Часть I | Часть II | Часть III | Часть IV
«Да сохранится память о сём в роды родов…»
Даже трудно представить, после анализа историографии «Грозы 12-го года»,чтобы в год 200-летия Отечественной войны 1812 года прошла научная конференция, посвящённая культурным и духовным началам победы Исторической России в Отечественной войне 1812 года.
В предлагаемом читателю манифесте «О благополучном окончании войны с Французами и об изъявлении Высочайшей признательности к верноподданному народу, за оказанные в продолжении войны подвиги» [1], на наш взгляд, можно увидеть многое, что так необходимо для понимания той эпохи. И современной – тоже.
К манифесту практически не обращались исследователи, хотя он был доступен всем как документ верховной власти, вошедший в Полное собрание законов Российской империи. Сто лет назад был издан семитомник «Отечественная война и Русское общество». Его редакторы обращали внимание тогда, в частности, на то, что «в настоящее время в большинстве случаев приходится еще оперировать старым, опубликованным материалом, подвергая его тому критическому анализу, без которого нельзя обойтись при научном изучении вопроса. И стоило иногда только прикоснуться к нему научным скальпелем, чтобы обнаружить всю его малую историческую ценность и достоверность». [2]
Манифеста от 1 января 1816 года «научный скальпель» практически не коснулся и до сегодняшнего дня (до очередного «настоящего времени»). Чем можно это объяснить? Возможно, это в какой-то мере связано со скептическим отношением исследователей к «официальной пропаганде» или тем, что документы верховной власти и Священного Синода Русской Православной Церкви [3] и их авторы неразрывны с православным взглядом на Россию, Европу и мир начала XIX века. Хорошо, если мотивы «умолчания документа» не навеяны наполеоновским взглядом: «Большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа…Уже нигде в Европе нет ничего подобного». [4] Мотив неприятия во внимание манифеста в силу того, что его содержание якобы не знал и не понимал народ, невзирая на то, что все манифесты зачитывались в храмах, – неприемлем, поскольку современники сравнивали действие ряда царских манифестов и обращений Священного Синода к прихожанам с «ударами грома». Сомнительны утверждения о том, что «основным источником информации о войне для большинства россиян 1812 г. (как для образованного общества, так и для простолюдинов) были слухи», поскольку, видите ли, уровень грамотности в России в период наполеоновского нашествия был «ничтожным» и не шёл ни в какое сравнение с уровнем «европейской просвещённости». [5]
Историческая ценность и достоверность Манифеста от 1 января 1816 года очевидна, она – в Православной вере, в свидетельстве духовности и нравственности народов Всероссийской империи. Представляется, что это ещё раз найдёт своё подтверждение 25 декабря 2012 года, когда, даст Бог, в Москве в храме Христа Спасителя Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл проведет намеченный молебен в память избавления в 1812 году «Церкви и державы Российской от нашествия галлов и с ними дванадесяти язык».
* * *
«Возвещаем всенародно. События на лице земли в начале века сего в немногие годы совершившиеся, суть столь важны и велики, что не могут никогда из бытописаний рода человеческого изгладиться. Сохранение их в памяти народов нужно и полезно для нынешних и будущих племен.
Рука Господня, Ему единому известными, но явными очами смертного путями, вела их, сорасполагала, сцепляла, устрояла, да исправит людские неустройства, да утишит колеблющиеся волны умов и сердец, и да из недр смеси и борения извует порядок и покой. Бог сильный низложил гордость; Премудрый разогнал тьму; Источник милосердия и благости не допустил людям во мраке страстей своих погибнуть. И так пройдем кратко течение всех сих произшествий. Возвестим их народу Нашему не для тщеславия, но для пользы его и наставления. Да прочтет дела и суд Божий; да воспалится к нему любовью, и вместе с Царем своим во глубине сердца и души своей воскликнет: Не нам, не нам Господи, но Имени Твоему. Тако да сохранится память о сем в роды родов.
