В общественно-политической жизни Белоруссии начала ХХ в. важную роль играли организации, стоявшие на позициях западноруссизма, идеологической доктрины, отрицавшей существование белорусского народа как самострельного этноса, рассматривавшей белорусов в качестве части единого большого русского народа, приравнивавшей белорусский язык к наречию русского. Разделяя общие положения данной доктрины, каждая организация в то же время имела оригинальные подходы к определению прошлого, современности и будущей судьбы белорусского народа. Часть западнорусов разделяла общеполитические установки крайне правых и умеренно-правых партий (Союза русского народа, Всероссийского национального союза и других), часть занимала позиции, близкие партиям либеральным и либерально-консервативным (Конституционно-демократической партии, «Союза 17 октября»).

Задачей данной статьи является исследование организаций либерального направления в западноруссизме, их структуры и состава, особенностей идеологии и тактики.

 

Общество и журнал «Крестьянин»

Политические организации данного типа появляются на территории Беларуси во время первой российской революции, после издания манифеста 17 октября 1905 г. о свободах. В конце этого же года в Вильно образуется инициативная группа во главе с преподавателем гимназии С. А. Ковалюком, поставившая себе целью создать краевую организацию правооктябристского направления, которая могла бы выступать от имени широких народных масс, и, прежде всего, крестьян. С начала 1906 г. начал выходить журнал «Крестьянин» вначале под редакцией учителя А. С. Вруцевича, а затем — Вруцевича и Ковалюка. Программа издания включала в себя публикацию правительственных распоряжений, руководящих статей по вопросам общественной жизни, советов по ведению сельского хозяйства, литературных произведений и т. д. Редакция обещала освещать вообще, все вопросы, выдвигавшиеся крестьянской жизнью. К сотрудничеству приглашались все грамотные крестьяне¹.

1 марта 1906 г. товарищ министра внутренних дел С. Д. Урусов утвердил устав общества «Крестьянин». Цели организации определялась довольно либерально: «путем устного и печатного слова содействовать умственному и нравственному развитию крестьян Северо-Западного края, пробуждать в них, на основах манифеста 17 октября 1905 г., сознание свободных и равноправных граждан России, защищать на почве законности их экономические и правовые интересы и оказывать нравственную и материальную поддержку своим членам»². В члены общества принимались крестьяне и представители других сословий христианского вероисповедания, в том числе и католики. Делами «Крестьянина» заведовал Центральный комитет, располагавшийся в Вильно. Его председателем стал С. А. Ковалюк, заместителем председателя — А. С. Вруцевич.

«Крестьянин» поддерживали зажиточные крестьяне, чиновники, православное духовенство, часть интеллигенции. Численность организации, судя по количеству делегатов общих собраний и съездов, проводившихся Центральным комитетом, составляла около тысячи человек.

Главными в деятельности «Крестьянина» были аграрный и национальный вопросы. Общество выступало против социалистических идей, все надежды по решению земельных проблем связывались с монархом. Редакция журнала от имени крестьян заявляла, что они желают только земли, а не воли³. В то же время допускалось увеличение крестьянского землевладения за счет принудительного отчуждения части земель польских помещиков. Анализируя данные генерал-губернаторской статистики, которая была подготовлена к совещанию по вопросам землеустройства 29-31 августа 1906 г., «Крестьянин» заметил, что в 1906 г. общая площадь налогооблагаемых надельных крестьянских земель в Виленской, Гродненской и Ковенской губерниях составляла 4,5 млн. десятин, т. е. в 2 раза меньше, чем в 1860 г. накануне отмены крепостного права. Для того чтобы сократить количество малоземельных и безземельных крестьян в крае, общество предложило довести уровень надельного крестьянского землевладения до уровня 1860 г., прибавив к нему недостающие 4,5 млн десятин, взятых из крупных латифундий⁴. Тем самым «Крестьянин» хотел удовлетворить запросы зажиточного крестьянства, рассчитывавшего при помощи российского самодержавия увеличить свои земельные владения.

В национальном вопросе С. А. Ковалюк, А. С. Вруцевич и их сторонники сосредоточили свои усилия на борьбе с польским и еврейским «засильем» в крае. Резкой критике «Крестьянина» подверглась и деятельность белорусской газеты «Наша Нива». Редакция журнала отмечала, что с 1905-1906 гг. польская и часть русской периодической печати стараются уверить своих читателей, что белорусы не ветвь русского народа, а отдельный этнос. Кроме этого, появилась газета, издающаяся на «белорусском языке», который настоящие белорусы признать своим не могут: в нем слишком много польских слов. «Крестьянин» указывал, что эта газета — «Наша Нива». Примечательно, что в том же номере было помещено письмо от крестьянина Могилевской губернии И. Михайловского, просившего редакцию журнала спасти его от «жидов и поляков, которые не дают ему возможности разговаривать на русском языке и оскорбляют преданного сына России»⁵.

В течение 1906-1907 гг. происходит дальнейшая эволюция «Крестьянина» вправо. Часть членов общества, не разделявшая резко шовинистического курса руководства организации, покидает ее ряды. Центральный комитет предпринимает попытку, используя демагогические приемы, привлечь на свою сторону новые кадры сельской интеллигенции, прежде всего народных учителей. 3-5 августа 1908 г. состоялось общее собрание общества «Крестьянин» с участием 32 народных учителей, 5 учительниц и 55 бывших народных учителей. На собрание также были приглашены правые депутаты III Государственной думы Г. Г. Замысловский и В. К. Тычинин, председатель Русского окраинного общества Н. Д. Сергеевский и управляющий канцелярией виленского, ковенского и гродненского генерал-губернатора А. А. Станкевич. Всего в собрании приняли участие 122 человека⁶.

На обсуждение были вынесены вопросы о школьном образовании, устройстве библиотек и читален, местном управлении, способах поднятия агрокультуры, развитии потребительской кооперации, врачебной помощи, религиозно-нравственном воспитании народа⁷. Наибольший интерес вызвал вопрос о языке преподавания в школе. Несмотря на то, что большое количество учителей высказалось за введение в начальную школу преподавания на местных языках, руководство «Крестьянина», поддержанное правыми депутатами и лидером Русского окраинного общества, провело постановление, согласно которому в государственных школах Северо-Западного края допускалось преподавание только на русском языке. Закон Божий дети белорусов-католиков также должны были учить на русском, и лишь в крайних случаях мог применяться белорусский язык⁸. Последний рассматривался как наречие русского, причем в постановлении отмечалось, что в развитии белорусского языка нет никакой надобности, т. к. «само население считает его языком простым, стремится заменить его русским литературным языком и обижается даже, когда образованный человек заговорит с ним на этом языке». Белорусский язык, по мнению составителей постановления, только закрывал бы белорусам дорогу к прогрессу⁹.

 

Образование «Белорусского общества»

Оживленный обмен мнений на собрании способствовал кристаллизации оппозиционного по отношению к руководству «Крестьянина» течения. Либерально настроенная часть делегатов, в основном из демократических слоев общества, решила создать собственное объединение — «Белорусское общество». 8 ноября 1908 г. виленский губернатор утвердил его устав. Основными целями новой организации значились: поднятие культурного и экономического уровня развития белорусов, формирование их национального самосознания «на началах русской государственности», установление справедливых и равных отношений между народами, проживавшими на территории Северо-Западного края Российской империи¹⁰. Для достижения своих целей «Белорусское общество» получило право издавать газеты, книги, журналы, открывать библиотеки, читальни и учебные заведения, устраивать публичные лекции, спектакли, вечера, основывать свои отделы в других населенных пунктах, организовывать различные виды взаимопомощи¹¹. В члены общества принимали всех белорусов без различия звания, пола и вероисповедания, а также великорусов и украинцев. Членский взнос определялся в 3 руб. в год¹².

Главными органами «Белорусского общества» были общее собрание и Правление. Председателем последнего стал Л. М. Солоневич, его заместителем — П. В. Коронкевич, секретарем — П. И. Кореневский. Все трое работали в управлении Полесских железных дорог в Вильно.

С. А. Ковалюк и А. С. Вруцевич попытались помешать «Белорусскому обществу» навербовать себе сторонников среди населения края. Обществом «Крестьянин» был подготовлен съезд представителей Северо-Западного края в Вильно, который состоялся 27-30 декабря 1908 г. В посланиях, разосланных С. А. Ковалюком накануне, указывалось, что главной целью съезда является организация помощи крестьянству западных губерний Российской империи. В программу были включены как экономические вопросы (о переходе на хуторское хозяйство, развитии ссудо-сберегательных касс, ознакомлении крестьян с переселением в Сибирь), так и вопросы просвещения (внешкольного образования крестьян, распространения в деревне «полезных» изданий, устройства чтений и собеседований, правового положения учителей). Кроме того, предполагалось большое внимание уделить укреплению в народе религиозного чувства и «любви к Церкви и Отечеству» путем привлечения к проповеднической деятельности под руководством священников, учителей. С. А. Ковалюк собирался также вынести на обсуждение вопрос о борьбе с «распущенностью деревенской молодежи и с неуважением к чужой собственности»¹³.

На съезд съехалось 327 человек, среди них было 168 народных учителей, 7 учителей церковно-приходских школ, 16 священников, 53 крестьянина. Приехали и депутаты III Государственной думы — правые и октябристы: Г. Г. Замысловский, И. П. Созонович, А. С. Вераксин, Ф. И. Никонович, А. П. Сапунов, И. Я. Павлович, В. К. Тычинин. От Русского окраинного общества прибыл редактор журнала «Окраины России» П. Г. Бывалькевич¹⁴. Заседания съезда открыл С. А. Ковалюк, он же стал его председателем. В товарищи Ковалюку были избраны А. С. Вруцевич, от священников — протоирей В. Маркевич, от народных учителей — Г. Ф. Становский¹⁵. От имени съезда были посланы верноподданнические телеграммы Николаю II и председателю Совета министров П. А. Столыпину.

