Публикациядоклада кандидата исторических наук Александра Дмитриевича Гронского в качестве его заочного участия в состоявшейся 20 января 2013 г. конференции «Польское шляхетское восстание 1863 г. Взгляд на события 150 лет спустя».
Несмотря на то, что польскому восстанию 1863 – 1864 гг. посвящена не одна книга, оно имеет ещё множество белых пятен. В первую очередь эти белые пятна связаны с излишней мифологизацией восстания. В нём заинтересованные лица видели не только выступление польской шляхты за восстановление своего государства, но и нагружали его иными смыслами, далёкими от реальных мотивов повстанцев и даже противоречащими им.
Если обратиться к источникам, описывающим восстание, тогда многое проясняется в идеологии повстанцев. Но обратимся к источникам, в которых описываются цифры. Статистические сведения о репрессированных повстанцах можно найти в книге Зайцева [4], но эти сведения дают возможность понять размах репрессий российских властей. Который, кстати, был не таким уж и широким, как принято считать. Наш интерес в настоящее время лежит в сравнении цифр потерь русских войск и польских повстанцев.
Мы будем пользоваться двумя источниками. Российский взгляд представлен второй частью сборника «Архивные материалы муравьёвского музея». Его составитель А.И. Миловидов постарался собрать сведения обо всех боях с повстанцами на территории Северо-Западного края и в Августовской губернии, которая также контролировалась генерал-губернатором М.Н. Муравьёвым. Миловидов указывает, что он собрал информацию обо всех боях и стычках, хотя и замечает, что что-то могло ускользнуть от его внимания [2, с L]. Так же Миловидов дал перечень фамилий русских солдат и офицеров, погибших и умерших от ран в период подавления восстания. Эти фамилии были выбиты на досках Александро-Невской часовни, расположенной в Вильно. Часовня была заложена М.Н. Муравьёвым в память солдат, погибших в боях с повстанцами, а открыта уже при преемнике Муравьёва генерал-губернаторе К.П. фон Кауфмане. Часовня была уничтожена в период гражданской войны, и список фамилий в сборнике Миловидова, видимо, остался единственной доступной информацией о погибших. Список также можно найти на сайте научно-просветительского интернет-портала «Западная Русь» (перечень, представленный на сайте, уточнён и более удобно разбит) [6]. В сборнике А.И. Миловидова содержатся различные документы, в том числе и рапорты начальников русских отрядов или командующих войсками в определённых регионах. Там есть описание боёв, а также встречается информация о количестве повстанцев и русских войск, участвовавших в том или ином бою, о потерях с той и другой стороны, хотя полные сведения отражаются не всегда.
С другой стороны использованы воспоминания польского повстанца И. Арамовича, написанные в Швейцарии в 1865 г. и недавно переведённые на белорусский язык. Арамович был адъютантом при военном начальнике Гродненского воеводства, поэтому, как предполагается, в его воспоминаниях присутствует информация из рапортов отдельных повстанческих командиров [5, с. 17]. Описывая бои с русскими войсками, Арамович также приводит цифры, показывающие количество сил и жертв с той и другой стороны.
Сравнить информацию из двух противоположных источников представляется интересным хотя бы потому, чтобы понять то, как представляли себе та и другая сторона свои действия и их итоги.
Мы рассмотрим всего лишь несколько боёв, в отношении которых можно найти точные данные с обеих сторон. Дело в том, что ещё Миловидов писал о том, как сложно сопоставить сведения об одном и том же бое из разных источников. Ведь командиры русских отрядов, описывая бой, могли географически привязать его к одному населённому пункту, гражданская администрация, упоминая об этом же бое, – к другому, а повстанцы вообще к третьему. Поскольку большинство боёв происходило между деревнями, то в разных рапортах один и тот же бой привязывался к разным географическим названиям – или к названию населённого пункта, который был ближе, или к названию деревни, со стороны которой пришёл отряд, или вообще употреблялись названия не населённых пунктов, а леса или реки (например, бой в Одрыженском лесу или у реки Стертеж и т.д.).
