14.   Как жило духовенство

Советская школа под Церковью обыч­но понимала духовенство. Учили, что Церковь — это учреждение, дурманящее простой народ, чтобы тем легче было дворянской «верхушке» его эксплуатиро­вать. На самом же деле, Церковь — это не духовенство и не учреждение для оп­равдания господства одних над другими. История XX в. это ясно доказала. В янва­ре 1918 г. Церковь лишили государствен­ной опоры, отделили от школы, начались гонения и убийства ее священнослужи­телей. Но за свои храмы боролись при­ходские общины, на место сосланного или убитого священника рукополагался вчерашний прихожанин, наградой кото­рого опять были всевозможные лишения, голод и жестокие притеснения. Смени­лось несколько поколений, и ... Церковь выжила, наглядно показав, что ее опора и источник жизни находится не снаружи, а внутри ее самой.
Но внутреннее содержание церковной жизни не понятно человеку внешнему. Придирчивый взгляд нашего современ­ника естественно обращен на духовен­ство: вот люди, прямая обязанность ко­торых служить Богу и людям. Они в от­вете за состояние духовной и матери­альной жизни Церкви, их достоинства равно, как и недостатки незамедлитель­но отражаются в ней. Такую точку зре­ния нельзя не признать справедливой. Всякий священнослужитель призван с честью выдержать этот взгляд.
Пастырь, храм и люди — вот Вселенс­кая Церковь в ее местном проявлении. Без какой-либо из этих составных час­тей не строится церковная жизнь. Об­щина может построить храм, но пока в нем не будет священника, чтобы он на­полнил его совершением божественной службы, тот храм будет пуст. Чтобы был священник, необходимо обеспечить его содержание. Благочестие наших пред­ков старательно проявляло себя в стро­ительстве многочисленных церквей, то же были тогда священники и на какие средства они жили?
Древняя Русь, куда органически вхо­дили Полоцкая и Туровская земли, представляла собой большое простран­ство с малочисленным разбросанным населением. Это население жило в об­ластях, средоточием которых были го­рода, расположенные по берегам рек. С самого начала Русской Церкви ее осо­бенностью стала обширность ее епар­хий. Епископ жил в городе, главным ук­рашением которого был соборный храм, один или несколько монастырей, а вокруг, среди густых лесов и топких болот, стояли редкие деревянные церквушки, связывающие в один приход не­сколько передвижных крестьянских дво­ров, которые трудом расчищали себе для запашки одни лесные участки, что­бы после их истощения через несколько лет рубить и выжигать другие. По­степенно крестьянские хозяйства пере­ходят от подсечного земледелия к двух- и трехполью, оседают и скучиваются в общинные миры. Иметь свой храм для сельской общины становится «делом че­сти». Также и в городах, каждая улица (жившая наподобие сельской общины) должна была украшаться своей соб­ственной церковью. Бывало, что для из­бавления от разных бедствий (голода, мора и проч.) община воздвигала ма­ленький храм за одно утро так, что еще до полудня епископ совершал его ос­вящение и первую литургию.
Большому количеству храмов соответ­ствовало еще большее количество священнослужителей. Духовенство сначала не было замкнутым сословием. Умение читать и писать, грамотность, выдвигали священника на почетное место и в горо­де, и на селе. Характерной чертой удель­ного периода X-XV вв. было широкое уча­стие мирян в выборе кандидатов на свя­щенный сан. Князья с боярской думой и областная сходка (вече) выбирали себе епископа, горожане выдвигали из своей среды священника для соборного храма, а сельские миры присылали достойного кандидата, взятого из крестьян. В епис­копы поставлялись чаще всего монахи, имеющие происхождение от знатных и состоятельных родите­лей. Один монастырь Киево-Печерский по свидетельству еп. Симо­на Владимирского
(+1226) выпестовал око­ло 50 будущих архиере­ев. Выходцами из этого монастыря были свтт. Мина, Дионисий и Си­меон Полоцкие.
На содержание епископа и его соборного духовенства (т.н. «кли­роса») князь давал десятину своих до­ходов, которую впоследствии замени­ли земельные пожалования из княжеских владений. Монастыри также полу­чали в дар от князей и бояр села, поля и покосы. Приходские священники по­лучали от сельской общины земельные наделы и определенное денежное или натуральное содержание по договору. Плата за требы, размер которой зави­сел от обычая и доброй воли дающего, была для них другим источником дохо­да. Приходы и священники платили раз­нообразную дань епископу: во время его посещения церкви, за хиротонию священника, за «благословенную» гра­моту, назначающую на приход и др. В материальном отношении между епис­копами, с одной стороны, монахами и соборным духовенством, с другой, и приходскими священниками, с третьей, появилось различие, крайне невыгод­ное для последних. Высшее духовен­ство было лучше обеспечено, лучше защищено социально, а сельское духовенство находилось в податном поло­жении к своему епископу и часто под­вергалось злоупотреблениям мирских чиновников, находящихся на архиерей­ской службе. Тяжелой для священника была материальная зависимость от сельской общины, которая нанимала себе пастыря, сообразуясь со своими собственными выгодами. Поэтому свя­щенник чаще всего питался не от алта­ря, а от сохи. «Мужик за соху — и поп за соху», «если попу пашни не пахать, то голодну быть», — говаривали в старину.
Наблюдение за порядком в обширных епархиях было затруднено для еписко­па. Вошло в обычай делать объезд при­ходов через три года на четвертый. По­этому когда на епископский двор при­езжал кандидат на священство к ново­построенной церкви или преемник умершего священника из какой-нибудь сельской общины, то архиерей не зат­руднялся с выбором альтернативы. Став­ленник платил приличный взнос за хи­ротонию, выдерживал экзамен и выпол­нял послушания при епископском доме или монастыре. Затем следовали его посвящение и священническая практи­ка при соборной церкви, после чего давалось благословение на приход. Те­перь священник был тесно связан с сель­ским начальством, да с архиерейским чиновником (десятильником), который в отличие от епископа посещал приход каждый год для сбора т.н. «подъезда». А если еще учесть самоуправство кня­зей и бояр в церквах своих домов и имений, когда к священникам, бывало, относились не лучше чем к слугам, то будет понятно, сколько разных беспо­рядков волновало Русскую Церковь даже в ее лучшие времена. В этом от­ношении интересны материалы цер­ковного собора 1509 г. в Вильно.

«Воскресение», № 7 (60), 2004 г.