Политическая элита является, без сомнения, важнейшим социальным слоем, который оказывает прямое влияние на все политические и социально-экономические процессы в обществе. При этом элиты современного общества и протоэлиты более древнего периода имеют существенные различия, как в плане осуществляемых функций, так и по своим качественным характеристикам, способам циркуляции и рекрутирования и другим признакам.
Вопрос о формировании элитных слоев на белорусских землях в настоящее время имеет особое значение. В рамках суверенного государства, которым Республика Беларусь стала чуть более четверти века назад, существует необходимость создания национальных парадигм исторических и политических процессов для оправдания самого факта его (государства) существования. Поиски «исторических корней» при этом вызывают у некоторых исследователей соблазн модернизации истории, попытки тенденциозного подбора фактов для оправдания сложившейся ныне ситуации, а также произвольное использование искусственно расширенных или, наоборот, урезанных толкований тех или иных терминов и категорий науки. В условиях недостаточной проработки ряда тем, а также отсутствия корреляции между исследованиями в области истории и в политической сфере, это может привести к возникновению ложных теоретических конструктов.
В Республике Беларусь в настоящее время отсутствуют комплексные исследования по истории элит, а отдельные публикации могут давать не совсем верное представление о вехах эволюции этой важной социальной группы. Так, например, в научно - популярном издании «Из истории благородного сословия в Беларуси и соседних государствах» в качестве элитарных слоев на белорусских землях рассматривается лишь шляхетско-рыцарское сословие «Литовско-русского» государства и Речи Посполитой [1]. При этом полностью игнорируется этап Древнерусской государственности как начальный период формирования политической иерархии на землях Белоруссии.
Или, к примеру, в статье С.Ф. Шимуковича «Актуальные вопросы изучения национальной белорусской элиты в XIX - начале XX века» содержится произвольное расширительное употребление термина «элита»: «В данном исследовании понятие «элита» рассматривается не в узком смысле политической элиты как носителей власти, обличенных официальным статусом государственных деятелей либо руководителей более низкого ранга, а как наиболее активной, творческой части общества, способной сформулировать некую идею и попытаться повести за собой остальное общество в его достижении. Данное понимание элит использует принципы, сочетающие особенности структурно-функционального подхода к анализу социальных групп общества, так и критерии ценностной оценки социальных групп, претендующих на роль элиты» [2, с. 207]. Несмотря на утверждения автора о попытке сочетать в своем определении ценностный и структурно-функциональный подходы, на самом деле мы видим здесь именно меритократическое, ценностное понимание элиты как наиболее мудрых и достойных представителей народа. При этом их место в социальной и политической иерархии, возможность реально оказывать влияние на принятие политических решений никак не учитывается.
Кроме того, на наш взгляд, в данном случае речь идет о попытке подмены понятий: элита политическая и элита в сфере культуры. На роль политической элиты ставятся представители белорусской национальной интеллигенции середины XIX - начала XX века, которые на самом деле к таковой не относились. Мелкое дворянство (в основном польского происхождения, либо из числа местной ополяченной шляхты), разночинная интеллигенция (в основном католического вероисповедания) - это те слои общества, из которых вышли первые представители белорусского национального движения (В. Дунин-Марцинкевич, Ф. Богушевич, И. Луцкевич, А. Луцкевич, А. Пашкевич и др.). С политологической точки зрения их с натяжкой можно отнести к представителям «правящего класса», но никак не к элите.
Представляется, что в исторических работах необходимо все же определять термин «элита» в классическом (и достаточно широком) политологическом понимании, как «высший слой в любой социально-политической системе, обеспечивающий ее интеграцию и выполняющий управленческие функции (как, например, аристократия в традиционных обществах)» [3, с. 230]. При таком подходе, как утверждает один из наиболее авторитетных российских исследователей-элитологов Г.К. Ашин, элита может рассматриваться как внеисторическая категория, присущая любому обществу [3, с. 230]. С точки зрения научного анализа, такая позиция дает нам более точные критерии отнесения тех или иных лиц и социальных слоев к элитным группам и исключает спекуляции по данному вопросу. Также, как кажется, в исторических исследованиях необходимо более точно разграничивать понятия «правящий класс», «правящая элита» и «политическая элита». Если политическая элита - это высокоинтегрированная группа, определяющая государственную политику, влияющая на управление всеми сферами социальной жизни, принимающая важнейшие стратегические решения [3, с. 254-255], то в правящую элиту также входит экономическая элита, контролирующая материальные и финансовые ресурсы общества (а в информационном обществе в состав правящей элиты должны входить научная и культурная элиты) [3, с. 255].
При этом для феодального общества, сформировавшегося на белорусских землях в эпоху Древней Руси (IX-XII вв.) и продолжившего существование в условиях становления Великого княжества Литовского, Русского и Жемойт-ского, а также и в период Речи Посполитой, характерным явлением было объединение в рамках феодального сословия политической, экономической и научно-культурной элиты, что было обусловлено господствующим положением феодалов и отсутствием каких-либо социальных лифтов для представителей непривилегированных сословий.
В древнерусский период основой элитной группы становится княжеская династия и сгруппированная вокруг нее дружина. Если принять за основу летописные сведения о призвании варягов на Русь, то можно предположить, что первые князья (Рюрик, Олег, Игорь, а также и Рогволод в Полоцком княжестве) и их дружинники имели скандинавское (варяжское) происхождение. Однако «норманнской» этнократии на русских землях, по-видимому, не сложилось, так как варяжский элемент быстро был разбавлен славянским. Однородности общества способствовало и принятие христианства в варианте византийского православия, которое стало общей религией и высшего слоя, и простых подданных.
