Лужицкие сербы, проживающие в федеральных землях Саксония и Бранденбург на юго-востоке нынешней Германии, являются единственными уцелевшими потомками некогда многочисленных полабских славян, занимавших в раннем средневековье значительную часть территории современной восточной и центральной Германии.
Об обитателях обширной области от низовьев Эльбы до северо-восточной Баварии сейчас напоминают лишь славянские корни названий таких немецких городов, как Лейпциг (Липск), Дрезден (Дрежджаны), Бранденбург (Бранибор), Плауэн (Плавно), Пирна (Перна), Гера (Гора), Цоссен (Сосны)... Лишь южная ветвь полабских славян - лужицкие сербы - сохранила славянский язык и самосознание до наших дней. Во времена ГДР численность лужицких сербов обычно определялась в 100 тысяч человек. По уточненным после 1989 года данным, к серболужицкой национальности причисляли себя около 67 тысяч человек. Число владеющих серболужицким языком составляло при этом около 59 тысяч(1).
История сербов-лужичан, как никакого другого славянского народа, полна пессимистических предсказаний о времени их окончательной германизации. Немецкое общественное мнение нередко рассматривало лужицких сербов как нежизнеспособный анахронизм. Так, во время Реформации Мартин Лютер был против перевода церковной литературы на серболужицкий язык, объясняя это скорой и неизбежной ассимиляцией лужицких сербов. Лютер еще в XVI веке предсказывал, что "...через сто лет о лужицком языке не будет и помину"(2). В XIX веке Фридрих Энгельс, рассуждая об исторической судьбе земель между Эльбой и Вартой, вообще писал о лужичанах в прошедшем времени: "Эти славянские области полностью германизированы, дело это уже сделано и не может быть исправлено, разве только панслависты разыщут исчезнувшие сорбский, вендский и ободритский языки и навяжут их жителям Лейпцига, Берлина и Штеттина"(3). Между тем на "исчезнувшем" сорбском языке в то время говорило около двухсот тысяч жителей Саксонии и Пруссии. Впрочем, ироничное предсказание Энгельса частично сбылось. Основоположник научного коммунизма был бы наверняка удивлен, узнав о том, что Штеттин сейчас называется Щецин, а его население говорит на польском языке, близком языку полабских и поморских славян.
Не было недостатка в мрачных прогнозах и со стороны славянских мыслителей. Ян Коллар, один из самых видных идеологов славянского возрождения, в своей "Дочери славы" сравнивал судьбу Верхней и Нижней Лужицы с двумя маленькими лодочками, которые еще удерживаются на поверхности океана германизации, но судьба их предрешена. В. С. Тимковский, чиновник канцелярии Государственного секретаря Российской империи А. С. Шишкова, побывавший в Лужице в 1814 году, с грустью отмечал в своем путевом дневнике, что "...наречие сербо-вендское должно умереть и умрет. Но на что ускорять гибель его, - восклицал Тимковский, имея в виду ассимиляторскую политику немецких властей, - на что мешаться в планы природы, на что бременить жестоко народ простой и добрый?"(4)
Несмотря на обилие пессимистических прогнозов, лужицкие сербы сохранились как этнос к началу третьего тысячелетия. Историческое прошлое этого народа мало известно широкому российскому читателю, поэтому имеет смысл подробнее остановиться на основных событиях из жизни лужичан.
Наследство князя Милидуха
Современные лужицкие сербы проживают в Верхней Лужице (исторический центр Будишин, нем. Баутцен) и Нижней Лужице (исторический центр Хошебуз, нем. Коттбус). Несмотря на общую малочисленность сербов-лужичан, значительные языковые и культурные различия привели к формированию двух литературных языков - верхнелужицкого и нижнелужицкого. Нынешнее славянское население Лужицы происходит от племен мильчан и лужичан. К серболужицким относились также племена хутичей (среднее течение Заале), нижичей (левобережье средней Эльбы), гломачей или далеминцев (к западу от современного Дрездена) и нишан (район современного Дрездена). По мнению некоторых ученых, серболужицкое происхождение также имели племена дечан и лемузов, населявших северные области Чехии. Наиболее крупным среди серболужицких племен были собственно сербы с центром в Сербище (нем. Цербст). К северу и северо-западу от лужицких сербов жили многочисленные племена лютичей и бодричей (ободритов).
Лужицкие сербы отличались в языковом отношении от соседних славян. На юге серболужицкая языковая область граничила с чешскими диалектами, на севере и востоке - с лехитскими языками, к которым относились языки других полабских славян, а также поморян и поляков. На востоке зона распространения серболужицких диалектов доходила до рек Квиса и Бобр на территории современной юго-западной Польши. На севере серболужицкие говоры достигали Кепеника в районе современного Берлина. На западе серболужицкая языковая область распространялась до реки Солавы (нем. Заале). Хотя западнее Заале компактного серболужицкого населения уже не было, отдельные поселения сербов-лужичан доходили до Майна и северной Баварии(5).