По настоянию учителей вначале обсуждался вопрос о их правовом положении. Г. Ф. Становский негативно обрисовал положение народных учителей как в материальном, так и в правовом отношениях, указал на зависимость сельских учителей от священника, волостного писаря и крестьян. Депутат И. П. Созонович пообещал, что учителям будет увеличено жалование и введена пенсия. В ответ из зала раздались требования предоставления народным учителям прав государственной службы. Выяснилось, что прибывшие на съезд депутаты III Государственной думы к ответам на поставленные учителями вопросы не готовы. Но в постановление все же было включено положение о том, что учителя начальных школ должны пользоваться правами государственных служащих, предусматривалось также расширение сети образовательных курсов для сельских учителей¹⁶.

На следующий день обсуждался вопрос о внешкольном образовании крестьян и распространении в древне «полезных» изданий. Корреспондент «Окраин России» так описал настроения большинства делегатов из народа: «Слышались жалобы, что просветительная деятельность учителя в виде чтений крестьянам и собеседований встречает ограничения с разных сторон, происходят недоразумения по этому поводу с урядниками; что распространяемые брошюры, например, братствами (имелись в виду православные братства. — Д. Л.), большей частью нежизненны, не удовлетворяют и газеты.»¹⁷. Делегаты пришли к выводу, что нужна особая народная газета. Против этого выступили гости съезда. И. Я. Павлович предложил народным учителям читать «Окраины России», И. П. Созонович посчитал, что лучше отдать газету в руки правительства. В конце концов делегаты постановили, что лучше всего поддерживать и распространять уже имеющийся журнал — «Крестьянин»¹⁸.

Затем съезд перешел к обсуждению крестьянского вопроса. В центре внимания делегатов оказался проект нового волостного самоуправления (мелкой земской единицы). Позицию правых в этом деле раскрыл депутат Государственной думы Г. Г. Замысловский. Газета «Наша Ніва» так описывала содержание его выступления: «пан Замыслоускi, кажучы аб новых парадках у воласьці, даводзіу, што мужыком толькі тады будзе добра, як усюды пачнуць камандаваць імі «істінно-рускіе» людзі, ды як усе инородцы» (палякі і жыды) звядуцца»¹⁹. Замысловский объяснял, что по законопроекту в состав новой волости будут включены и помещики, среди которых в Северо-Западном крае преобладали поляки. Пускать же последних в земство, утверждал правый депутат Государственной думы, нельзя. Кроме того, в волостное самоуправление могли проникнуть евреи, представлявшие, с точки зрения Замысловского, революционный элемент. «Наша Ніва» сделала следующий вывод из речи Замысловского о мелкой земской единице в Беларуси: «.саусім не даваць тут новаго ва-ластнога усесаслоунаго самоупрауленьня!»²⁰

Описывая настроение делегатов съезда, газета писала: «Не пашэнщла пану Ковалюку са зьездам, не памаглі і думскіе дэпу-таты: іхняя «помач» не задаволіла народных вучыцелеу, не на-сыщла «братцоу» мужыкоу! Мужыкi, слухаючы мовы аратароу, сцяушы зубы маучалі, а як каторы памыкауся гаварыць аб зямлі, дык прадседацель замыкау ім губы.»²¹. Таким образом, добиться авторитета среди белорусской интеллигенции и крестьянских масс «Крестьянин» так и не смог.

Между тем 21 декабря 1908 г. была утверждена политическая платформа «Белорусского общества», опубликованная 9 февраля следующего года в пробном номере газеты «Белорусская жизнь». Редакторами номера были Л. М. Солоневич и П. В. Коронкевич, издателем — чиновник контроля Полесских железных дорог А. С. Кудерский. Первоначальный тираж газеты составил 6 тыс. экземпляров, которые предназначались в основном для народных учителей и волостных писарей в расчете на то, что они будут распространять идеи редакции среди простых крестьян.

Платформа «Белорусского общества» основывалась на утверждении, что, кроме интересов, общих со всем русским народом, у белорусов имелись еще и свои особые интересы. Их наличие обуславливалось особенностями географического положения Белоруссии, культурным влиянием соседних народов, своеобразием этнографического состава населения, социальных и религиозных отношений, особым законодательным статусом края. В одной из передовых статей «Белорусской жизни» редакция следующим образом определяла свое отношение к белорусам: «Поднять тот народ, из среды которого мы вышли, оживить его национальное самосознание, расшевелить его дремлющие умственные силы, вдохнуть в него веру в себя, в свое право на первородство, указать ему пути для выхода из того тяжелого экономического положения, в которое он поставлен исключительными историческими и этнографическими условиями края.»²².

 

Историческая концепция «Белорусского общества»

У «Белорусского общества» была разработана оригинальная концепция истории Беларуси, которая, по сути, являлась фундаментом его политической программы. В древнерусский период, по мнению авторов передовой статьи «К белорусской интеллигенции», помещенной в первом номере «Белорусской жизни», белорусы подобно другим славянским племенам развивались самостоятельно и независимо²³. В XIII в. западнорусские земли были включены в состав Великого княжества Литовского (ВКЛ). Однако, поскольку древнерусское население превосходило литовцев не только численностью, но и культурой, оно сохранило полную свободу вероисповедания и традиции общественной жизни, древнерусский же язык  стал государственным языком ВКЛ. «Это был лучший и наиболее светлый период в истории нашего народа», — писала «Белорусская жизнь»²⁴.

Крайне негативно оценивалась Кревская уния 1385 г. Польша рассматривалась как государство, враждебное восточным славянам, откуда вышли социальные институты, значительно ухудшившие положение населения ВКЛ. «Особенности общественно-политического строя польского государства — латинство, крепостничество, шляхетство, самовластие и бесчинства вельмож — были чужды русскому человеку, тогда еще не знавшему ни крепостничества, ни шляхетства, ни бесправия, в котором находились низшие классы общества в Польше», — считал Л. М. Солоневич²⁵. Он отказывал польской культуре в почвенности, рассматривая ее в качестве кальки феодального строя соседних западноевропейских государств. «Усвоив верхушки европейской цивилизации, поляки не сумели пойти дальше. согласить усвоенного с теми славянскими началами, которые выработаны были собственным народом», — писал Солоневич²⁶. По его мнению, князья ВКЛ, приняв католицизм, усваивали польскую культуру и язык. Их примеру последовало и дворянство, постепенно терявшее связь с народом, и более того, становящееся во враждебное отношение ко всему русскому, православному. Кроме того, по мнению редакторов «Белорусской жизни», после унии на территории Белоруссии появилась и собственно польская помещичья «олигархия». «Она захватила в свои руки все белорусские земли и водворилась на них в качестве правящего рабовладельческого класса, она постепенно привила рабовладельческие инстинкты и передовым слоям белорусской и литовской народностей и эти слои. оказались навсегда отрезанными от своего народа», — сообщалось в статье «К белорусской интеллигенции»²⁷. Согласно точке зрения ее авторов, белорусы лишились своей социальной верхушки, сделавшись сугубо крестьянским народом.

Лидеры «Белорусского общества» весьма мрачными красками рисовали жизнь простых белорусов во времена Речи Посполитой, изображали их забитыми и угнетаемыми с одной стороны шляхтой, с другой — евреями-предпринимателями. «Буйное и своевольное шляхетство в союзе с еврейской народностью, задавило свой народ еще в колыбели его развития и довело его до такой нищеты и умственного убожества, при которых он во все время существования Польши [Речи Посполитой. — Д. Л.] не принимал и не мог принимать активного участия в ее исторической жизни...», — утверждал Л. М. Солоневич²⁸. Очень резко он отзывался и о Брестской церковной унии 1595 г., оценивая униатскую церковь в качестве переходного звена от православия к католицизму. Последний же рассматривался как главный инструмент ополячивания белорусов. «Польская культура и польское национальное самосознание могло двигаться только за католицизмом. Вне католичества, в обход католичества не было путей для полонизации», — считал Солоневич²⁹.

По мнению идеологов «Белорусского общества», не улучшилось положение белорусов и после разделов Речи Посполитой, т. к. сохранили силу законы и обычаи предшествующего времени. Л. М. Солоневич полагал, что вначале условия жизни белорусского населения даже ухудшились. В частности, он писал: «. русское законодательство никогда не создавало для крепостных великорусских губерний такого положения, какое создано было для крепостных западной окраины литовским статутом, польским законодательством и шляхетскими привилегиями»³⁰. К полонизации добавилась политика обрусительства, которую, по мысли редакторов «Белорусской жизни», проводили русские чиновники и дворяне, направлявшиеся царским правительством в западные губернии защищать «русское дело». «Русским панам хотелось выжить отсюда панов польских, но не для того, чтобы облегчить положение нашего народа, а для того, чтобы самим сесть на место своих предшественников и владеть и править белорусами на прежних основаниях», — утверждалось в передовой статье «Белорусской жизни»³¹. Ее редакторы резко критиковали крепостничество.

Постепенное изменение политики царского правительства к бывшим землям Речи Посполитой связывалось с реакцией на польское восстание 1830-1831 гг. Правда, не все действия властей получили положительную оценку. Лидеры «Белорусского общества» негативно относились к передаче конфискованных у повстанцев земель, населенных белорусскими крестьянами, в руки других помещиков. «Когда во время польских восстаний конфисковались имения польских помещиков, то их отдавали не белорусским крестьянам, которым земли эти принадлежали по исконному праву коренных жителей страны, а отдавали русским чиновникам, немцам, французам, татарам и вообще всякому сброду, но только не тем, чьи предки жили на этой земле и работали на ней», — сокрушалась редакция «Белорусской жизни» по поводу «расхищения» национального достояния белорусов³².

