Великий пожар Москвы.
После Бородина армия Наполеона оставалась ещё Великой и русский главнокомандующий, считал, что важен результат войны, а не исход сражения. После вечерних перекличек, когда был выяснен масштаб потерь, он приказал отступать.
Только около 15 часов 27 августа французы осторожно поднялись, держась вне пушечных выстрелов. Три арьергардных боя 27-29 августа 1812 г. – под Звенигородом, при Можайске и селе Крымском доказали, что Русская армия не утратила боеспособность. «Кровопролитное дело» Милорадовича при с. Крымском, продолжавшееся весь день, заставило отступить неприятеля. [1]
Однако близость Москвы «удваивала» напор Великой армии. Вместе с присоединившимися маршевыми полками и дивизиями, 1 сентября она насчитывала 100 тыс. чел., 2,5 тыс. артиллерийских повозок и 5 тыс. фургонов.
Кутузов знал, что русские арьергарды с 1805 г. надёжно сдерживали наступавших, [2] но твёрдо решил навести неприятеля на Москву, не пытаясь уходить, как предлагал К.Ф.Толь и Л.Л.Беннигсен, к Старой Калужской дороге.[3] А.П.Ермолов тоже советовал взять направление на Калугу или «совершить в виду неприятельской армии фланговое движение на Тульскую дорогу, что было бы, однако, не совсем безопасно».[4]
В мемуарах Наполеон самонадеянно утверждал, что сакральный центр России был обречён.[5] Он писал, что система крепостей в период неудач Людовика XIV избавила от гибели Париж, а в 1793 г. крепости Фландрии снова сберегли столицу. 10 (22) марта 1814 г. Бонапарт спасал от осады свой центр могущества маршем к северо-восточным крепостям Франции, чтобы ударить по коммуникациям союзников, ведущим к Рейну. [6]
Готовил Москву стоять насмерть с 1707 г. Пётр I. С 10 июня 1708 г. около 30 тысяч человек укрепляли «улицы и урочища», отсыпали валы и бастионы особенно вокруг Кремля и Китай-города[7]. Подновлялся Земляной вал с его 57 башнями, 11 воротами и заострёнными брёвнами, построенный в 1638-1641 гг. К 7 августа было устроено 30 батарей с 804 пушками. Пять бастионов были сооружены вдоль стены Кремля, выходящей к р. Неглинной, пять — у стены вдоль Москвы-реки. По Красной площади был насыпан вал и вырыт ров, вода в который поступала из р. Неглинной. Стена Китай-города укреплена 10 бастионами и рвом. С начала октября 1708 г. на валах и бастионах Москвы уже стояло несколько десятков батарей с 964 пушками, 114 мортирами и 67 другими орудиями[8].
Земляной вал и бастионы вокруг Кремля и Китай-города можно было бы подправить хотя бы в июле-августе 1812 г.[9] Вместо этого под Москвой отыскивали «места, удобные для укреплённых лагерей, которые могли бы служить опорой для армии». [10]
Выгодной позиции на Поклонной горе не было, а сбор 31 августа на Трёх Горах нескольких десятков тысяч с пиками, топорами и вилами горожан был авантюрой «сумасшедшего Федьки» - графа Ф.В.Ростопчина, честившего Кутузова “старым болваном” и “бабой-сплетницей”. Хаотичная раздача оружия из Арсенала 1 сентября была уже бессмысленной. [11]
Но ведь не только бахвальством были слова, что «народ Москвы и окрестностей будет драться отчаянно», что в Москве «ружей, пороху и свинцу пропасть, пушек 145 готовых, патронов 4 980 000. Ополчение готово и 6000 будут на бивуаке. Народ здешний решительно умрёт у стен московских»[12]. 156 пушек, более 80 000 ружей карабинов, штуцеров пистолетов, 60 000 холодного оружия, 20 000 пудов пороха, 27 тыс. ядер, гранат, бомб, которые не вывезли из Москвы, [13] можно было бы использовать при её обороне. [14]
Судьба «первопрестольной» решалась 1 сентября - за день до сдачи. Над Кутузовым и Барклаем висел гнёт военного гения Бонапарта. Ставить французов в «два огня» между Русской армией и Москвой казалось рискованным.