Рассмотрим всего три боя армейских и повстанческих отрядов. Бои выбраны потому, что о них есть сведения и в сборнике Миловидова, и в воспоминаниях Арамовича. Вообще, в сборнике Миловидова весть перечень всех (или почти всех) столкновений в пределах Северо-Западного края и Августовской губернии с краткими цифрами сил сторон и потерь, поэтому можно теоретически восстановить информацию о любом из них по русским данным. Однако мы рассмотрим только те бои, которые описаны более подробно в опубликованных рапортах и упоминания о которых есть у Арамовича.
Первым столкновением рассмотрим бой у Сельца, произошедший в начале мая 1863 г. Поляки под командованием Г. Стравинского (Млотека) заблокировали дорогу для русского отряда, который после ночного сна отправился на поиски повстанцев. Поляков было достаточно много, и они желали сражения. Русский авангард бросился в штыки, поляки отошли, русские продолжили преследование. Поляки укрепились, русский авангард отошёл, ожидая основные силы, повстанцы последовали вслед за русскими, но тут подошли основные силы отряда. После этого поляки не смогли оказать сопротивление и стали отступать. Их преследовали около 5 вёрст. Преследование прекратили по причине почти полного исчерпания боеприпасов и «потерпев значительный урон» [2, с 153]. После этого повстанцы, опять сосредоточились, но к русским подоспело подкрепление – второй отряд, занимавшийся поисками повстанцев поблизости. Судя по всему, он и продолжил бой. Повстанцы отступили, забирая раненых, хотя смогли забрать не всех [2, с 154]. Поле боя осталось за русскими.
По сведениям Арамовича, поляки имели чуть более 300 человек (изначально 280 человек, к которым присоединилось, как минимум, несколько десятков) [1, с. 28]. Повстанцы были разделены на 4 роты – 3 стрелецких и 1 косинерская. По русским сведениям количество повстанцев не сообщается.
Количество русских войск Арамович не сообщает. По русским сведениям они состояли из двух отрядов. Отряд под командованием штабс-капитана Евдокимова состоял из 112 пехотинцев Ревельского полка и 20 казаков, т.е. насчитывал 132 человека, а другой, под командованием есаула Евстратова, – из 80 солдат Ревельского полка и 40 казаков, то есть из 120 человек. К какому или каким казачьим полкам принадлежали казаки, не указано [2, с 152-153]. Таким образом, общее количество русских войск, учувствовавших в бою составляло 252 человека против примерно более чем 300 повстанцев. Причём, русские сражались не все сразу, второй отряд не успевал к началу боя. Не удивительно, что повстанцы, видя перед собой достаточно немногочисленный по отношению к себе русский отряд, стремились во что бы то ни стало завязать бой и достичь победы. Если учитывать, что 3 повстанческих роты из 4-х были стрелецкими, т.е. вооружены огнестрельным оружием, тогда понятно, что руководство инсургентского отряда рассчитывало на успех.
Потери поляков, по польским сведениям, 5 убитых и 4 раненых, двое из которых тяжело [1, с. 30]. По русским данным в первой фазе боя поляки оставили на поле боя 50 человек убитыми, во второй фазе боя, когда подошло русское подкрепление, потери поляков составили более 50 убитых на месте, и ещё 9 тяжелораненых повстанцев умерло во время перевозки их в Сельцы [2, с 153]. Таким образом, общие потери повстанцев по русским данным составили более 110 человек убитыми и умершими от ран при транспортировке. То есть цифры польских потерь различаются в 22 раза.