Решительный поворот в политике царских властей по отношению к Северо-Западному краю связывался с отменой крепостного права и подавлением восстания 1863-1864 гг. в Польше, Беларуси и Литве. Последнее рассматривалось как чисто шляхетское, хотя Л. М. Солоневич считал К. Калиновского демократом, подчеркивал, что тот выступал за бесплатное наделение крестьян помещичьими землями. В то же время Солоневич справедливо полагал, что позиция Калиновского была исключительным явлением, не характерным в целом для шляхетского лагеря. В частности, он писал: «Мечтания красных о наделении крестьян землею и общем равнении было исключением и не разделялось большинством польского дворянства, которое держалось своих взглядов на крестьян»³³. В целом действия правительства после восстания на территории Беларуси оценивались «Белорусским обществом» как положительные, и, прежде всего, за борьбу с полонизацией.

 

Программа либеральных западнорусов

Характеризуя состояние белорусского народа во второй половине XIX в., авторы статьи «К белорусской интеллигенции» констатировали, что после польского владычества и гнета у белорусов уже не было «ни своих образованных классов общества, ни своего литературного языка, ни своей науки, ни своей культуры», из социальных групп остались только «поп да хлоп». Только при помощи народных училищ, учительских семинарий и институтов вновь начала формироваться национальная интеллигенция³⁴. Свою задачу редакторы «Белорусской жизни» как раз и видели в том, чтобы сплотить воедино «слабые еще интеллигентные силы, какими располагает белорусская народность» для поиска путей улучшения положения народных масс.

«Белорусское общество» утверждало единство белорусов православных и католиков: «Так как белорусы в настоящее время благодаря своей принадлежности к двум вероисповеданиям — православному и католическому — представляются разрозненными и не объединены сознанием общности своих интересов, то ближайшая задача общества должна заключаться в том, чтобы объединить всех представителей этой народности без различия сословия, звания и вероисповедания.»³⁵. Поставленную задачу предполагалось решать на основе уважения к свободе совести всех белорусов, вне зависимости от конфессии.

В сознание народных масс «Белорусское общество» пыталась внести мысль о том, что вероисповедание не может служить почвой для национального самоопределения. Особенно резко на страницах «Белорусской жизни» критиковалось мнение, связывавшее католицизм с принадлежностью к польской нации. «Белорусское население могло допускать отождествление католицизма и польщизны только по своему неведению, и только по этой причине оно могло полонизироваться при помощи костела», — писалось в одной из передовых статей³⁶.

«Белорусское общество» считало белорусов неотъемлемой частью великорусского народа, без единения с которым в рамках Российского государства их ждало полное историческое забвение и утрата самоидентификации. Все различия между русскими и белорусами, по мнению Л. М. Солоневича, П. В. Коронкевича и их сторонников, были различиями внутри одной нации. Поэтому лидеры «Белорусского общества» для выражения своих воззрений прибегали к уже устоявшимся понятиям: постулировали наличие трех «племен» — белорусского, русского и украинского, — которые должны были войти в единый союз на основе «гражданской свободы». В частности, Л. М. Солоневич писал: «белорусское племя в огромной своей массе — это составная и нераздельная часть русского народа. белорусы, вместе с великорусами и малороссами, составляют один народ, и что народ этот, несмотря на некоторую незначительную разницу в этнографических особенностях составляющих его племен, живет одною жизнью, стремится к одним и тем же национальным целям и несомненно пойдет вперед одним и тем же историческим путем»³⁷.

В то же время идеологи «Белорусского общества» считали, что свои интересы на политической арене белорусы должны отстаивать сами. Авторы статьи «К белорусской интеллигенции» риторически вопрошали: «будем ли мы, белорусы, на разных славянских съездах, в Государственном совете и в Государственной думе говорить сами за себя, от своего имени или же от нашего имени будут долго еще говорить великорусские чиновники, каковы Замысловский, Тычинин и Павлович, духовные отцы вроде священника Вераксина и ксендза Мациевича или же польские магнаты, вроде Монтвилла и Потоцкого» (все перечисленные — депутаты III Государственной думы. — Д. Л.) ³⁸.

Платформа организации признавала существование особого белорусского языка, но в государственной и культурной жизни допускала использование преимущественно русского языка. Данное положение обосновывалось следующим образом: «Так как белорусская интеллигенция, как православная, так и католическая, до сего времени получала образование исключительно на русском языке, который (язык) является для всех наиболее общим, и так как белорусский язык из-за исторических условий был задержан в нормальном своем развитии на несколько столетий и поэтому слабо подготовлен к восприятию богатых плодов современной общечеловеческой цивилизации, «Общество» считает, что наиболее соответствующим для культуры развития белорусской народности может быть только язык российский.»³⁹. Таким образом, место белорусского языка по праву должен был занять русский язык, как более соответствующий объективным условиям развития страны в начале ХХ в.

«Наша Нива» так передавала идеологию лидеров «Белорусского общества»: «Беларуси народ — есць; ен мае свае асобные патрэбы i жаданьня, ен так сама добры, як i кожны друп. Але ешчэ лепшымi зробяцца беларусы тады, як усе пачнуць гаварыць тольш па расейску. Мы не лаем i не гашм беларускай мовы: не, бараш Божэ! Тольш, бачыце, яна неякая такая, што па беларуску ніяк ня можна шырыць асвету у народзе, нельга і вучыць у гэтай мове!»⁴⁰.

Большинство православных белорусов, по мнению редакции «Белорусской жизни», бесповоротно признало превосходство русского языка. Белорусы же католики в этом отношении находились на полудороге⁴¹. Для их полного воссоединения с русской нацией необходимо было провести располячивание католической церкви в Белоруссии. «Нет сомнения, что располячивание белорусского костела совершится не без затруднений и не без препятствий, т. к. поляки не откажутся от упорного сопротивления», — полагали руководители «Белорусского общества»⁴². Однако они считали, что римская курия, ради сохранения своей паствы, не будет противиться этому процессу. По мысли издателей «Белорусской жизни», опасность представлял не католицизм сам по себе, а польскоязычная церковная иерархия, отождествлявшая его с «польщизной».

Наиболее легкий способ располячивания костела «Белорусское общество» видело в замене лиц, занимавших высшие посты в местной католической иерархии, неполяками. «Пусть на местах епископов в нашем крае будут французы, немцы, испанцы, итальянцы, литовцы, одним словом лица какой угодно национальности, но ни в коем случае не поляки», — писала «Белорусская жизнь»⁴³. Для ослабления польского влияния она допускала введение в католическое богослужение белорусского языка. В одной из редакторских статей отмечалось: «допущение в белорусских костелах проповедей и дополнительного богослужения на белорусском наречии решительно ничем русской нации не грозит»⁴⁴. Напротив, в этом руководители «Белорусского общества» усматривали наиболее быстрый путь подрыва польского влияния на белорусов-католиков. Поскольку из белорусского «наречия» особый язык никоим образом выработаться не может, то и бояться его как основы для сепаратизма белорусов, доказывали Л. М. Солоневич и П. В. Коронкевич, не было никаких оснований.

В ряде статей в «Белорусской жизни» давалась характеристика социальной структуры белорусского народа. «Национальные силы нашего края слагаются из следующих элементов: духовенства, простонародья, поместного класса частью дворянского, частью недворянского, чиновничества и интеллигенции, стоящей вне этих групп», — писалось в передовой статье в апреле 1911 г.⁴⁵Там же констатировалось полное отсутствие у белорусов торгово-промышленного класса. Это объяснялось, с одной стороны, преобладанием в городах еврейского населения, сосредоточившего в своих руках торговлю и промыслы, а с другой — сильной миграцией из белорусской деревни в крупные города центральной России. «Все, что в Белоруссии вышло из лаптей и обулось в сапоги вынуждено было уходить из деревни и искать себе места в городах. А как наши города слишком плотно заняты евреями, то в силу необходимости пришлось искать таких мест, где теснота давила меньше, где можно было устроиться легче», — утверждала редакция «Белорусской жизни»⁴⁶.

Рассуждая, какой социальной группе должна принадлежать руководящая роль в белорусском движении, Л. М. Солоневич и П. В. Коронкевич весьма скептически смотрели на помещиков. «Русский поместный класс в нашем крае — это еще явление довольно новое, неоформившееся, неокрепшее и далеко не самоопределившееся», — полагали они⁴⁷. Редакторы газеты утверждали, что насадить в Северо-Западном крае крупное русское землевладение, несмотря на старания властей, не удалось, и даже те помещики, которые приобрели имения, как правило, предпочитают государственную службу, перепоручая управление своим хозяйством посторонним лицам, часто полякам. Мелкое же землевладение, по мнению идеологов «Белорусского общества», формировалось исключительно из крестьянской массы, которая в силу своего низкого культурного уровня не могла претендовать на доминирование в национальном движении⁴⁸. В то же время Солоневич и Коронкевич считали, что из-за неразвитости русского помещичьего землевладения «.у белорусского крестьянина нет классовой вражды и, естественно, что с его стороны не будет препятствий для объединения всех русских сил края на национальной почве»⁴⁹.

Связующим звеном между различными социальными группами, по мнению «Белорусского общества», могла в будущем стать интеллигенция. Правда, ее настоящее положение оценивалось критически. «Более культурные интеллигентные слои белорусского населения по-прежнему остаются отрезанными от земли, и впереди мы не видим никаких мероприятий (со стороны правительства. — Д. Л.) к тому, чтобы их удержать в деревне, прикрепить к земле, заинтересовать их местной жизнью», — писала «Белорусская жизнь». Пока интеллигенция отрезана от народа, в Белоруссии, по мнению редакции, как и сто лет тому назад, оставались «хлоп да поп»⁵⁰.

