После Полоцкого собора (1839-1861)

Ликвидация унии не стала громко обсуждаемым событием ни внутри России, ни в секулярном европейском обществе. Даже в Апостольской столице эта весть была воспринята достаточно спокойно. О реакции Рима пишет З. Добжиньский: «Папа Григорий XVI (1831-1846) сообщил собранным в Консистории Римской курии 22 ноября 1839 г. о ликвидации греко-католического обряда в России, высказав только свое сожаление. Но, к разочарованию противников православия, это было все. Папа не осудил царское правительство, не желая его дразнить» . Единственным ответом Рима на уничтожение унии стала изданная тогда же 22 ноября 1839 г. Аллокуция, осуждавшая воссоединившихся за отступничество. Ксендзами она широко распространялась в Беларуси и Литве.

 

Несмотря на то, что воссоединение не вызвало широкий общественный резонанс, оно сделало имя Иосифа Семашко известным и стало его личным триумфом. Однако сам он после Полоцкого собора считал свою миссию завершенной. Владыка полагал, что его личность, на которой концентрировалась вся ответственность за уничтожение унии, будет препятствовать окончательному слиянию воссоединенных с православными и может стать для правительства обузой, а для Православной Церкви источником неприятностей¹. Поэтому 26 февраля 1839 г. он подал императору Прошение, в котором просил уволить его на покой через два-три года, т.е. тогда, когда улягутся волны, поднятые Полоцким собором, и будут проведены первоочередные мероприятия по закреплению разрыва унии². Просьба вызвала недоумение Николая I и Протасова. В ответ архиепископу Иосифу была предоставлена пожизненная пенсия в указанной им самим сумме, равной пенсиям уволенных на покой в царствование Екатерины II униатских епархиальных архиереев - 6 000 рублей ассигнациями³.

 

Поставив обер-прокурора Синода и императора в известность о своих намерениях, высокопреосвященный Иосиф энергично взялся за текущие дела. Всенародное торжественное объявление воссоединения поставило перед ним, как председателем Белорусско-литовской духовной коллегии масштабные задачи. Необходимо было превратить бывших униатов в естественную часть Русской Церкви. В первую очередь требовались иерархическое переустройство и административная реформа. Они были проведены в 1840-41 гг. и заключались в пересмотре границ епархий, перемещении архиереев и рукоположении новых епископов, а также «во взаимном перечислении древле-православных и воссоединенных приходов к епархиям, в пределах коих они действительно состоя-ли»⁴. По ходатайству архиепископа Иосифа епископ Антоний Зубко был назначен управляющим древлеправославной Минской епархией, которая после передачи ей воссоединенных на 60% оказалась составленной из бывших униатов⁵. Воссоединенная Белорусская епархия упразднялась. Епископ Василий Лужинский возглавил древлеправославную Полоцкую кафедру, которая была ограничена пределами Витебской губернии. Благочиния бывшей Белорусской епархии, находившиеся вне этой губернии, передавались в Минскую и Литовскую епархии. Воссоединенная Литовская епархия продолжила существование. Высокопреосвященному архиепископу Литовскому Иосифу повелено было иметь кафедру в Вильно и именоваться Литовским и Виленским, священноархимандритом Свято-Троицкого монастыря . Вице-председатель Литовской консистории соборный протоиерей Михаил Голу-бович, получивший степень доктора богословия в Главной семинарии , был рукоположен во епископа и сделан викарием Литовской епархии с титулом Брестский. Литовская и Виленская епархия, состоявшая практически на 100% из бывших униатов⁶, была поставлена в то же время во 2-м классе и в порядке перечисления епархий должна была занимать место сразу после Херсонской⁷. В 1843 г. в связи с открытием новой Ковенской губернии настоятель Виленского Свято-Духова монастыря архимандрит Платон был хиротонисан во епископа Ковенского. Он стал вторым викарным епископом Литовской епархии .

В результате церковно-административных и иерархических преобразований древлеправославные и воссоединенные приходы оказались перемешаны и соединенными в одно целое⁸. Чтобы направить их к полному слиянию высокопреосвященный Иосиф испросил у Синода: 1) распространения на воссоединенных из унии «Преосвященных и Духовенство всех тех постановлений, которые относятся к правам и обязанностям древлеправославных Преосвященных и Духовенства»⁹; 2) разрешения воссоединенным и древлеправославным священникам поручать друг другу исправление духовных треб своим прихожанам ; 3) прекращения прежних дел о совращениях православных в унию¹⁰; 4) издания Предписания римо-католическому духовенству, чтобы оно не полагало различий между воссоединенными и древлеправослав-ными и вывело из использования название «униаты»¹¹. Интеграции также способствовало Положение «Об улучшении быта православного духовенства», вступившее в силу 20 июля 1842 г. Распространенное на бывших греко-католиков оно уравняло их и православных в принципах материального обеспечения священников. При этом были составлены штаты архиереев, монастырей, приходских храмов и в казну были взяты населенные имения, со времени унии принадлежавшие некоторому числу приходов¹².