Русские потери в этом бою также разнятся. По польским сведениям, число жертв со стороны русских составило 176 человек, из них 65 раненых [1, с. 30], то есть погибших было 111 человек. По русским сведениям в первом отряде погибло 5 человек и 23 было ранено (из них 16 легко) [2, с 153]. Эти потери были определены в рапорте как «значительный урон». Видимо, именно так их и воспринимали, поскольку чаще всего, если русские солдаты и гибли в боях с повстанцами, то потери исчислялись 1-2 погибшими и несколькими ранеными. Это можно проследить по перечню боёв, который был составлен Миловидовым [2, с XX-L]. Первая фаза боя закончилась, если верить Арамовичу, тем, что русские «бежали по дороге до Сельца, бросая трупы, раненых, штуцера (30 штук), барабан и лошадей (7)». По русским сведениям русские захватили в этом бою 5 лошадей и фургон [2, с. 153], что нелогично, ведь бросающие своих лошадей, но забирающие лошадей польских русские солдаты должны были выглядеть странно. Второй русский отряд также имел потери – 3 убитых (1 казак, а также ревельцы – унтер-офицер и рядовой), 5 раненых и 2 контуженных [2, с 154]. По причине начинающейся ночи, преследование повстанцев не организовывали. Таким образом, за весь бой общие потери русских войск составили 8 убитых, 28 раненых и 2 контуженных. В русском рапорте эти потери названы «значительными» и объясняются «энергиею начальника партии и стойкостью шайки его, действующей правильно и по всем правилам тактики» [2, с 154]. Т.е. русские отдавали должное полякам и их сопротивлению.
Теперь сравним цифры русских потерь. Если поляки утверждают, что русские потери 111 убитых и 65 раненых, а русские о своих потерях говорят, что они составили 8 убитых, 28 раненых и 2 контуженных, то разница в цифрах составляет по убитым почти в 14 раз, по раненым (если к ним отнести и контуженных) чуть более чем в 2 раза.
Если обратиться к спискам на стенах Александро-Невской часовни, тогда можно узнать, что за всё время восстания погиб 21 солдат Ревельского полка. Общее число погибших казаков, участвовавших в подавлении восстания в Северо-Западном крае, составило 22 человека. Если гипотетически предположить, что все жертвы Ревельского полка были именно в этом сражении и все казачьи потери были в нём же, тогда получается, что русских должно было погибнуть 41 человек, но никак не 111.
Описывая именно этот бой Арамович приоткрывает завесу над тайной того, каким же образом подсчитывались русские потери. Вот цитата: «Потери москалей подсчитали в Пружанах – 176, из них 65 раненых» [1, с. 29]. То есть повстанцы, отступили (или бежали, смотря кто описывает события). Оставив поле боя, они не могли подсчитать потери русских. Ведь поле боя осталось за последними. Русские офицеры свои цифры подают, ссылаясь на подсчёты трупов на поле боя. А вот повстанцы подсчитывают жертвы среди русских войск находясь далеко от места события. И подсчёты, на которые ссылается Арамович, это, скорее, желаемое, которое выдаётся за действительное.
Следующим рассмотрим один из боёв русских войск с отрядом Р. Траугута, произошедшим в первой половине мая 1863 г. Русские отряды искали Траугута после предыдущего боя. Крестьяне рассказали русскому авангарду, что слышали выстрелы по направлению к Белинским лесам. Крестьяне, которые явились к командиру отряда, эти сведения подтвердили. В это время русские были разделены на два отряда. Генерал-майор А.Ф. Эггер направил войска на повстанцев. При этом часть войск была оставлена в засаде возле плотины. Лес вокруг был болотистый, поэтому отходить повстанцы могли лишь в определённом направлении, его и перекрыла русская засада. Повстанцы быстро заняли оборону и встретили русских «убийственным огнем, от которого с самого начала значительное число было ранено» [2, с 177]. Бой был отчаянный, русские пошли в бой без резерва, т.к. их было очень мало и резерв попросту нельзя было сформировать. Как указывал Арамович, «москали трижды ходил в атаку и трижды были отбиты» [1, с. 45]. Кроме того, часть русских войск находилось в засаде и не участвовала в штурме. Несмотря на отчаянное сопротивление поляков, они были вытеснены из лагеря. В лагере осталось всё повстанческое имущество. По русским сведениям бой длился более 2 часов [2, с 178], по польским – 3 часа, а отдельные выстрелы продолжались до вечера [1, с. 45].