От решения в Филях у генералов «волосы стали дыбом» (П.П.Коновницын), многие плакали, многие срывали с себя мундиры. Но фельдмаршал «уловил врага в сети». «Вы боитесь отступления через Москву, а я смотрю на это как на провидение, ибо это спасёт армии. Наполеон – как бурный поток, который мы ещё не можем остановить. Москва будет губкой, которая его всосёт».[15]
В Москве Великая армия превратилась в сборище мародёров и это наметило перелом кампании 1812 г.[16]
С 3 часов пополуночи до 17 часов в солнечный день 2 сентября в «непомерной тесноте и суматохе» солдаты, увешанные битыми и живыми курами и утками, раненые, тысячи повозок, орудия и крестьяне со скотом, протискивалась сквозь Москву. «Беспорядок, или лучше хаос, были неописанны» (А.И.Михайловский-Данилевский), но паники не было. Всеобщее негодование и ропот доходили до срывания мундиров. «Уныние было повсеместное».[17]
Были и просчёты. Вывоз тысяч раненых в такой обстановке не был возможен и многие из них погибли в великом пожаре. [18] Единственный Дорогомиловский мост после переправы не развели, ворота Кремля, кроме Троицких, были распахнуты. В подполье не оставили ни одного агента для связи с армией.
Днём 2 сентября, вступая в молчащий город, завоеватели с ликованием били в литавры и гремели марш «Победа за нами!». [19] В столбах пыли «с невероятным стремлением конница и артиллерия равномерно скакали во весь опор, а пехота бежала бегом. Топот лошадей, скрип колёс, треск оружий… составляли дикий и ужасный гул». Занятие Москвы дало французам хвастливо назвать Бородино своим «полем Славы». Час спустя занялись очаги пожаров.
Часть отставших русских рядовых, смешавшись с обывателями и французскими мародёрами, разбивали лавки и бочки, напивались, попадали в плен, но потом старались скрыться.[20] Мюрату казалось, что «у русских крайний упадок духа, солдаты дезертируют, армия разлагается».[21] Настрой Русской армии несколько выправился, когда узнали, что она идёт «на Калужскую и даже Смоленскую дорогу отрезывать путь французам». Увидев зарево над Москвой, солдаты почувствовали начало конца нашествия. [22]
2-9 сентября оба противника упустили выгодный шанс. Перемирие, заключённое на время прохода русских сквозь Москву, было ошибкой Мюрата и Наполеона. Французы могли бы поразить противника при движении его по Дорогомиловскому мосту и по улицам древней столицы, потом по Рязанскому большаку, или на марше к Калужской дороге.
Кутузов же, если бы «стремительно ударил по Москве… и действовал смело…, то он захватил бы нас [французов] врасплох среди беспорядка, вызванного грабежами».[23] После 7 сентября «маршалы [Наполеона] особенно боялись движения его [Кутузова] на Можайск, чем он отрезал бы… Смоленскую дорогу»[24].
Европейские города - Брюссель, Милан, Рим, Берн, Неаполь, Амстердам, Мадрид, Вена, Берлин не разорялись французами. Не осквернялись храмы в Европе и мечети в Египте. Но «ни один изверг так не бешенствовал на земле, как шайки Наполеоновы в Москве» (А.И.Михайловский-Данилевский). Русское командование не учло презрения «цивилизаторов» к «русским рабам, идолопоклонникам с грубыми и убогими инстинктами». Оно не могло вообразить, что священный центр Руси будет оскверняться, храмы обращаться в конюшни, часовня Иверской Богоматери превращена в «нужное место», иконы рубиться на дрова или бросаться в уборные, раки святых наполняться калом, а Кремль взрываться.[25] Повальным мародёрством занялись и гвардейцы, торговавшие награбленным, за что получили от комбатантов прозвище «московские торгаши».[26]
Заклание «заветного града» потрясло – «все кричали: решилась Россия!» Боялись, что наступит торжество Антихриста, страшный суд и кончина света. [27] Кутузов, обманув Наполеона, был угнетён, но не растерян и не устрашён.
9 сентября ради выправления духа Кутузов предписал представить списки на повышение «за подвиги и храбрость» офицеров и унтер-офицеров и отправил две тысячи солдат генерал-лейтенанта И.С.Дорохова с двумя конными орудиями истреблять транспорты врага в районе Можайска. [28]
Наполеон, поднимая мораль солдат после массовых грабежей, тоже устраивал в Кремле награждения и смотры.
[1]Воспоминания об оставлении Москвы // Харкевич В.И. 1812 год в дневниках… Вып.2. С.187.
[2] «Никакие другие войска не обороняются при отступлении лучше, чем русские». Вильсон Р.Т. Повествование о событиях… с.81.
[3] Этого боялся и Наполеон. Граф де Сегюр Ф.П. Поход в Россию… С.115; Вильсон Р.Т. Повествование о событиях… С.150.
[4] Ермолов А.П. Записки… С.199, 208. «Полезным истребление Москвы» полагал и Д.В.Давыдов.Партизанский дневник… С.165.