Для сближения интеллигенции с народом «Белорусское общество» поддерживало мероприятия по сбору фольклорных произведений, попытки создания литературы для народа на белорусском языке. Последний рассматривался Л. М. Солоневичем, П. В. Коронкевичем и их сторонниками как диалект общего для всех восточных славян русского языка. В «Белорусской жизни» прямо заявлялось: «Нет основания признавать наш говор самостоятельным языком, как не признаются самостоятельными говоры новгородские, поволжские.». Для общественной жизни белорусский язык из-за его архаичности признавался не пригодным. В то же время лидеры «Белорусского общества» настаивали на изучении простонародной речи. «Сохранить наш говор для истории — значит собрать наши песни, сказания, поговорки и загадки, очистить их от полонизмов и других барбаризмов и издать отдельными сборниками», — писала «Белорусская жизнь»⁵¹. Известный исследователь общественной мысли на территории Белоруссии в XIX — начале ХХ в. А. Г. Цвикевич отмечал: «Насколько можно понять, авторы программы "Общества" [имеется в виду «Белорусское общество». — Д. Л.] не выступали против попыток местных людей создавать на белорусс ком языке «народную литературу». Ни у "Крестьянина", ни у "Окраин России" мы подобного "допущения" не встречали».

В соответствии со своими идеями «Белорусское общество» требовало предоставления Белоруссии административно-хозяйственной автономии, а не национальной.

Большое внимание его идеологи уделяли польскому вопросу в Белоруссии. Они осуждали русских помещиков, установивших дружественные связи с поляками. «Говоря о полонизации местного русского дворянства, мы имеем в виду не ту полонизацию, которая идет через костел и ксендзов и действует на темные массы, а ту полонизацию, которая идет через салоны польских магнатов, через знакомства и родственные связи с польскими семьями и т. п.», — пояснялось со страниц «Белорусской жизни»⁵². Русские помещики призывались к отказу от использования польских слуг, к сближению с белорусским крестьянством. Л. М. Солоневич резко осуждал российских либералов, пытавшихся заигрывать с польскими «краевцами», считая «демократизм» последних наигранным. Он считал, что только ненависть к России приводит польских помещиков Северо-Западного края в оппозиционный лагерь. Если бы полякам удалось сформировать свое правительство, то тогда, по мнению Солоневича, «в лице польских панов и польского духовенства нашего края мы встретили бы самых непримиримых реакционеров, самых непримиримых врагов всякого прогресса»⁵³. Таким образом, польские помещики и костел, проводившие полонизаторскую политику, выступали главными врагами белорусов. В программе «Белорусского общества» прямо было отмечено, что «национальная борьба в Белоруссии является в то же время и борьбой классовой»⁵⁴. В итоге улучшение положения народных масс связывалось с радикальным решением польского вопроса.

Крайне негативно относясь к полякам в Северо-Западном крае, «Белорусское общество» в то же самое время признавало национальные права поляков в этнографической Польше. Так, Л. М. Солоневич считал: «Какова бы ни была польская государственность с общей точки зрения, но для поляков она была во всяком случае своею, и польский народ вправе ее оплакивать, вправе желать ее восстановления в будущем»⁵⁵.

Политическое лицо «Белорусского общества» в сфере социально-политических и экономических отношений определяло сочетание идей консервативного монархизма и либерализма. У либералов «Белорусское общество» позаимствовало требования: в области прав человека — ликвидации имущественного ценза при выборах, всеобщего избирательного права; в области местного самоуправления — введения выборного земства; в области финансовой — прогрессивно-подоходного налога; в области экономической — поднятия аграрного сектора, его интенсификации и земельного кредита⁵⁶.

Для экономического и культурного развития крестьян, по мнению Л. М. Солоневича и П. В. Коронкевича, необходимо было ввести в Беларуси выборные земства. В 1909 г. «Белорусским обществом» был разработан собственный проект земской реформы, представленный в Совет министров. В основу земских выборов авторы проекта положили принципы всесословности и распределения избирателей по куриям в соответствии с имущественным цензом: крупных землевладельцев, мелких землевладельцев и крестьян. При этом предполагалось, что, по сравнению с нормами 1864 и 1890 гг., избирательный ценз для крупных землевладельцев должен быть понижен в два раза, а крестьянам, имевшим помимо общинной земли собственную, предоставлено право голосовать по всем трем куриям в соответствии с размерами их владений⁵⁷. В целом проект отвечал интересам зажиточных слоев белорусской деревни.

Однако правительство П. А. Столыпина решило вместо имущественного ценза при распределении избирателей по куриям применить национальный принцип, чтобы закрепить русское (православное) большинство в составе управ и среди вольнонаемных служащих, а также определить ряд должностей, которые могли бы заниматься исключительно русскими (православными). Первоначально правительственный проект «Белорусское общество» восприняло в штыки. Так, Л. М. Солоневич считал, что система выборов, основанная на национальных куриях, имеет существенные недостатки. «Первенство в подобных случаях всегда достается наиболее непримиримым националистам, — отмечал лидер "Белорусского общества". — Из поляков пройдут заядлые полонизаторы, из русских — крайние шовинисты-русификаторы». В результате, делал вывод Солоневич, национальная рознь в крае еще более обострится. По его мнению, земство, поддавшись узконациональным тенденциям, повлияет и на низшую школу, т. к. «слишком низок уровень образования в белорусском населении»⁵⁸.

Тем не менее в марте 1911 г. выборные земские учреждения в соответствии с проектом П. А. Столыпина были введены в Витебской, Минской и Могилевской губерниях. «Белорусское общество» протестовало против решения царского правительства не создавать выборные земства в Гродненской губернии. «В Западном крае, наконец, вводится долгожданное земство. Но по какому-то странному стечению обстоятельств, Гродненская губерния выделена из этого края и лишена опять на долгие годы тех благ, которые следует ожидать от земства. В Петербурге, да и в центре России, считают эту губернию не то польской, не то литовской», — писалось в открытом письме депутатам III Государственной думы от имени крестьян Гродненской губернии в передовице «Белорусской жизни»⁵⁹. Редакция газеты доказывала, что называть Гродненскую губернию литовской можно только в историческом смысле, как часть бывшего ВКЛ, население же ее в основном белорусское, большей частью православное. Члены «Белорусского общества» доказывали столичным властям благонадежность местных жителей, ссылаясь, в том числе, и на историю края: «В Гродненской губернии нет ни одного города, местечка, села, которые не хранили бы какого-нибудь памятника глубокой старины, крепко связывающего этот край с коренной Россией. В пределах Гродненской губернии живет вся «Черная Русь». Крестьянское население, несмотря на близость к Польше, несмотря на столь недавний гнет «панщины», как нигде предано всему русскому»⁶⁰. Письмо заканчивалось просьбой к депутатам Думы распространить закон в выборном земстве и на Гродненскую губернию. Характерно, что при этом лидеры «Белорусского общества» не требовали введения земств в многонациональной Виленской губернии.

Л. М. Солоневич и П. В. Коронкевич на страницах «Белорусской жизни» отдавали дань уважения П. А. Столыпину, благодаря решительным действиям которого законопроект об образовании выборных земств в западных губерниях Российской империи стал законом. Поменяли свое отношение руководители «Белорусского общества» и к разделению избирателей на национальные курии, прежде всего потому, что введение последних вызывало нападки на премьера со стороны польских шовинистов и части русских правых. «Нет сомнения, что если бы на месте Столыпина в данный момент был человек, в котором политик преобладал над гражданином, то он. пожертвовал бы западно-русским земством с его пониженным цензом и национальными куриями ради своего престижа», — считали редакторы «Белорусской жизни»⁶¹. Они высоко оценивали значение создания выборного земства и введения национальных курий, считая это сильным ударом по польским позициям в крае. «Мы думаем, что национальные курии, как бы на них ни нападали, сыграют прекрасную роль в смысле объединения и сплочения разрозненных элементов, и, что важнее всего, так это то, что они вынудят наших дворян-помещиков подойти ближе к народу, к народным массам и в них искать точку опоры для более широкой общественной и политической жизни и деятельности на национальных началах», — утверждали идеологи «Белорусского общества»⁶². Они прогнозировали кардинальное изменение общественной жизни в недалеком будущем, победу русского национализма над польским в Северо-Западном крае. «То, что в данный момент завоевано русской национальной политикою, то уже останется за нею навсегда», — делала вывод редакция «Белорусской жизни»⁶³.

С другой стороны, Л. М. Солоневич и П. В. Коронкевич рассчитывали и в будущем на поддержку царского правительства. По их мнению, только с помощью государственной политики можно было укрепить экономические и культурные позиции русского (белорусского) населения в крае. «Местные общественные организации, местные русские культурные силы, как бы они самоотверженно и усиленно ни работали, могут сделать только одно — поднять несколько самосознание и подготовить население к восприятию тех реформ, какие будут предприняты правительством и законодательными учреждениями», — писала «Белорусская жизнь»⁶⁴. Все мероприятия по развитию экономики и культурно-образовательной сферы должны были проводиться за государственные средства.

Большое внимание лидеры «Белорусского общества» уделяли подготовительной работе по выборам земских учреждений. Они видели слабость национальных белорусских сил и поставили вопрос о развитии «культурного земского элемента» из местного населения, привязанного к краю и хорошо его знающего. В этом отношении большое значение придавалось народным учителям и чиновникам-белорусам.

Особо заботливое отношение руководители «Белорусского общества» считали необходимым проявлять к белорусским крестьянам католического вероисповедания. «Если в таком общественном деле, как земство, мы толкнем белорусов-католиков в лагерь польский, не приняв их в свою русскую среду, то этим мы сделаем полякам ценный сюрприз, дав полную возможность полонизации идти вперед быстрыми шагами», — полагали Л. М. Солоневич и П. В. Коронкевич⁶⁵. Защищая свою точку зрения, «Белорусская жизнь» не стеснялась вступать в полемику с другими органами печати западнорусов. В частности, резкой критике подверглась газета «Минское слово», редакция которой главным критерием определения национальности выбрала религию: все католики записывались в поляки, все православные — в русские. «Белорусское общество» признавало сильное влияние польской культуры на католическое население края. Более того, Л. М. Солоневич, П. В. Коронкевич и их соратники считали, что у каждого народа есть свои больные раны, и для белорусского народа такой раной являются белорусы-католики: утратив православную веру, они попали под влияние поляков⁶⁶. Но в то же время со страниц «Белорусской жизни» доказывалась ошибочность позиции «Минского слова». «Белорусы-католики всецело себя поляками не признали, и есть большая надежда на то, что они в недалеком будущем признают себя тем, кем они должны быть, а именно: белорусами, т. е. русским племенем по крови и духу», — утверждалось в статье постоянного автора газеты П. Остринца⁶⁷.

