Доклад кандидата исторических наук, доцента кафедры кафедры теории и истории государства и права БрГУ (Брест) Александра Александровича Загорного на состоявшейся 20 января 2013 г. конференции «Польское шляхетское восстание 1863 г. Взгляд на события 150 лет спустя».
Введение
Восстание 1863 г. сыграло важную роль в белорусской истории. Однако его оценки далеко не однозначны.
Еще в советской историографии сформировалась точка зрения, что оно стало одним из главных этапов в национально-освободительной борьбе народов, населяющих западную часть Российской империи. Эта точка зрения получила новый импульс в условиях формирования постсоветских национальных историографий.
Представляется, что определение характера восстания и оценка действий повстанцев являются дискуссионными проблемами. Если рассматривать указанное явление с правовой точки зрения, то возникают новые смыслы, которые делают изучение восстания особенно актуальным.
После разделов Речи Посполитой и включения белорусских и литовских земель в состав Речи Посполитой, указанные территории отделились от польского национального развития.
Северо-Западный край, основу которого составляли белорусские земли, стал регионом, где решение «польского вопроса» приобрело принципиальный характер и где столкновение польского и русского начала было особенно острым.
Польско-русское противопоставление проявилось уже в самом определении западных губерний империи – «возвращенные» губернии и «забранный» край.
В эпоху Великих реформ острота указанного вопроса усугубилась тем, что модернизация империи совпала по времени с очередным польским восстанием.
С точки зрения действующего права повстанцы были мятежниками. По существу, из-за перехода к активным насильственным действиям против власти, произошел выход из официального правового поля. Акты восставших призывали население не соблюдать законы Российской империи и обязательно следовать новым установленным ими предписаниям.
Происходило создание принципиально другого законодательства и это оказывало деструктивное воздействие на правовое сознание граждан.
В результате, тот, кто старался остаться в рамках официального закона, воспринимался повстанцами как предатель и подвергался суровым репрессиям и, с другой стороны, тот, кто следовал новым предписаниям органов управления восстания, становился изменником, т.к. нарушал присягу о верности. Попытка антиправительственных структур разрушить существующий правопорядок стала драматичной стороной восстания.
Следует отметить, что под правопорядком понимается основанная на праве упорядоченность общественных отношений, которая выражается в правомерном поведении их участников. Его характерными чертами являются соблюдение законности и исполнение юридических обязанностей всеми гражданами и органами [2, с.467].
Акты и практика восставших
Отмена крепостного права, подготовка к другим глубоким реформам сопровождались масштабной перестройкой государственного механизма и некоторой дисфункцией власти. Этим воспользовались организаторы восстания.
Оно представляло собой прямую угрозу российской государственности. Часть радикально настроенных представителей «передового» общества напрямую участвовала в боевых действиях на стороне мятежников (офицер А.Потебня и др.), а часть – оказывала информационную поддержку (выступления А.И.Герцена в «Колоколе» и т.д.). Ряд европейских стран оказывал прямую материальную и идеологическую поддержку восстанию. Существовала даже угроза объединенного общеевропейского военного выступления против Российской империи. Для самой большой страны возможное отделение западных территорий могло потянуть за собой распад государства, т.к. готовились аналогичные выступления в Поволжье и на Кавказе.
Восстание 1863 г. по своему характеру отличалось от предыдущих вооруженных выступлений. В нем преобладала иррегулярность, что выражалось в ведении, по существу, партизанской войны, отсутствии линии фронта, использовании восставшими террористических методов. Последнее использовалось достаточно широко, т.к. устрашение и полная дестабилизация ситуации способствовали достижению целей восстания.
Партизанская тактика восставших, представлявшая собой войну без правил, приводила военных в замешательство, а жестокость мятежников по отношению к мирному населению и пленным вызывала ответное озлобление.
Расправы над военнослужащими, акции устрашения в сельской местности, угроза смертью за неповиновение новой власти и т.д. нарушали негласные правила ведения войны, где уважение к противнику и благородство являлись важными моментами.
В секретной инструкции о способах ведения вооруженного восстания Главного революционного комитета в Лондоне, данной Центральному комитету в Варшаве, в частности, отмечалось, что «из каждой семьи должен быть один охотник на 10 изб, 1 лошадь и телега», важно «на всем пространстве изгонять попов и жечь русские церкви, сохраняя молельни» [5, с.493-494]. Кроме того, предписывалось «в русских округах вызвать убийства помещиков и чиновников земской полиции»; «действовать в местах фабричных, разбивать гарнизоны, тюрьмы – уничтожать архивы, судебные места и все признаки власти»; «заставлять родителей вызывать своих детей со службы»; «во всех городах учредить тайную полицию»; «в деревнях способных людей, равно и детей помещиков, брать в отряд силою»; «все дворовые люди обязаны стать в ряды инсургентов»; «деревни, в которых крестьяне замечены в измене, предавать пламени» [5, с.494-495].
