Ровно 120 лет назад в Минске в скромном домике служащего Либаво-Роменской железной дороги Петра Румянцева состоялся первый съезд Российской Социал-Демократической Рабочей Партии (РСДРП). Несмотря на всю грандиозность исторических последствий этого события для судьбы страны, оно само осталось почти незамеченным современниками. О съезде были хорошо осведомлены разве что российские жандармы, которые заранее смогли установить наблюдение за его участниками, и спустя всего неделю арестовали подавляющее большинство из них. Однако даже органы тайной полиции действовали во многом формально - быстрота с которой удалось произвести аресты, вселяла ложную уверенность, будто и сама социал-демократическая организация полностью разгромлена и не представляет серьёзной опасности.
Такой подход среди руководства российского тайного сыска, к сожалению, преобладал. Даже спустя год после описываемых событий начальник Московского охранного отделения С. В. Зубатов, сообщая директору Департамента полиции МВД Л. А. Ратаеву об обстоятельствах съезда, не знал ни точного места его проведения, ни круга обсуждаемых на нём вопросов. В Минске в этот период находились всего трое филёров охранного отделения и уследить за всеми девятью участниками они, разумеется, не могли.
Совершенно неожиданным оказалось другое обстоятельство. Особую роль в организации съезда сыграли революционные организации Киева, которых в 1898 г. насчитывалось сразу три - группа "Рабочей газеты", киевский "Союз борьбы" и киевский Рабочий комитет. Киев был представлен наибольшим числом участников - три делегата, и по мнению лидера "Рабочей газеты" Бориса Эйдельмана, киевляне "могли бы с полным правом" направить ещё двух-трёх. Это не было сделано из соображений конспирации, так как заранее было принято решение, что на съезде должно присутствовать как можно меньшее число делегатов. Хотя российские жандармы в Минске практически сразу заметили своих "старых киевских знакомых" - Б. Л. Эйдельмана, Н. А. Видгорчика и П. Л. Тучапского, не было предпринято никаких мер для их задержания. Филеры доложили обо всём в Московское охранное отделение и запросили подкрепления, но эта просьба осталась без ответа.
Таким образом, роль южнорусских революционных организаций в деле подготовки съезда оказалась совершенно недооцененной. Б. Л. Эйдельман в своих воспоминаниях позднее вполне справедливо и не без иронии замечал: "Царское правительство главные свои силы бросило на наиболее опасные для него фронты, как Петербург, Москва и др. Поэтому такой город, как Киев, и несколько дольше мог сохранить свою организацию от арестов."
Среди киевских революционеров особый интерес представляет фигура П. Л. Тучапского (Павел Лукич Лукашевич, 1869-1922) - одного из главных инициаторов проведения съезда. По ряду причин его имя на долгие десятилетия оказалось предано забвению историками и даже в советской исторической литературе упоминается сравнительно редко. Помимо того, что Павел Лукич позднее отошёл от политической деятельности и так и не примкнул к большевикам, этому способствовало и ещё одно обстоятельство. В молодости П. Л. Тучапский был активным участником украинского национального движения и считал себя последователем идей М. П. Драгоманова.
Во время учёбы в Киевском университете в 1890-1893 годах Тучапский включился в работу студенческих кружков и групп, поддерживавших тесные связи с украинскими организациями Галиции. Контакты с видными представителями галичан, среди которых были И. Я. Франко, М. И. Павлик и Т. И. Окуневский оказались настолько плодотворными, что Тучапский получил возможность публиковать свои статьи во львовском издании "Народ", выходившием под редакцией И. Франко. Как библиотекарь киевской группы, Тучапский отвечал за крайне важную функцию - доставку из-за границы нелегальной литературы. "Галицкие радикалы завязали сношения с нами; - вспоминал он, - время от времени в Киев приезжали от них специальные уполномоченные, привозили контрабандой вновь вышедшие украинские книжки, не пропущенные в Россию, и старались при нашей помощи собрать средства на свою деятельность, преимущественно на свои издания." Дружбой с П. Л. Тучапским в эти годы гордилась и Леся Украинка (Л. П. Косач), долгое время поддерживавшая с ним переписку. В 1897 году она даже выполнила для него особое "секретное поручение", когда помогала переправлять нелегальные материалы через свою сестру Ольгу Косач и её мужа, украинского революционера М. В. Кривинюка.
В своих воспоминаниях, опубликованных в Одессе в 1923 г. Тучапский подробно рассказывает о той идеологической борьбе, которая развернулась в Киеве между представителями различных украинских течений. Особое место в ней занимали представители "австрофильской" партии - А. Я. Конисский, В. Б. Антонович и молодой М. С. Грушевский. Своеобразие их взглядов на объединение Украины и освобождение её от "российского господства" было связано с возможным военным поражением России в будущей войне против Австро-Венгрии. Австрофилы опирались на поддержку как официальных австрийских властей, так и польских кругов Галиции и, по мнению П. Л. Тучапского, являлись порождением австрийской (и, в значительной мере, польской) интриги. Учитывая, что участник "Старой киевской громады" Александр Конисский слыл большим поклонником идей Франциска Духинского, это утверждение было недалеко от истины.
В 1890 году между поляками Галиции и лояльными Австрии украинцами было заключено особое соглашение ("Новая эра", или "Угода") которая, предусматривала совместные действия в обмен на незначительные уступки украинскому национальному движению. Этот документ встретил яростное сопротивление как со стороны киевских последователей Драгоманова, так и галицких радикалов во главе с И. Франко.
