В настоящее время вопрос о том, как отразится в исторической памяти то или иное событие, зависит во многом от ракурса, под которым оно рассматривается в школьных и вузовских учебниках по истории. Времена, когда память о событиях прошлого передавалась из уст в уста и являлась частью фольклора, традиции, скорее всего, более не повторятся.
Массовые представления формируются системой образования, государственной политикой по мемориализации исторических событий, СМИ, кинофильмами и популярной документалистикой.
В Белоруссии до сих пор не существует вузовского учебника по истории страны. Вместо него издано отдельными авторами и целыми коллективами несколько книг, имеющих гриф учебного пособия. То, что до сих пор не появилось общепризнанного учебника по дисциплине, отчасти отражает тот факт, что в белорусском историческом сообществе нет относительного согласия по целому спектру проблем истории. В этом отношении представляет интерес трактовка в белорусских пособиях для высшей школы такого события, как Отечественная война 1812 г.
Первым в истории независимой Республики Беларусь учебным пособием для студентов стали «Нарысы гiсторыi Беларусi» («Очерки истории Белоруссии»), опубликованные в 1994 г. Авторы книги определили его, как первое издание, в котором белорусская история рассматривается «з нацыянальнага пункта гледжання». В этом пособии, изданном всего лишь спустя три года после обретения белорусской независимости, впервые исчезло само название «Отечественная война 1812 г.», а стало использоваться понятие «война 1812 г.». Показательно, что в первом томе «Энцыклапедыi гiсторыi Беларусi», изданном в 1993 г., тематическая статья еще называлась «Айчынная вайна 1812». Получается, что приблизительно с 1994 г. в белорусской историографии начался отказ от использования прежнего названия войны.
Следует отметить, что авторы учебного пособия сознательно обошли стороной это событие. Параграф, в пределах которого есть материал по этой войне, называется «Политика царизма в Беларуси после 1812 года». На войну 1812 г. отведено менее одной страницы (из 464-х), что весьма показательно, например, польское восстание 1830–1831 гг. удостоилось описания почти на пяти страницах. Не упоминается ни об одном сражении на территории западных губерний, а кратко описывается наполеоновская политика на оккупированных землях. Отмечается, что шляхта поддержала Наполеона за его обещание восстановить Речь Посполитую. В результате она стала «проводником экзекуций, грабежей, выбивания недоимок, пыток крестьян». В ответ «белорусский люд поднялся на партизанскую борьбу против захватчиков и их прислужников», причем эта борьба ни много ни мало «содействовала блестящему походу царской армии в Европу». Здесь же приводится типичный для советской историографии упрек в адрес властей за то, что они после победы над наполеоновской Францией не отменили крепостное право.
Издержки такого отношения к событиям войны 1812 г. были отчасти преодолены в последующих учебных пособиях. Так, в 1998 г. было издано учебное пособие под ред. Е.К. Новика «Гiсторыя Беларусi», рекомендованное для использования в вузах республики. В этом пособии вновь было реабилитировано название Отечественная война 1812 г., рассказывалось о крупнейших сражениях в пределах белорусских губерний. Отдельно упоминалось об участии отдельных частей русской армии, укомплектованных преимущественно рекрутами из белорусских губерний, в сражениях против французских войск. Так, в пособии говорится, что 24-я пехотная дивизия, в которой было много уроженцев Минской губернии, героически сражалась на позициях около батареи генерала Раевского на Бородинском поле. На страницах пособия утверждается, что в отличии от шляхты простой «белорусский народ в основном стал на путь партизанской войны против французов».
Вместе с тем, характеризуя в общих чертах последствия войны для белорусских губерний, авторы книги воспроизвели тезис о виновности «царизма» перед белорусским народом. Российское правительство обмануло ожидания крестьян об отмене крепостного права после победы над врагом, однако простило «коллаборантов» из шляхты, которые сотрудничали с Наполеоном. Данное пособие выдержало еще одно издание в 2006 г. В последующем коллективом авторов под руководством Е.К. Новика в 2009 и 2011 гг. был опубликован однотомник «История Беларуси с древнейших времен до 2008 г.» и «История Беларуси с древнейших времен до 2010 г.», в которых сохранилось название Отечественная война 1812 г.
