Текст выступления кандидата исторических наук, доцента кафедры социальных наук УО "Военная академия Республики Беларусь" Александра Александровича Киселева, на конференции посвященной 150 - летнему юбилею Евфимия Карского.
Текст выступления кандидата исторических наук, доцента кафедры социальных наук УО "Военная академия Республики Беларусь" Александра Александровича Киселева, на конференции посвященной 150 - летнему юбилею Евфимия Карского.
Уважаемые дамы и господа!
Белорус, уроженец Гродненской губернии Е.Ф. Карский (1860–1931) хорошо известен как славист, фольклорист и основоположник такой научной дисциплины как белорусское языкознание. Его многотомный труд «Белорусы» до сих пор не утратил научного значения.
Еще до революции он снискал известность в научном мире именно как специалист в области белорусского языкознания. Так, авторитетный энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона утверждал, что для «желающего познакомиться с белорусским наречием работы Карского – лучшее пособие», а сами его работы «представляют заметное явление в науке». Все это хорошо известно, однако до сих пор замалчивается тот факт, что Е.Ф. Карский принадлежал к западнорусской интеллигенции, которая до сих пор изображается в отечественной историографии, современной общественно-политической мысли как течение, враждебное белорусской самобытности и мечтающее об ассимиляции белорусов, ликвидации последних как этнокультурной общности. Как же объяснить противоречие между значительным научным вкладом Е.Ф. Карского в изучение белорусского языка, фольклора и принадлежностью к той группе белорусской интеллигенции, вся идеология которой, если верить некоторым авторам, сводится к ликвидации белорусов как этнической общности. Может быть, позиция знаменитого лингвиста и знатока белорусского языка не укладывается в это категоричное определение, а точнее осуждение?
На самом деле противоречия не существует, просто неадекватно передается существо взглядов Е.Ф. Карского, как и многих других западнорусов. Малоизвестно, но именно Е.Ф. Карский одним из первых ввел в научный оборот понятие «старобелорусский язык». Он показал, что этот литературный язык времен Великого княжества Литовского был «разговорным в устах образованного общества, постоянно опираясь на язык простого народа местного белорусского племени», т.е. доказывал то, что в основу языка легли белорусские диалекты. Е.Ф. Карский отметил, что западно-русский литературный язык оказал определенное влияние на формирование русского литературного языка (в особенности в XVII в., когда многие уроженцы Речи Посполитой перебрались в Россию). Следовательно, те, кто подчеркивает факт существования старобелорусского языка в средневековом Великом княжестве Литовском, должны признавать и то, что современный русский язык отчасти является наследником старобелорусского, а значит, не может трактоваться как исторически чуждый для граждан Республики Беларусь.
Вместе с тем академик Е.Ф. Карский утверждал, что белорусский является наречием (диалектом) русского «народного языка», состоящего «из многих наречий, из которых одни очень близки к друг другу, а другие значительно разнятся». Однако, несмотря на определенные различия, «даже между самыми отдаленными наречиями, гораздо больше точек соприкосновения, нежели между самыми близкими языками, как русским, сербским и болгарским, или чешским и польским; так что считать их за отдельные языки никоим образом невозможно». Именно то, что Карский отказывался считать белорусский язык отдельным от русского и вменяется в вину ученому, становится основанием для искажения или «политкорректного» усечения его взглядов. Однако проблема белорусского языка в его отношениях с русским сложнее и не стоит ее подменять логикой политической борьбы вокруг языковой политики. Е.Ф. Карский указывал на то, что современный литературный язык всегда не только вырастает из диалектов, но и противостоит им, поскольку никогда с ними не совпадает. В некотором смысле он искусственный феномен, поэтому в той или иной степени русский литературный язык отстоит как от великорусских диалектов, так и от белорусских и малорусских или украинских. В противном случае литературному языку не приходилось бы учиться в школе.
В современной филологической науке до сих пор нет общепринятых лингвистических критериев по отделению диалектов и близких, родственных языков. В свою очередь Е.Ф. Карский, выдвигая данный тезис, руководствовался не какими-то ассимиляторскими («антибелорусскими») соображениями, но общими для всех восточнославянских диалектов языковыми признаками, которые он неоднократно перечислял в своих работах как отличительные свойства русского языка. Это давало ему научные основания считать белорусский именно диалектом, а не отдельным славянским языком. Наконец, обвинители Карского забывают о том, что современный белорусский литературный язык в тот период еще просто не сложился, достаточно вспомнить о том, что первая систематизированная грамматика белорусского языка была издана Б. Тарашкевичем в 1918 г. Какой можно вынести урок из этого краткого пересказа взглядов ученого?
Итак, Е.Ф. Карский отказывался считать белорусский язык отдельным от русского, полагая его диалектом, однако последнее абсолютно не подразумевает нигилистического отношения к белорусской речи. Если не пытаться противопоставлять белорусский русскому и уж тем более стремиться к вытеснению русского языка из образования, культуры и государственной жизни как «чужого» в границах соответствующей языковой политики, то современный белорусский и русский языки вполне могут сосуществовать в белорусском обществе. Литературная обработка белорусских говоров, предпринятая в первой половине XX в., еще не означает вытеснения русского языка на периферию культурной и государственной жизни. Просто русский язык выступает как язык высокой культуры всех восточных славян, а точнее, большой русской нации, формировавшейся в пределах Российской империи и насильно расколотой после 1917 г. национальной политикой большевиков, а белорусский вполне может и играет роль регионального языка, позволяющего сохранить местные этнокультурные особенности. По крайней мере, было бы крайне опрометчиво отрицать существование художественного творчества на белорусском от роковой и бардовской песни до поэзии, исторических и филологических исследований. Такая модель сосуществования, на наш взгляд, не противоречила бы сути научных взглядов талантливого белорусского ученого и позволила бы сохранить единство белорусского общества, предупредить конфликты на языковой почве. Такое предложение не является каким-то надуманным проектом. Так, в Германии в федеральной земле Бавария государственным языком является немецкий, но ее жителями широко используется в повседневном быту, на телевидении баварский диалект, который, кстати, настолько сложный, что немец с севера страны зачастую не может вообще понять то, о чем говорит баварец. Вместо того, чтобы обвинять Е.Ф. Карского как и многих других деятелей западнорусской, а точнее, белорусской, интеллигенции в «денационализации» следовало бы внимательнее прочитать научные труды этого белорусского филолога и слависта. В своих работах, объясняя причины вытеснения старобелорусского языка из речевой практики в XVI–XVII вв., ученый в ряду прочих факторов указывал, что широкие заимствования польской лексики сделали западнорусский язык «еще более искусственным». Это в конечном итоге привело к вытеснению его польским. Как здесь не вспомнить филологические эксперименты по сознательному введению в белорусский язык лексем, норм произношения, которые должны были усилить отличие белорусского от русского. В итоге белорусский язык в некоторых кругах интеллигенции стал превращаться в язык для посвященных, профессиональное арго, которое не столько укрепляет белорусский, сколько ослабляет его, делая «мову» непонятной для большинства самого белорусского населения.
В заключение, хотелось бы сказать, что творчество Е.Ф. Карского разбивает как нигилистическое отношение к белорусской речи, так и попытки представить русский язык в качестве чужого для белорусов, а значит, позволяет нам лучше понять друг друга, найти возможность для диалога и творческого взаимодействия, что так отвечает духу Рождества Христова.
Спасибо.