[5]«Если бы [Кутузов] отступил к Киеву, то увлёк бы за собой Французскую армию, но в таком случае ему пришлось бы отрядить особый корпус для прикрытия Москвы; ничто не помешало бы французам послать против этого корпуса другой, сильнейший, что заставило бы его эвакуировать эту важную столицу». Наполеон. Воспоминания и военно-исторические произведения… С.602, 603-604.
[6] О выгоде крепостей см.: Наполеон Бонапарт. Извлечения из различных произведений // Искусство войны. Антология военной мысли. Новое время. СПб., 2000. С.197-200; Ливен Д. Россия против Наполеона: борьба за Европу 1807-1814. М.,2012. С.630.
[7] Полное собрание законов Российской империи. СПб.,1830. Т.4. 1700-1712. С.380-381.
[8]Российский государственный архив древних актов. Ф.17. Оп.1. Д.91 доп. Л.238, 277.Ласковский Ф.Ф. Материалы для истории инженерного искусства в России. Опыт исследования инженерного искусства в царствование императора Петра Великого. СПб., 1861.Ч.2. С.538.
[9] Беннигсен убеждал Кутузова, что оборонительные рубежи у самой Москвы, усиленные ополчением и вооружённым народом, могут явиться непреодолимой преградой. Собираясь было зимовать в Москве, Наполеон приказал «привести в оборонительное состояние Кремль и монастыри…, высокие стены которых делали их похожими на маленькие крепости. Монастыри были заняты сильными гарнизонами... Император приказал устроить в монастырских стенах бойницы с таким расчётом, чтобы оборону могли вести небольшие отряды». Коленкур А. Мемуары… С. 227, 242.
[10]И даже готовить лагеря у Волги или даже дальше - для прикрытия Нижнего Новгорода и Казани. Михайловский-Данилевский А.И. Описание Отечественной войны… С.87, 95.
[11] «Народное буйство в Москве , бывшее в этот вечер описать нельзя!» Бестужев-Рюмин А.Д. Краткое описание происществиям в столице Москве в 1812 году // Москва в 1812 году. Воспоминания, письма и официальные документы из собрания Отдела письменных источников Государственного Исторического Музея. М., 2012. С.56.
[12] Ф.В.Ростопчин - П.И.Багратиону 12 августа 1812 г. 1812 год в воспоминаниях, переписке и рассказах современников. М.,2001. С.96, 106.
[13]Михайловский-Данилевский А.И. Описание Отечественной войны… С. 285-286, 312.
[14] «Представляется почти немыслимым, чтобы противник когда-нибудь решился осадить город с населением в несколько сот тысяч человек… Даже одно только обложение представляет многочисленные трудности, если принять во внимание, что противник, растягивая многомильный обвод… везде будет натыкаться на вылазки сильного гарнизона». Мольтке фон Г. Военные поучения // Искусство войны. Антология военной мысли. Новое время. СПб., 2000. С. 361-362,
[15]Ещё в Смоленске «мы слышали о твёрдой решимости сжечь Москву, нежели оставить её, изобилующую всевозможными запасами неприятелю, и все мы внимали этому с восторженностью и ликованием». Воронцов М.С. 1812-1814. С.283. Тарле Е.В. 1812. Год русской славы. М.,2012.С.154. С захватом Москвы стали считаться с июля 1812 г. Александр I 4 июля указал искать места для укреплённых лагерей армии в Подмосковье, но если не будет времени, то искать позиции у Волги для прикрытия Нижнего Новгорода и Казани и размещения там 100 000 чел. ополчения из низовых губерний. Михайловский-Данилевский А.И. Описание Отечественной войны… С.87, 95.
[16]«Бессмертное величие Кутузова в том, что он не испугался страшной тяжести взятой на себя ответственности». Теплов Б.М. Ум полководца. М., 1990. С.91. 1 сентября, «чтобы показать Наполеону, будто бы войско и обозы движутся к Казани, Кутузов приказал… «Пустить по Владимирке весь огнегасительный снаряд». Глинка С.Н. Из «Записок о 1812 годе» // 1812 год в русской поэзии… С.418.
[17]Воспоминания об оставлении Москвы // Харкевич В. И. 1812 год в дневниках… Вып.2. С.191. А.П.Ермолов «заметил с радостию,что солдат не терял духа, не допускал ропота». Ермолов А.П. Записки…С.206.
[18] Н.А.Троицкий в связи с оставлением 22,5 тыс. раненых навесил на М.И.Кутузова «преступление против человечности».. Троицкий Н.А. 1812. Великий год России М., 2007. С.318-319.
[19]Бургонь А.Ж.Б. Пожар Москвы и отступление французов. 1812 год.. СПб., 1898. С. 5.
[20] Граф де Сегюр. Поход в Россию… С.140-141.