О ранней политической истории сербов-лужичан известно немного. К VII веку относится сообщение так называемого Фредегара о том, что вождь сербов Дерван после поражения франкского короля Дагоберта в 631 году присоединился к государству Само. В 806 году часть серболужицких племен была объединена князем Милидухом, воевавшим с франками Карла Великого. В ходе этой войны проявилась свойственная всем полабским славянам разобщенность. Так, серболужицкое племя гломачей, не входившее в объединение племен под главенством Милидуха, не получило от него поддержки в своей войне с франками.
В 806 году в битве с франками у Горы (ныне Гера) Милидух был убит. После его гибели серболужицкий союз племен распался, сербы были покорены. В ходе военных действий войска Карла Великого дошли до земли мильчан, захватили и разрушили их главную крепость Будишин. В результате завоевательных походов франков возникла Сербская марка и охранявший ее пограничный пояс Лимес Сорабикус (Limes Sorabicus), состоявший из линии укреплений, тянувшихся от Магдебурга через Галле и Эрфурт до Регенсбурга в Баварии.
С распадом империи Карла Великого сербам-лужичанам в 860-870-е годы удалось освободиться. Во второй половине IX века лужицкие сербы вошли в состав Великоморавской державы и, как полагают некоторые историки, испытали определенное влияние восточного христианства и просветительной деятельности Мефодия. В 897 году лужицкие сербы вышли из зависимости от Великой Моравии, которая вскоре пала под ударами кочевников-мадьяр. К началу X века относится последняя вспышка наступательной активности сербов-лужичан - в 906 году племя гломачей (далеминцев) вместе с мадьярами, пришедшими к ним через Моравию и Силезию, совершили успешное нападение на Саксонию. Но уже с 921 года немецкий король Генрих I начал наступательные военные действия против славянских соседей. К 932 году ему удалось подчинить мильчан и лужичан. Одна из самых кровавых страниц покорения полабских славян немцами связана с именем маркграфа Геро, который в 939 году пригласил 30 славянских племенных вождей на пир, где они были коварно убиты. К концу X века были покорены все серболужицкие племена. В 983 году ободриты и лютичи подняли восстание, в результате которого им удалось освободиться от немецкого господства почти на двести лет (до 1147 года). Серболужицкие племена, за исключением мильчан, не приняли участия в этом восстании.
В отличие от своих славянских соседей с севера, сербы-лужичане не создавали сколько-нибудь устойчивых государственных образований. Но в конечном счете именно лужицкие сербы продемонстрировали большую способность противостоять ассимиляции, чем лютичи и ободриты, хотя и были покорены немцами на двести лет раньше. Одной из причин этого были особенности географического положения серболужицких племен. Хотя по занимаемой площади и численности населения племена мильчан и лужичан уступали воинственным лютичам и ободритам, относительная удаленность и изолированность территории Лужицы, а также меньшая воинственность лужицких сербов привели к тому, что основной военный натиск немецких феодалов был направлен на полабских славян. Более спокойные политические условия позволили мильчанам и лужичанам провести внутреннюю колонизацию и образовать относительно большой и, несмотря на различные диалекты, достаточно однородный в языковом отношении регион, в котором почти не оставалось места для более поздней немецкой колонизации(6). Немецкие колонисты, которые начали проникать на территорию Лужицы в конце XII - начале XIII века, занимали малозаселенные склоны лужицких гор на чешско-лужицком пограничье или же селились в городах.
Другая важная причина национальной устойчивости лужицких сербов заключалась в том, что процесс германизации, шедший параллельно с христианизацией, не имел в Лужице такого жесткого характера, как у других полабских славян, поскольку, как отмечал А. Н. Пыпин, "лужицкие сербы были уже приготовлены к христианству проповедью, шедшею... через Польшу и чехов"(7). В то время как на серболужицких землях уже в 968 году были образованы первые епископства, раннегосударственные образования лютичей и ободритов создавались под знаменем воинствующего язычества.
На историческое развитие сербов-лужичан большое влияние оказала близость Чехии и Польши, становление государственности и христианизация у которых протекали быстрее, чем у полабских славян. В 1018 году военные действия между Генрихом II и Болеславом Храбрым завершились подписанием Будишинского мира, в соответствии с которым земли мильчан и лужичан ненадолго вошли в состав Польши. Этническая и языковая близость, впрочем, тут "не играла никакой роли и ничего не изменила в положении серболужицкого населения"(8).
