Преподобный Нестор рассказал нам в «Повести временных лет» о том, как Владимир князь выбирал веру. Словно перед «Витязем на распутье» на картине В. Васнецова, перед князем открывались три дороги: христианство, ислам, иудаизм. Пока проповедники расхваливали перед князем каждый свою веру, мир небесный замер в напряженном ожидании. Куда склонится сердце князя? В какую сторону потечет жизнь многочисленного народа?
Сердце царя – в руках Божиих. И Богу часто нужно призвать одного, чтобы через него обратить многих. Так случилось с Владимиром. Но ведь не только он ценен в очах Создателя. Ценен каждый человек. И если тогда вождь выбирал за всех своих подданных, то сегодня каждый выбирает за себя. В наше время небеса замолкают в ожидании поминутно, потому что ежеминутно где-то в мире совершается мировоззренческий выбор, решаются вопросы религиозного самоопределения.
Мы привыкли смотреть на вопросы веры как на вопросы всенародные. Словно ветхозаветный Израиль, мы мыслим категориями больших чисел: «весь народ грешен – весь народ свят», «все веруют – все отступили». А ситуация, между тем, давно изменилась. Многие социальные скрепы распались. Слово «соборность» звучит архаично и малопонятно, зато всем понятно слово «индивидуализм». На плечи отдельного индивида (заметим: чаще всего отнюдь не богатыря) легла тяжесть личного религиозного выбора. Есть Бог или нет?! Если есть, то в какую общину войти, по какому закону жить, как молиться? Какой фактор в этом выборе решающий: голос крови, авторитет предков, личный опыт? Вопросы более чем серьезные. Нечувствие их остроты рождает преступное легкомыслие, рождает соблазн легкими способами лечить глубокие раны.
Я боюсь веры по привычке. Если верить только в силу традиции и в силу происхождения, то тогда есть своя нерушимая правда и у язычников, а князь Владимир нарушил обычаи отцов. Вопрос о вере – это вопрос об истине. Если традиция противоречит истине, такую традицию надо отвергать ради евангельской новизны, сколько бы столетий за этой традицией ни стояло. Религиозное самоопределение в нашем мире и в нашу эпоху, таким образом, требует растревоженной совести и внутреннего огня. Религиозное самоопределение меньше всего сочетается с самодовольным спокойствием.
Наш народ, несколько поколений которого выпали из пазов и очутились в огненном водовороте, получил реальный шанс уверовать заново, ощутить и понять Церковь как истинную Мать и Лестницу к Небу, а не как культурно-бытовой довесок к привычной действительности. Этот подарок тяжел, как шапка Мономаха, как меч Ильи Муромца. Такие подарки Бог кому попало не раздает, но лишь тем, кто эту благородную тяжесть способен вынести. Мы возвращаемся домой. Но возвращаемся не стройными колоннами, а поодиночке, словно бойцы, бежавшие из плена или вырвавшиеся из окружения. Процесс возвращения к святыням растянут во времени и осложнен тысячами условностей. Все это требует повышенной чуткости от пастырей и от уже воцерковленной части народа.
Кому из нас не известен тот факт, что многие, очень многие люди, прежде чем переступить порог храма и выплакаться у Распятия или на исповеди, обошли десятки сект, пропустили через себя тонны религиозной литературы и макулатуры? Факт слишком известный, но мало осознанный. Не от глупости и не от легкомыслия люди занимаются дыхательной гимнастикой, сидя в странных позах, мучают себя диетами и голоданиями, читают мудреные книги и с тоской смотрят на Восток, воображая рериховские пейзажи. Душа человеческая взыскует глубины. Церковь представляется ей погрязшей в обряде и сухом морализме. Чтобы Церковь и истина в сознании человека сблизились, чтобы человек смог повторить слова апостола Павла о том, что «Церковь есть столп и утверждение истины», нужно пройти немалый путь. Пока путь не пройден, церковная жизнь кажется банальной. А истина банальной быть не может. Вот и мечется душа. Вот и пробует себя то в оккультных практиках, то в опытах по раскрытию в себе глубинных сил и способностей. Все это, по сути, скитания блудного сына «на стране далече», все это – духовный голод, заставляющий пасти свиней и питаться их рожками.
Они вернутся. Нужно верить в это. Этого нужно хотеть и об этом молиться. Боже сохрани принять на себя образ старшего брата из притчи, который не искал младшего, не скучал по нем, а когда тот пришел, не порадовался и даже начал упрекать отца. Отец ждет и любит. Блудный сын кается. И только старший брат зловеще темнеет на заднем плане притчи. Иногда блудный сын и не идет домой только из страха перед упреками старшего брата.
Человека нужно иногда поругать, человека можно смирять. Но для начала человека нужно учить. Если же он, утомленный духовными скитаниями, пришел сам, то ни учить, ни ругать его сразу не надо. Нужно радоваться о нем, ибо он «мертв был и ожил; пропадал и нашелся». Мистические глубины Востока обманут своей пустотой, и годы, потраченные на медитации, окажутся годами, прожитыми зря. Тогда люди придут в храм. Они придут голодные, истосковавшиеся по слову Божиему и по молитве, жаждущие святого причащения. Если мы находимся в числе исповедников истины, то мы должны ждать этих людей, выглядывать их с порогов наших храмов. Не возвращаются, не идут ли? И это – минимум нашей ответственности, не говоря уже о том, что и помочь надо, и руку протянуть.
Вернутся и протестанты. Пусть не все, но многие. Они ведь в большинстве своем и крещены в детстве, да и в протестантстве очутились только оттого, что кто-то другой, а не православный священник впервые открыл перед ними Евангелие. Они вернутся, и мы будем считать, что в тех, прежних общинах они проходили углубленный курс по изучению Священного Писания. Таков был Промысл Божий. Так и запишем. Все это происходит уже сегодня, но не так массово, чтобы заметно было обывательскому, незаинтересованному взгляду. Со временем же, по воле Воскресшего из мертвых, этот процесс станет заметен большинству людей и у нас, и за рубежом.
Человек со временем теряет жизненные силы. И все человечество как единый организм постепенно истощается и слабеет. Оно увеличивается в количестве и обрастает техникой, но все же чахнет. Так вот, несмотря на это общечеловеческое истощание, нас может ожидать период, очень похожий на сказанное в Откровении: «Вот, Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворить ее; ты не много имеешь силы, и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего» (Откр. 3: 8).
Наша Церковь будет содержать со временем в своих недрах множество христиан, прошедших через мыслимые и немыслимые духовные соблазны. Этих христиан уже никто и ничем не соблазнит. Они будут способны к всемирному свидетельству. Я не фантазирую, но говорю о том, что вполне возможно, о том, что я лично предчувствую.
Ну, а до тех пор нужно спорить, проповедовать, читать, говорить. Нужно подниматься, если упал, и будить друга, если тот уснул. Нужно пройти сквозь эпоху религиозных шатаний так, чтобы на выходе опять называться по праву Святой Русью.
Одно только стоит добавить: священство к этим процессам должно быть готово лучше всех и раньше всех.
Православие. RU