Для ослабления польского влияния «Белорусское общество» настаивало на проведении аграрных реформ. В своей публицистике («Рассказы», «Через 50 лет (С натуры)») П. В. Коронкевич рисовал крайне бедственное состояние белорусского крестьянства, считая, что с 1861 г. благосостояние последнего фактически не изменилось. Главными причинами нищеты крестьян автор считал малоземелье и неграмотность⁶⁸. Меры, предпринимавшиеся царским правительством, он рассматривал как недостаточные. По мнению П. В. Коронкевича, попытки переселить часть сельского населения в Сибирь были обречены на провал из-за малого плодородия сибирских земель и сурового климата. Мало толку было и от Крестьянского банка, т. к., покупая у него землю, крестьяне сами себя закабаляли⁶⁹. С другой стороны, со страниц «Белорусской жизни» раздавалась резкая критика в адрес Крестьянского банка, который, выдавая ссуды для покупки земли крестьянам, в то же время отказывал в этом народным учителям. Л. М. Солоневич и П. В. Коронкевич, наоборот, считали, что преимущественным правом получения кредитов на приобретение земли должны пользоваться интеллигентные слои белорусского общества. «Когда, наконец, будет усвоена мысль, что культурных хозяев можно создать скорее и проще, путем привлечения к земле уже культурных людей, чем выработкой их из некультурной массы, и что в нашем крае это единственный путь для создания культурного русского земского элемента, и что только этим путем можно прочно и надежно обеспечить здесь интересы нации, интересы государства», — писалось в передовой статье «Белорусской жизни»⁷⁰. Ее редакторы ратовали за открытие белорусского бессословного земельного банка, который бы выдавал учителям и чиновникам, выходцам из крестьянского сословия, льготные кредиты для приобретения ими земли в сельской местности, чтобы те могли принять участие в земских выборах и способствовать развитию гражданского самосознания у крестьян. Для чиновников предлагалось даже пенсию заменить выдачей земельных участков⁷¹.

Для улучшения положения крестьян П. В. Коронкевич предлагал увеличить их земельный фонд за счет государственных, удельных, церковных, части помещичьих земель. Надельная земля должна была стать частной собственностью крестьян. Идеолог «Белорусского общества» поддерживал меры правительства П. А. Столыпина, направленные на организацию хуторских хозяйств.

Рассматривая способы борьбы крестьян за свои права, П. В. Коронкевич критиковал призывы революционных партий к восстанию, считая, что власти найдут средства, чтобы подавить бунт. По его мнению, лучшим способом для крестьян обозначить свои требования и добиться их удовлетворения было направлять своих представителей в Государственную думу⁷². Звучали в пропаганде лидера «Белорусского общества» и мотивы христианской добродетели. В своих рассказах для крестьян П. В. Коронкевич утверждал, чтобы хорошо и богато жить, надо упорно трудиться и жить по христианским заповедям⁷³.

Особое значение лидеры «Белорусского общества» придавали реформам в сфере народного образования. Оценивая состояние школьного дела в Беларуси, Л. М. Солоневич писал: «Возникшая после освобождения [крестьян. — Д. Л.] сельская школа приноровлена преимущественно к политическим и общеобразовательным целям и не могла дать крестьянам тех практических знаний, которые так необходимы в сельском хозяйстве»⁷⁴. Низкий же уровень сельскохозяйственной культуры приводил к бедности населения. Поэтому идеологи «Белорусского общества» полагали, что начальные школы (народные училища) должны быть приближены к жизни, к реальным потребностям крестьян, давать детям практические навыки. «Жизнь выдвигает новые требования, новые задачи, жизнь требует людей, вооруженных практическими, реальными знаниями, и школа должна дать этих людей», — настаивала редакция «Белорусской жизни»⁷⁵. Предполагалось расширить и сеть средних специальных учебных заведений, которые давали подготовку по ведению сельского хозяйства, занятию ремеслами, организации промышленных предприятий и т. п. Городские училища, по замыслу руководителей «Белорусского общества», необходимо было преобразовать в ремесленные или сельскохозяйственные. «Они создали бы кадры молодых людей, подготовленных к какому-нибудь практическому делу, и весьма возможно, что часть их направилась бы в деревню, где они могли бы поднять сельскохозяйственную культуру и научить нашу деревню обрабатывать землю более усовершенствованными способами», — писала «Белорусская жизнь»⁷⁶. Ее редакторы предлагали также перенести часть городских учебных заведений в сельскую местность, чтобы сделать среднее и профессиональное образование доступней для основной массы белорусов. В уставе «Белорусского общества» содержалось обещание оказывать содействие молодым белорусам и в получении высшего образования⁷⁷.

Заботу Л. М. Солоневича и П. В. Коронкевича вызывал и низкий уровень оплаты труда учителей. Редакторы «Белорусской жизни» неоднократно поднимали этот вопрос на страницах газеты, рассматривали различные варианты конкретной помощи педагогам. В случае закрытия «Белорусского общества» все его имущество, согласно уставу, должно было перейти в распоряжение организаций взаимопомощи народных учителей Виленского учебного округа⁷⁷.

 

Деятельность «Белорусского общества» в 1909-1911 гг.

На политической арене «Белорусское общество» примыкало к партии октябристов. В 1909 г. ЦК «Союза 17 октября» предложил Правлению общества оформить взаимоотношения путем принятия политической платформы октябристов с сохранением полной автономии по белорусским вопросам. 20 сентября общее собрание «Белорусского общества» приняло это предложение и избрало трех делегатов на октябристский съезд⁷⁸. На съезде, состоявшемся в октябре того же года, Л. М. Солоневич охарактеризовал царивший, по его мнению, в западных губерниях антагонизм между белорусами, поляками и евреями, и подчеркнул, что только от «Союза 17 октября» население края ждет защиты своих интересов. Он указал, что в задачу октябристов должны войти заботы о поддержке национальных, религиозных и экономических интересов белорусов, т. к. правительственных мероприятий «уже недостаточно». Лишь развитие культуры, с точки зрения Солоневича, могло пробудить национальное самосознание в миллионах белорусского населения⁷⁹.

Для пропаганды своих программных построений «Белорусское общество» смогло наладить с 1 января 1911 г. ежедневное издание «Белорусской жизни». Необходимость регулярного выпуска газеты объяснялась со стороны редакции тем, что, по ее мнению, в Беларуси, за исключением «Крестьянина», не было народных периодических изданий. «Крестьянин» же оценивался весьма негативно: «единственный журнальчик, который мог бы сослужить свою службу, ведется до того бездарно и бесталанно, что не может выдержать никакого сравнения с прекрасно поставленными польскими народными изданиями.»⁸⁰. К последним причислялась и «Наша Нива». Л. М. Солоневич и П. В. Корон-кевич негативно оценивали деятельность редакции этой газеты, считая ее направленной на отрыв белорусов от России. В одной из редакторских статей отмечалось: «Каков путь указываемый белорусам «Нашей Нивой» и куда он ведет? В костел и в польщиз-ну». Далее редакторы «Белорусской жизни» делали вывод: «Ее задача [«Нашей Нивы». — Д. Л.] отрезать белорусов от русской культуры, от единого и общего русского отечества»⁸¹. Полемика с «Нашей Нивой» стала одним из приоритетных направлений деятельности «Белорусского общества».

Кроме выпуска газеты, Л. М. Солоневич и П. В. Коронкевич пытались организовывать лекции, музыкальные и театральные постановки. В частности, белорусский вечер в Вильно был устроен 23 января 1911 г. Программа вечера состояла из трех номеров: пьесы на белорусском «наречии» Касьяна Веселого «Ни разумом понял, а сердцем» (на языке своей деревни), декламации белорусских рассказов и исполнения белорусских песен крестьянским хором из местечка Острино Лидского уезда⁸².

Весной 1911 г. «Белорусское общество» выступило с инициативой создания Виленского белорусского общественного собрания. «Предполагалось создать нечто идеальное, близкое белорусу, как его родная семья, организацию — где каждый белорус-горожанин нашел бы все для него родное: и близкого человека, и все краевые газеты, и интересную книгу, и разумное и полезное развлечение, и идейную работу на пользу обездоленной белорусской деревни», — вспоминал позднее П. В. Коронкевич⁸³. Руководители общества «Крестьянин» протестовали против планов создания Белорусского общественного собрания под предлогом недопущения распыления русских сил [в Вильно уже существовало Русское общественное собрание. — Д. Л.]. Тем не менее Л. М. Солоневичу и П. В. Коронкевичу удалось добиться согласия виленского губернатора на создание новой организации.

В уставе Виленского белорусского общественного собрания, утвержденном 26 мая 1911 г., было записано: «Собрание имеет целью предоставлять своим членам возможность разумного отдыха, общедоступных и полезных развлечений, а также содействовать национально-культурному объединению белорусов, великороссов и малорусов, без различия вероисповедания»⁸⁴. Для достижения указанных целей собранию было предоставлено право устраивать семейные, литературные, музыкальные вечера, театральные представления, лекции, иметь библиотеку-читальню, открывать учебные заведения и другое. Управлял делами организации Совет старейшин из 18 человек. Председателем Совета был избран преподаватель Виленской женской гимназии В. П. Любарский, его заместителем стал П. В. Коронкевич⁸⁵. Планировалось, что средства Белорусского общественного собрания будут слагаться из членских взносов (по 5 руб. в год), но из-за малочисленности членов (к 1914 г. в организацию записалось всего около 200 человек) денег не хватало. Для пополнения кассы собрания стали устраиваться азартные игры, хотя некоторые члены «Белорусского общества», в частности известный краевед О. В. Щербицкий, против этого возражали. В итоге годовой доход собрания достиг 26-38 тыс. руб.⁸⁶Из этих денег делались отчисления на издательскую деятельность «Белорусского общества» (1300 руб.), пожертвования Виленскому обществу скорой медицинской помощи, глазной лечебнице, дамскому комитету Красного Креста, церковно-приходским общинам⁸⁷. Во время Балканских войн 1912-1913 гг. делались пожертвования и в пользу славянских народов⁸⁸.