Лютая, кровавая, разорительная, ныне промыслом Всевышнего благополучно оконченная война, ни причинами своими, ни огромностию ополчений, ни превратностию обстоятельств не подобна ни каким известным доселе в бытописаниях войнам. Она есть особенное, небывалое на земном шаре приключение, и как бы некое во внутренностях ада предуготовленное зло, на потрясение и пагубу всего света возникшее и усилившееся до такой степени, до какой праведным судьбам Всевышнего угодно было допустить оное. Начало и причины сей войны, беспрестанно тлевшей, многократно вновь и вновь возгоравшейся, потухавшей иногда, но для того токмо, дабы с новою силою и лютостию воспылать, возвеличиться, усилиться и скоро потом из величайшей силы упасть, сокрушиться, опять возстать и опять низринуться, являют нечто непостижимое и чудесное. Она с самого начала своего, как некое багровое, огнями и тлетворными дыханиями чреватое облако, возстала не из случайного состязания единого Царства с другим, возстала не с тем, чтобы погаснуть; но чтоб, по истреблении в сердцах человеческих всех Богом насажденных добродетелей, всеми последующими из того бедствиями насытиться и не прежде как в пролитой крови всего рода смертных утонуть. Она есть порождение злочестием нравственное чудовище, в отпадших от Бога сердцах людских угнездившееся, млеком лжемудрости воспитанное, таинством злоухищрения и лжи облегченное, долго под личиною ума и просвещения из страны в страну скитавшееся и медоточными устами в неопытные сердца и нравы семена разврата и пагубы сеявшее. Чудовище сие в юности своей злобное, но лукавое, в возрасте же лютое и наглое, изливает первую ярость на гнездо, в котором родилось. Народ, возлелеявший оное и зловредным дыханием его зараженный, поправ веру, престол, законы и человечество впадает в раздор, в безначалие, в неистовство, грабит, казнит, терзает самого себя и кидаясь из бешенства в бешенство, из злодеяния в злодеяние, оскверненный убийством верховных властей своих и всего, что было в нем лучшего и почтеннейшего, избирает себе в начальника, потом в Царя, простолюдина, чужеземца. Сей тако посреди пылкости страстей Богоотступного народа воцарившийся чужеземец сначала лицемерствует, выдает себя за возстановителя благонравия и порядка, за истребителя того изрыгнутого злочестием и безверием чудовища, которое теми же когтями угрожало растерзать целый Свет, которыми растерзало утробу матери своей, Франции; но вскоре потом, вместо истребителя оного, является первейшим его воином и поборником. Сопрягшись с ним душею и мыслями, надежный на успехи распространенного им безнравия, проложившего ему путь к возвышению, напыщенный любовью к одному себе и презрительным хладнокровием ко всему роду человеческому, мощный многолюдством, слепотою и дерзостью своего народа, собирает он великое воинство, и устремляется с неимоверною яростью на разрушение соседственных и отдаленных Царств. Успехи сопровождают все его шаги. Державы одна за другою пред ним преклоняются. Реки пролитой крови доставляют ему господство. Он низвергает с престолов законных Государей, делит, слагает новые области, и поставляет над ними из семейства своего, под именем Королей, начальников под собою. Начинает войну, дабы расхищением имуществ, обобранием людей, занятием крепостей и налогами странных даней, не только разорить город или область, но и в мире с нею быть ее полным повелителем. Мирится, вступает в союз, дабы, наруша договоры, бесконечными требованиями и насильственными средствами ослабить, истощить союзника, и новою потом войною наложить на него совершенное порабощение. Неслыханное дело: воюет с одним Царством, и в то же время людьми того Царства воюет с другим! Даже часто вооружает их против собственного их отечества, и верность их к оному называется изменою! Сими неистовыми, бесчеловечными способами, присовокупляя к ним ужас казней, расточение награбленных корыстей, язык лжи и обмана, глас надменности и повелительства, достигает до того, что делается толико же силен оружием, колико страшен наглостью и свирепством. При всяком, кровопролитием, или хитростью, или угрозами одержанном успехе, гордость его выше и выше возрастает. Он предприемлет присвоить себе, Богу токмо единому свойственное право: единовластного над всеми владычества. Предприятие безумное, безрассудное, но не меньше того кровавое, пагубное, ужасное! Богопочитание и вероисповедание угрожаемы были падением; поставленные от Бога Цари долженствовали отрещись от власти управлять своими подданными; народы осуждались не иметь ни отечества своего, ни законов, ни языка, ни свободы, ни собственности, ни торговли, ни нравов, ни обычаев, ни добродетелей; просвещение, науки, художества, искусства, промышленность, словом, все трудолюбивые деяния человеческие, низвергались в первобытный мрак и невежество, из коих чрез толикие веки, труды и опыты главу свою подняли. Всеобщее рабство долженствовало произвесть всеобщую бедность и взаимное друг друга истребление. В сих богопротивных помыслах, нещадящий никаких потоков крови, непризнающий никакой законной власти, неуважающий никаких прав народных, возмечтал он на бедствиях всего Света основать славу свою, стать в виде Божества на гробе вселенной.
