Ко Дню памяти и скорби 22 июня в юбилейный год Великой Победы 1945-2015 гг.

Моральная стойкость вооруженных сил определяется многими факторами среди которых - воля высшего и среднего командования, его способность к риску и неожиданностям, готовность рядовых принять смерть, не поддаваться панике, биться в одиночку и в окружении, не впечатляться «кровами потерями» и поражениями, выносливость в исключительных погодных условиях. Имеет значение боевой опыт и одаренность полководцев, патриотизм и национальный характер, но главный фактор - осознание высших государственных ценностей.

Стойкость и порог жертвенности Красной Армии, Вермахта и его союзников - Финляндии, Италии, Венгрии, Румынии, Словакии, Хорватии вместе с которыми на Восточном фронте сражались почти все национальности Европы, были разными.

Влияние морального фактора на поведение в бою и дисциплину исследуются на основе писем и дневников воинов, «солдатских мемуаров», приказов командования, анкет, «устных историй».

Условно и очень грубо моральную стойкость может характеризовать отношение «кровавых потерь» к количеству пленных. Чем больше сдалось пленных П в сравнении с убитыми, ранеными и умершими от ран К, тем ниже моральный потенциал армии. Д=К : П. Упорно не сдающийся противник (с высокой «пленоустойчивостью») обладает сильным боевым духом. Боевой дух усиливается после побед, падает после поражений, достигает максимума на пике мессианской или державной идеи. [1] Неточность подобного расчета состоит в том, что данные о потерях могут быть приблизительны, у победителей нет пленных, а побежденные пленные могут быть ранеными, артиллерийский огонь мог превратить живую силу противника в крошево и создать видимость упорного сопротивления, не учитывается число дезертиров, симулянтов и воинских преступлений.

Высшей ценностью Третьего Рейха была основанная на оккультизме идея воссоздания арийской нордической расы. «Национал-социализм – это воля к сотворению нового человека» - проповедывал Гитлер. Борьба с «жидо-большевизмом», истребление «паразитической нации» - евреев и уничтожение «Советской Иудеи» – СССР было возведено в культ. Гитлер ставил цель завоевания мирового господства и выдавливания из Восточной Европы большинства славян, как индейцев из Северной Америки.

Опорой гитлеризма была военизированная охрана нацистской партии СС – «гвардейская элита» с культом дисциплины и жертвенности. СС разрослась в огромный орден (45 тыс. служащих Гестапо, 65 тыс. «Службы безопасности», 2,8 млн. членов полиции порядка, 40 тыс. охранников концлагерей и 950 тыс. воинов «Ваффен-СС»). Расово-политическим отделом SS была организация «Лебенсборн» («Источник жизни»), радевшая об охране материнства и росте многодетности. Политическая психология в Германии возводила в идеал героизм, красоту, честь, романтизм, борьбу за национальную общность и Великогерманскую империю.

Девизом молодежного подспорья нацистов “Гитлерюгенда” был девиз “Мы рождены, чтобы умереть за Германию”. С юношами и детьми проводилась военная подготовка. К 1938 г. 1,25 млн. детей имели удостоверения об окончании стрелковых курсов.

Демонстрации, факельные шествия, героическая музыка Р.Вагнера и Л.Бетховена, многотысячные партийные триумфы в Нюрнберге - намертво впечатывались в души будущих солдат. В школах и казармах велись беседы о чистоте арийской расы. Пропаганда вещала о непобедимости германского оружия, презрении к врагам, ненависти к большевизму и завоевании новых территорий. Военнослужащим внушался оптимизм и борьба до тех пор, пока остаются хоть малейшие силы.

Так в центре Европы взорвалась невиданная коричневая мощь, распространявшая претензии на соседние страны.

В межвоенное время в Италии, Германии, Испании и Португалии возникли диктатуры Муссолини, Гитлера, Франко, Салазара. Им подражали правители Венгрии, Польши, Румынии, Болгарии, Греции и Албании. Но харизма «величайшего революционера» Гитлера была вне конкуренции. Русские эмигранты сравнивали фюрера с Петром Великим. Восторженный певец фашизма Леон Дегрелль (1906-1994), считал немецкого вождя мессией человечества. “Гитлер был величайший человек европейской истории…. Мы сражались за нечто Великое… Мы как истинные европейцы сражались за Красоту, Гармонию, Духовность, Справедливость. Это была война идеалистов и романтиков против двух типов материализма – капиталистического и марксистского”. [2]

Гитлеровский режим был одержим войной. В Германии армия традиционно считалась почти сакральным учреждением, которое воспитывало волевого и безжалостного воина, “верного фюреру и его чистому, святому делу”. Офицер… должен служить всему народу примером благородного образа мыслей и истинно германского образа жизни… Скромность, высокая требовательность к себе и постоянная готовность пожертвовать собой… Любовь к фюреру, народу и отечеству превыше всего” (Гитлер).

Преемственная связь офицерского корпуса не нарушалась, система его подготовки была блестящей.

Солдаты Вермахта были подготовлены к новейшей механизированной войне и считали, что для них нет ничего невозможного – “ни одна мировая сила не устоит перед германским напором”. Кино, радио и печатьвыковали единое нацистское мировоззрение. «Доверие немецких солдат к офицерам в общем и целом непоколебимо».[3]

Необычайно воспламенили Вермахт победы 1938-1940 гг. 13 марта 1938 г. гитлеровскую армию с восторгом встречали в Австрии, 1 октября 1938 г. в Судетах, 15 марта 1939 г. к Рейху была присоединена Чехия, 23 марта 1939 г. Вермахт с ликованием приветствовали немцы Мемеля (Клайпеды).

10 мая – 11 июня 1940 г. Третий Рейх молниеносно сокрушил самую мощную в Европе армию Французской империи с ее необъятными колониями. Полтора миллиона французов сдались в плен, объясняя это “инстинктом самосохранения”. Погибло 84 тыс. французских солдат, ранено примерно 207 тыс. чел. Моральная стойкость оказалась ничтожной Д=0,19.

К 22 июня 1941 г. убеждение в превосходстве Вермахта над любой военной силой было всеобщим. Сразу после оккупации Франции Гитлер решил напасть на СССР. В отличие от войны на Западе, Абсолютное Зло планировало вести на Востоке людоедскую борьбу на уничтожение.