[21] Коленкур А. Мемуары… С.213, 223, 235. «В один день переловили 4 тысячи» дезертиров. Михайловский-Данилевский А.И. Записки // Исторический вестник. 1890. № 10. С.153-154. Цит. по: Троицкий Н.А. Фельдмаршал Кутузов… С.227. «Сердце болит видеть беспорядок и неустройство во всех почти частях нашей армии» - писал Д.С.Дохтуров 9 сентября. Письма Дмитрия Сергеевича Дохтурова к супруге // Сборник трудов потомков участников Отечественной войны 1812 года. М., 2008. Вып.3. С.62.
[22] «Офицеры и солдаты выражали свою радость, видя зарево Московского пожара, что неприятель не мог воспользоваться своим завоеванием» - писал П.В.Чичагов. Харкевич В.И. 1812 год в дневниках… Вып.4. С.17. Отряд К.Ф.Бенкендорфа 2 сентября даже прокричал «ура!» Русский архив. 1868. №10. С.1675.
[23]Коленкур А. Мемуары… С.240
[24]Михайловский-Данилевский А.И. Описание Отечественной войны… С.309.
[25]О разграблении святынь и богатств России см.: Мельникова Л.В.Армия и Православная церковь Российской империи в эпоху наполеоновских войн. М., 2007. С.158-186. После выхода Русской армии “грабёж начала московская чернь и жители соседних деревень… Двери и подвалы кабаков были разнесены и водка лилась по улицам”. Земцов В.Н. Московский француз аббат Сюрюг… С.110.
[26] О.В.Соколов ошибочно полагает, что не будь пожара, грабежей бы не случилось. Соколов О.В. Армия Наполеона. СПб, 1999. С.352-353, 459. В опустевшем городе мародёрство было неизбежно.
[27] Великая княжна Екатерина Павловна писала брату, что он обесчестил Россию, оставив Москву без боя. См.: Переписка императора Александра I с его сестрой великой княжной Екатериной Павловной. СПб., 1910. C.107-108, 119-122. Среди солдат носились слухи, что правительство уступает все губернии до Днепра и даёт «корпус войск для истребления в Индии английских владений». Походные записки артиллериста 1812 г. // Кутузов: Pro et contra… С.422.[28]Фельдмаршал М.И. Кутузов. Сборник документов и материалов. М.1947. С.184-185.
Русское наступление.
В сентябре - начале октября у с.Тарутино среди полевых укреплений «с разгульным духом, музыкой, песельниками и изобилии во всём» стояла армия М.И.Кутузова (87-97 тыс. чел. при 622 орудиях). [1] В шести километрах находился авангард И.Мюрата «с перинами, шубами, салопами, ризами, самоварами, жерновами, вазами» (26 тыс. чел. при 187 орудиях), пробавлявшийся кониной, пареной рожью и надеждой на мир. Рядовые французы были «слишком беззаботными и небрежными для того, чтобы вести себя осторожно».[2]
6 октября «возобновилась война». После половинчатой русской победы разнеслось «беспрерывное громогласное “Ура!”, перемешанное с весёлыми песнями и подсвистами… Ночь напролёт от радостного шума, казалось, хохотал весь лагерь… как бы праздновалось воскресение умолкнувшей на время славы Русской, и войско, в полной доверенности к опытному, превознесённому вождю своему, готово было сейчас опять сражаться».[3] Впервые французы «бежали как зайцы» (М.И.Кутузов). Гипноз Великой армии рассеялся, «солдаты прониклись чувством своего превосходства и всеконечной погибели врага».[4]
7-8 октября орда громил и грабителей «с громкой музыкой», с песнями и непомерной наживой, выкатились в обратный путь. «Выступление из Москвы было похоже на триумф. Со всех сторон виднелась добыча победителей; гордость, какую они ощущали… превышала самое удовольствие владеть ею». [5]
С 9 октября стала замечаться грусть - армия мародёров шла в «невообразимой каше». Обременяли раненые – позже их стали бросать по дороге.
Четыре дня русское командование не знало ни от армейских партизан, ни от казаков о бурных с 1 октября сборах и исходе 116-тысячного воинства с 569 орудиями и громадным обозом. Крестьяне Подмосковья вместо того, чтобы послать весть в Тарутино, повалили в Москву тащить то, что осталось. Взрыв Кремля маршалом А.Мортье, застрявшим до 11 октября с 8-тысячным скопищем, из которых лишь 2 тысячи было боеспособных[6] не был предотвращён. Только случайно «летучий отряд» гвардии капитана А.Н.Сеславина 10 октября 1812 г. обнаружил выход «чудовища», которое ещё могло маневрировать и отбросить русских за Калугу.
