно признают тот очевидный факт, что для нашего народа не существовало проблемы выбора между белорусским и русским языками, поскольку последние для белорусов были одинаково родными языками, а белорусская культура, основывающаяся на древних русских традициях, рассматривалась как неотъемлемая часть общерусского культурного мира.
Поэтому, традиционная истерика «белорусизаторов» о так называемой русификации белорусов вызвана не заботой о развитии белорусского языка, а совершенно другими соображениями. Какими? Под предлогом возрождения родного языка преследуется цель противопоставить белорусский язык русскому, зачислить русский язык в разряд иностранного наподобие английского и немецкого, т.е., лишив русский язык всякого упоминания о его родстве с белорусским языком, тем самым противопоставить белорусов и русских друг другу как совершенно разные народы, которые не имеют ничего общего между собой. «Белорусизаторы» не дураки, они понимают, что для отрицания этнического родства белорусов и русских необходимо именно отрицание русского языка как родного для белорусов. Зачем это делается? Чтобы осуществить вековую мечту всех русофобов – путем разъединения наших братских народов разрушить нашу общерусскую историю, нашу общерусскую цивилизацию с целью реализации их программы «Натиска на Восток», будь это крестовые походы немецких рыцарей, агрессивная политика против Руси и православия польской шляхты, «жизненное пространство» фашизма или современное продвижение НАТО на Восток.
Вся их возня вокруг возрождения белорусского языка – это имитация, пыль в глаза доверчивой публике. Ибо, изгоняя русский язык из категории родного для белорусов, «белорусизаторы» тем самым делают белорусский язык незащищенным, производят над ним операцию кастрации. В чем это будет выражаться? Сначала «белорусизаторы» переведут белорусский язык с кириллицы на латиницу, чтобы ликвидировать даже визуальное родство белорусского и русского языков, а затем этот уже наполовину кастрированный белорусский язык доведут до полной кастрации, нашпиговав его всевозможными полонизмами. Так что от белорусского языка останутся рожки да ножки. Ни для кого не секрет, на таком белорусском языке наш народ уже не будет способен не только писать, но и разговаривать.
Парадокс заключается в том, что попытка подобной кастрации белорусского языка в нашей истории уже была. Напомним о деятельности в 1920-годы такого «белорусизатора», как академик Белорусской академии наук Язэп Лесик. Будучи автором учебников по белорусскому языку и активно участвуя в создании белорусского литературного языка, Язэп Лесик предпринимал все меры, чтобы противопоставить белорусский язык русскому, как можно дальше отдалить белорусский язык от родного ему русского языка. Всякое заимствование в белорусский язык из русского (в том числе даже научно-технической терминологии) Язэп Лесик объявлял недопустимой русификацией. В своих публикациях он выступал против употребления белорусскими писателями и учеными даже извечно белорусского слова, если оно хотя бы внешне совпадало с русским словом.
Вместе с тем Язэп Лесик охотно включал в белорусский литературный язык всевозможные полонизмы. Усилиями Лесика и других аналогичных «белорусизаторов» белорусам навязывался такой «белорусский» язык, который для них был абсолютно непонятен. Такая «белорусизация» мешала, а не помогала белорусам получить образование на родном языке.
Таким образом, под видом возрождения белорусского языка современные «белорусизаторы» реализуют давнюю иезуитскую программу: сменить ментальность белорусской интеллигенции, превратить ее хотя бы на первоначальном этапе, так сказать, в литвинскую. Что касается белорусского народа, то и тут «белорусизаторы» действуют, как иезуиты. Главное, считают они, чтобы интеллигенция отказалась от своей русскости, а народ никуда не денется. Как прикажут ему, так и будет. Но такая «белорусизация» есть ничто иное, как программа ликвидации белорусского народа и Беларуси. Ведь должно быть понятно, что если отдельные люди и могут сменить свою национальность, стать, к примеру, немцами или французами, то весь народ это сделать не может именно по причине невозможности превратиться в другой народ. Такая ситуация в истории вела лишь к исчезновению самого народа. Посмотрите на судьбу полабских славян – лютичей, ободритов и других. Стали ли они немцами? Нет, они исчезли из истории как народы. Хотя, разумеется, отдельные представители полабских славян идентифицировались в качестве немцев. Вот почему в реальности «белорусизаторы» ведут дело не к возрождению белорусского языка, а к ликвидации как белорусов, так и Беларуси. Вот почему важно понимать, что русский язык – это не только родной язык для белорусов, но это тот язык, который выполняет функцию главного гаранта сохранения и укрепления белорусской идентичности. Поэтому всякое противопоставление белорусского и русского языков, попытка зачислить русский язык в категорию иностранного языка для белорусов будет вести к утрате этнического самосознания нашего народа и к ликвидации самого белорусского языка.
IV. Беречь свою общерусскую историю
Чтобы нас признавали в современном мире, надо в первую очередь беречь свою общерусскую историю. Отказываться же от нее или подменять ее польско-шляхетской – значит отказываться от своих исторических корней, значит не уважать своих предков, в конечном итоге – не уважать самих себя.
В таком случае все разговоры о любви к Родине, о патриотическом воспитании молодежи окажутся гласом вопиющего в пустыне. Вот почему необходимо с уважением относиться к своей общерусской истории, в рамках которой сформировалась белорусская народность и реализовалась белорусская государственность. Признаем очевидное: ни при какой другой истории (польско-шляхетской, униатской, немецкой) никогда бы не появились ни белорусский народ, ни белорусское государство.
Литература
1. Лукашенко, Александр. Языку не нужны визы/Александр Лукашенко. – Советская Белоруссия. 21.06.2013.
2. Лукашенко, Александр. Большое видится на расстоянии/Александр Лукашенко. – Советская Белоруссия. 05.01.2010.
3. Кояловитч, М.О. Шаги к обретению России/М.О.Коялович. – Минск: Издательство Белорусского Экзархата, 2011.
4. Белицкий, Е. Под польским игом/Е.Белицкий. – Вильна, 1908.
5. Rypinski, Alexsandr. Bialorys! Kilka slow o poezii ludu tej naszej polskiej prowincii/ Alexsandr Rypinski. – Parys, 1840.
6. Польша – Беларусь (1921–1953). Сборник документов и материалов. – Минск: Беларуская навука, 2012.
7. Польша – Беларусь (1921–1953). Сборник документов и материалов. – Минск: Беларуская навука, 2012.
Олег Пролесковский,
министр информации РБ
Лев Криштапович,
доктор философских наук
Журнал «Беларуская думка» № 8, 2013 г.