Высшей ценностью большинства советских людей была мечта о первой в мире социалистической формации, о социальной справедливости и солидарности трудящихся Земли. К 1941 г. еще не угасли огненные идеалы Великой русской революции и Гражданской войны, не исчезла мессианская цель освобождения человечества от гнета капитала. Произошло пребражение народа. Утвердилась и новая атеистическая державность. Бойцы и командиры РККА стали говорить, что “заражены красным империализмом” и нужно занять“наши” Прибалтийские государства, Бессарабию и Варшаву. [4]

Красная Армия в отличие от немецкой, была в основном крестьянской, с крестьянской психологией, незнанием военной техникии слабой дисциплиной, которую “так и не подняли за 25 лет” (Р.Я.Малиновский). Вместе с тем мужицкая выносливость позволяла лучше, чем немцам, выдерживать тяжкий труд войны.[5]

Поддержка и помощь Православной церкви в справедливой борьбе против «фашиствующих разбойников и благословение всех православных на защиту священных границ нашей Родины” приветствовалась. Часть солдат берегла маленькие обереги-иконки, хотя в целом церковными догматами армия не вдохновлялась. [6]

Разрыв преемственности в офицерском корпусе, отрицание героев прошлого и истории старой России (чего не знала Германия), не могли не сказаться на прочности РККА.
Большинство командного состава поднялось из глубин народа. Из 2952 генералов 142 (4,8%) не имели никакого военного образования, 41,05% окончили всего лишь военное училище (443 чел.) и курсы (769 чел.). 204 генерала не имели вовсе никаких наград[7]

Субординация оставляла желать лучшего. Случалось унижение чести офицеров и генералов, которого “не знала ни одна армия мира”. [8]

В 1930 г. среди военнослужащих еще встречался негативизм к армии, что исправно фиксировалось ОГПУ/НКВД. "Если будет война, то я своей винтовкой в первую очередь убью своих командиров и буду воевать не за Советскую власть, а против нее". «Да когда я выйду из этой проклятой армии, век не забуду те прелести, которые мне предоставило рабоче-крестьянское правительство”. «Советскому правительству не поздоровится и чего доброго наши же красные штыки порвут мундиры коммунистам”. Но подавляющее большинство рассуждений были одобрительными: “Есть слух о войне, но мы не боимся, возьмемся за красные винтовки, пойдем по первому зову добровольно, будем биться до последней капли крови». “Сейчас мы защищаем свое пролетарское государство, которое строит социалистическое общество в СССР”. [9]

Процессы «о военно-фашистском заговоре» 1937-1938 гг. в РККА вызвали недоверие к командному составу и тот оказался в плену страха, самоцензуры и что хуже всего – боязни инициативы. Военный атташе Германии в СССР, генерал-майор кавалерии Э.Кестринг 28 апреля 1938 писал, что Красная Армия «парализована и не представляет существенный фактор обороны». [10] Но сомнений в виновости «врагов народа» не было, авторитет Сталина не подвергался сомнению, а его приказы, считавшиеся прозорливыми, исполнялись с невероятным воодушевлением. Единство общества в целом сохранялось.

28 декабря 1938 г. был издан приказ «О борьбе с пьянством в РККА». В декабре 1939 г. даже в прифронтовом Петрозаводске появлялись пьяные красноармейцы и командиры с развязным поведением и в «расхристанном виде». [11]

Меры наркома обороны С.К.Тимошенко (с мая 1940 по июль 1941г.) не везде приветствовались . Были отзывы, что вводятся порядки «как при Петре I” и «к нам относятся как к скотине». [12]

В среднем по армии в первом полугодии 1940 г. в день было 19 дезертирств и 315 самовольных отлучек. Но в первом квартале 1941 г. количество нарушений уменьшилось - в день в среднем было 11 дезертирств и 52 самовольных отлучек. [13]

В РККА за 1941-1945 гг. было мобилизовано 34 476 700 чел. За годы войны за воинские преступления было осуждено 994 300 чел., в том числе за дезертирство – 376 300. (212 400 дезертиров не было разыскано). Из почти миллиона осужденных 422 700 (или 427 910) чел. были направлены в штрафные подразделения на фронт, 436 600 - в заключение, 135 000 – расстреляны.[14]

В Вермахте за годы войны отслужило вдвое меньше - около 17,3 миллионов человек. Военно-полевые суды рассмотрели 35 000 дел о дезертирстве, в 22 750 случаев был вынесен приговор о расстреле, который был приведён в исполнение в 15 тысячах случаев. Общее число дезертиров Вермахта приблизительно оценивается в 100 000 человек. [15] Согласно другим данным немецкие военные суды вынесли 30 тыс. смертных приговоров (20 тыс. приведено в исполнение). [16]

Таким образом, по разным данным, число дезертиров в Вермахте было в несколько раз меньше, чем в Красной Армии.

Исполнительность в немецких вооруженных силах была выше, чем в Красной Армии. В книге «Военная юстиция в немецком Вермахте» историк Ф. Зайдлер сообщал, что в штрафных «испытательных батальонах служило приблизительно 82 тысячи человек». «Штатный персонал» насчитывал в батальонах около 16 тысяч человек. Возможно, что собственно службу несли только 66 тысяч «испытуемых». [17]

Вместе с тем в РККА к 1941 г. за несколько лет была проведена огромная идеологическая работа. [18] Воины в основном приняли идеи товарищества, боеготовностии бдительности, советского патриотизма и интернационализма. Уверенность большинства красноармейцев в мощи Рабоче-Крестьянской Армии не подвергалась сомнению. Западали в душу вдохновенные слова присяги: “Я, сын трудового народа, гражданин Советской Республики…”. Тот же Кестринг писал 31 мая 1941 г.: «Здесь сейчас пришли новые времена, новые понятия. Люди делают ставку на разум масс. [Советские] люди здесь патриотичные в полном смысле слова». [19]

Главным врагом после захвата Гитлером власти оставалась Германия. При нападении агрессора РККА готовилась к молниеносному удару нa земле врага для слома его воли. [20] И даже после зaключения на 10 лет пакта Риббентроп-Молотов в СССР “антинемецкая пропаганда в скрытой форме велaсь по-прежнему неогрaниченно. С мaя 1941 г. трaвля вновь повсюду шлa открыто". [21]