В 18-часовой битве12 октября у Малоярославца силовые поля противников были на равных. 20 тысяч врагов «освирепели подобные стае львов», 30 тыс. русских, в том числе «ополченцы [рекруты – В.А.] едва вооружённые и обмундированные… озверели, как фанатики» и неустрашимо дрались в рукопашной.[7] Кровавые потери были одинаковыми – по 7 тысяч, но сшибка была такой ярости, что противники «отскочили» в разные стороны. Кутузов счёл нужным оторваться от Бонапарта и «уже готов был открыть ему путь» к Калуге.[8] На 22-24 км он ушёл с выгодных позиций к Детчино и потом на 25 км к Полотняному Заводу. Это была его единственная ошибка. («Ненужное и пагубное отступление» так оценил это Александр I). Наполеон вовремя узнал об этом, но признав силу Русской армии, не продолжил движение на юг.
Ожесточённая, с ничейным результатом битва стала переломной для 1812 г. Сегюр вознёс её до мирового масштаба: «Остановилось завоевание мира…, началось великое крушение счастья».[9]
«Следствием отступления от Малоярославца… стало быстрое падение боевого духа неприятельской армии».[10] С переходом на «безопасную Смоленку» Наполеон потерял веру в себя и «жертвовал своей армией по частям, начиная с флангов, чтобы сохранить её костяк». [11] «Его обычная смелость заменилась роковой нерешительностью». [12] Безысходность вызывала у завоевателей остервенение – обессиленных пленных пристреливали. 30 октября производить расстрелы запретили, [13] и под Гжатском две тысячи человек было жестоко перебито, «причём у каждого из них была совершенно одинаково разбита голова, окровавленный мозг разбрызган тут же».[14]
Кутузов, считая главным сохранение боеспособности армии, принял план параллельного преследования, чтобы изнурять противника на маршах.
Он предусматривал всё наихудшее, с чем придётся встретиться. Сознавая своё превосходство и высшее назначение, фельдмаршал игнорировал упрёки, что «стлал золотой мост ретирующимся».[15]
С 18 октября главнокомандующий ни на йоту не отступал от тактики «бесконтактного» выдавливания врага силовым полем армии. «Русский Бог велик!» - возглашал фельдмаршал. «Зачем сраженье и загораживанье дороги и потеря своих людей и бесчеловечное добивание несчастных?» (Л.Н.Толстой).
В восторженном гимне Наполеону талантливый историк О.В.Соколов убеждал, что благородство завоевателей держалось на чести, отваге, жажде славы, самопожертвовании, достоинстве, воинской дружбе и вере в «новый, более справедливый порядок». [16] И вот через 50 дней, к началу декабря, большая часть отступающих превратилась в сброд, панический страшившийся русских.
После штурма Вязьмы 22 октября (2-3 ноября н.ст.) дух Французской армии просел ещё ниже. Четверть солдат оставалась при знамёнах, многие побросали ружья и рыскали по сторонам. При малейшей атаке люди из разных полков разбегались. «Остатки Даву уплелись кое-как» (А.А.Щербинин). Зима «подкосила нас быстрее…, чем чума» - сокрушался А. де Коленкур.
Беглецы, штурмовавшие продовольственные склады в Смоленске были «похожи на людей, убежавших из сумасшедшего дома».[17] Хвост и фланги беглецов, «теснимых как в ящике» (Д.В.Давыдов), день и ночь рвали «вампиры» - полки атамана М.И.Платова. Вездесущность казаков, считавших своё удальство выше солдатского, страшила сильнее, чем их пики и лёгкие пушки на санях.[18]
В арьергарде «французского Ахилла» М.Нея открыто говорили о капитуляции.
Стойкость европейцев оказалась ниже, чем у русских солдат в подобных условиях в Альпах в 1799 г. И это не учёл Наполеон. Стрессы сбили налёт культуры и превратили войско в толпу. Начальник артиллерии К.Ф.Левенштерн писал, что «половина армии захватчика сгнила» [19] и причиной было разложение духа, но не мороз и голод. Генералы, полковники, офицеры, шли смешавшись с солдатами. «Злоба овладела всеми и вся» (Р.Т.Вильсон). Возницы сбрасывали раненых в овраги и пускали лошадей на рытвины, чтобы те сваливались с перегруженных повозок. С полуживых соотечественников замерзавшие сдирали мундиры, рвали на куски дохлую конину и человечину, из-за пищи убивали друг друга. Иногда нарочно кричали «Казаки!», чтобы толпа сбегала и можно было захватить съестное. Отчаявшиеся предпочитали плен или смерть, чем муки от ран, болезней, обморожений и ледяного ветра. Силовое поле обвалилось и офицеры не удерживали солдат от дезертирства.