Наряду с этим пособием историками, работающими в Гродненском госуниверситете им. Я. Купалы, И.И. Ковкелем и Э.С. Ярмусиком было подготовлено учебное пособие «История Беларуси: С древнейших времен до нашего времени», которое вышло массовым тиражом и несколько раз переиздавалось. В этом пособии также не используется наименование войны 1812 г. Отечественной. В то же время в нем по сравнению с иными учебными изданиями уделяется больше всего места описанию событий 1812 г. В частности, отмечается, что на сторону противника перешло «около 50000 человек, которые в основном были польскими помещиками, представителями польской интеллигенции, католического духовенства и сполонизированной белорусской шляхты». На страницах пособия отрицается наличие «антирусских настроений» среди крестьянства. Более того, отмечается, что при отступлении русских войск значительная часть населения оказывала им посильную помощь, в том числе «безвозмездную». Касаясь вопроса о партизанском движении, авторы указали на то, что наибольшее развитие партизанские акции получили в Восточной Белоруссии. Рассуждая о мотивах партизанских действий крестьян, историки отметили, что «назначаемые» оккупационными властями «нормы поставок были непосильными. Население прятало припасы и само уходило в леса». Вследствие этого со второй половины 1812 г. «в Белоруссии широко развернулось партизанское движение».
На это можно заметить, что на вторую половину 1812 г. приходится сама Отечественная война, поскольку вторжение произошло только 24 июня 1812 г. По всей видимости, авторы хотели сказать, что партизанские действия развернулись осенью 1812 г. Вместе с тем то, что именно в Витебской и Могилевской губерниях партизаны чаще всего нападали на французских фуражиров, позволяет несколько по-иному посмотреть на мотивы, побуждавшие белорусских крестьян к сопротивлению. Население этих губерний находилось в составе Российской империи почти 40 лет. В свою очередь, жители Минской, Виленской и Гродненской губерний стали подданными империи всего лишь за 16-19 лет до войны. В этой связи можно было бы предположить, что дело не только в повинностях, но и в том, что крестьяне из Восточной Белоруссии уже стали воспринимать российскую государственность как «свою», а вот в пограничных губерниях была еще сильна память о временах Речи Посполитой.
Не менее распространенным является пособие П.Г. Чигринова «Очерки истории Беларуси», опубликованное в 2000 г. и выдержавшее уже несколько изданий. В нем используется только понятие «война 1812 г.». Характерно также, что слово «соотечественники» применяется исключительно к тем, кто служил в составе белорусских полков «великой армии» и, будучи разбитым, ушел в Европу «воевать на чужбине». Здесь интересно открытие автором «белорусских полков» в составе французской армии численностью приблизительно в 25 тыс. человек. Однако остается только догадываться, против кого они воевали за границей и во время кампании 1812 г., когда сам автор утверждает, что уроженцами белорусских губерний были преимущественно укомплектованы три дивизии русской армии в боях при Островно и две дивизии генерала Н. Раевского в сражении при Салтановке.
Почему-то эти части русской армии не удостоились названия белорусских, хотя доказательств массового комплектования соответствующих дивизий уроженцами белорусских губерний в научной литературе не приводится. В целом война описывается как катастрофическое бедствие, которое по своим последствиям приближается к Великой Отечественной войне. В частности, автор утверждает, что «Беларусь потеряла миллион жителей, то есть каждого четвертого». Одни «погибли от боевых действий, другие – от голода и эпидемий». При этом данная цифра вызывает, по меньшей мере, большое сомнение, поскольку, например, безвозвратные потери французской армии за весь период империи, то есть приблизительно 15 лет, составили около 900 тыс. человек. Получается, что за один год в пределах белорусских губерний погибло почти столько же людей, сколько потеряла наполеоновская армия во время всех своих кампаний, что делает приводимые автором цифры скорее уместными для жанра исторического фэнтези, чем для учебного пособия. По мнению историка, белорусские крестьяне ожидали от Наполеона «упразднения крепостного права», поэтому «в начале войны стали нападать на панские усадьбы, наводить на них французских мародеров». Однако когда надежды на французов не оправдались, то «многие крестьяне, забрав скот и имущество, уходили в леса, начинали партизанскую войну». В итоге получается, что причиной участия в партизанской войне стало лишь разочарование крестьян в Наполеоне.
Самым дискутируемым в белорусской историографии стало учебное пособие могилевского историка Я.И. Трещенка[1] «История Беларуси. Досоветский период». Причина такой дискуссионности кроется в том, что автор изложил в форме учебного издания свою концепцию белорусского исторического процесса, которая развела по разные стороны баррикад белорусских историков по таким вопросам, как оценка польского восстания 1863-1864 гг., Брестская церковная уния, разделы Речи Посполитой и т.д. Страсти подогрел тот факт, что в 2003 г. пособие получило гриф Министерства образования не без давления со стороны администрации президента. Однако часть историков смутил не сам факт вмешательства властей, сколько то, что в пособии было однозначно сказано о польском характере восстания 1863-1864 гг. и о том, что К. Калиновский, ставший символом политической оппозиции, не имеет никакого отношения к белорусскому национальному движению.