После 22 июня 1941 г. в Советском союзе не было патриотических демонстраций, как в 1914 г. Были и злые высказывания о том, что Гитлер скоро будет в Москве и «интеллигенция сможет жить по человечески». [22] Но гитлеровское нашествие объединило народ и власть. Большинство считало, что немцы будут быстро разгромлены. Типичными были выступления на собраниях 2 июля: «Меня воспитало пролетарское государство. Сейчас я добровольно вступаю в ряды рабочей дивизии и, не щадя своей жизни, буду биться за счастье всего трудящегося человечества». [23]

Директивa ЦК КП (б) Белоруссии от 1 июля 1941 г. гласила: “уничтожaть врaгов, не дaвaя им покоя ни днем, ни ночью, уничтожaть их всюду, где их удaстся нaстичь, убивaть их всем, что попaдется под руку: топором, косой, ломaми, вилaми, ножaми…” [24] 6 aвгустa 1941 г. советское командование воззвало: "Атaкуйте и уничтожaйте… трaнспорты и колонны, сжигaйте и рaзрушaйте мосты, рвите телегрaфные и телефонные проводa, поджигaйте домa и леса. Бейте врaгa, мучьте его до смерти голодом, сжигaйте его огнем, уничтожaйте его пулей и грaнaтой… уничтожaйте фaшистов кaк бешеных собaк." [25]

В 1941 г. Великогерманский Рейх, достигший апогея в военном деле и вооружении, рвался в бой против «жидо-большевизма - смертельного врага национал-социалистической Германии». Считалось, что немецкий офицерский корпус превосходит русский, что высшее командование РККА мыслит формально и хуже, чем царские генералы и СССР будет разбит легче, чем Франция. [26] Своих военачальников Гитлер называл «личностями исторического масштаба».15 августа он собирался занять Москву, а 1 октября завершить разгром Советского союза. [27]

Солдаты, прекрасно владевшие боевой техникой, ждали наступления и полагали до Рождества вернуться в Германию. Ставилась цель молниеносного уничтожения живой силы без обращения противника в бегство.

Поражение РККА в 1941 г. стало, как ни горько признавать, самым сокрушительным за три века русской истории и бесподобным примером немецкого военного искусства.

Упрекать в трусости русский этнос нельзя. Его мужество и неустрашимость были не ниже, чем у немцев. Генерал-полковник Эвальд фон Клейст отмечал: «Русские с самого начала показали себя как первоклассные воины, и наши успехи в первые месяцы войны объяснялись просто лучшей подготовкой. Обретя боевой опыт, они стали первоклассными солдатами. Они сражались с исключительным упорством, имели поразительную выносливость и могли выстоять в самых напряженных боях». Ему вторил генерал пехоты Г. Блюментритт: «Русский солдат предпочитает рукопашную схватку. Его способность не дрогнув, выносить лишения вызывает истинное удивление... Они умеют защищаться и стоять насмерть. Попытки их одолеть стоят много крови» [28]

24-27 июня 1941 г. Геббельс из “берлинского далека” записывал в дневнике: «Русские защищаются мужественно. Отступлений нет. Это хорошо. Тем скорее оно будет впоследствии. Они теряют бесчисленное количество танков и самолетов. Это является предпосылкой к победе… большевики продолжают биться упорно и ожесточенно. ..Усиленное и отчаянное сопротивление противника... Под Белостоком отчаянные попытки прорыва... У русских колоссальные потери в танках и самолетах, но они еще хорошо дерутся и, начиная с воскресенья, уже многому подучились… Русские защищаются отчаянно. Русская танковая дивизия прорывает наши танковые позиции… Их союзником является пока еще славянское упорство… Красный режим мобилизовал народ…“ [29] Газета "Фелькишер беобахтер" отмечала 29 июня 1941 г.: "...Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим презрением к смерти. Выдержка и фатализм заставляют его держаться до тех пор, пока он не убит в окопе или не падет мертвым в рукопашной схватке..."

Высоко оценивал красноармейцев и оберштурмбаннфюрер СС О. Скорцени: “начиная с рядового солдата и до командира роты, русские были равны нам — мужественные, находчивые, одаренные маскировщики. Они ожесточенно сопротивлялись и всегда были готовы пожертвовать своей жизнью… Русские офицеры, от командира дивизии и ниже, были моложе и решительнее наших”. [30] В середине ноября 1941 г. пехотный офицер 7-й танковой дивизии, когда его подразделение ворвалось на русские позиции в деревне у р. Лама, так описал красноармейцев. «В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь. Солдаты Красной Армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять из полыхавших домов».[31]

Как видим, одобрительные отзывы врага относятся в основном, к солдатской массе. [32]
Чем объяснить скоротечную ретираду Красной Армии и немыслимое количество пленных и утраченной техники? [33] “Пятая колонна” уверяет, что причиной катастрофы, дезертирства и перехода на службу Третьему Рейху было неприятие коммунистического режима, который держал народ “на страхе и обмане”. Ядовито и зло это пропечатал в “Архипелаге ГУЛАГ” А.И.Солженицын: “Единственным движением народа было — вздохнуть и освободиться, естественным чувством — отвращение к своей власти. И не «застиг врасплох», и не «численное превосходство авиации и танков» так легко замыкало катастрофические котлы — по 300 тысяч (Белосток, Смоленск) и по 650 тысяч вооруженных мужчин (Брянск, Киев), разваливало целые фронты и гнало в такой стремительный и глубокий откат армий, какого не знала Россия за все 1000 лет, да и, наверно, ни одна страна ни в одной войне, — а мгновенный паралич ничтожной власти, от которой отшатнулись подданные как от виснущего трупа».

Это бесчестная кривда. Страна и Красная Армия не сломались, не утратили воли к сопротивлению и выдержали катастрофу начала войны.