По русским сведениям силы повстанцев составляли 300 – 400 человек «отлично вооружённых и обученных» [2, с 178]. Более точно определить количество повстанцев русские вряд ли могли, поскольку до этого Траугут был дважды разбит, и инсургенты несколько раз были рассеяны, но потом вновь собирались. В каком количестве они возвращались к Траугуту, русским сложно было предположить. У Арамовича сведений о количестве повстанцев в отряде Траугута не указано.
Если рассмотреть количество русских войск, учувствовавших в сражении, то польские и русские цифры различаются. По русскому рапорту русский отряд состоял из полутора рот 3-го стрелкового батальона и полсотни казаков [2, с 176]. Из них 30 стрелков и 15 казаков были направлены в засаду и непосредственного участия в бою не принимали [2, с 177]. Польские сведения о количестве русских войск значительно отличаются. Арамович указывает, что русских было 4 роты и 200 казаков [1, с. 45]. Т.е. сведения по количеству стрелков различаются чуть более, чем в 2,5 раза, а по казакам – в 4 раза.
Количество жертв по сведениям сторон также различается. Так, по воспоминаниям Арамовича повстанцы потеряли 13 человек убитыми и 4 ранеными, двое из которых были взяты в плен. Ещё 10 инсургентов было поймано крестьянами и передано законным властям. Также русским достался весь повстанческий обоз в 20 подвод и 50 лошадей [1, с. 45]. По русскому рапорты повстанцы потеряли 21 человека на поле боя – это те, кого русские смогли учесть. Ещё 5 повстанцев, оставшихся на поле боя, было ранено и соответственно взято в плен. Также рапорт указывает, что предположительно поляки потеряли большое количество людей при отступлении через болота, т.к. в удобном для отступлении месте располагалась русская засада, которая открыла огонь по отступающим. Поэтому повстанцы были вынуждены отходить через болота, где также теряли людей. Сколько погибло повстанцев от выстрелов засады и утонуло в болотах – неизвестно, но «потеря должна быть огромная» [2, с 178]. Русским достался «весь неприятельский обоз и множество оружия, пороху, свинцу, готовых патронов, походная аптека, большой запас разных продуктов, множество разного платья и лошадей…». Нескольких повстанцев захватили крестьяне, о большом количестве потерь от огня засады и в болотах русские узнали именно от пленных [2, с 178]. Потери поляков по сведениям Арамовича составляют 13 человек, а по русским данным – 21 человек только тех, кого обнаружили павшими на поле боя. В болотах никто убитых не искал, поэтому потери повстанцев в болотах остались загадкой. Т.е. разница в подсчётах (без учёта утонувших в болотах и погибших в них же от выстрелов русской засады) более, чем в 1,5 раза.
Русские потери по двум источникам также различаются. По польским сведениям русские потеряли 73 человека убитыми и более 30 ранеными [1, с. 45]. Русские данные указывают, что «успех куплен нами однако дорогою ценою», которая составила 9 убитых и 36 раненых (1 офицер и 35 нижних чинов, 4 из них тяжело) [2, с 178]. Если цифры раненых примерно совпадают, то безвозвратные потери различаются более, чем в 8 раз. За русскими осталось поле боя, т.е. они могли посчитать и свои и чужие потери. Поляки же вынуждены были отойти, поэтому вряд ли они могли адекватно посчитать русские потери. Свои потери повстанцы также точно посчитать не могли, т.к. отряд был рассеян, кто-то был убит, ранен, попросту ушёл домой, утонул в болоте. Именно поэтому очень сложно установить реальные потери, поэтому точные цифры, оказавшиеся у Арамовича, вызывают удивление.
