В книге воспоминаний известного поэта советского периода Степана Щипачева «Трудная страда (Путь к поэзии)» есть любопытные зарисовки о Западной Украине 1939 года. Они интересны тем, что это не сухой документ, а воспоминания, хотя и партийного функционера, но тем не менее поэта о ситуацию во Львове в 1939 г..
Степан Петрович Щипачёв (1898-1980) - советский поэт, лауреат двух Сталинских премий (1949, 1951). Член РКП(б) с 1919 года. Член правления СП СССР, председатель секции поэтов. Неоднократно бывал за границей представителем советской писательской общественности. В историю вошел как автор погромной статьи в «Литературной газете» против Солженицына, озаглавленной «Конец литературного власовца».
Осень 1939 года. В качестве армейского газетчика я участвую в освободительном походе нашей армии в западную Украину. В толстом журнале напечатал три стихотворения, написанных там: «Вступление в Чортков», «У могилы бойца», «Здесь было горе горькое бездонным…». Литературная общественность приняла эти стихотворения тепло. Цитировались строчки о дожде, кажущемся железным над танковыми колоннами, о каменных мадоннах с младенцем на руках, каких я встречал там возле обочин дорог.
Запомнилось выступление во Львове. Выступали мы вдвоем с Виктором Шкловским. Было это в каком-то обществе русских людей, искони проживавших в Западной Украине. Они попросили, чтобы к ним пришли советские писатели. Мы согласились. Попетляв с проводником по узким глухим улочкам, мы очутились в каком-то мрачном помещении, кажется в кладбищенской церкви. Люди чего-то боялись. Это мы почувствовали, когда туда шли. Всюду торчали пикетчики.
Пробыли мы у них часа полтора. Аплодировали нам бурно, стоя. В какой-то момент я так расчувствовался, что еле сдерживал слёзы. Закрыл ладонями лицо и так просидел минут пять. Когда мы уходили, к нам протягивали руки.
Перед нагрянувшими испытаниями Великой Отечественной войны многое, связанное с тем недолгим периодом, померкло, хотя стихи, написанные тогда, живут, и я по прежнему их люблю.
(Степан Щипачев «Собрание сочинений», М., 1977 г., том 3, с. 132)
Вступление в Чортков
Идут машины по дорогам тесным.
Поблескивают танки в стороне.
Сентябрьский дождь струится по броне,
И даже дождь им кажется железным.
Мы входим в город; с тротуарных плит
Сбегает шумная вода; цветами
Встречают нас, и радуга над нами,
Как арка триумфальная, стоит.
Над вольною землей вознесена,
Над городом, над шляхом, над бойцами,
И где-то за зелеными лесами
В Карпаты упирается она.
1939 г.
***
Здесь было горе горькое бездонным,
Нуждой исхожен невеселый шлях,
Где каменные польские мадонны
С младенцами грудными на руках.
Они глядели в сельские просторы,
Где за сохой крошился тощий пласт, -
Единственные матери, которым
Слезами горе не мутило глаз.
1939 г.
Могила красноармейца
Затих печальный звон лопат.
Земную не оспоришь силу.
Засыплют листья у Карпат
Красноармейскую могилу.
Она осядет от дождей,
От снега в ледяные ночи;
Зеленоватую на ней
Стальную каску ржа источит.
А если это так – должна
Хоть песня с временем поспорить,
Как боевой клинок в ножнах,
Как эта синева предгорий.
1939 г.
Степан Щипачев
В воспоминаниях Щипачева могут быть непонятными эти слова: «Люди чего-то боялись. Это мы почувствовали, когда туда шли. Всюду торчали пикетчики». Казалось бы, чего русским людям бояться, - ведь наши пришли? На самом деле эти «наши» комиссары ликвидировали в 1939 году последние русофильские организации галичан и русские газеты и журналы как реакционные, и начали завершающий этап украинизации, сняв последние барьеры перед украинским национализмом. Руководил всем этим, отличавшийся особым рвением, Никита Хрущев, тот самый, который потом начал «оттепель». Мало кому известно, но именно Хрущев, а не Берия или Ежов, подписал самое большое число списков репрессированных, его даже Сталин притормаживал, которого потом Никита Сергеевич обличил как организатора массового террора.
Публикация подготовлена Игорем Гуровым