Деморализация 1941 г. была вызвана неподготовленностью к новейшей высоко механизированной войне и слабостью подготовки командных кадров. Курсы младших лейтенантов в 1941 г. не давали полноценной огневой, тактической и строевой подготовки, не говоря о командирской этике и традициях Русской армии. Лейтенанты плохо знали уставы и топографию, отбывали в часть в старом обмундировании, нередко оборваном и грязном. У командиров танковых батальонов не было карт местности, их атаки не поддерживала ни артиллерия, ни минометы, ни авиация. Бойцы и командиры из запасных полков не знали винтовки и ручного пулемета, правил ведения огня, действий в составе взвода и роты, перебежек и переползания. Не умевшие бросать гранаты резервисты без разведки с марша бросались в бой. Транспорт и связи с тылом были недостаточны. [34] «Наш командный состав не обладал опытом ведения большой войны. Части и соединения приграничных военных округов более чем наполовину состояли из недавно призванных солдат, обученных действовать в лучшем случае в составе… взвода и не овладевших еще боевой техникой. Значительное число молодых солдат до начала войны ни разу не стреляло из своего оружия». [35]

Полноценная стратегия оборонительной войны отсутствовала. РККА, насчитывавшая на 22 июня 5 774 200 чел., оказалась неготовой отражать страшные танковые клинья. Немцы умело и быстро замыкали огромное количество войск в «мешки» бронетехникой и мотомеханизированными соединениями. Вместо траншейной системы в начале войны применялись индивидуальные «ячейки». [36] Тактика «отступательно боя» и прорывов из окружения в уставах РККА не была прописана. Роковые «котлы» возникали из-за запретов на отступление. Войска не выводились из-под удара и даже ничтожные резервы бросались в контратаки.

Высшие начальники, боясь обвинений в трусости, «голой руганью и угрозами расстрела» бросали людей в наступление. «Бесцельные и хаотичные» (Ф.Гальдер) атаки в лоб массой солдат, многие из которых не прошли военного обучения, и без достаточной артилерийской подготовки, приводили к чудовищным утратам.

Но массовые «контратаки отчаяния» были подвигами жертвенности - и первый таран в 4 часа утра 22 июня 1941 г. летчика И.И.Иванова, и бессмертие Брестской крепости,о которой Г.Гудериан сказал - «эти люди заслуживают величайшего восхищения», и подвиг танкиста З.Колобанова, подбившего 20 августа 22 танка врага, и вечная слава героев-панфиловцев и т.п.

Большинство бойцов было уверено, что силы Крaсной Армии неизмеримы и ее нельзя победить. Командиры и политработники первыми поднимались в атаки и первыми погибали. Только позже командному составу приказали руководить боем позади наступающих цепей. Немцам приходилось выделять крупные силы для борьбы в тылу с оставшимися советскими войсками, тогда как на Западе окруженный противник после поражения сдавался в плен.

Следствием нежелания попасть в плен был «психоз окружения», о чем с горечью писали советские военачальники. [37]

В многонациональной Красной Армии «ни одна часть или соединение не были готовы принять боя… С первых же дней военных действий в частях… началась паника… тысячи командиров (начиная от майоров и полковников и кончая младшими командирами) и бойцов обращалось в бегство». [38] На Шауляйском направлении две дивизии, имевшие на руках всего четверть боекомплекта, «бежали с поля боя в позорном состоянии», все рода войск смешались, полки вступали в бой побатальонно. Штабные работники были в растерянности. Командиры и бойцы «со слезами на глазах и ненавистью на лицах отвечали о том, как они остались побежденными». [39]

Противнику виделись “русские котлы” зачастую иначе: “Русские держались с неожиданной твердостью и упорством, даже когда их обходили и окружали. Этим они выигрывали время и стягивали для контрударов из глубины страны все новые и новые резервы, которые к тому же были сильнее, чем это предполагалось... противник показал совершенно невероятную способность к сопротивлению. [40]

Нельзя не учитывать, что гитлеровцы мастерски помогали разложению войск провокациями и страхом. [41] После неудачных боев, сбрасывания листовок и установки громкоговорителей случались перебежки к врагу.

Командующий Артиллерией Красной Армии Н.Н.Воронов писал И.В.Сталину 8 декабря 1941 г. о положении Ленинградском фронте: «Причинами неуспехов наших наступательных действий были… ряд командиров, не верящих в успех наших боевых действий, скрытых пораженцев… [На пассивных участках] «сидение в землянках развило чувство страха быть убитым, а отсюда лозунг «не стреляй и по тебе стрелять не будут»… Плохо поставлено воспитание и политическая работа личного состава… перебежки имеют место до последнего времени». Вместе с тем Воронов отмечал: «Противник везде пассивно обороняется… Немцы и австрийцы (прибывшие на пополнение) дерутся стойко, пока сидят в соружениях или в броне, контратаки, попытки наступать и вести боевую разведку легко ликвидируются действиями наших войск…» [42]

Играл свою роль и перепад в пропаганде. «Пролетарская солидарность» и вера в якобы «противников фашизма - немецких рaбочих и крестьян" - провалились. Беспомощные листовки - "Немецкие солдaты! Кому выгоднa войнa против Советского Союзa? Только кaпитaлистaм и помещикaм!" - не могли соперничать с твердокаменным стереотипом Вермахта о природной ущербности «русских унтерменшей» с их низкой боеспособностью и “животным безразличием к жизни”. [43]

Немцев, твердо веривших в непобедимость, вдохновляли и еженедельные выпуски кинохроники, в которых под фанфары и героическую музыку демонстрировалось ликование от встреч с Гитлером, героизм победоносных колонн и лучших солдат мира, необозримое море пленных и нищета русских деревень со стариками и детьми в лохмотьях. («Русские будут сбиты с ног, как до сих пор ни один народ! И большевистский призрак скоро исчезнет!» - торжествовал Й.П.Геббельс). Солдаты, бывшие немецкие коммунисты заявляли, что они “стали нацистами еще больше, чем другие” – настолько разочаровал их “советский рай”. Свирепая практика «выжженной земли», жестокость к населению вызывалась не только садизмом эсэсовцев, но и, как ни парадоксально, “идеализмом и жертвенностью”. [44] Безжалостность в их понимании возвышала боевой дух. В то же время стойкость немцев подкреплял слух, что “красные бестии” вырезают пленных и раненых.

В целом на всех фронтах с 22 июня по 31 декабря 1941 г. в Красной Армии погибло, умерло от ран в госпиталях, ранено, контужено и т.п. 2 138 320 чел., пропало без вести и попало в плен - 2 335 500 чел . [45]

Показатель моральной стойкости за эти полгода оказался Д=0,91 (или 0,56 - если принять число пленных по немецким данным) и выше, чем у Польской армии с 1 по 20 сентября 1939 г., потерявшей убитыми и ранеными 200 тыс. и 420 тыс. пленными (Д=0,47).