Летом 1842 г. с высочайшего соизволения высокопреосвященный Иосиф семь недель провел в путешествии по святым местам России. Он побывал в Новгороде, Москве, Троице-Сергиевой Лавре, Свято-Воскресенском монастыре, Туле, Задонске, Воронеже, Курске, Киеве, Житомире, на Волыни. Везде его встречали очень тепло¹³. С особым почетом архиерея-воссоединителя принимали в Москве. Перед этой поездкой он окончательно принял вид православного архипастыря: отрастил бороду, одел рясу и клобук. «Красивый и величавый вид, - пишет Г.Я. Киприанович, - недавно отращенная, темная, окладистая борода литовского архиепископа Иосифа производили сильное впечатление на православных москвичей» . При служениях в Успенском соборе Кремля и Сер-гиевой Лавре его встречали колокольным звоном во все колокола. Свт. Филарет дал в его часть торжественный обед . Несомненно, эта поездка укрепила духовные силы высокопреосвященного.

По мере административно-иерархического обустройства западных епархий их управления выходили из подчинения Белорусско-литовской духовной коллегии. В 1841 г. этот процесс оказался завершенным, и епархиальное ведомство полностью выпало из ее компетенции. Постепенно из ее ведения было изъято училищное управление, и она превратилась в контору по заведыванию капиталами воссоединенных церквей¹⁴. Окончательно это учреждение потеряло смысл со взятием в казну населенных имений, принадлежавших духовенству. Исходя из этого 28 марта 1843 г. высокопреосвященный сделал Представление о закрытии Белорусско-литовской духовной коллегии. Ходатайствуя об ее упразднении архиерей-воссоединитель полагал свои труды окончательно завершенными. Заранее - 18 декабря 1842 г., - владыка подал Прошение о выведении его на покой. Оно осталось без ответа. Тогда он повторил просьбу 26 февраля и 4 марта 1843 г. 9 апреля 1843 г. архиепископ Иосиф был сопричислен к ордену св. Владимира I-й степени, и через графа Протасова ему было объявлено о том, что служба его еще нужна государю императору¹⁵. В результате он не сумел оставить подвиг святительства.

28 апреля 1843 г. высочайшим Повелением владыке была предписана инспекция Полоцкой, Могилевской и Минской епархий. Она подвела итог его деятельности за период после Полоцкого собора. В Отчете о ней высокопреосвященный отметил значительные перемены. Он счел вполне удовлетворительным на первое время состояние храмов (хотя сделать нужно было еще очень много), его порадовала ревность духовенства в богослужении и проповеди. Он решительно отверг распространяемые польскими панами и ксендзами слухи о якобы охлаждении к Церкви простого народа. В доказательство владыка привел статистику «неиспо-ведавшихся по нерадению» прихожан в 4-х инспектированных епархиях. По его данным таковых в 1839 г. было 76 995, в 1840 г. -17 507, в 1841 г. - 20 187, в 1842 г. - 2 1 23 8 ¹⁶. Такие цифры он считал сопоставимыми с показателями любых других 4-х епархий Русской Церкви. В то же время он обратил внимание на отсутствие единства в действиях епархиальных архиереев по отношению к воссоединным¹⁷. Правительство, не зная всех местных обстоятельств, не могло обеспечить единообразия церковной политики на местах. Поэтому он советовал хотя бы в какой-то мере попытаться добиться этого, организовав личные контакты правящих архиереев. Его предложение не нашло отклика.

В августе 1843 г. Белорусско-литовская духовная коллегия была закрыта, по случаю чего архиепископ Иосиф удостоился весьма лестного высочайшего Рескрипта. В это время архипастырь столкнулся с проблемой, которая круто изменила его дальнейшую жизнь. 18 ноября 1842 г. он был назначен в Секретный комитет по делам раскольников и отступников от Православия . Это ставило его в соприкосновение с высшими сановниками империи и виднейшими иерархами Церкви. В комитете присутствовали три министра и два митрополита. Назначение было весьма лестное, но открывавшее нежелательные для владыки планы сделать его «дельцом в Св. Синоде» . Появились слухи, что его хотят назначить управляющим столичной Петербургской епархии после престарелого митрополита Серафима. Когда он после упразднения Белорусско-литовской коллегии осенью 1843 г. приехал в столицу, вокруг него начали плестись интриги. Его пытались привлечь то к одной, то к другой группировке в высшем руководстве Церкви. Предлагали за это различные выгоды. Некоторые считали его креатурой обер-прокурора Протасова. В то же время сам Протасов относился к нему подчеркнуто холодно. У него появилось множество недоброжелателей¹⁸. Подобное не соответствовало характеру архипастыря и его жизненной позиции. Он не допускал и мысли об участии в закулисной возне. «Если уже необходимо нести ярмо, думал я, - вспоминал впоследствии об этом времени митрополит, - если нужно бороться, то лучше с Поляками и Латинами, чем с Русскими Православными». К тому же он видел, что его участие в высшем управлении Православной Церкви не принесет плодов. По этому поводу он писал в воспоминаниях: «Правда, что при моих познаниях и организаторских способностях, я мог бы придумать многое, полезное для улучшения основных мероположений по управлению сей Церкви; но другое придумать, а другое привести к исполнению. В сем последнем мой авторитет был бы необходимо оспариваем моим предыдущим: все казалось бы Униатским или Латинским»¹⁹. В результате в мае 1844 г. высокопреосвященный Иосиф, желая избежать интриг, «без всяких объяснений, без всякого официального акта»²⁰ оставил прежнее местожительство в Петербурге и переселился в пределы вверенной ему Литовской епархии в Свято-Успенский Жи-ровичский монастырь²¹. Это, фактически, самовольное деяние не вызвало со стороны обер-прокурора Синода никакой реакции.

