В Гродно ежегодно проходят Карские чтения, которые организовывает Гродненский государственный университет имени Янки Купалы. В XII Международных научных чтениях, прошедших в конце весны и посвященных предстоящему 150-летию со дня рождения ученого, принял участие его правнук Александр Карский.
Также А.А.Карский участвовал в праздновании 180-летия областной библиотеки, которая носит имя прославленного академика, уроженца деревни Лаша Гродненского района Евфимия Федоровича Карского – прададеда Александра Александровича.
На встрече со студентами Гродненского университета Александр Александрович Карский рассказал о своем прадеде Ефиме Федоровиче Карском – исследователе культуры белорусов и древнерусской палеографии.Александр Александрович познакомил первокурсников с биографией известного прадеда. Рассказал о его учебе в приходском училище села Ятра, Минской духовной семинарии, Нежинском историко-филологическом институте, о периоде его работы преподователем русского языка во 2-й Виленской гимназии, в Варшавском университете.
Всех кто встречается с правнуком великого ученого поражает их внешнее сходство. В беседе с журанлистом Жанной ЯнчевскойАлександр Карский, улыбнувшись, заметил, что первыми начали говорить об этом сходстве родные еще в пору его юности.
О себе Александр Александрович рассказал кратко:
– Мне 57 лет. Родился и жил в Санкт-Петербурге на Васильевском острове, сейчас – в пригороде Колпино. Образование высшее техническое, долгое время работал инженером, но попутно занимался и литературной деятельностью.
Уже лет десять собираю и систематизирую исторические материалы об академике Карском. До этого моя мать – внучка Ефима Федоровича, филолог по образованию – занималась сохранением и изучением архивов. Она несколько раз участвовала в Карских чтениях в Гродно. Однажды приезжал с ней и я. Мама была переводчицей с чешского и словацкого языков, работала в словарном отделе Института языкознания.
Мы – ветвь по линии младшего сына Карского. Его супругу звали Софья Николаевна. В семье было два сына – старший Евгений (1888 года рождения), Сергей (это мой дед) и дочь Наталия. Евгений родился в Вильно, а Сергей и Наталия – уже в Варшаве. Мое исследование, посвященное как раз сыновьям Ефима Федоровича, опубликовано в прошлом году в журнале «Кортик». Евгений учился на математическом факультете Санкт-Петербургского университета, а Сергей – на юридическом. Но, оставив университет, Евгений пошел во флот, окончил училище гардемаринов. Сергей поступил так же.
В предыдущий приезд, наверное, в 80-е годы, я впервые побывал на малой родине академика Карского – в деревне Лаша. Помню, как мы везли в Лашу портрет прадеда, в дороге треснуло стекло, но полотно не пострадало. Тогда же познакомился с Апанасом Петровичем Цыхуном – именно он был подвижником сохранения памяти о Карском на малой родине.
– Александр Александрович, наверняка вы часто слышали воспоминания своей мамы о прадедушке?
– Ефим Федорович умер в 1931 году. И моя мать его прекрасно помнила, она ведь 1921 года рождения. Все 10 лет она часто общалась с дедушкой. Жил он на Васильевском острове, в так называемом доме академиков. А мама со своими родителями – в доме напротив и часто бывала у дедушки с бабушкой. Ефим Федорович в ту пору был директором музея этнографии и антропологии Академии наук. Когда он возвращался с работы по набережной, заходил за ней в сад. Ефим Федорович любил своих внуков. Любила и мама бывать в гостях у дедушки с бабушкой, где всегда встречали вкусными угощениями. Никакой там роскоши не было. Ефим Федорович сам отрезал краюшку хлеба, намазывал вареньем. К слову, он всегда нарезал хлеб сам, еще с детства усвоил от родителей, что именно хозяин должен нарезать хлеб.
– А где покоятся родители Ефима Федоровича?
– Удалось обнаружить могилу отца Ефима Федоровича – Федора Новицкого (Карский носил фамилию по матери). По «Минским епархиальным ведомостям» удалось установить, что Федор Новицкий учительствовал, а по духовному ведомству был дьячком. А одному из участников нынешней конференции сотруднику музея Андрею Блинцу с Клетчины удалось разыскать его могилу. Она находится в селе Будча Ганцевичского района Брестской области. Мы установили и отчество – Федор Николаевич. Там ясно написано – священник Будчанской церкви. Кроме того, там же, в Будче, удалось найти документ, сохранившийся в церкви, где имеется собственноручная запись Федора Новицкого. Он пишет о семье, о своем происхождении. Видимо, он родился в Гродно. В духовном училище получил начальное образование, но по другим сведениям он воспитывался в монастыре. Видимо, Федор Новицкий рано овдовел. А в деревню Лаша прапрадед попал дьячком. Потом он был четником, дьяконом. В 1904 году стал священником.
Выяснилось и имя матери Ефима Федоровича. Потому что раньше была известна только начальная буква ее имени – «М». И все считали, что это Мария. Но благодаря найденным документам удалось установить точное имя и отчество – Магдалина Ануфриевна. Ее отец тоже служил в Лашанской церкви. У Ануфрия было восемь родных детей и еще воспитывалось шестеро племянников умерших братьев Игнатия и Стефана.
В Лаше в этот приезд я посетил могилку деда Ефима Федоровича – Ануфрия. Узнал и имя бабушки Ефима Федоровича – ее звали Фекла. Это по линии матери Карского.
– Александр Александрович, хоть и прошло со смерти прадеда более 80 лет, наверное, у вас хранятся его вещи, ставшие семейными реликвиями?