Понятно, почему солдаты Вермахта, разрушая, грабя и убивая, горланили бравурное: «Wenn die Soldaten”, «Лоре, Лоре, Лоре», «Эрика», «Хорст Вессель», «Sieg heil Viktoria» и др. Напротив, бойцы Красной Армии, по свидетельству К. Симонова, оставляя город за городом без уличных боев, пели в 1941-1943 гг. только щемящие душу «Напрасно старушка ждет сына домой», «Землянку», «Темную ночь». (В 1944 и 1945 гг. наши солдаты уже распевали мажорные «Хороша страна Болгария», «Эх, как бы дожить бы до свадьбы женитбы», «Смуглянку» и др.). [46]

Бесчеловечное содержание советских пленных в лагерях (где из-за голода обезумевшие люди жевали траву и доходили до каннибализма) [47] не пресекло массовые пленения – стремительное движение врага к Москве продолжалось.

16 aвгустa 1941 г. Ставка Верховного Главнокомандования издала жесткий приказ № 270 «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия» и приказала проводить беседы «Лучше смерть, чем фашистский плен», «Измена Родине – тягчайшее преступление».

6 ноября 1941 г. Сталин произнес вдохновенное: “если немцы хотят иметь истребительную войну, они её получат... Истребить всех немцев до единого, пробравшихся на территорию нашей Родины в качестве её оккупантов!”

Конечно, на разных участках фронта упорство частей Красной Армии было разным. [48] Несмотря на отступление и полную дезорганизацию «партийно-политической работы в войсках», [49] доверие народа и армии к власти оставалось. Этому способствовало и то, что разумно умалчивались жуткие потери и преувеличивалась убыль врага. Такой прием использовался всеми армиями мира во все времена. 6 ноября 1941 г. Сталин противопоставил 350-ти тысячам убитых, 378 тысячам пропавших безвести и 1 млн. 20 тыс. раненых советских воинов - 4,5 миллиона убитых, раненых и пленных немцев.[50]

2 октября началась «последняя великая и решающая битва» 1941 г.- «Тайфун». Войскам Вермахта выдали парадное обмундирование для парада в Москве. На московском направлении группа армий «Центр» насчитывала 1 929 406 человек. С советской стороны в составе Западного, Брянского и Резервного фронтов было около 1 250 тыс. человек. Предельному профессионализму Вермахта противостояло тогда только русское мужество. Наступление 2-й армии генерал-полковника Г.В. Гудериана началось 30 сентября. 6 октября был захвачен Брянск. Немецкие танкисты испытали «душевное потрясение», потеряв в боях с 4-й танковой бригадой М.Е.Катукова больше машин, чем русские. [51] Газета “Правда” взывала остановить “кровавые орды смертельного врага”. Некоторые пехотные части, идя навстречу смерти, пели гимн страны “Интернационал”. [52]

Потери советских войск с 30 сентября по 5 декабря 1941 г. составили 658 279 человек, в том числе 514 338 человек было потеряно безвозвратно. Вяземский и Брянский «котлы» стали самыми страшными трагедиями 1941 г. 19 октября 1941 г. фельдмаршал фон Бок славословил:
«Сражение за Вязьму и Брянск привело к обвалу эшелонированного в глубину русского фронта. Общие трофеи составили: 673 098 пленных, 1 277 танков, 4 378 артиллерийских орудий, 1 009 зенитных и противотанковых пушек, 87 самолетов и огромные количества военных запасов». Немецкие потери в операции «Тайфун» составили к концу ноября 120 906 чел. [53]

В этих условиях был оправдан приказ комaндующего Зaпaдным фронтом Жукова 13 октября 1941 г. о рaсстреле "трусов и пaникеров" нa месте.

Гибель войск трех фронтов не была напрасной. Они на время приковали к себе силы немецких пехотных и танковых соединений. Наступление врага под Москвой “завязло”.

Командование Вермахта признало, что противник не растерял воли к сопротивлению. К 10 ноября по оценке германского Генштаба, возникла «опасность крушения всего Восточного фронта». Немецкая армия, начав войну с 3580 танками и штурмовыми орудиями, потеряла 2090 машин, 5180 боевых самолетов, 686 108 чел. личного состава, 25 777 грузовых автомобилей, 30 432 мотоцикла, более 136 тысяч лошадей. [54]

Падение Москвы вряд ли бы сильно подрубило мораль Красной Армии. Советская пропаганда уже готовила историческую аналогию с взятием “белокаменной” французами в 1812 г. Настрой красноармейцев был “Отступать за Урал будем, а все равно победа будет за нами!” [55] Надежда руководства Германии на то, что с падением стержневого города СССР наступит подъем как в Рейхе так и среди союзников – оказалась напрасной. Немецкие войска утратили маневренность, появилось чувство беззащитности перед тяжелыми советскими танками. В “безумной зиме” солдаты оказались беспомощными, их победный задор сбился.

Приказ Гитлера «Ни шагу назад», которым он хотел возродить у немецких солдат чувство превосходства, был отменен 15 января 1942 г. Для прекращения панических настроений потребовались наказания за сдачу позиций и отправка в штрафные батальоны.

Красная Армия выстояла не только благодаря диктату Сталина, сплотившего своим авторитетом страну, но и благодаря жертвенности 1 878 870 членов ВКП(б), из которых в 1941 г. 644 497 чел. погибло, и патриотизму 4 137 000 членов ВЛКСМ, из которых пало более двух миллионов. 4 декабря Сталин в приказе «О фактах подмены воспитательной работы репрессиями» осудил незаконные наказания командирами подчиненных. [56]

Контрнаступление почти миллионной Красной Армии 5 декабря 1941 г., хотя и не уничтожило группу армий «Центр», но «Восточный фронт зашатался». К 31 января 1942 г. потери немцев с начала войны составили 917 985 чел. , 4241 танка и штурмовых орудия. [57] Слава непобедимости Вермахта испарилась. «У нас оставались только еще вооруженные шайки, которые медленно бредут назад» - скорбел Гудериан.