Наиболее тесными были связи лужицких сербов с чехами. Еще во второй половине XI века чешский князь Вратислав II и в XII веке князь Собеслав и король Владислав II периодически присоединяли к Чехии, хотя и на непродолжительное время, территорию Будишинской марки. После смерти бранденбургского маркграфа Вальдемара в 1317 году чешскому королю Яну Люксембургскому удалось вновь присоединить к Чехии часть верхнелужицких земель. В 1346 году умер без наследников германский император и в соответствии с соглашением, заключенным в 1337 году между ним и Яном Люксембургским, Лужица стала частью земель чешской короны. В 1356 году на генеральном сейме чешских, моравских, силезских и лужицких сословий было подтверждено, что все эти земли навсегда останутся неразрывными частями чешской короны. Лужицкие земли вплоть до 1635 года входили в состав Чехии. Вопрос о влиянии Чехии на славянское население Лужицы, однако, вызывает разногласия. Й. Пата, работавший в межвоенной Чехословакии, полагал, что "связь Лужиц с чешской короной, без сомнения, способствовала их сохранению", и ссылался на то, что Карл IV "...в Золотой булле предписывал всем священникам и курфюрстам учить серболужицкий язык..."(9). В то же время другой авторитетный специалист Ян Петр считал проблему влияния Чехии на сохранение серболужицкого языка в Лужице невыясненной. По его мнению, "некоторые ученые старшего поколения переоценивают значение этой связи. Речь тут идет о феодальном господстве, в котором языковые вопросы не играли никакой роли"(10).
Интерес представляет и вопрос о том, почему гуситское движение не вызвало соответствующего национального подъема в Лужице, входившей тогда в состав Чехии. Некоторые историки полагают, что причина заключалась в социальной слабости лужицких сербов, которая наиболее ярко проявилась в выдавливании серболужицкого этнического элемента из цехов и городского сословия(11).
В 1327 году употребление серболужицкого языка в суде было запрещено в Альтенбурге, Лейпциге и Цвиккау, в 1427 году - в Мейсене. Доступ сербов в цехи был затруднен, а те цехи, которые ранее находились в их руках (кожевенный, гончарный), постепенно переходили под контроль немцев. К моменту вхождения в состав Чехии лужицкие сербы уже были народом с неполной социальной структурой, лишившись собственного городского сословия и еще ранее феодальной знати в результате германизации. Реальная экономическая власть в Лужице и в период ее вхождения в состав земель Чешской короны принадлежала немецкому дворянству, патрициату и бюргерству, германизация славянского населения Лужицы продолжалась, хотя, возможно, и не столь быстрыми темпами.
Распространение Реформации имело довольно противоречивые последствия для славянского населения Лужицы. В коренной реформе церковного уклада были заинтересованы экономически господствующие немецкие сословия. Самым важным последствием Реформации стало возникновение серболужицкой литературы. Правда, с помощью печатного станка прежде всего стремились ускорить германизацию сербов-лужичан. Первой серболужицкой книгой был Новый Завет, переведенный Миклашем Якубицей в 1548 году, но этот перевод так и не нашел издателя, который рискнул бы его напечатать. Тем не менее в конце XVI - начале XVII века появились первые печатные книги на серболужицком языке. Первая из них - "Малый катехизис" - была написана на нижнелужицком языке А. Моллером в 1574 году. Первой книгой на верхнелужицком языке стал перевод лютеранского "Малого катехизиса", сделанный в 1595 году Варихиусом.
Негативным последствием Реформации стало разделение лужицких сербов по конфессиональному признаку: наряду с большинством, принявшим протестантизм, сохранилось католическое меньшинство в западной части Верхней Лужицы. Разделение на протестантов и католиков нарушило культурное единство сербов-лужичан и стало тормозом как, становлении единого серболужицкого литературного языка, так и в национальном движении лужицких сербов. Примечательно, что католическое меньшинство оказалось менее подверженным германизации, чем протестанты. По наблюдениям очевидца, часто бывавшего в Лужице в конце XIX - начале XX века, "...в малой католической области с незапамятных времен не была германизирована ни одна деревня, чего нельзя сказать о протестантах. Одна из причин этого состоит в том, что протестантизм выдает себя и воспринимается в качестве немецкой национальной религии, тем самым подготавливая почву для германизации"(12).
