39.   При каждой церкви — школа

Важная просвети­тельская задача Церкви — христианское воспитание и образование. Во второй половине XIX в. значительным шагом в этом направлении было развитие сис­темы народных школ.
Первые шаги к устройству народных училищ предпринимала еще имп. Ека­терина II, а «Правила» народного про­свещения, утвержденные имп. Алексан­дром I в 1803 г., предполагали активное участие в этом деле приходского духо­венства. Однако государственные и ча­стные инициативы не сразу достигали должного эффекта. Учебные заведения делились по сословному признаку, про­граммы были слишком насыщенными, забота об образовании крепостных возлагалась на помещиков, которые, за редкими исключениями, не были заин­тересованы в этом деле, в казенных имениях не хватало финансирования и проч. При имп. Николае I роль духовен­ства в деле народного образования была еще раз особо подчеркнута в Уставе 1828 г. Со стороны Церкви также были приняты соответствующие меры. Указ Святейшего Синода 1836 г. вменил в обязанность приходскому духовенству бесплатное начальное обучение кресть­янских детей, а Устав духовных консис­торий 1841 г. вменял в обязанность ду­ховных правлений заботу об открытии церковноприходских школ.
Известным ревнителем в деле народ­ного просвещения и образования на белорусских землях был митр. Иосиф Семашко. В 1864 г. при 450 храмах Ли­товской епархии (в которую входили гу­бернии Виленская и Гродненская) насчи­тывалось 260 школ для простого наро­да, а в 1868 г. (в год кончины митр. Иоси­фа) их было уже 468. Увеличение коли­чества начальных народных училищ в 60-е годы связано, конечно, с теми широ­кими преобразованиями, которые про­водило правительство имп. Александра II. Крестьянин освобождался от крепос­тной зависимости, но и помещик осво­бождался от обязанности заботиться об образовании крестьянина. Однако пос­ледний согласно своему новому статусу должен был ориентироваться в законо­дательных нормах, подписывать догово­ра, вести учет кредитных средств и проч. Неграмотность крестьянства открывала широкие возможности для злоупотреб­ления как со стороны чиновников, так и со стороны прежних господ-помещиков. Сам крестьянский быт, насыщенный тя­желым трудом всей семьи от мала до велика, не представлял благоприятных условий для учебы. Курс «наук» мог пре­подаваться в зависимости от земельных работ только с осени до весны. Преиму­щественный возраст учеников девять-одиннадцать лет. Для взрослых кресть­ян были учреждены т.н. «воскресные» школы, в которых занятия проводились по воскресным и праздничным дням.
Привлечение к делу народного обра­зования духовенства показывает, что це­лью образовательной программы было не только распространение необходимых практических знаний, но и воспитание. Понятно, что соединение образователь­ного и воспитательного процесса в школьной педагогике — дело очень не­простое, а для нашего времени, прямо скажем, проблемное. Конечно, в приход­ских школах того времени было уделено преимущественное внимание предметам собственно религиозным: вероучению, краткой библейской истории, объясне­нию заповедей и молитв (что обычно называется собирательно — Закон Бо­жий). Но здесь сразу надо иметь в виду то, что на Руси целыми столетиями не было никакого народного духовного об­разования кроме преемственного сохра­нения патриархальных христианских тра­диций в семье. И наряду с положитель­ными примерами народного благочестия здесь бытовали самые темные народные суеверия! Отрадное исключение на этом фоне общего невежества представляют приходские школы Украины, получившие свое распространение с цветущих вре­мен знаменитых братств XVI в. Что же касается белорусских земель, то здесь забитость и бесправность простого на­рода усугублялась духовным порабоще­нием, которым была Брестская уния. В результате многие вообще терялись при ответе на вопрос, в какого Бога они ве­рят. Невежество же сочеталось еще и с равнодушием. В таких условиях школь­ное преподавание религиозных основ есть важный шаг в миссионерском отно­шении.
Кроме собственно религиозных пред­метов, преподавались начала чтения, письма и арифметики. Изучение церков­нославянской азбуки было необходимо для чтения и пения молитв. Большое значение, безусловно, имело знакомство с русским языком. Здесь приходится слышать недовольные замечания в ад­рес «русификации». Однако перед на­родной школой стояли в первую очередь практические задачи, и для крестьяни­на было необходимо знакомство с язы­ком, на котором издавались государ­ственные законы и велось делопроиз­водство. И здесь возникает вопрос: на каком другом языке, как не на «местном диалекте крестьянского наречия» мож­но было вести обучение детей белорус­ских крестьян в их собственных хатах? И кто, как не священник, нередко сам выходец из крестьянской среды, мог лучше всего находить общий язык со своими прихожанами? Странно было ожидать от русской администрации края решительных шагов к поощрению изу­чения белорусского языка, когда в на­учном отношении вопрос о нем только ставился, а сами белорусские поэты и писатели употребляли то польский, то русский алфавит, сетуя в переписке на отсутствие единых грамматических норм даже в нач. XX в. (первая учебная грам­матика Б. Тарашкевича вышла, как из­вестно, в 1918 г.).
Показательна статистика количества приходских школ, приведенная извест­ным белорусским церковным историком Г. Киприановичем на к. XIX в. В четы­рех белорусских епархиях (включая ча­стично территорию совр. Литвы) было 6702 народные школы (церковно­приходские школы, школы грамоты и на­родные училища) с 213936 учащимися. Храмов же было 1855. Значит, на один храм приходилось в среднем 3 школы. Известно также, что самый высокий процент учащихся детей школьного воз­раста был в Могилевской (34%) и Грод­ненской (26,7%) губерниях, а самый низкий в Виленской (7,6%) и Витебской (8,3%). Таким образом, высокие пока­затели приближались к европейскому уровню, а низкие были не худшими по России в целом.

«Воскресение», № 8 (97), 2007 г.