Провал под Москвой Геббельс связывал с ошибкой удара прямиком на столицу, без прикрытии флангов, а также с самовольным отступлением Гудериана, которое расстроило весь фронт и за которым последовали генералы Г.К. фон Кюхлер и Э.Гёпнер, снятый 8 января 1942 г. с поста командующего 4-й танковой армии «за трусость и неподчинение приказам». [58]

После поражения под Москвой Кюхлер, который отзывался о русских солдатах, что “они дерутся как звери, до последнего дыхания, и их приходится уничтожать одного за другим", предлагал “отвести войска назад, бросив всю тяжелую технику, и, если нужно, отступить до самой границы рейха”. [59]

Однако бегства немцев, как французов в 1812 г., не произошло. С середины февраля, когда напор РККА ослаб, стойкость в немецких войсках стала подниматься. Дух немцев укрепился и после упорных боев весной 1942 г. в котлах у гг. Демянска и Холма, ликвидировать которые так и не удалось.

Для советского командования эффект московской победы был почти таким же, как после победы под Сталинградом. Пресса и радио восславляли смельчаков, в том числе и самый яркий подвиг 28 героев-панфиловцев. [60]

Окрыленные успехом Сталин и командующие фронтами, полагая, что противник деморализован, решили «перемалывать» врага по всему фронту от Ленинграда до Ростова и Крыма, окружать противника кавалерийскими корпусами (за неимением механизированных соединений) и закончить войну в 1942 г..

Распыление сил оказалось фатальным. Войска наступали «буквально сходу», разновременно, неподготовленными частями, в которых «беспощадными мерами» вздергивалась дисциплина. В то время артиллерия еще не могла действенно подавлять артогонь врага, танковые части плохо знали положение противника, его оборону и намерения. [61] И, тем не менее, пополнения волнa зa волной бросались ретивыми службистами на хорошо подготовленные позиции, за которые противная сторона, обретя снова твердость, упорно держалась. Вместе с тем, жестокие «педагогические уроки» немцев подняли опыт советского командования, также как и наука шведских учителей в 1700-1709 г.

Ожесточенному противоборству под Севастополем летом 1942 г. фельдмаршал Э. фон Манштейн дал такую оценку: «Здесь дух немецкого солдата, его храбрость, инициатива, самоотверженность боролись против отчаянного сопротивления противника, сила которого заключалась в благоприятной для него местности, в выносливости и невероятной стойкости русского солдата, усиленной железной системой принуждения советского режима”. [62]

В 1942 г. противник ждал «нанесения русским последнего удара, окружения Русской армии и отсечения ее от Урала и Сибири». 28 июня Вермахт развернул грандиозное наступление к Сталинграду и Кавказу. Красная Армия откатывалась по степям на восток, правда, уже избегая чудовищных котлов. В конце июля немцы прорвались к Нижнему Дону и кубанским степям. СССР мог оказаться на грани гибели.

Людей, уверявших в неопасности беспредельного отступления, И.В.Сталин назвал «неумными» и 28 июля 1942 г. издал приказ № 227 «Ни шагу назад!», призывавший к железной дисциплине и карам тем, кто бросал позиции на южных участках фронта. И тут же 29 июля, 1 и 13 августа бойцам были донесены страстные слова И.Эренбурга: «Если ты дрогнешь, не будет ни России, ни твоих близких, ни тебя – немцы все возьмут, всех убьют… Если ты отступишь на шаг, враг пройдет вперед версту… Ты должен быть готов к смерти – на то война… Нет сейчас ни книг, ни любви, ни звезд, ничего, кроме одной мысли: убить немцев. Перебить их всех. Закопать». [63]

Штрафные батальоны и заградотряды, обязанные “в случае беспорядочного отхода расстреливать на месте паникёров и трусов” пресекли расхожий позыв оставлять врагу свою территорию.

24 ноября 1942 г. Генеральный штаб немецкой армии давал такую оценку качеству РККА: «Командование Красной Армии поняло, что успехи немецкой армии обеспечивались превосходством немецкого командования над советским… вместо того, чтобы распылять силы, [русские ] перешли к ведению массированных наступлений… используя пехоту и танки при мощной поддержке их артиллерией и соединениями авиации… Препятствием является неспособность средних и младших командиров, их страх перед ответственностью, их привычка строго следовать заранее до подробностей разработанной схеме. Благодаря неспособности младших и средних командиров применяться к меняющейся обстановке, русские войска часто терпят большие потери, что снижает ударную силу наступления… Очевидная до сих пор слабость русского танкового оружия (недостаточная согласованность действий, плохая тактическая подготовка водителей танков, неуверенность и безответственность младших командиров) дает возможность помешать … успешному ведению танковых наступлений [Красной Армии]». [64]

К этому времени советское руководство на участках прорыва стало поддерживать пехотные и танковые соединения маневренным огнем артиллерии. Улучшилось устройство оборонительных сооружений, вселявших уверенность. Перед боями проводились митинги, партийные и комсомольские собрания, на которых разъяснялись задачи войскам. Советские журнaлисты и писатели создали много пламенных работ о заклятом враге – германском фашизме и зверствах агрессора. Моральную силу крепили и выпуски кинохроники с показом изуверств нацистов.

Вдохновляющим призывом политруков перед атаками навстречу огнюи смерти были слова «За Родину, за Сталина!» Конечно, при штурме позиций врага гремела не эта фраза, а русское «Ура!». Война стала подлинно священной для всех наших народов.

Твердость духа по сравнению с 1941 г. увеличилась. Потери Сталинградского фронта (первое формирование 12 июля 1942 – 30 сентября 1942 г. ) и Донского (1 октября 1942 – 15 февраля 1943 г. ) за 218 суток были : убито и умерло на этапах санитарной эвакуации – 116 130. Ранено, контужено, обожжено -335 482. Пропало без вести, попало в плен - 299 130 чел. [65] Д=116 130+335 482:299 130 = 1,51

Введение с 6 января 1943 г. «символа воинской чести» - погон, новой формы и знаков различия воскрешало славные традиции Русской армии. Возродилось и слово “офицер”. (Генеральские погоны с серебряными звездами были как в старое время, золотыми).

Победа под Сталинградом сокрушила армии союзников Германии – Италии, Румынии, Венгрии и надломила дух Вермахта.