Бой под Красным 5-6 ноября при кличах «Москва! Москва!» завершился потерей врагом 10 тыс. убитыми, от 19 до 30 тыс. пленными, но боеспособные части уцелели.[20] От гвардии осталось 7-8 тыс. чел. [21] При сокращении количества войск объём силового поля уменьшается, но в экстремальных случаях его напряжение может расти. Французы «оказали отчаянное мужество» - убили и ранили 2 тыс. чел. русских, а 2,5 тысячи даже взяли в плен.[22]. Если французская колонна шла, сомкнув ряды с пением «Постоим за спасение империи!» или поворачивалась лицом к неприятелю, то преследователи атаковали только ядрами. [23]. Вместе с тем необоснованно выхвалил «грозную осанку» старой гвардии, похожей на «100-пушечный корабль» среди «рыбачьих лодок» казаков Д.В.Давыдов.[24] Ведь тактика казаков не предусматривала атак на регулярные войска.
«Бородинский» потенциал противники не могли удержать. Зайдя на пепелища, русские заражались тифом, дизентерией, голодали без сухарей, чернели от мороза без полушубков, сапог и лаптей (!),[25] кутались в тряпьё и оставляли за собой больных и раненых. Они могли, «совершая переходы, занимать новые позиции, но не способны уже на генеральную баталию». [26] От Тарутино до Вильно численность Русской армии сократилась с 110 до 42 тысяч.
Но бойцы видели, что Кутузов бережёт их кровь и ощущали радость победы. «Кутузова армия обожает, везде его встречают с восторженными приветствиями». [27] Главнокомандующий стал народным вождём и вдохновляющим центром силы, в отличие от Наполеона, впадавшего временами в прострацию.
«Великому крушению» армии Бонапарта помогла державная ненависть народа к «заморской гадине». «Одушевление народное достигло неистовства».[28] «Наш Геркулес брадатый – свиреп, могуч, лукав и дик». (Ф.Н.Глинка). Вне дороги для врагов была зона смерти. Народный гнев был подобен армейскому,[29] все поголовно желали истребления захватчиков. Несмотря на внушения щадить пленных и забыть «претерпенные от врагов озлобления», «новых ордынцев» топили, закапывали живьём в землю, прокалывали веретёнами, разбивали черепа дубинами, оставляли умирать голыми на снегу, обматывали соломой и жгли.[30]
14-17 ноября на Березине 120 тыс. войск адмирала П.В.Чичагова, генерала П.Х.Витгенштейна и М.И.Кутузова окружили 60-80 тыс. отступавших (из них половина была под ружьём и почти столько же насчитывало охвостье). [31] Пространственное мышление Бонапарта («духовидение»), самоотверженность сапёров и, самое главное, отвага отчаяния избавили от гибели императора, маршалов и генералов, большую часть офицерского корпуса, костяк гвардии и несколько тысяч солдат.[32] Сказалась и опасливость русских старших начальников перед Наполеоном и «ошибка» Чичагова, считавшего, что р.Березина течёт с юга на север (!) и предвидение Кутузова, что после разгрома Наполеона Британская империя станет смертным врагом России. Отставшее скопище впавших в ступор обессиленных, больных и раненых людей потеряло убитыми, утопшими, искалеченными и пленными 25-40 тыс. чел.
Урон русских на Березине после этой «лебединой песни Наполеона» (О.В.Соколов) тоже был немалым - от 8 до 14-15 тыс. чел., причём в плен попало до 1,8 тыс. солдат, многие из которых были перебиты, переморожены, или разбрелись. [33] Удар 16 ноября через Стаховский лес кирасир генерала Ж.П.Думерка против двух дивизий рассыпанных стрелков генерал-лейтенанта И.В. Сабанеева показал превосходство сосредоточенного силового поля над разрозненным. [34] В ноябре случилось «беспорядочное отступление [русской] пехоты, потеря обозов, всех раненых и отрезанными были три полка егерских… Сие несчастное событие навлекло на войско какое-то уныние, которого прежде никогда не ощущали, приобыкши только побеждать».[35] Такие потери подтверждают огульность нареканий на Кутузова в предоставлении свободного выхода врагу. Фельдмаршал не хотел потоков русской крови, тем более, что под Вильно его армия «еле двигалась; все части войск … были совершенно расстроены». (В.И.Левенштерн).
Когда 23 ноября Бонапарт вынес за собой остатки силового поля побеждённой армии, чтобы быстрее возродить её боеспособность на 1813 г., мораль оставшихся рухнула окончательно. Беглецы дошли до безумия.[36] «Нужда сделала из людей варваров. Люди чуть не насмерть дрались за краюху хлеба…, за кусок лошадиного мяса, за охапку соломы… Этот поход убил в нас все человеческие чувства». [37] У гвардии «исчезло всё мужество и терпение… Все шли наудачу, руководствуясь своими соображениями… Мюрат, сделавшись главнокомандующим,… был настолько подавлен возложенной на него тяжёлой ответственностью, вдруг сделался робок и нерешителен». [38] Поле разложения заражает также, как и паника. Почти в такой же в маразм впали и корпуса К.Виктора и Н.Ш.Удино, имевшие кураж и не испытавшие ужасов отступления.