Летом 1911 г. в «Белорусском обществе» наметился раскол. К этому времени стало ясно, что в выборные земства, благодаря поддержке царского правительства, пройдут в основном русские помещики, а не крестьяне. Консервативную часть общества во главе с Л. М. Солоневичем это вполне устраивало. На первых порах допускалось доминирование в земствах русских землевладельцев. «Не пристрастие к поместному сословию заставляет нас радоваться преобладанию в наших западных земствах русских помещиков, — писала "Белорусская жизнь", — а твердая уверенность, что это единственный путь к подготовке земского элемента из народа. Под руководством русского помещика-земца открывается широкий простор и для деятельности в земствах нашей, демократически настроенной белорусской интеллигенции, которая, мы твердо в этом уверены, была бы отрезана от народа, если бы земства нашего края очутились в руках инородцев, хотя бы и самого прогрессивного направления.»⁸⁹. Напротив, либеральное большинство организации не одобряло поправение Л. М. Солоневича. В итоге последний предпочел выйти из «Белорусского общества» и сблизиться с «Крестьянином» и русскими националистами.

 

Деятельность «Белорусского общества» в 1912-1915 гг.

9 августа 1911 г. вышел последний номер «Белорусской жизни», а спустя два дня Л. М. Солоневич начал издавать собственную газету — «Северо-Западную жизнь», которую иногда ошибочно также считают органом «Белорусского общества». На самом же деле последнее почти на год осталось без своей газеты. Председателем Правления общества стал П. В. Коронкевич, его заместителем — Н. А. Бовдзей. Только 17 июня 1912 г. накануне выборов в IV Государственную думу «Белорусское общество» смогло наладить издание своего нового печатного органа — газеты «Белорусский вестник». Издателем газеты был П. В. Коронкевич, редактором — Н. А. Бовдзей.

Первый номер «Белорусского вестника» был программным. В нем четко очерчивался круг сторонников либерального направления в западноруссизме. «Мелкий и средний чиновник, сельский учитель, волостной писарь, грамотный крестьянин — вот та могучая, но не сорганизованная сила, на которую всегда рассчитывало и продолжает рассчитывать "Белорусское общество".», — писалось в передовой статье газеты⁹⁰. Одновременно П. В. Коронкевич и его сторонники отмежевывались от русского чиновничества и поместного класса. «К составу коренного русского населения нашей губернии мы никоим образом не можем причислить таких случайных его элементов, как «подвижный русский служилый класс» различных ведомств. не можем сюда включить и наших русских помещиков, большею частью случайно прикрепленных к земле.», — сообщалось в «Белорусском вестнике»⁹¹. Зато «Белорусское общество» стало делать ставку на русских старообряд-цев⁹². По-прежнему значительная роль отводилась интеллигенции как идейному воспитателю народных масс.

В связи с этим «Белорусский вестник» выступал за более кардинальные преобразования в сфере народного просвещения, чем «Белорусская жизнь». Редакция газеты настаивала на введении всеобщего начального образования, повышении роли светской школы (земской и министерской), реформировании церковноприходских школ. Последние должны были освободиться от опеки православной церкви и войти в ведение Министерства народного просвещения. «Церковно-приходская школа в крае. должна быть лишена того миссионерского характера, который делает ее пугалом для католиков», — утверждалось в одной из редакторских статей⁹³. Таким образом, «Белорусское общество» перешло на позиции введения единой светской общедоступной школы.

Выступая за расширение просвещения белорусов, П. В. Коронкевич и его сторонники неоднозначно оценивали отказ редакции «Нашей Нивы» от использования латинского шрифта. В частности, «Белорусский вестник» отмечал, что тем самым «Наша Нива» фактически отказалась от воздействия на массы белорусов-католиков, для которых латинский шрифт был гораздо ближе, чем кириллица⁹⁴.

Рассматривая состав белорусского национального движения, «Белорусский вестник» выделял в нем 3 лагеря: консервативный, в который включались организации типа Русского общественного собрания и «Крестьянина»; леворадикальный, олицетворявшейся «Нашей Нивы»; центристский, представленный «Белорусским обществом»⁹⁵. Представители консервативного лагеря критиковались за излишнюю «угодливость» перед царской администрацией, редакция «Нашей Нивы», наоборот, за «сверхпрогрессивность».

«Белорусский вестник» упрекал «Нашу Ниву» за то, что она своим поведением навлекала обвинения в сепаратизме на все белорусские организации, в т. ч. и на «Белорусское общество».

Характерно, что примерно так же определяли состав белорусского движения и в Департаменте полиции МВД. Организации типа «Крестьянина» относились к русскому лагерю в Вильно, в белорусскую же «партию» включались и «Белорусское общество», и «Наша Нива», в качестве ее левого крыла. К приверженцам белорусской «партии» относилась «тутэйшая» интеллигенция, мелкое чиновничество, сельские учителя, фельдшера, многие волостные писари. «Наружно партия признается национальной (ввиду враждебных отношений к полякам и евреям), но по коренным убеждениям она не может быть признана правою, по своим убеждениям это кадеты и трудовики. Партия эта пользуется сочувствием крестьян и по существу имеет характер сепаратистский», — такую обобщенную характеристику давали в МВД «Белорусскому обществу» и «Нашей Нивы»⁹⁶.

Следует отметить, что, как и «Наша Нива», «Белорусский вестник» много внимания уделял белорусской культуре, местной истории и литературе. На страницах газеты печатались краеведческие очерки А. Киркора, А. Березовика, П. И. Кореневского, тексты белорусских песен и легенд.

Деятельность «Белорусского общества» вызывала критические замечания со стороны руководителей организации «Крестьянин», местных отделов Всероссийского национального союза, консервативной прессы. В частности, со страниц «Северо-Западной жизни» Л. М. Солоневич обвинил бывших товарищей в пассивности по отношению к польскому и еврейскому национальным движениям. В ответ «Белорусский вестник» отметил, что в «Северо-Западной жизни» «шовинизм, полный человеконенавистничества и злобы, вытеснил здоровое чувство национального достоинства». Лидеры «Белорусского общества» заявили о том, что они по-прежнему весьма негативно относятся к польскому и еврейскому «засилью» в крае, но при этом «лозунг «дави поляка и еврея» в ХХ веке не должен иметь места» ⁹⁷. В области местного самоуправления редакция «Белорусского вестника» выступала за введение выборных земств в Виленской, Гродненской и Ковенской губерниях, несмотря на многонациональный состав их населения⁹⁸.

В то же время П. В. Коронкевич и его сторонники подчеркивали свою приверженность общерусской культуре и ценностям. Так, 26 августа 1912 г. в Белорусском общественном собрании состоялось торжественное заседание в честь 100-летия Бородинского сражения. Тогда же было решено пожертвовать 300 руб. в пользу семей военных, погибших во время русско-японской 1904-1905 гг.⁹⁹

Осенью 1912 г. «Белорусское общество» активно включилась в избирательную кампанию в IV Государственную думу. При этом деятельность депутатского корпуса предыдущей Думы по отношению к Беларуси оценивалась негативно. «Законодательное собрание. забыло о существовании белоруса, и девятимиллионная народность оставалась безгласной в течение пяти лет», — считала редакция «Белорусского вестника»¹⁰⁰. В конторе газеты разместился Русский внепартийный избирательный комитет, образованный сторонниками «Белорусского общества». Последнее на период выборов стремилось заручиться поддержкой влиятельных официальных лиц. В частности, 16 сентября на праздник в Белорусское общественное собрание были приглашены чиновник особых поручений при Совете министров А. А. Кон, управляющий канцелярией губернатора Д. Л. Новицкий, старший ревизор губернского акцизного управления А. П. Петров, редактор «Виленского вестника» В. В. Теплов. В своем выступлении А. А. Кон отметил, что миссия русского чиновничества в крае заключается в том, чтобы выдвинуть белоруса на поприще культурной и общественной работы¹⁰¹.

23 сентября по инициативе комитета состоялось первое общее собрание русских избирателей Вильно, на котором присутствовало до 500 человек. Председательствовал В. П. Любарский¹⁰². На собрании выяснилось, что составление единого списка кандидатов в выборщики депутатов Государственной думы от русского населения города невозможно по причине острых политических разногласий между группой «прогрессистов» с одной стороны и русскими националистами — с другой. В итоге было сформировано 4 списка кандидатов в выборщики от русских избирателей: внепартийного комитета, «прогрессистов», Всероссийского национального союза, Свято-Духова братства. В список внепартийного комитета попали В. П. Любарский, Н. А. Бовдзей и А. А. Кон.

Самостоятельно решил выступить на выборах член «Белорусского общества» М. С. Вруцевич, родной брат А. С. Вруцевича. Однако, поскольку своих средств на избирательную кампанию у него не было, он обратился за помощью к лидеру Конституционно-демократической партии П. Н. Милюкову. Пытаясь получить необходимую сумму, Вруцевич обрисовал предвыборную ситуацию в городе, указав на слабость позиций местных либералов и возможную победу черносотенцев¹⁰³. Но видимо нужных средств, по неизвестным причинам, он так и не получил, и в результате не смог участвовать в избирательной гонке. Как и предсказывал Вруцевич в своем письме к П. Н. Милюкову, победу на выборах одержал кандидат крайне правых Г. Г. Замысловский.