В русской истории этот успех можно сопоставить с Полтавской викторией 1709 г., после которой инициатива перешла в руки Петра Великого. «Люди со стальными сердцами» решили судьбу Второй мировой войны. В наступательной операции 19 ноября 1942 г. – 2 февраля 1943 г. безвозвратные и санитарные потери немцев, венгров, итальянцев и румын составили 841 000 чел. в плен было взято 237 775 чел. Высокий показатель стойкости неприятеля Д= 3,5 не должен приводить в заблуждение. Красная Армия «перемолола» живую силу противника и нанесла ему громадные «кровавые потери». Звание Генералиссимуса Советского Союза, предложенное 19 января 1943 г., Сталин отклонил.[66]

Провал на Востоке окончательно уничтожил немецкую веру в победу. Возникло опасение, что русские за разрушение их страны будут мстить и истреблять всех национал-социалистов и пленных. Появилось настроение «выстоять любой ценой» и биться до конца, ибо плен или смерть – одно и то же. Призыв Геббельса 18 февраля 1943 г. к тотальной войне взвинтил всеобщую экзальтацию. Для укрепления мужества офицерский состав, начиная с командиров рот, переселялся в окопы к солдатам, а ряду дивизий были присвоены звания гренадерских.

Стойкость Вермахта укреплялась системой наград и отпусков. Для поощрения храбрости “За ближний бой” ножами, штыками и гранатами Гитлер учредил особо ценимый нагрудной знак трёх степеней за 15, 30 и 50 дней рукопашных схваток -“бронзовый”, “серебряный”, “золотой”. (Ближним боем, который часто переходил в рукопашную, немцы называли дистанцию, когда были видны белки глаз противника).

Пребывание на фронте в течение определённого времени тоже засчитывалось за дни рукопашных схваток. Знаком III cтепени было награждено 36 400 немецких солдат, I степени — 631 человек.
В Красной Армии особых отличий за рукопашные бои не было – они подразумевались сами собой: “Немецко-фашистские полчища избегают встречи с нами в рукопашных схватках, ибо наши бойцы показали, что не было и нет им равных по отваге и ловкости в рукопашном бою”. [67]

Вместе с вручением “золотой” награды немцам предоставлялся и отпуск на 20 дней и 4 дня на дорогу домой и обратно. Отдых снимал усталость и возрождал боевой дух. Солдат старались не держать на опасных участках больше трех недель, они еженощно отдыхали и перемещались в основном, на машинах. В целом ежегодно в отпусках находилось 250-280 тыс. солдат. Отпускнику предписывалось отправляться на родину «с чувством собственного достоинства и гордостью фронтовика». Нытье и сплетни запрещались. Фронтовик, как «носитель положительных и созидательных сил», был обязан внушать веру в уничтожение врагов. В часть отпускник возвращался в чистой, выглаженной форме, с полным рюкзаком съестного за плечами. [68]

В СССР выходные дни и отпуска были отменены в начале Великой Отечественной войны. От красноармейцев требовалась круглосуточная нагрузка, о побывках даже после заслуг не приходилось думать. Напряжение после боев снималось выдачей водки «военнослужащим частей первой линии, имеющим успехи в боевых действиях” . (Вопреки расхожему мнению, алкоголь не выдавали перед атаками, чтобы избежать лишних потерь.В рацион немецких солдат тоже входил спирт). За лучшее выполнение боевых задач в РККА была установлена система премирования – за сбитые самолеты от 1500 до 5000 руб., за подбитый танк от 200 до 500 руб., воздушным десантникам за каждую операцию – от 500 до 800 руб. и т.д. Летчики, представленные к званию Героя Советского Союза получали от трех до пяти тыс. руб. Армии, дивизии и корабли удостаивались звания гвардейских.[69]

Потери 1943 г. и опасность прорыва советских войск заставили Гитлера издать приказ о возведении Восточного вала от Черного моря по Днепру до Витебска, Пскова и Финского залива. В сентябре этого года фюрер показал Риббентропу на карте “демаркационную линию, на которой можно было бы договориться с русскими”. [70] Однако из-за нехватки материала и оружия вместо массивных укреплений строились в основном легкие полевые укрепления. Территория перед Восточным валом превращалась в выжженную землю, откуда до миллиона человек были угнаны на запад.

К концу 1943 г. Красная Армия прорвала Восточный вал почти на всех участках, но форсирование Днепра оказалось трудным, потери при освобождении Левобережной Украины - большими.

В Днепровско-Карпатской операции 24 декабря 1943 – 17 апреля 1944 г. четыре Украинских фронта с шестью танковыми армиями, наступая на фронте шириной до 1400 км, разгромили южное крыло немцев и освободили большую часть Правобережной Украины. Потери при этом составили 1 109 528 чел., из них безвозвратные 11,2%. [71]

Бесповоротно победными для РККА стали 1944-1945 годы. Ни одно войско тогдашнего мира не знало такого разъяренного натиска.Теперь Рабоче-Крестьянская Армия овладела всей технической мощью не хуже Вермахта.Неутомимая наступательная тактика уже не знала перепадов духа. "Стереть фaшистскую нечисть с лицa земли", "рaзмозжить змеиные гнездa","рaзбить гитлеровские бaнды пулей, рaздaвить стaлью, уничтожить огнем" – эти жгучие слова пропаганды наращивали боевой дух бойцов.

26 февраля 1944 г. немецкому командованию пришлось дать право “офицерам и просто храбрым солдатам” расстреливать на месте “неповинующихся и “недисциплинированных”, чтобы бороться “за каждую пядь земли”. [72]

Четыре фронта Красной Армии (2 млн. 400 тыс. чел., 31 тыс. орудий и минометов, 5200 танков) во время операции “Багратион” с 23 июня по 29 августа 1944 г. нанесли жесточайшее поражение группе армий “Центр”, которая имела 1 млн. 200 тыс. чел., 9,5 тыс. орудий и минометов, 900 танков и штурмовых орудий. Противник потерял 381 тыс. погибшими и пропавшими без вести, 150 тыс. ранеными, 156 480 чел. пленными.
Его моральная стойкость достигала уровня Д=381 000 + 150 000 : 156 480 = 3,4

В мае 1944 г. яростным штурмом всего за пять суток был взят Севастополь .