Из 560 тыс. чел. наполеоновской армии, сражавшейся в России, спаслось по разным данным от 30 до 81 тысячи, безвозвратные потери составили 80%, [39] в плен попало 110 тысяч.
* * *
Русский долг защиты Отечества в 1812 г. оказался выше французской идеи великодержавия. Силовое поле собранной в Европе армии по мере движения на восток слабело и не смяло вооружённые силы России. На полях Бородина Русская армия дала отчаянный отпор агрессору, но её боевой дух временно спал после оставления Москвы.
Перелом кампании 1812 г. наступил под Малоярославцем, однако силовое поле воинства Наполеона разложилось ещё в Москве. На Березине остатки Великой армии оказали достойный отпор трём русским армиям.
Уникальный сплав державной мощи Российской империи с верой в «промысел божий», единение сословий и подъём духа народа сломили захватчиков, остатки которых ушли за Неман.
Освободительный поход Русской армии 1813-1814 гг. завершился триумфальным взятием Парижа, пощажённого Александром I. Европейцы избавились от трепета перед военной машиной Франции. Русская армия «победила победителей Европы» и вплоть до Крымской войны стала считаться первой в мире по структуре, храбрости и дисциплине.
[1]«Мы блаженствовали! Куда девалась печаль, откуда дух беспечности и самонадеяния излился чудно на всех нас?» Душенкевич Д.В. «Из моих воспоминаний…» С.117.
[2]«Нет другой армии, где разведочная и патрульная служба находились бы в большем пренебрежении». Коленкур А. Мемуары… С..281, 300.
[3]Душенкевич Д.В. «Из моих воспоминаний от 1812-го года до 1815-го года. 1838 г. // 1812 год в воспоминаниях современников. М., 1995. С.118-119.
[4] М.И.Кутузов «уже в Тарутине хотел строить «золотой мост» Наполеону, не тратя напрасно людей». Тарле Е.В. Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год. М., 1938. С.224.
[5] Записки маркиза Пасторе о 1812 годе // Русский архив. 1900. Т.3. С. 531-533. Цит по: Кутузов: Pro et contra… C.394.
[6]Граф де Сегюр. Поход в Россию… С.176.
[7] Васильев А.А. Сражение за Малоярославец 12 октября 1812 года. От Тарутино до Малоярославца. К 190-летию Малоярославецкого сражения. Сб. статей. Калуга, 2002. С.67. Граф де Сегюр. Поход в Россию… С.164, 172.
[8] Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года. М.,2012. С,487.
[9] Граф де Сегюр. Поход в Россию… С.170.
[10]Епанчин Ю.Л. Битва за Малоярославец: тактическое поражение и стратегический успех // Эпоха Наполеоновских войн: люди, события, идеи. Материалы Х Международной научной конференции. М., 2007. С.78. «Те, кого мы берём в плен, радуются этому».. Вильсон Р.Т. Повествование о событиях… С.310.
[11] Граф де Сегюр. Поход в Россию… С.196.
[12]Воспоминания генерала Ван-Дедема о кампаниях 1812 и 1813 г. // Исторический вестник. 1900. № 7. С.233. Цит. по: Безотосный В.М. Россия в наполеоновских войнах… С.365.
[13]Попов А.И. Великая армия… С.30.
[14]Граф де Сегюр. Поход в Россию… С.184. «Русские видели целую, правильно лежащую прямой линией , цепь трупов русских пленных с одинаково размозжёнными , очевидно прикладом, головами». Тарле Е.В. Нашествие Наполеона на Россию… С.233. Отстающих пленных французов казаки хлестали нагайками, а обессиленных прикалывали пиками. Флиз де ла Д.Поход Наполеона… С.81
[15] «Я, уверенный в вашей гибели, не хотел жертвовать для сего ни одним из своих солдат… через каждые три дня я даю им роздых» - говорил М.И.Кутузов М.Л.Пюибюску. Фельдмаршал Кутузов. Документы… С.431.
[16] Соколов О.В. Армия Наполеона… С.325-328, 510.
[17] Грачёв В.И. Письма французского офицера из Смоленска в 1812 году. Смоленск, 1911. С.11-15. Цит. по: Безотосный В.М. Россия в наполеоновских войнах… С. 372.