Представители княжеской династии в более поздний период, при Владимире и Ярославе Мудром, благодаря практике раздачи княжеств в уделы сыновьям, превратились в высший слой общества, который по современной классификации можно считать высшей элитой. Дружина - это прообраз средней политической элиты. Она делилась на высшую и низшую: первая состояла из княжих мужей, или бояр, вторая - из детских, или отроков. Помимо военной функции, члены дружины (особенно бояре) составляли основу слаборазвитого еще в те времена административно-бюрократического аппарата. К этой элитной группе также примыкали выбираемые горожанами чиновники: посадники, тысяцкие, сотские, десятские. Можно утверждать, что первоначально представители средней элиты были элитой меритократической, элитой заслуг (в дружину попадали за военные доблести или деловые административно-управленческие качества). Однако дружина, особенно боярство, быстро превращается в наследственную элиту, «элиту крови».
В период Великого княжества Литовского можно наблюдать распространение на белорусских землях власти этнических литовских (балтских) князей, что стало началом отдаления местных правящих слоев от подвластного населения. Эта тенденция продолжилась в момент проникновения на земли Великого княжества Литовского католицизма. Кревская уния 1385 г. положила начало традиции, когда правитель в большинстве своем православных земель стал исповедовать чуждую для основной массы подданных религию. Для поддержки князя со стороны правящего слоя в 1413 г. условиями Городельской унии создается возможность перехода в католицизм с получением политических и иных привилегий представителям местной знати, в это же время появляется и распространяется новое название для высшего сословия - шляхта.
В дальнейшем укрепление политических связей с Польшей привело к заключению Люблинской унии 1569 г. и инкорпорации в состав Польского королевства литовско-русских земель. Длительный процесс окатоличивания привел к появлению религиозного разрыва между элитой и массами в Великом княжестве Литовском. Дополненный процессом полонизации, связанным с распространением среди шляхты польского языка и культуры, процесс кардинального изменения национальной и религиозной идентичности правящего слоя привел к появлению уникального феномена - «польского народа шляхетского», то есть социально-религиозно-национальной группы, занявшей господствующее положение в Речи Посполитой. Данное элитное сообщество не было единым по отношению друг к другу: шляхту разделяют на мелкую, среднюю и магнатов, при этом они обладали разными статусными позициями в политической и экономической системе королевства. Однако в отношении своих «золотых шляхетских вольностей» шляхта выступает интегрированной группой, когда речь шла о покушении на данные вольности со стороны низших слоев или иных религиозных групп.
В период Российской империи политической элитой на белорусских землях было российское дворянство и приравненные к нему представители прежнего шляхетского сословия, которые сумели в ходе процесса «разбора шляхты» доказать свое знатное присхождение. Политика властей императорской России по интеграции бывших земель Речи Посполитой заключалась в том числе в мероприятиях по приближению положения шляхты (многочисленной и по большей части бедной, а также за годы «вольностей» утратившей позиции в госаппарате) к положению русского дворянства (меньшего по численности, но материально более обеспеченного и занимавшего господствующее положение в бюрократической админстративной машине). При этом в научных исследованиях не нашел подтверждения тезис о широком внедрении в местный административно-государственный аппарат приезжих чиновников из центральных регионов России. Наоборот, доля местных уроженцев на ключевых постах в губернских и уездных учреждениях в середине XIX века составляла 58 % и 80 % соответственно [4, с. 84].
Советский период связан с физическим уничтожением, деклассированием и маргинализацией всех предыдущих элитных групп, с разрушением сословной системы и выдвижением на руководящие посты представителей ранее угнетаемых социальных слоев. При этом сформировалась специфическая номенклатурная система, где главным требованием к элите становится идеологическая преданность режиму, а вовсе не деловые качества. Кроме того, в позднесоветский период формируется клановая система родственно-дружеских связей, что пагубно сказывается на интеллектуальных и деловых качествах политического класса.
Беляев Алексей Викторович,
кандидат исторических наук, доцент кафедры политологии,
социологии и социального управления БНТУ (Минск).
Сборник статей по итогам научно-методического семинара
кафедры гуманитарных дисциплин УО «Белорусский государственный университет
информатики и радиоэлектроники». Минск, февраль 2018 г.
----------------------------
Список источников и литературы
1. Из истории благородного сословия в Беларуси и соседних государствах. Изд-е 4, доп. / Сост. Чекалова И.В., ред. Васильева А.Н. - Минск: Энциклопедии, 2015.-312 с.
2. Шимукович, С.Ф. Актуальные вопросы изучения национальной белорусской элиты в XIX - начале XX века / С.Ф. Шимукович // Научные труды Республиканского института высшей школы. - 2015. - № 15-1. - С. 205-212.
3. Атттии, Г.К. Элитология: история, теория, современность: монография / Г.К. Атттии. Моек. гос. ин-т междунар. отношений (ун-т) МИД России, каф. философии. - М.: МГИМО-Университет, 2010. - 600 с.
4. Киселев, А. А. Система управления и чиновничество белорусских губерний в конце XVIII - первой половине XIX в. Монография / А.А. Киселев. -Минск, 2007. - 171 с.