Политическая борьба между различными идейными течениями украинства не осталась незамеченной и российскими жандармами. Начальник Киевского жандармского управления генерал В. Д. Новицкий ещё в 1892 году характеризовал Тучапского как "украинофила женевского типа" - то есть, социалиста.
Уже тогда началась постепенная эволюция взглядов П. Л. Тучапского от украинофила-драгомановца в сторону убеждённого марксиста. Этот путь по его собственному признанию оказался очень коротким - драгомановская школа немало ему способствовала. "Как это ни странно на первый взгляд, - отмечал Тучапский, - но основы этой перемены были заложены у меня той же литературной и политической деятельностью галицкой радикальной партии, которая, казалось, так была далека от марксизма и вдохновители которой (Драгоманов, Франко, Павлик), даже относились к марксизму с явной враждебностью. Публицистам "Народа" приходилось подчеркивать противоположность классовых интересов широких народных масс, с одной стороны, и "панов", - с другой, приходилось призывать вследствие этого к классовой борьбе и указывать на первостепенную важность "экономического фактора."
В сознании украинских революционеров конца XIX века национальные и социальные вопросы оказались настолько тесно переплетены, что переход к марксизму для многих из них выглядел совершенно органичным и естественным.
Позднее, целиком соглашаясь со взглядами Павла Лукича, Леся Украинка отмечала в одном из своих частных писем: "Мне жаль молодых социал-демократов русинов, если их «съест» Польша, но совсем «съесть» социал-демократию русскую она не может, это направление все же пробудится после, освободившись от остатков национально-духовной неволи. Это слишком универсальное движение для того, чтобы украинская нация смогла обойтись без него. Если бы я была публицистом (сейчас больше, чем когда бы то ни было, сожалею, что не имею публицистического таланта), обратила бы самое серьезное внимание на социал-демократическое движение и на то, какое место должен занять в нем элемент национальный, то есть как, например, украинские, польские и великорусские социал-демократы обязаны относиться друг к другу. Хотелось бы найти какого-нибудь талантливого публициста на Украине и «втравить» его в это." Нет сомнения, что кандидатура П. Л. Тучапского наилучшим образом подходила на эту роль. Однако стать "украинским Плехановым" ему так и не пришлось - на момент написания письма он находился в вологодской ссылке.
Интересно отметить, что и после своего превращения в марксиста, Тучапский не порвал связи с галичанами и продолжил публикации на страницах галицкой радикальной печати. По его собственному признанию, даже переводы нелегальной марксистской литературы печатались в австрийской Коломые и только затем ввозились в Россию. Это было возможно благодаря хорошо налаженным связям киевских революционеров с галицкой радикальной партией.
Уже в 1896 году Тучапский вошёл в киевскую группу «Рабочее дело», а в 1897 году участвовал в организации Киевского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», созданного по образцу «Московского союза». Идея созыва I съезда социал-демократов также родилась именно в Киеве. Киевская группа «Рабочее дело» пыталась собрать съезд ещё весной 1897 г., но тогда прибывшие в Киев делегаты решили назвать это собрание "частным совещанием".
В конце 1897 года, по поручению соратников, Тучапский выехал во Львов, где встречался с И. Франко и М. Павликом, а затем в Женеву, где должен был заручиться поддержкой "старых революционеров" из группы "Освобождение труда" - Г. В. Плехановым, П. Б. Аксельродом, И. Засулич и Д. Кольцовым. Хотя зарубежные социал-демократы и не проявили большого энтузиазма, поддержка действиям киевлян была обещана. Приглашение на съезд получили также и другие революционные организации - Виленский "Бунд" и Литовская социал-демократическая партия. "Она, - по словам Тучапского, - согласилась делегировать своего представителя, но вследствие разгрома не могла этого сделать."
Вполне реальной была также перспектива участия в съезде польских социалистов (ППС Юзефа Пилсудского), но выдвинутые ими условия оказались неприемлемыми:
"Польская партия социалистическая (п. п. с.) поставила нам два условия своего участия в съезде: 1) чтобы будущая наша партия включила в свою программу требование отделения Польши от России и 2) чтобы наша партия отказалась иметь связь с другими партиями, кроме п. п. с., действующими на территории Польши и Литвы (разумелись "Бунд" и литовская с.-д.). Конечно, эти условия не могли быть приняты."
В конце февраля 1898 г. П. Л. Тучапский, соблюдая все требования конспирации выехал из Киева в Минск (через Ромны, чтобы ввести в заблуждение жандармов). Дальнейшие события, а также свою роль в организации съезда Павел Лукич подробно описал в своей книге воспоминаний, вышедшей в Одессе небольшим тиражом в 1923 году. Эта работа, давно ставшая библиографической редкостью, является прекрасной иллюстрацией того, что представляло собой русское и украинское революционное движение конца XIX века и насколько тесно они были связаны между собой. Она содержит весьма ценные сведения и о том, как "национальный вопрос" использовался в революционной борьбе представителями самых разных политических течений.
Так как значение этого исторического свидетельства, представляется весьма актуальным и сегодня, предлагаем вниманию читателя книгу воспоминаний П. Л. Тучапского, "Из пережитого. Девяностые годы" ( Одесса, Государственное издательство. 1923) в формате PDF.
Совершенно не предрешая тех выводов, которые можно сделать из этого исторического документа, стоит лишь заметить, что роль южнорусских (в современном понимании - украинских) революционных организаций в становлении российской социал-демократии трудно переоценить.