Согласно Пражскому миру 1635 года Фердинанд II Габсбург уступил большую часть Лужицы Саксонии. Небольшая часть Нижней Лужицы вошла в состав Бранденбурга. Переход лужицких земель в состав немецких государств сопровождался усилением германизации. Иногда доходило до курьезов. Так, в 1652 году лужицкий сейм запретил серболужицким крестьянам носить тогда привычные для них длинные волосы. В 1745-м городской совет Будишина (Баутцена) вменил в обязанность серболужицкому населению города посещать только немецкие храмы. Двумя годами позже городской совет издал новый приказ, согласно которому лужицкие сербы должны были строго следовать немецким канонам в одежде. Наиболее агрессивно ассимиляторская политика по отношению к лужицким сербам проводилась в Пруссии. Прусский король Фридрих Вильгельм в первой трети XVIII века издал несколько указов, направленных на окончательное вытеснение серболужицкого языка из школ и общественной жизни. Лужицким сербам, не владевшим немецким языком, запрещалось вступать в брак. Прусские власти стремились ограничить контакты Нижней Лужицы с Верхней, где славянская культура развивалась активнее благодаря более либеральной национальной политике саксонских властей.
Наряду с усилением национального угнетения сербов-лужичан XVIII век был отмечен ростом национального самосознания славянского населения Лужицы и появлением первых научных работ о лужицких сербах, что было во многом вызвано распространением идей Просвещения. Cерболужицкая литература выходит из чисто церковных рамок и начинает уделять все большее внимание национальной жизни. Большое значение имела деятельность Михаила Френцеля, который в 1706 году перевел на серболужицкий язык весь Новый Завет и сделал первую попытку реформировать серболужицкую письменность по чешскому образцу. Френцель известен письмом, которое он адресовал Петру I во время его проезда через Саксонию в 1697 году. В письме подчеркивалось родство русских и лужицких сербов и указывалось, что они говорят на одном языке. Это письмо высоко оценивали русские слависты. По мнению А. Н. Пыпина, "у Френцеля как будто уже были предчувствия славянского возрождения"(13). Впрочем, о реакции Петра I или его окружения на письмо серболужицкого ученого ничего не известно.
Многие представители немецкого Просвещения относились к лужицким сербам с сочувствием и интересом. Один из них, Георг Кернер, указывал на равноправие серболужицкого языка с немецким и на равноценность славян с другими народами. Именно в это время немецкие ученые создали ряд важных научных трудов о Лужице. Так, Гауптман был автором первой печатной нижнелужицкой грамматики, Кнаут написал "Историю церкви в Верхней Лужице". В 1779 году усилиями немецких и серболужицких ученых было основано Верхнелужицкое научное общество в Герлице.
Идеи Просвещения на землях лужицких сербов активно проникали из соседней Чехии. Большую роль сыграла созданная в Праге в 1706 году братьями Шимонами Лужицкая католическая семинария, готовившая духовенство для католической части Верхней Лужицы. В начале XIX века в Лужицкой семинарии преподавал один из ведущих представителей чешского возрождения, Йозеф Добровский, оказавший большое влияние на учившихся в семинарии лужицких сербов.
После разгрома Пруссии по условиям Тильзитского договора 1807 года Наполеон передал Нижнюю Лужицу своему союзнику - саксонскому курфюрсту. Но нахождение обеих Лужиц в составе одного немецкого государства продолжалось недолго. Венский конгресс 1815 года в очередной раз разделил лужицкие земли между Пруссией и Саксонией. Вся нижняя и северная часть Верхней Лужицы были переданы Пруссии, в составе Саксонии осталась лишь южная часть Верхней Лужицы с Будишином.
Примечания
1. Ela L. Zwescowanje nalozowanje rece. В: Rozhlad 41. Budysin. 1991. S. 242-243.
2. Цит. по: Моторный В. А., Трофимович К. К. Серболужицкая литература. История, современность, взаимосвязи. Львов. 1987. C. 22.
3. Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. T. 6. C. 297.
4. Цит. по: Лаптева Л. П. Русско-серболужицкие научные и культурные связи с начала XIX в. до первой мировой войны. М. 1993. С. 29.
5. Stawizny Serbow, zwjazk I. Wot spocatkow hac do leta 1789. Budysin, 1977. S. 25-26.
6. Bohac Z. ceskй zeme a Luzice. Tisnov-Budysin. 1993. S. 11.
7. Пыпин А. Н., Спасович В. Д. История славянских литератур. T. 2. СПб. 1881. C. 1070.
8. Petr J. Nбstin politickэch a kulturnнch dejin Luzickych Srbu. Praha. 1972. S. 42.
9. Pyta J. Uvod do studia luzickosrbskeho pisemnictvi. Praha. 1925. S. 14.
10. Petr J. Op. cit., s.74-75.
11. См.: Неуступный Ю. Первобытная история Лужицы. Прага. 1947. С. 160.
12. Kuba L. Cteny o Luzici. Cesty z roku 1886-1923. Praha. 1925. S. 71.
13. Пыпин А. Н., Спасович В. Д. Указ. соч. С.1074.
Источник Српска.RU