Однако на следующий день некоторые поляки вернулись на место битвы, где они застали крестьян, которые кормили раненых и «тех, кто потерялся». Возле поля боя было «три могилы, а над одной возносился крест с надписью “За упокой царя и отечества скончались три русские и один поляк”. Могилы раскопали – москали лежали снизу, а наши сверху с разбитыми прикладами головами» [1, с. 45]. Вызывает удивление то, что повстанцы раскапывали могилы. Для чего это делалось, Арамович не сообщает. Естественно, что по захороненным можно было установить количество погибших, но почему оно не совпадает с данными рапорта – непонятно. Кстати, раскапывание могил погибших солдат – это не единичный случай. Тот же Арамович описывает подобное в другом месте своих воспоминаний [1, с. 65]
Конкретизировать русские потери можно по спискам фамилий погибших и умерших от ран, ранее выбитых на стенах в Александро-Невской часовне, потери 3-го стрелкового батальона за всё время восстания – 14 человек, а потери всех казачьих полков в Северо-Западном крае, как указывалось ранее, – 22 человека, поскольку в рапорте не указано, к какому полку принадлежали казаки, просто укажем общие казачьи потери в крае. Даже если сложить потери всех казаков и 3-го стрелкового батальона, то никак не выходит 73 погибших с русской стороны. Следовательно, потери русских войск в этом бою слишком завышены.
И ещё один бой, который подвергнем анализу произошёл на мызе Пухлы в конце июля 1863 г. Объединённый конный отряд повстанцев остановился на ночь на мызе. С утра (по польским сведениям в 3-м часу, а по русским в 5-м часу утра) повстанцы были атакованы казаками и уланами, которые попытались ворваться во двор мызы, где повстанцы уже готовились к походу. Инсургенты успели закрыть ворота и начали отстреливаться из-за высокого частокола. Поняв, что русских достаточно мало, поляки сделали попытку окружить отряд, но когда они перекрыли проход по плотине, русские прорвали польские ряды и вышли из окружения. После чего возобновилась перестрелка. Для того, чтобы поторопить пехоту, которая догоняла кавалерийскую часть русского отряда, были посланы казаки. По сведениям Арамовича русская пехота находилась в засаде возле ближайшего брода, но далее, по его же данным русская пехота попросту не успела к концу перестрелки, т.к. она была «на расстоянии двух выстрелов» от места боя. Тут скорее можно верить русскому рапорту – пехота шла издалека. Казаки, посланные за ней, видимо были восприняты поляками как очередное русское подкрепление, т.к. Арамович записал, что на помощь русским «подошла конница и даже пехота» [1, с. 64]. К этому времени повстанцы начали отходить, успев забрать своих убитых и раненых. Поле боя осталось за русскими, которые преследовали повстанцев ещё 5-6 вёрст, но прекратили преследование по причине того, что люди были уставшими. Ведь русская кавалерия вступила в бой сходу, подошедшая пехота также была с марша, а повстанцы успели отдохнуть и сами уже собирались уходить с мызы [2, с 285].
Польские воспоминания Арамовича не сообщают о количестве повстанцев, русские сведения говорят о том, что в отряде было «250 отлично вооружённых охотников, повстанцев» [2, с 286]. Количество русских войск по польским сведениям достигало эскадрона улан и 50 казаков, позже подошли ещё казаки и пехота [1, с. 64]. По русским сведениям кавалерия вступила в бой следующими силами – 75 уланов 2-го эскадрона С‑Петербургского уланского полка и 30 казаков 5-й сотни 5-го Донского казачьего полка. Позже подошла стрелковая рота Софийского пехотного полка, но она реально приняла участие лишь в преследовании [2, с. 284-285]. Русская рота того времени состояла примерно из 180 человек (по штатам военного времени) [3, с. 118], эскадрон был примерно такого же состава, т.е. поляки оценили русский кавалерийский отряд примерно в 230 человек, по русскому рапорту уланов и казаков вместе было 105 человек. Т.е. силы русских по польским сведениям завышены более, чем в 2 раза по отношению к русским сведениям.
Потерь у поляков по сведению Арамовича нет, «несмотря на то, что дом и заборы посекли пули». Раненой оказалась лишь одна лошадь [1, с. 64]. По русским сведениям потери поляков ранеными и убитыми составили примерно 30 человек, но в русском рапорте указано, что поляки успели забрать всех своих погибших и раненых. Поэтому русские сведения базируются лишь на информации, полученной от местных жителей [2, с. 285]. Насколько точно местные жители могли посчитать жертвы – неизвестно.