[18] В войне 1812 г. число казаков выросло с 40 860 чел. до 48 437 чел. Сапожников А.И. Войско Донское в Отечественной войне 1812 г. М.-СПб., 2012. С. 354-355. В 1813 г. Стендаль видел, как 22 казака «обратили в бегство конвойный отряд в пятьсот французов». Стендаль. Итальянские хроники. Жизнь Наполеона… С.438.
[19] От Смоленска до Борисова «холод был сносный, мы ночевали на поле без крыш». Под Смоленском «французы жрали одни других… один ещё был жив и мучился в кончине; лядвь его голая лежала при огне и была обожжена, а другой, тоже в агонии, приполз к нему и рвал оную зубами, как собака». Записки Крейца // Харкевич В.И. 1812 год… Вып.1. С.81.
[20]Епанчин Ю.Л. Красный // Отечественная война 1812 года… С.380..
[21]Бургонь А.Ж.Б. Пожар Москвы… С.163. Кутузов в то время намеренно давал знать, что «расстройство неприятеля почти невероятно», у него «исчез воинский дух» и при соединении с армией П.В.Чичагова «гибель Наполеона неизбежна».М.И.Кутузов - П.В.Чичагову 6 ноября и Витгенштейну 6 и 7 ноября 1812 г. См.: Харкевич В.И. Березина. Военно-историческое исследование. СПб., 1893. Приложения. С.1-2, 12,73.
[22] Кутузов якобы сказал, что «французы … с каким-то бешенством устремлялись против пушек, разносивших их». Такой была похвальба Бургоня. Бургонь А.Ж.Б. Пожар Москвы… С.153; Попов А.И. Военнопленные русские // Отечественная война 1812 года. Энциклопедия. М., 2002. С.138.
[23]Граф де Сегюр. Поход в Россию…С. 214-216, 220-222
[24]Давыдов Д.В. Партизанский дневник… С.176. Презиравшую всех гвардию ненавидели. Её снабжали хорошей пищей, отварным рисом, вином и бульонами. Но в её рядах уже не было ни победных песен, ни шуток, ни смеха. Флиз де ла Д. Поход Наполеона… С.35, 51.
[25] Полученных «только в Смоленске, Копыси и даже в Вильно». Троицкий Н.А. Фельдмаршал Кутузов… С.298.
[26] Так ложно писал А.Бертье 1(13) ноября 1812 г. Вильсон Р.Т. Повествование о событиях… С.216.
[27]Из переписки М.А.Волковой и В.И.Ланской // 1812 год в воспоминаниях, переписке и рассказах современников… С.71.
[28] Местр де, Ж. Петербургские письма… Письмо 16 октября 1812 г. С.226.
[29]«Если жители этой страны возьмутся за оружие…, на создавшееся положение придётся смотреть, как на развёртывание неприятельских сил вдоль всей коммуникационной линии». Клаузевиц К. О войне… Т.2.С.195.
[30] Рассказы из истории 1812 года // Русский архив. 1868. № 7-12. С. 1870; Кузьмин А.К. Из подлинных записок 1812 года… . С.98; Вильсон Р.Т. Повествование о событиях… С.211-213.
[31] Боеспособных было 26-27 тысяч. Соколов О.В. Армия Наполеона … С.410.
[32]«Французы дрались отчаянно, Конница их отличалась мужеством и расторопностью; действуя в лесу, весьма редком, она нанесла нам большой вред». Из записок кн. А.Г.Щербатова // Харкевич В.И. 1812 год в дневниках… Вып. 4. С.57-58.
[33] Попов А.И. Судьба русских военнопленных в 1812 г. // Исторические исследования. Самара, 1998. Вып.2. С.27-41; Он же: Великая армия… С.33; Он же: Военнопленные русские // Отечественная война 1812 года. Энциклопедия… С.138; Соколов О.В.Березинская переправа. Там же. С. 62-65.
[34] Соколов О.В. Армия Наполеона… С.411.
[35]Записки С.С.Малиновского // Харкевич В.И. 1812 год в дневниках… Вып.4. С.87.
[36]«Как дикари, сильные грабили слабых; они сбегались к умирающим, часто не дожидаясь даже их последнего вздоха. Когда падала лошадь, то могло показаться, что вокруг неё показалась голодная стая волков: они окружали её, разрывали на куски, из-за которых спорили между собой, как лютые собаки! … Были даже такие, которые подтаскивали к себе … обугленные пламенем[людские]тела и – это правда, - решались поднести ко рту эту отвратительную пищу! » Граф де Сегюр. Поход в Россию… С.273, 274.
[37] Там же. С.270-278; Ложье Ц. Дневник офицера… С.322.
[38]Ложье Ц. Дневник офицера… С.346, 352.
[39]Попов А.И. Великая армия… С.35; Записки Бенкендорфа… С.84.
Владимир Алексеевич Артамонов,
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник
Института Российской истории РАН (г. Москва).