С сей высоты великих надежд и мечтаний своих обращает он завистные взоры свои на Россию. Напыщенный победами и покорением многих земель, полагает он ее удобопреодолимою, но еще для него страшною и могущею воспрепятствовать, или по крайней мере воспротивиться устремленным на завладение всего Света пагубным его намерениям. И так, дабы сломить и расторгнуть сию единственную преграду, напрягает, совокупляет он все свои силы, приневоливает все подвластные и зависящие от него Державы и народы соединиться с ним и с сим ужасным, из двадцати Царств составленных ополчением, не преставая к силе прилагать обман и с приготовлением брани твердить о продолжении мира, приближается к пределам Российской Империи, и в тоже самое время, без всякого объявления войны, вторгается стремительно в ее области. Тако, на подобие быстрой с гор водотечи, завоеватель сей, мощный силою, неукротимый злобою, течет, несется в самую грудь ее. На пути, покупая каждый шаг кровию, движется, грабит, истребляет села, пожигает грады, разоряет Смоленск, и достигнув до Москвы, предает ее хищению и пламени. Торжествует, злодействует, ругается над человечеством, над Святынею.
Какая оставалась надежда ко спасению? Когда великому злу сему, в начале еще возникающему, вся Европа не могла воспротивиться, то возможно ли было ожидать, чтоб сему самому злу, только высоко возросшему и силами всей Европы утучненному, единая и та уже глубоко уязвленная Россия могла поставить оплот? Но что же воспоследовало? О провидение! Меч, секира, глад и мраз соединяются на пагубу пришедших с яростию и бегущих со страхом из Москвы врагов. Не спасает их ни многочислие, ни оборона, ни бегство. Месть Божия совершается над ними. Не помогает им оставление всех орудий, всех колесниц с порохом, с золотом, с корыстями; кони их падают под ними; сколь велико было число войск их при входе, столь велико число трупов их при выходе. Образ истребления и казни их ужасает природу: мертвые снедаемые вранами тела на окостенелых лицах своих являли отчаяние, и рука смерти не могла изгладить застывших на них при последнем издыхании мучительных чувств святотатства и злодеяния. Тако все умирали! Единый повелитель их, избегши от погибели и плена, с немногими полководцами своими уходит в свою землю. Российские воины, спасшие Отечество свое, идут спасать Европу. Народы, по неволе против них ополченные, видя их дружественно к ним приближающихся, возникают, возстают духом мужества, соединяются с ними, и един по единому, разрывая узы порабощения, оружие свое с радостью на истинного врага своего обращают. Он, как разбитая ветрами, но еще угрюмая и мрачная туча, скопляется, усиливается, исходит на брань. Новые реки крови текут, и никакие бедствия человеческие не могут подвигнуть свирепой души его к миролюбию. Гордость обладает всем Светом, и алчность к истреблению всего, не посягают в сердце его даже и тогда, когда после многих кровопролитных битв поражен, расторжен и рассеян, утекает он в свою беззащитную столицу. Там же ополчается, собирает воинство, еще отвергает мир, и новыми усилиями и бранями доводит себя и народ свой до совершенного изнеможения, доводит, и низвергается с похищенного им престола в прежнее свое ничтожество.
Тако приуготовляемая целым веком, возросшая семнадцатилетними успехами и победами, сооруженная на костях человеческих, на пожарах и разорениях градов и Царств, исполинская власть, угрожавшая поглотить весь Свет, падает без восстания в едино лето, и Российские, как бы крылатые воины, из под стен Москвы, с оком Провидения на груди и с крестом в сердце являются под стенами злочестивого Парижа. Сия гордая столица, гнездо мятежа, разврата и пагубы народной, усмиренная страхом, отверзает им врата, приемлет их, как избавителей своих, с распростертыми руками и радостным восторгом. Имя чужеземного хищника изглаживается. Воздвигнутые в честь ему памятники низвергаются долу, и законный Король издревле владетельного Дому Бурбонов, Людовик XVIII, в залог мира и тишины по желанию народа возводится на прародительский Престол. Там – о чудное зрелище! Там, на том самом месте, где изрыгнутое адом злочестие свирепствовало и ругалось над верою, над властию Царей, над духовенством, над добродетелию и человечеством; где оно воздвигало жертвенник и курило фимиам злодейству; где несчастный Король Людовик XVI был жертвою буйства и безначалия; где в страх добронравию и в ободрение неистовству, повсюду лилась кровь невинности: там, на той самой площади, посреди покрывавших оную в благоустройстве различных Держав войск, и при стечении бесчисленного множества народа, Российским священнослужителями, на Российском языке, по обрядам православной нашей веры приносится торжественное песнопение Богу, и те самые, которые оказали себя явными от него отступниками, вместе с благочестивыми сынами Церкви, преклоняют пред ним свои колена во изъявление благодарности за посрамление дел их и низвержение их власти! Тако водворяется на землю мир, кровавые реки перестают течь, вражда всего Царства превращается в любовь и благодарность, злоба обезоруживается великодушием, и пожар Москвы потухает в стенах Парижа.