– Личные вещи утрачены во время многочисленных переездов, эвакуации из Варшавы, войны. Гимназии №1 имени Карского г. Гродно мы передали пишущую машинку. Правда, я не утверждаю, что именно на ней работал ученый, но его супруга Софья Николаевна явно перепечатывала его рукописи и некоторые документы. Сам Ефим Федорович традиционно писал чернилами. Сохранились открытки и письма, подписанные прадедом. Есть даже письмо, написанное им дочери Наталье Ефимовне.
А самая дорогая вещь у меня сейчас с собой – это нательный крестик из латуни. Крестику уже 140 лет, передала его мне бабушка, супруга сына Ефима Федоровича – Сергея. Тогда она сказала, что эта вещь – большая семейная ценность, и больше ничего! А в «Минских епархиальных ведомостях» наткнулся на статью о посещении епископом Минским и Бобруйским Александром приходов Новогрудского уезда. Епископ побывал и в Ятре, где в то время жил с семьей и работал Федор Новицкий. Ефиму в ту пору было 11 лет. В материале написано, что епископ осмотрел церковь, потом к нему подвели детей, и он задал им несколько вопросов по закону Божию. Ответы были хорошие, за что проверяющий и одарил нескольких мальчиков нательными крестиками. Вот так прояснилась история семейной реликвии. В том же 1871 году Ефим Федорович поступает в Минское духовное училище, потом продолжает учебу в Минской духовной семинарии.
– Из того, что известно о личности Карского, какой образ можно создать? Каким он был: энергичным, уравновешенным, общительным ?..
– Ефим Федорович был человеком огромной собранности и трудоспособности. У него была феноменальная память. Действительно такая одаренность от природы. Он знал все славянские языки. В Нежинском филологическом институте, где он учился, преподавали блестящие выпускники Петербургского университета – Брандт, Соколов. (Это выдающиеся для своего времени ученые, которые затем стали докторами наук и членом-корреспондентами). Эти наставники выделяли Ефима Карского за трудолюбие, природные способности. Безусловно, не без их помощи он – студент-выпускник – написал свой первый труд «Обзор звуков и форм белорусской речи». Он сумел подготовить серьезнейшую книгу, которая для того времени была новаторской. Отзывы на нее присылали известные профессора, университетские преподаватели стали ссылаться на нее на лекциях, использовали при защите диссертаций. То есть уже первой своей работой Карский заявил о себе как о подающем большие надежды ученом.
После окончания института отличника Карского направили работать во вторую гимназию в Вильно. Тогда тоже было распределение. И выпускник обязан был отработать 6 лет: за каждый год учебы – полтора года отработки. Он ведь учился бесплатно, учебу оплачивало Министерство народного просвещения.
В Вильно находилось хранилище древних актов, рукописей, работала знаменитая Виленская библиотека, где хранились первопечатные источники. Видимо, судьба вела Карского, коль ему повезло попасть работать именно в этот город. Здесь жило много белорусоговорящего населения, издавались материалы о белорусах Виленской губернии. В гимназии Карский преподавал русскую словесность. Работал много. По воспоминаниям супруги, в расписании ежедневно было по четыре – пять уроков плюс проверка тетрадей, нагружали и внеклассной работой. Кроме того, надо было посещать семьи гимназистов, проверять, как они живут. Есть письмо брату, где он пишет, что не может готовиться к магистерскому экзамену, потому что нет времени. А профессор Бранд писал, что сожалеет о научной неактивности своего ученика. Вот, мол, первая успешная книга вышла, произвела впечатления, но появляются и книги других авторов. Нужны новые данные. «А вы, такое впечатление, – замечает строгий наставник, – застряли в развитии». Кстати, профессор Брандт не рекомендовал ему и жениться. «Семья, дети …Вы пропадете для науки. Конечно, я не могу вам запретить, отговаривать. Но примите к сведению, что откладывать защиту не надо», – примерно так излагал свою позицию его наставник.
– Тем не менее Ефим Федорович создал семью?
– Да, его супругой стала Софья Степуржинская – дочь священника из местечка Цырин Новогрудского уезда. Ее отец был активным подвижником народного просвещения. В своем приходе открыл семь или восемь начальных школ, заботился о них, снабжал учебной литературой. Когда Ефим Федорович познакомился с Софьей, она еще училась в Минской гимназии. Ефим Федорович честно рассказал невесте о том, как отговаривает его от женитьбы профессор Брандт. Софья Николаевна дала себе слово во всем помогать мужу, содействовать насколько возможно его научной деятельности. И, действительно, прабабушка была верной надежной спутницей жизни Карского. Когда ему нужно было выучить французский язык, именно Софья Николаевна помогла ему в короткий срок справиться с этой задачей.
– Александр Александрович, а что лично для вас значит память о великом прадеде?
– Когда был моложе, считал, что биография Карского достаточно изучена. Вышло несколько книг разных авторов. Но вот обратились ко мне преподаватели гродненской гимназии №1 имени Карского: хотим сделать постановку, но как образ создать? Оказывается, сведений не хватает. Ученых, изучающих научное наследие Карского, немало, я же преследую иную цель – собрать более достоверные автобиографические сведения, работая в архивах. Скопированы или переписаны фактически все материалы, вся переписка, которая хранится в Санкт-Петербургском филиале Российской академии наук. Возможно, удастся ее издать. Причем там не только письма известных ученых, есть разные респонденты, в том числе и из Беларуси. Карский в свое время обращался и к общественности с просьбой присылать ему различные языковые или фольклорные материалы. Откликались гимназисты, студенты, простые служащие. Словом, я пришел к убежденности, что память о своем известном предке должен не просто хранить, а продолжать изучать и популяризировать.
По материалам статьи Жанны Янчевской в газете "Гродненская правда"
и сайта Гродненского университета