Вместе с тем, в соответствии с инструкцией предусматривалось создание новых органов власти в каждом уездном городе – отделений Центрального Комитета, в обязанности которых, среди прочего, входило: «сбор денежной контрибуции с города и уезда»; «уничтожение шпионов и полиции»; «предание огню судебных мест» [5, с.496].
1 февраля 1863 г. в Вильно был издан Манифест польского правительства, в польском варианте (существовал еще и литовский) которого временное «провинциальное правительство в Литве и Белоруссии, от имени Польского народного правительства», провозглашало, что все распоряжения правительства империи ликвидируются, «ибо это земля польская, а не московская»; «крестьяне должны, как шляхта, защищать польский край, обывателями которого они делаются с нынешнего дня», а «кто явится ослушником этого манифеста, будет ли то помещик, или крестьянин, чиновник или кто-либо иной, будет наказан по польскому военному закону» [5, с.499].
Таким образом, новые самопровозглашенные органы власти создавали такие условия для городского и сельского населения, когда следование законам официальной власти рассматривалось как преступление.
Показательный, в рамках рассматриваемой темы, документ был принят 11 июня 1863 г. Виленским повстанческим центром – «приказ от польского правительства над всем краем литовским и белорусским к народу земли литовской и белорусской». Рассчитан он был на крестьян и содержал указание на то, чтобы «милиции и караулов по селам чтоб никаких нигде не было, потому что если поймают кого в карауле или в милиции, то раньше или позже без лишних слов повесят»; что теперь «вы подчиняетесь польскому правительству и подати должны платить только в польскую казну». Подчеркивалось, что приказ должен был быть прочитан «по всем деревням и имениям для сведения всего народа». За сопротивление данному приказу орган власти восставших грозил виселицей [5, с.515].
Повстанцы жестоко расправлялись не только с теми, кто открыто поддерживал власть, но и с теми, кто хотел остаться в стороне, сохраняя жизнь. Имело место насильственное вовлечение в восстание мирных обывателей, желавших остаться над схваткой.
На охваченной восстанием территории действовали группы «кинжальщиков» или «жандармов-вешателей».
Интересным источником по истории восстания являются воспоминания военного министра империи Д.А. Милютина. Следует отметить, что они базируются, во многом, на материалах документальных источников: журналов военных действий российской армии на территории Виленского военного округа, указах, приказах, рапортах о потерях и т.д. В значительной мере данные воспоминания дополняют картину восстания, освещая сюжеты, которые, по разным причинам, оставались в тени.
Например, он писал: «…Войска… гоняясь за шайками, находили в лесах людей повешенными, замученных, изувеченных… Если несчастному удавалось скрыться от убийц, то он подвергал мучениям и смерти всю семью свою. …Были такие изверги … которые систематически вешали или убивали в каждой деревне известное число крестьян без всякой личной вины, только для внушения страха остальным» [3, с.168-169].
Во многом этому созвучна и дневниковая запись известного профессора, цензора А.В. Никитенко: «Своих же тоже мучают и вешают, если не найдут в них готовности пристать к бунту. Всего лучше, что в Европе все эти ужасы приписывают русским, поляки же там называются героями…» [4, с.335].
В воспоминаниях участника восстания Игната Арамовича, действовавшего в составе нескольких отрядов на территории Гродненской губернии, неоднократно упоминаются казни «предателей» [1, с.19, 42, 52, 56].
Масштаб репрессий восставших против православного духовенства был таков, что в «Литовских епархиальных ведомостях» за 1863 г. существовал специальный раздел «Страдания православного духовенства Литовской епархии от польских мятежников» [5, с.680].
Только по официальным данным, повстанцы в течение года замучили или повесили 924 человека [6, с.627].
Следует отметить, что со стороны западных государств осуществлялась активная поддержка восстания. В Галиции с молчаливого согласия австрийских властей формировались отряды для вторжения в Радомскую и Люблинскую губернии. В Краков стекались добровольцы из многих европейских стран. Познань тоже стала крупным сборным пунктом восставших, но прусское правительство заняло по отношению к ним более строгую позицию и не все отряды дошли до границы с Царством Польским. В своих воспоминаниях Д.А. Милютин, говоря об акциях устрашения среди крестьян Царства Польского и Северо-Западного края, на полях отметил, что среди участников таких акций «было немало иностранцев разных наций» [3, с.169].
Стабилизация правопорядка
Еще в октябре 1861г. Царство Польское было объявлено на военном положении. В частности в императорском повелении говорилось, что по делам политического характера (бунт, измена) лица, обвиняемые в убийстве, разбое, грабеже, поджигательстве, «подлежат военному следствию и суду, который приговаривает виновных к наказанию на основании полевых военно-уголовных законов» [5,c.491]. Если же в указанных преступлениях отсутствовала антигосударственная составляющая, то они подлежали разбирательству обычных судов [5,с.491].