В итоге выборов в IV Государственной думе снова не оказалось депутатов от белорусской «партии». Вскоре после окончания избирательной кампании перестал выходить и «Белорусский вестник». Последний его номер был издан 12 января 1913 г. «Белорусское общество» же продолжало действовать до середины 1915 г., когда в ходе Первой мировой войны Вильно был занят германскими войсками. Часть бывших членов общества эвакуировалась на восток. П. В. Коронкевич переехал в Гомель, где его и застала Февральская революция 1917 г. Здесь весной того же года возникла новая либеральная организация западнорусов, являвшаяся, по сути, правопреемницей «Белорусского общества».

 

Союз белорусской демократии

В конце апреля 1917 г. в помещении Управления Полесских железных дорог состоялось первое собрание местных белорусов. Присутствовало около 200 человек¹⁰⁴. Председателем собрания был избран Д. Г. Гулевич, бывший учитель, секретарем — И. М. Лихуто, железнодорожный чиновник. На собрании были заслушаны сообщения о мартовском белорусском съезде в Минске и создании Белорусского национального комитета (БНК), о делегации комитета в Петроград с целью переговоров с Временным правительством и Исполкомом Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, о митинге белорусов в Петрограде. Собрание постановило отправить телеграмму с выражением поддержки новому правительству и образовать временный Белорусский демократический комитет из 45 членов. 26 апреля председателем комитета был избран П. В. Коронкевич¹⁰⁵.

В конце мая состоялось второе собрание белорусов в Гомеле. Председательствовал на нем учитель К. Боровский, секретарем был агент Управления Полесских железных дорог В. С. Василенко. Собрание заслушало доклады о белорусском движении в Минске, о Белорусской социалистической громаде и другие. Присутствовавший на собрании представитель Белорусского национального комитета прапорщик Станкевич агитировал за автономию Беларуси в составе России. Большинство выступило против. Зато по предложению П. В. Коронкевича было постановлено возбудить перед Временным правительством ходатайство о белорусском представительстве в комиссии по выборам Учредительного собрания¹⁰⁷.

18 июня 1917 г. на третьем собрании белорусов в Гомеле под председательством Д. Г. Гулевича принимается решение о создании Союза белорусской демократии (СБД) и активном участии в выборах Учредительного собрания. Председателем комитета союза был избран П. В. Коронкевич, его заместителями стали Д. Г. Гулевич и бывший учитель Ф. В. Шишко¹⁰⁶.

Программа Союза белорусской демократии основывалась на утверждении, что, кроме интересов общих со всем русским народом, у белорусов имелись еще и свои особые интересы. Их наличие обуславливалось особенностями географического положения Белоруссии, культурным влиянием соседних народов, своеобразием этнографического состава населения, социальных и религиозных отношений, особым законодательным статусом края. Положительно характеризовалось Великое княжество Литовское, в рамках которого оформилась белорусская народность, и, наоборот, крайне негативная оценка давалась Речи Посполитой, с которой связывались полонизация элиты, религиозный и национальный гнет. «Продолжительный период застоя культуры белорусской сделал то, что белорусы в конце концов утратили свое национальное самосознание и начали определять себя термином «тутэйший», — утверждал П. В. Коронкевич¹⁰⁷. По его мнению, к началу XIX в. белорусский язык представлял собой наречие с бесчисленными вариациями, в зависимости от местности. Возрождение белорусов по-прежнему связывалось с русской культурой и языком. «Те белорусы, которые ставят своей целью отделение Белоруссии от России, указывая на самостоятельность своей культуры и языка, образчиком которого служат такие произведения, как «Тарас на Парнасе» и «Панское игрище», не могут быть серьезными тормозами в единении свободной Белоруссии с свободной Великой Россией», — писал П. В. Коронкевич, указывая на белорусские организации, консолидировавшиеся вокруг БНК. Задача белорусской интеллигенции, считал он, заключается в работе по объединению белорусов, великорусов и малорусов в одну «несокрушимую народность русскую». А. С. Пушкин, Ф. М. Достоевский, И. С. Тургенев и другие русские писатели рассматривались как культурные деятели, общие для всех восточных славян¹⁰⁸.

В сфере государственного управления Союз белорусской демократии отстаивал целостность территории Белоруссии с Вильно, как главным ее культурным центром, добивался самоуправления края в рамках России. В области народного просвещения предполагалось расширить сеть начальных и средних школ, открыть университет, ввести бесплатное обучение, но только на русском языке. Для решения аграрного вопроса предусматривалось без выкупа передать крестьянам все государственные, церковные, удельные и помещичьи земли по правилам, которые должно было выработать общероссийское Учредительное собрание. Поскольку белорусские губернии серьезно пострадали в ходе военных действий, восстановление их хозяйства возлагалась на общегосударственную казну. Кроме того, союз обещал оказывать содействие развитию промышленности, путей сообщения, кооперации и сельскохозяйственной культуры в крае¹⁰⁹.

Для поднятия авторитета Союза белорусской демократии его лидеры сумели заручиться поддержкой академика Е. Ф. Карского. Видный ученый одобрил программу союза, указав лишь на необходимость применения белорусского языка в начальной школе, изучение его в средних и высших учебных заведениях Белоруссии. Положительно оценивал Карский и развитие литературы на народном языке. П. В. Коронкевич прислушался к советам академика, отредактировал программу, указав, что союз «не препятствует допущению в начальной школе обращения к народному языку и не возбраняет литературы на этом языке»¹¹⁰.

Летом 1917 г. СБД активно участвовал в общественно-политической жизни. За это время состоялось около 20 заседаний его комитета. 25 июня Д. Г. Гулевич и Ф. В. Шишко участвовали в совещании белорусских организаций в Витебске, а 4-6 июля П. В. Коронкевич и Ф. В. Шишко присутствовали на белорусской конференции в Петрограде. Гласному городской думы В. А. Михаленку удалось открыть отдел союза в Молодечно¹¹¹.

Наибольшее значение придавалось выборам в Учредительное собрание. Сознавая малочисленность Союза белорусской демократии, его лидеры решили блокироваться с другими организациями: оршанским Белорусским народным комитетом, могилевским Белорусским национальным комитетом, московской Белорусской народной громадой. В избирательный список белорусских организаций Могилевской губернии вошли 15 кандидатов, 4 из них представляли СБД: П. В. Коронкевич, Д. Г. Гулевич, В. А. Михаленок, К. М. Загоровский¹¹². Результаты выборов оказались неудачными для белорусских организаций, победу одержали общероссийские партии: эсеры, большевики и другие.

После установления советской власти в конце 1917 г. деятельность Союза белорусской демократии прекращается.

 

Итоги

Таким образом, касательно эволюции либерального течения в западноруссизме начала ХХ века, можно сделать следующие выводы. Первым образовалось общество «Крестьянин», разделявшее по общеполитическим вопросам платформу «Союза 17 октября». Задумывалась оно как массовая организация, которая могла бы выступать от имени крестьянства Северо-Западного края. Фактически же «Крестьянина» поддержали мелкобуржуазные слои города и деревни: служащие, народные учителя, часть духовенства, волостные старшины и т. п. С течением времени происходит эволюция организации вправо на позиции, близкие русским националистам. Это оттолкнуло от «Крестьянина» либерально настроенных членов, которые в конце 1908 г. образуют собственную организацию — «Белорусское общество». Последнее в своем развитии прошло через два этапа: 1908-1911 гг., когда в общеполитической сфере общество ориентировалось в основном на партию октябристов, а главную роль в нем играли Л. М. Солоневич и П. В. Коронкевич, выпускавшие газету «Белорусская жизнь»; 1911-1915 гг., когда после ухода Л. М. Солоневича к националистам, происходит известная радикализация организации, переориентация на кадетов, а ведущая роль переходит к П. В. Коронкевичу, сумевшему наладить издание новой газеты — «Белорусского вестника». После эвакуации из Вильно, П. В. Коронкевич в 1917 г. создал Союз белорусской демократии, унаследовавший в основном платформу «Белорусского общества» второго этапа его существования.

Лавринович Дмитрий Сергеевич,
 канд. ист. наук, доцент, декан фак. иностранных языков
Могилевского  государственного  университета  имени  А. А. Кулешова
первые опубликовано «Русский сборник. Том –XII» , Издательский дом РЕГНУМ, Москва  2012

1  Программа журнала «Крестьянин» // Крестьянин. 1906. № 1. С. 1.

2  Устав Общества «Крестьянин» // Крестьянин. 1906. № 15-16. С. 1.

3  Палггачныя партьп Беларусь Мн., 1994. С. 220.

4  Цвкев1ч А. «Западно-руссизм»: Нарысы з гюторьп грамадзкай мысю на Бела-руга у XIX и пачатку ХХ в. / Пасляслоуе А. Люа. 2-е выд. Мн.,1993. С. 303.

5  Забауси М. М. Рагайская Дзяржауная дума у грамадска-палггычным жыцщ Беларус (1906-1917 гг.). Мн., 1999. С. 143.

6  Труды Виленского общества «Крестьянин» по выяснению нужд деревни Северо-Западного края. Вильно, 1910. С. 3.

7  От общества «Крестьянин» в Вильне // Окраины России. 1908. 19-26 июля. С. 437.

8  Труды Виленского общества «Крестьянин» по выяснению нужд деревни Северо-Западного края. С. 4-5.

9  Там же. С. 5.

10  Устав Белорусского общества. Вильно, 1909. С. 1-2.

11  Там же. С. 2.

12  Там же. С. 3-4.

13  Хроника // Окраины России. 1908. 29 ноября. С. 700.

14  Труды Виленского общества «Крестьянин». С. 11.

15  Обозрение событий и окраинная жизнь. Вильна // Окраины России. 1909. 10 января. С. 25.

16  Труды Виленского общества «Крестьянин». С. 12-13.