Кто человек, или кто люди, могли совершить сие высшее сил человеческих дело? Не явен ли здесь промысел Божий? Ему единому слава! Забвение Бога, отпадение от веры, воскормило сию войну, сие лютое чудовище, утучневшее кровососанием жертв, отрастившее черные крылия свои, дабы летая по свету, стрясать с них дождь бедствий и зол на землю. Вечная правда Божия допустила возрасти оному, да накажется род человеческий за преступление свое, да постраждет и научится из сего ужасного примера, что в едином страхе Господнем состоит благоденствие и безопасность людей. Но положивый тако в праведном гневе Своем, не до конца гневается Господь, видя чудовище сие готовым превзойти меру дерзновения своего, обращает на него взор прещения: тогда власть его мгновенно проходит, сила разрушается, очарование исчезает, и оно повсюду гонимое, растерзанное, притекает погибнуть с шумом на том самом месте, где возникло, и отколе толь высоко вознесло ядовитую свою главу.
Таков был конец лютой, долговременной брани народов. Умолк гром оружия; перестала литься кровь; потухли пожары градов и Царств. Солнце мира и тишины взошло, и благотворными лучами освежило вселенную. Глава и предводитель сей ужасной войны, Наполеон Бонапарте, отрекшись от похищенного им престола, предается в руки своих противников. Суд человеческий не мог толикому преступнику изречь достойное осуждение: ненаказанный рукою смертного, да предстанет он на страшном Суде, всемирною кровию облиянный, пред лице бессмертного Бога, где каждый по делам своим получит воздаяние! По таковому мнению союзных Держав предложили они без всякой мести дружелюбную руку Французскому народу, дали в удел Наполеону Бонапарте, для всегдашнего пребывания его, остров Эльбу, и приступили к утверждению на прочном основании мира и к приведению в порядок расстроенных толикими войнами и насильствами Европейских дел и обстоятельств. Но между тем, как с одной стороны благонамерение пеклось о восстановлении всеобщего покоя и тишины, с другой злонамерение не преставало помышлять о разрушении оных. Дух злочестия и гордости не знает раскаяния, не покидает злых своих умыслов: лишенный власти, он таится в сердцах развратных людей; обезоруженный вооружается ухищрениями; низверженный силится возстать; пощада рождает в нем новую злобу и месть. Бонапарте, по тайным своим крамолам и сношениям с своими единомышленниками, уходит с острова Эльбы, приплывает с немногими своими приверженцами к Французским берегам. При каждом шаге находит он новых себе сообщников. Посланные против него, приученные им к войнам и грабительствам, Королевские войска, поощряемые толико же развращенными предводителями к измене законному Королю своему, предаются снова беззаконному хищнику. Народ отчасти буйственный и мятежный, отчасти устрашенный и приневоленный, приемлет и снова провозглашает Императором своим низверженного и отрекшегося навсегда от обладания Франциею чужеземца. Король удаляется, и столица Франции отворяет врата свои беглецу с Эльбы. Сим образом вновь возникает злочестие, вновь возносится черная злодышащая туча, вновь возгорается толикою кровию и бедствиями потушенная война. Но Бог и здесь являет чудотворную благость Свою: зломыслие, мнившее восстановить прежнюю власть и величие свое на разногласии Союзных Держав, находит их против чаяния своего единодушными. Все силы их неукоснительно обращаются на потушение сего внезапно вспыхнувшего из пепла пламени. Новособранные силы беглеца под собственным его предводительством поражаются кровопролитным, но последним ударом. Тако дух брани и гордости вторично низлагается и умолкает, последние искры его погасают, народное волнение утихает, Король Людовик XVIII возвращается в Париж, Наполеон Бонапарте, отвозится в заточение на окруженный пространством Океана остров Святой Елены, и мир, всеобщий мир, к радости и благоденствию всех народов, процветает на морях и на земле.