В связи с восстанием как ранее в Царстве Польском, так и в Северо-Западном крае вводилось военное положение, которое кардинально расширяло компетенцию военных властей и полиции. Применительно к белорусской территории были подготовлены специальные правила для организации военно-гражданского управления в уездах Виленской, Ковенской, Гродненской, Минской, Витебской и Могилевской губерний. В частности, в них говорилось, что полиция полностью подчиняется военному командованию и все органы власти должны «принимать строгие меры к укрощению мятежа» [8, с.39].
Режим военного положения включал в себя верховенство власти военных, использование военного законодательства и военной юстиции, расширение власти губернаторов, совмещение военных и гражданских должностей. Правосудие осуществлялось в соответствии с военным законодательством (Полевое Уголовное Уложение). Оно предполагало быстрое неотлагательное исполнение приговоров, в том числе и смертную казнь.
Ответ насилием на насилие не был главной целью действующей власти. Характерно, что в первой публичной речи после начала восстания Александр II отметил: «…Я не могу обвинять весь народ польский; но вижу работу революционной партии, стремящейся повсюду к ниспровержению законного порядка» [3, с.7]. И в последующее время император публично не позволял себе обвинять в нарушении законов все польское общество.
В Манифесте Александра II о прощении мятежников, сложивших оружие и явившихся с повинной от 31 марта 1863 г. было сказано, что «настоящее поколение должно иметь целью не потоками крови, но путем мирного развития доставить благоденствие стране». От ответственности освобождались подданные Царства Польского, которые участвовали в восстании, но не совершили каких-либо уголовных или служебных преступлений. Предусматривалось, что явиться нужно было до мая 1863 г. [5, c.506-507]. Особым указом амнистия была распространена и на Северо-Западный край.
В правилах назначения наказаний, прилагаемых к Манифесту, предусматривались возможности смягчения наказаний: раскаяние, сдача оружия, юный возраст [7, с.209].
Следует отметить, что крестьянство, в целом, поддержало правительство. Например, в рапорте полковника А.Д. Соколова князю В.А. Долгорукову о положении в Могилевской губернии от 5 мая 1863 г. отмечалось, что крестьяне активно помогали властям в поимке восставших. Также говорилось о том, что по распоряжению начальника губернии при уездном полицейском управлении были назначены специальные чиновники для разбора дел между доносителями и обвиняемыми. После выяснения указанные лица либо освобождались от ответственности, либо определялись под надзор полиции, либо передавались на рассмотрение военно-судной комиссии [5, с.511].
Выводы
Таким образом, восстание 1863 г. стало серьезным испытанием на прочность государственных институтов Российской империи.
До начала военных действий власть пыталась урегулировать ситуацию мирными средствами. После открытых насильственных действий против представителей государственной власти, были предприняты ответные жесткие меры.
Правопорядок в этой части империи удалось сохранить благодаря поддержке крестьянства и твердой линии на соблюдение законности. Важным следствием восстания было окончательное отделение белорусской территории от польского национального развития. Процесс этот был достаточно болезненным, однако, в последующем вооруженных выступлений за восстановление Речи Посполитой на данной территории уже не было.
Литература
- Арамовiч, I. Мары. Успамiны аб партызанскiм руху у Гарадженскiм ваяводзтве у 1863 I 1864 гг. / I. Арамовiч // ARCHE. – 2010. – № 12. – С.18-71.
- Большой юридический словарь / Под ред. А.Я. Сухарева, В.Е. Крутских. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: ИНФРА-М, 2002. – 704 с.
- Милютин, Д.А. Воспоминания. 1863-1864 / Д.А. Милютин. – Под ред. Л.Г. Захаровой. – М.: РОССПЭН, 2003. – 688 с.
- Никитенко, А.В. Дневник: В 3-х тт. / А.В. Никитенко. – М., 1955-1956. – Т.2. 1858-1865. – 450 с.
- Польша против Российской империи: история противостояния / сост. Н.Н. Малишевский. – Минск: Букмастер, 2012. – 704 с.
- Россия под надзором: отчеты III отделения 1827-1869: [сб. док.]. Сборник документов. Сост. М. Сидорова и Е. Щербакова. – М.: «Российский архив», 2006. – 706 с.
- Шаукапляс, В. Палiтычны рэжым у Беларусi у 60-я гг. XIX cт.// В. Шаукапляс // ARCHE. – 2010. – № 12. – С.203-210.
- Шелкопляс, В.А. Карательный аппарат России во второй половине XIX века: учебное пособие / В.А. Шелкопляс. – Мн.: АМ МВД РБ, 1994. – 129 с.