В Висло-Одерской операции 12 января – 3 февраля 1945 г. семь полос оборонительных сооружений на протяжении 600 км 2 112 700 советских солдат преодолели не только мужеством, но и артиллерийским огнем, 16-ю танковыми корпусами и 5-ю механизированными. Среднесуточные потери Красной Армии составляли тогда 8 397 чел. [73]

Гитлеровский режим пользовался безоговорочной поддержкой вплоть до краха. Сила сопротивления Вермахта на Восточном фронте в отличие от Западного, не спадала. После изуверств Вермахта на советской земле, страх немцев перед советскими войсками был сильнее, чем перед англичанами и американцами. [74]

С приближением к Берлину “жестокость [немецкого сопротивления] только нарастала. И нарастала непрерывно. Сопротивление было просто отчаянное”. [75] На стенах домов писалось: «Защитим наших женщин и детей от красных бестий!» Дезертиров вешали с надписями: «Я дезертир, отказавшийся защищать германских женщин и детей”.

Формировались “народно-гренадерские” дивизии и фольксштурм, в который к началу 1945 г. набрали 1,5 млн. чел. С 1 апреля появились и группки в 5-6 чел. “оборотней” (“вервольф”), устрашавших угрозами - “кто хочет сдаться в плен, будет расстрелян”. [76]

С марта 1945 г. Геббельс размалевывал “варварство Советов” в Германии, а Гитлер, по поговорке “утопающий и за змею хватается”, измышлял: «погнать Советы… назад, нанося им самые тяжелые потери… Тогда Кремль, возможно, проявил бы больше уступчивости по отношению к нам. Сепаратный мир с ним радикально изменил бы военное положение”. [77]

В Германиюбойцы вступали с памятью о трехлетнем живодерстве нацистов на Советской земле, о тысячах разоренных городов, сел, фабрик и заводов и можно понять их стремление к расплате. Гитлеровцы в то время распространяли слух, что большевики убивают все семьи, в которых кто-либо воевал с СССР. С 13 января по 25 апреля 1945 г. билась насмерть зарывшаяся в землю 780-тысячная группировка противника в Восточной Пруссии. Из 1 669 100 чел. наступавших советских воинов безвозвратные и санитарные потери составили там 584 778 чел. [78] Было взято 114 тыс. пленных и показатель немецкого упорства был очень высоким Д= 666 000 : 114 000= 5,8

Короткая Берлинская операция 16 апреля – 8 мая 1945 г. проводилась не только двумя миллионами воинов трех фронтов и 156-ю тысячами двух армий Войска Польского, но Балтийским флотом и Днепровской военной флотилией. Дух берлинского гарнизона, полиции, добровольцев, фольксштурма, стариков и подростков, подкреплялся верой, что фюрер, который “был почти фанатически убежден в неисчерпаемых способностях немецкого солдата воевать” (И.Риббентроп), не оставит Берлин.

В заключительной операции 26 апреля – 2 мая 1945 г. вокруг столицы Рейха и при штурме Берлина было пленено 480 тыс. немецких солдат и офицеров, погибло 78 тыс. и ранено 274 тыс. красноармейцев.

Моральное изнурение советских воинов перекрывалось духом победы и возмездия. Западная историография, стремясь выставить “коммунизм” хуже гитлеризма, демонизирует советских воинов. Следует признать, что в первые дни вступления на немецкие земли были эксцессы, грабежи и произвол. Но советское командование призывало стать выше мести, не грабить, не жечь дома и “не вступaть в связь с немецкими женщинaми". Беззакония не были повальными и фиксировались особыми отделами и наказывались. [79] Пресечь насилия полностью не удалось, но их удалось сдержать, а потом свести до минимума.

За всю войну боевые, не боевые (умершие от болезней, погибшие в результате несчастных случаев, расстрелянные за дезертирство) потери Красной Армии и умершие в плену составили 11 444 100 чел., из них погибло и умерло от ран 6 885 100, пропало без вести, попало в плен 4 559 000 (21,1 % от всех безвозвратных потерь). [80] Гражданского населения погибло до 4,5 млн. чел. Всего прямыми жертвами войны СССР стали около 16 млн. чел.[81]

Условный и усредненный показатель моральной стойкости Красной Армии за всю войну будет Д=6 885 100 : 4 559 000 =1,51. Если же сопоставить количество убитых и умерших от различных причин немецких военнослужащих на советско-германском фронте (4,7 – 5,8 млн. чел.) с числом попавших в плен - 3,6 -3,8 млн. чел., [82] то показатель твердости Вермахта за всю войну будет примерно таким же. Д= 1,31 или 1,53.

 

* * *

Фашистская Германия всегда считалась одним из основных противников СССР. Учитывая неполную боеготовность РККА, Советское правительство любыми средствами стремилось оттянуть войну, хотя бы до 1942 г. Большинство населения не сомневалось в силе вооруженных сил пролетарского государства.

В 1941-1945 гг. боевой дух Красной Армии прошел четыре этапа. На первом, когда катастрофа 1941 г. обрушила фронты и попали в плен миллионы бойцов, командование впало в растерянность. Тем не менее, власть, общество и армия не сломались. Войска не только оборонялись и отступали, но и наносили контрудары.

На втором этапе после победы под Москвой на всех фронтах разновременно проводились наступательные операции, в которых высшее командование тяжкой ценой набирало опыт.

Сталинградская битва надломила Вермахт и с 1943 г., на третьем этапе, воодушевление Красной Армии стало резко нарастать. Боевой дух и злоба к захватчикам росли по мере знакомства со свирепством гитлеровцев на советской земле.

В последний годовой отрезок войны всеобщее осознание мощи вооруженных сил СССР, неимоверный размах наступления и массовый героизм достигли предела. Воинственность Красной Армии доходила до неистовости и подавляла немецкое упорство.

Боевой дух Вермахта знал только одну перемену. В 1941 г. он превышал мужество РККА и давал надежду на победу. После Московской битвы нацистская верхушка осознала провал блицкрига и настрой Вермахта в “тотальной войне” сменился на установку “стоять насмерть вплоть до героического конца”. Непоколебимость вооруженных сил Германии на Восточном фронте держалась на высоком уровне вплоть до 8-9 мая 1945 г.

Если же обобщить весь период с 22 июня 1941 г. по 9 мая 1945 г., то боевой дух Вермахта и Красной Армии в целом показал равную величину – на трех убитых и раненых солдат приходилось двое плененных.

Артамонов Владимир Алексеевич,
кандидат исторических наук,
старший научный сотрудник Института Российской истории РАН