Русские потери, согласно Арамовичу были 20 человек убитыми (в том числе казачий офицер) и 14 ранеными [1, с. 64]. По русским сведениям их потери составили 2 убитых (казачий офицер и рядовой улан) и 4 улана были ранены (из них один тяжело) [2, с 285]. Т.е. сведения по убитым различаются в 10 раз, по раненым – в 3,5 раза. Интересно, что в информации по этому бою есть сведения о конских потерях, причём сведения с обеих сторон. Так, Арамович утверждает, что у повстанцев была ранена лишь одна лошадь, а по русским сведениям у повстанцев были отбиты 20 лошадей, ещё 4 убиты и 5 тяжело ранены [2, с 285]. Т.е. данные не совпадают. Если учесть, что поле боя всё-таки осталось за русскими, то они могли посчитать потери в лошадях более точно.
Почему же такие разные цифры потерь при упоминании одного и того же боя разными сторонами? Естественно, каждая сторона старалась представить события в выгодном для себя свете, но это всё же более касается описания боя, чем подсчёта потерь. Рапорты русских офицеров более точны в отношении цифр. Ведь поле боя в основном оставалось за русскими войсками, т.е. именно они могли подсчитать трупы, оставшиеся после боя. Собственные потери в русских рапортах не было смысла занижать, ведь если собственные потери были занижены в несколько раз, то каким образом можно было объяснить начальству такую огромную убыль солдат? Да и вызывает большое сомнение факт того, что повстанцы практически всегда могли вести очень эффективный огонь по русским солдатам. И почему тогда поле боя практически всегда при столь огромных русских и малых польских потерях оставалось именно за русскими войсками? Польские подсчёты базировались, скорее всего, на предположениях того, сколько же русских солдат они потенциально могли убить. Тот факт, что подсчёты делались не сразу после боя, а тогда, когда повстанцы отрывались от преследования, говорит сам за себя. Русские потери в польских повстанческих рапортах были завышены, иногда (а может быть, часто) очень сильно. Собственные потери практически всегда занижались. Это могло быть по разным причинам. Например, повстанческие командиры могли предположить, что люди разбежались или потерялись, т.е. не были убиты, поэтому их не вносили в списки жертвы.
Видимо, при выяснении цифр потерь той и другой стороны всё же следует признать, что русские данные более корректны, чем данные польских повстанцев.
Литература:
- Арамовіч І. Мары. Успаміны пра партызанскі рух у Гродзенскім ваяводстсве ў 1863 і 1864 гг. // Архэ. – 2010. - № 12. – С. 18 – 71.
- Архивные материалы муравьёвского музея, относящиеся к польскому восстанию 1863 – 1864 гг. в пределах Северо-Западного края. Ч. 2. Переписка о военных действиях с 10‑го января 1863 г. по 7 января 1864 г. / Сост. А. Миловидов. – Вильна: Губернская типография, 1915. – LXII с. + 466 с.
- Грабовский С.В. Историческая хроника полков 37-й пехотной дивизии (1700 – 1880),. – СПб.: Типография Кесневиля и Балашова, 1883. – 231+175 с.
- Зайцев В.М. Социально-сословный состав участников восстания 1863 г.: (Опыт статистического анализа) / В.М. Зайцев. – М.: Наука, 1973. – 196 с.
- Радзюк А. «Мары» Ігната Арамовіча // Архэ. – 2010. – № 12. – С. 15 – 17.
- Список русских солдат и офицеров, погибших в период подавления польского восстания 1863 – 1864 гг. в пределах Северо-Западного края Российской империи // Научно-просветительское интернет-издание «Западная Русь». // http://zapadrus.su/bibli/arhbib/85-spisok-pogibshih-russkih-soldat-v-1863.html Дата доступа: 26.01.2013.