Что изречем, Россияне, любезные Наши верноподданные? Какими преисполнимся чувствованиями после толиких чудесных событий? Падем пред Всевышним; повергнем пред Ним сердца свои, дела и мысли! Мы претерпели болезненные раны; грады и села наши, подобно другим странам, пострадали; но Бог избрал нас совершить великое дело; Он праведный гнев Свой на нас превратил в неизреченную милость. Мы спасли Отечество, освободили Европу, низвергли чудовище, истребили яд его, водворили на землю мир и тишину, отдали законному Королю отнятый у него престол, возвратили нравственному и естественному Свету прежнее его блаженство и бытие; но самая великость дел сих показывает, что не мы то сделали. Бог для совершения сего нашими руками дал слабости нашей Свою силу, простоте нашей Свою мудрость, слепоте нашей Свое всевидящее око. Что изберем: гордость или смирение? Гордость наша будет несправедлива, неблагодарна, преступна пред тем, Кто излиял на нас толикие щедроты; она сравнит нас с теми, которых мы низложили. Смирение наше исправит наши нравы, загладит вину нашу пред Богом, принесет нам честь, славу, и покажет Свету, что мы никому не страшны, но и никого не страшимся.
Благочестие, вера и верность твоя, Российское Христолюбивое воинство и народ, ознаменовались милостию к тебе Божескою. По кратком наказании за прегрешения наши, Он как праведный Судия судей, обращается к нам милосердием и покрывает нас невечерним светом славы. В щедроте Его является купно и спасительное для нас поучение. Да пребывает всегда в памяти и пред очами нашими претерпенное нами наказание и приводящая природу в содрогание, ужасная казнь, постигшая врагов наших. Она громче небесной трубы вопиет нам: се плоды безбожия и безверия! Сия страшная мысль, проницая во глубину душ наших, да преходит потом в утешительное и радостное воспоминание о неизреченном к нам милосердии Божием, и слава, которую Он увенчал главы наши, да проливает светлейший солнца свет свой в чистые сердца наши, воспаляя в них благодарность к Богу и любовь к добродетели.
Мы, после толиких происшествий и подвигов, обращая взор свой на все состояния верноподданного Нам народа, недоумеваем в изъявлении ему Нашей благодарности. Мы видели твердость его в вере, видели верность к престолу, усердие к отечеству, неутомимость в трудах, терпение в бедах, мужество в бранях. Наконец видим совершившуюся на нем Божескую благодать. Видим, и с Нами видит вся вселенная. Кто, кроме Бога, кто из владык земных, и что может ему воздать? Награда ему дела его, которым свидетели Небо и земля. Нам же, преисполненным любовию и радостию о толиком народе, остается токмо во всегдашних к Богу молениях Наших призывать на него вся блага: да славится, да процветает, да благоденствует он под всесильным Его покровом в роды родов!».
_____________
1. О благополучном окончании войны с Французами и об изъявлении Высочайшей признательности к верноподданному народу, за оказанные в продолжении войны подвиги: Манифест от 1 января 1816 г. // ПСЗРИ. Собр. 1-е. Т. XXXIII. № 26059. – Приводится без изъятий, с оставлением орфографии и пунктуации оригинала. – А.Б.
Об итогах борьбы с наполеоновским нашествием на территории России особое значение имели манифесты, изданные раньше: О изъявлении Российскому народу благодарности за спасение Отечества: Манифест от 3 ноября 1812 г. // Там же. Т. XXXII. № 25257; О принесении Господу Богу благодарения за освобождение России от нашествия неприятельского: Манифест от 25 декабря 1812 г.// Там же. XXXII. № 25295; О принесении торжественного молебствия за одержанные над врагом победы: Манифест от 6 декабря 1813 г.// Там же. XXXII. № 25488.
2. Дживелегов А., Мельгунов С., Пичета В. От редакции// Отечественная война и Русское общество. 1812–1912. В 7 т. Т.1. М., 1911. URL: museum.ru/1812/library/sitin/adition.html
3. См.: Мельникова Л.В. Отечественная война 1812 года и Русская Православная Церковь. URL: bogoslov.ru/data/467/197/1234/ОИ%202002%206%2027-38%20
4. Амбарцумов И.В. Образ Наполеона I в русской официальной пропаганде, публицистике и общественном сознании первой четверти XIX века. URL: museum.ru/1812/library/Ambartsumov/part02.html
5. Агронов Л.И. Восприятие событий Отечественной войны 1812 г. российским простонародьем. URL: museum.ru/1812/Library/Agronov1/index.html
Часть I | Часть II | Часть III | Часть IV