17  Обозрение событий и окраинная жизнь. Вильна. // Окраины России. 1909. 10 января. С. 25.

18  Труды Виленского общества «Крестьянин». С. 14.

19  Наша Шва. Першая беларуская газета з рысункамь Вып. 2. 1909 г. / Фак-гамшьнае выданне. Мн., 1996. С. 23.

20  Там же.

21  Там же.

22  Вильна, 1 января // Белорусская жизнь. 1911. 1 января. С. 2.

23  К белорусской интеллигенции // Белорусская жизнь. 1909. 9 февраля. С. 1.

24  Там же.

25  Солоневич Л. М. Краткий исторический очерк Гродненской губернии за сто лет ее существования, 1802-1902. Гродно, 1901. С. 8.

26  Там же. С. 10.

27  К белорусской интеллигенции // Белорусская жизнь. 1909. 9 февраля. С. 1.

28  Солоневич Л. М. Краткий исторический очерк Гродненской губернии. С. 14.

29  Солоневич Л. Новая роль польской женщины в Белоруссии и Литве. Б/м, 1910. С. 28.

30  Солоневич Л. М. Краткий исторический очерк Гродненской губернии. С. 58.

31  К белорусской интеллигенции // Белорусская жизнь. 1909. 9 февраля. С. 1.

32  Там же.

33  Солоневич Л. М. Краткий исторический очерк Гродненской губернии. С. 72.

34  К белорусской интеллигенции // Белорусская жизнь. 1909. 9 февраля. С. 1.

35  Платформа «Белорусского О-ва» // Белорусская жизнь. 1909. 9 февраля. С. 3.

36  Вильна, 11 февраля // Белорусская жизнь. 1911. 11 февраля. С. 1.

37  Солоневич Л. Наше национальное самоопределение и наша позиция в польско-русском вопросе // Белорусская жизнь. 1909. 9 февраля. С. 2.

38  К белорусской интеллигенции // Белорусская жизнь. 1909. 9 февраля. С. 1.

39  Платформа «Белорусского О-ва» // Белорусская жизнь. 1909. 9 февраля.

С. 3.

40  Наша Шва. Першая беларуская газета з рысункамь Вып. 2. 1909 г. С. 39.

41  Остринец П. Сюрприз «Минского слова» полякам // Белорусская жизнь. 1911. 21 апреля. С. 1.

42  Вильна, 11 февраля // Белорусская жизнь. 1911. 11 февраля. С. 1.

43  Вильна, 18 июня // Белорусская жизнь. 1911. 18 июня. С. 1.

44  Вильна, 3 июня // Белорусская жизнь. 1911. 3 июня. С. 1.

45  Вильна, 24 апреля // Белорусская жизнь. 1911. 24 апреля. С. 1.

46  Вильна, 5 апреля // Белорусская жизнь. 1911. 5 апреля. С. 1.

47  Вильна, 24 апреля // Белорусская жизнь. 1911. 24 апреля. С. 1.

48  Вильна, 5 апреля // Белорусская жизнь. 1911. 5 апреля. С. 1.

49  Вильна, 17 марта // Белорусская жизнь. 1911. 17 марта. С. 1.

50  Вильна, 5 апреля // Белорусская жизнь. 1911. 5 апреля. С. 1.

51  П. А. К вопросу о белорусском языке // Белорусская жизнь. 1911. 1 января. С. 1.

52  Вильна, 17 марта // Белорусская жизнь. 1911. 17 марта. С. 1.

53  Солоневич Л. Наше национальное самоопределение и наша позиция в польско-русском вопросе // Белорусская жизнь. 1909. 9 февраля. С. 3.

54  Платформа «Белорусского О-ва» // Белорусская жизнь. 1909. 9 февраля. С. 3.

55  Солоневич Л. Наше национальное самоопределение и наша позиция в польско-русском вопросе // Белорусская жизнь. 1909. 9 февраля. С. 2.

56  Платформа «Белорусского О-ва» // Белорусская жизнь. 1909. 9 февраля. С. 3.

57  Что такое «Белорусское Общество?» // Белорусский вестник. 1912. 9 декабря. С. 1.

58  Партия «Союз 17 октября». Протоколы съездов, конференций и заседаний ЦК. В 2-х томах. Т. 2. Протоколы III съезда, конференций и заседаний ЦК. 1907-1915 гг. М., 2000. С. 112.

59  Открытое письмо членам Государственной думы // Белорусская жизнь. 1911. 22 марта. С. 1.

60  Там же.

61  Вильна, 3 апреля // Белорусская жизнь. 1911. 3 апреля. С. 1.

62  Вильна, 24 апреля // Белорусская жизнь. 1911. 24 апреля. С. 1.

63  Вильна, 3 апреля // Белорусская жизнь. 1911. 3 апреля. С. 1.

64  Вильна, 5 апреля // Белорусская жизнь. 1911. 5 апреля. С. 1.

65  Остринец П. Сюрприз «Минского слова» полякам // Белорусская жизнь. 1911. 21 апреля. С. 1.

66  Вильна, 26 апреля // Белорусская жизнь. 1911. 26 апреля. С. 1.

67  Остринец П. Сюрприз «Минского слова» полякам // Белорусская жизнь. 1911. 21 апреля. С. 1.

68  Коронкевич П. В. Через 50 лет (С натуры). Гродно, 1907. С. 18, 32.

69  Там же. С. 30-31.

70  Вильна, 6 апреля // Белорусская жизнь. 1911. 6 апреля. С. 1.

71  Вильна, 18 февраля // Белорусская жизнь. 1911. 18 февраля. С. 1.

72  Коронкевич П. В. Через 50 лет (С натуры). С. 36.

73  Коронкевич П. В. Рассказы. Вильно, 1906.

74  Солоневич Л. М. Краткий исторический очерк Гродненской губернии. С. 95.

75  Вильна, 1 апреля // Белорусская жизнь. 1911. 1 апреля. С. 1.

76  Там же.

77  Там же. С. 15.

78  Что такое «Белорусское общество»? // Белорусский вестник. 1912. 9 декабря. С. 1.

79  Партия «Союз 17 октября». Протоколы съездов, конференций и заседаний ЦК. В 2-х томах. Т. 2. Протоколы III съезда, конференций и заседаний ЦК. 1907-1915 гг. С. 112.

80  Вильна, 28 января // Белорусская жизнь. 1911. 28 января. С. 1.

81  Вильна, 27 января // Белорусская жизнь. 1911. 27 января. С. 1.

82  Голуб. Белорусский вечер // Белорусская жизнь. 1911. 28 января. С. 3.

83  Что такое «Белорусское общество»? // Белорусский вестник. 1912. 9 декабря. С. 1.

84  Устав Виленского белорусского общественного собрания. Вильно, 1911. С. 1.

85  Памятная книжка Виленской губернии / Изд. Виленского губ. стат. к-та, под ред. А. П. фон Вонгааза. Вильно, 1913. С. 146.

86  Виленское белорусское общественное собрание. Отчет дохода и расхода за 1912-1913 год. Вильно, 1913. С. 6; Виленское белорусское общественное собрание. Отчет дохода и расхода за 1913-1914 год. Вильно, 1914. С. 6.

87  Виленское белорусское общественное собрание. Отчет дохода и расхода за 1912-1913 год. С. 17-18; Виленское белорусское общественное собрание. Отчет дохода и расхода за 1913-1914 год. С. 19, 28.

88  Виленское белорусское общественное собрание. Отчет дохода и расхода за 1912-1913 год. С. 17.

89  Вильна, 31 июля // Белорусская жизнь. 1911. 31 июля. С. 1.

90  Вильна, 17 июня // Белорусский вестник. 1912. 17 июня. С. 1.

91  Павтш. Кому следует вручить мандат в Государственную думу от русского населения Виленской губернии? // Белорусский вестник. 1912. 2 сентября. С. 1.

92  Там же.

93  Вильна, 8 июля // Белорусский вестник. 1912. 8 июля. С. 1.

94  Вильна, 4 сентября // Белорусский вестник. 1912. 4 сентября. С. 1.

95  Вильна, 2 декабря // Белорусский вестник. 1912. 2 декабря. С. 1.

96  Государственный архив Российской Федерации (далее — ГАРФ). Ф. 102. Особый отдел. 1912 г. Оп. 242. Д. 27. Л. 38.

97  Вильна, 9 сентября // Белорусский вестник. 1912. 9 сентября. С. 1.

98  Вильна, 17 июня // Белорусский вестник. 1912. 17 июня. С. 1.

99 юо В Белорусском общественном собрании // Белорусский вестник. 1912. 2 сентября. С. 3.

100 1°1 Вильна, 15 июля // Белорусский вестник. 1912. 15 июля. С. 1.

101  Празднование годовщины Белорусского Общественного Собрания // Белорусский вестник. 1912. 23 сентября. С. 3.

102 10³ Общее собрание русских избирателей // Белорусский вестник. 1912. 1 октября. С. 1.

103  ГАРФ. Ф. 579. Оп. 1. Д. 4004. Л. 1-1 об.

104  Коронкевич П. В. Белорусы (Исторический очерк с обзором деятельности «Союза Белорусской Демократии», этнографической картой белорусского племени и отзывом Академика и Профессора Е. Ф. Карского о программе Союза). Гомель, 1917. С. 1.

105 1°⁶ Там же. С. 4.

106  Там же. С. 5, 7.

107  Там же. С. 5.

108  Коронкевич П. В. Белорусы (Исторический очерк с обзором деятельности «Союза Белорусской Демократии», этнографической картой белорусского племени и отзывом Академика и Профессора Е. Ф. Карского о программе Союза). С. 7.

109  Там же. С. 10-11.

110  Там же. С. 11-12.

111  Там же. С. 8-9.

112  От Могилевской Окружной по делам о выборах в Учредительное Собрание Комиссии // Горецкий вестник. 1917. 3 ноября. С. 2.