В этой связи представляет интерес и трактовка Я.И. Трещенком Отечественной войны 1812 г. На страницах пособия автор сохранил название «Отечественная война 1812 г.», поскольку «было лишь патриотическое сопротивление врагу народа и измена оторвавшейся от него шляхты». По мнению Я.И. Трещенка, события 1812 г. стали своеобразным плебисцитом по отношению к идее реставрации Речи Посполитой, причем белорусское крестьянство, в отличие от полонизированной шляхты, однозначно высказалось против этого политического проекта. Крестьяне развернули партизанскую войну, причем они руководствовались преимущественно патриотическими побуждениями. Так, по словам автора, они предпочитали уничтожать продукты, сено, но «не отдавать его французам даже за плату». Однако после изгнания врага за пределы империи «доказавший верность Отечеству народ был возвращен под крепостное ярмо» изменнице-шляхте.
Попытка ответить на вопрос о том, что же означает в белорусской истории «гроза двенадцатого года», приводит на страницах вузовских пособий к констатации того, что большая часть шляхетского сословия приняла сторону Наполеона, хотя, по мере военных успехов и приближения русской армии к захваченным французами западным губерниям, по мере проявлений мародерства и произвола оккупационной администрации, профранцузские настроения стали резко ослабевать. Главным становится отношение к войне белорусского крестьянства. Большинство пособий прямо или косвенно утверждают, что основной мотив крестьянского сопротивления заключался в сопротивлении мародерству, реквизициям и произволу армейских подразделений французской армии. Получается, что крестьяне руководствовались преимущественно стратегией выживания, защиты имущества и жизни. Наиболее резко против такой точки зрения на участие крестьян в партизанской войне высказался Я.И. Трещенок, который полагал, что именно патриотизм побуждал крестьян оказывать сопротивление противнику, причем крестьяне 1812 г. оказываются удивительно похожими на советских партизан образца 1941–1944 гг.
Отметим, что в современной российской историографии целый ряд авторов давно отказались от идеализированного изображения крестьянского противодействия французским войскам в стиле описаний советского партизанского движения и от чрезмерного преувеличения гражданско-патриотических мотивов крестьянского сопротивления врагу. В этом отношении белорусские пособия, указывая на прагматичные мотивы сопротивления со стороны крестьян, пытаются более корректно с научной точки зрения рассматривать феномен отношения крестьянства к противнику.
Однако самым интересным представляется то, что все белорусские авторы дружно обвинили российское правительство в том, что крестьяне не получили вознаграждения в форме отмены крепостного права. На наш взгляд, это – свидетельство того, что авторы пособий до сих пор остаются в плену стереотипов советской историографии. С одной стороны, они «развенчивают» несправедливость Российской империи в отношении белорусского крестьянства, с другой же, такая интерпретация дает возможность показать позитивную роль белорусских «народных масс» в истории в пику «реакционному» российскому самодержавию и полонизированной шляхте. Именно такая точка зрения кажется авторам пособий наиболее корректной, поскольку ни русская, ни польская государственная, военная и историографическая традиции в описании войны 1812 г. не совпадают с «национально белорусской».
Это неслучайно, поскольку, согласно пособиям, полонизированная шляхта преимущественно ориентировалась на Польшу, а русская армия, чиновничество все же рассматриваются как представители российской государственности. Можно сказать, что в пособиях предпринята попытка посмотреть на военный конфликт глазами большинства крестьян белорусских губерний, которым, по мнению авторов, эта война, в конечном счете, ничего, кроме разочарований, тягот и несчастий военного времени, не принесла. Причем именно эта точка зрения и считается собственно «белорусской».
Несмотря на то, что отдельные авторы (Я.И. Трещенок и Е.К. Новик) сохранили в своих пособиях понятие «Отечественная война 1812 г.», этот военно-политический конфликт чаще определяется, как война 1812 г. По крайней мере, в учебной программе по дисциплине «история Беларуси» для высшей школы, утвержденной Министерством образования РБ в 2008 г., принятое в российской историографии название «Отечественная война 1812 г.» не используется. Исчезновение из учебных пособий этого термина является не столько прихотью отдельных авторов, сколько следствием представлений о событиях 1812 г., утвердившихся в белорусской историографии.