С 1844 г. для владыки начался новый период. Из столичного деятеля он превратился в простого епархиального архиерея, лишенного возможности прямых контактов с высшей властью. С этого времени он не имел непосредственного влияния на всех воссоединенных. В 1845, 1849 и 1859 гг. по высочайшим Повелениям он инспектировал помимо своей еще Полоцкую, Могилев-скую и Минскую епархии, но это было единственное его участие в судьбе бывших униатов прямо ему не подчиненных.

В своей епархии перед ним стояли следующие проблемы. Во-первых, в отличие от других западных епархий, где воссоединенные вошли в иерархическое подчинение правильно устроенных древлеправославных епархиальных управлений, Литовская была новоучрежденной. Надо было приложить еще много усилий, чтобы ее обустроить во всех отношениях. Во-вторых, в прочих епархиях воссоединенные оказались смешанными с большим количеством древлеправославного духовенства и народа, в то время как Литовская епархия состояла почти исключительно из бывших униатов. Она занимала Виленскую, Гродненскую²² и Ковенскую губернии, в которых проживало 1 500 000 католиков. Православных было только 700 000. На Западе эта епархия более чем на 500 верст соприкасалась с Польшей, откуда шло мощное влияние. Наконец столица края - Вильно - была оплотом католицизма и полонизма. Здесь были резиденция католического епископа, католические семинария и духовная академия, масса костелов и несколько богатых латинских мужских и женских монастырей со множеством монахов разных орденов. Действовала медико-хирургическая академия, среди преподавателей и студентов которой процветали польские националистические идеи. Существовало несколько польских ученых и благотворительных обществ, издавалось множество книг на польском языке и немало польских периодических изданий. Православные были представлены в основном чиновниками и военными. Они составляли в городе единственный приход. Даже в Виленском уезде православная церковь была только одна. Русская культура и наука ничем себя не проявляли. Русскую речь на улицах Вильно можно было услышать крайне редко²³. Очевидно, что расширение позиций Православия здесь было гораздо сложнее, чем в других местах²⁴.

Несмотря на трудности, владыка решил действовать наступательно. В апреле-мае 1845 г. он переместил епархиальное управление и Литовскую семинарию из Жирович в Вильно. В итоге была разрушена монополия полонизма в столице края и нанесен новый удар по полонизму и католицизму в Беларуси и Литве. Это было сопряжено с огромной организационной работой и финансовыми затратами, превышающими силы и средства Литовской епархии. Понимая, что такое дело нужно осуществлять быстро и энергично высокопреосвященный решился «продавить» все препятствия силой высшей власти. Но он не знал о степени ее готовности оказать поддержку в новом наступлении на поляков. Проверить это можно было лишь одним способом. «Порядочно обдумав все обстоятельства, - пишет митрополит в своих Записках, - я решился на следующее. Положил испросить необходимые средства для устройства Литовской епархии и тем не только обеспечить свою дальнейшую деятельность, но и увериться в готовности правительства доставить мне на моем поприще нужное пособие и покровительство. В случае успеха моих представлений, я решился послужить еще деятельно и усердно. В противном случае я положил выйти на покой»²⁵ . 23 и 24 августа 1844 г. высокопреосвященный написал официальное конфиденциальное Отношение и личное письмо к графу Протасову. В Отношении он в резких выражениях описал невозможность с теми средствами, которые ему предоставлены из Синода организовать в Вильно епархиальное управление, разместить семинарию и обеспечить достойное проживание православного правящего архиерея. К Отношению он приложил список из 14-ти пунктов, где излагались его требования. В письме обер-прокурору владыка вновь выражал готовность оставить служение²⁶. Демарш увенчался успехом. Все необходимое было предоставлено. «И все это сделано с такой предупредительностью, - замечает митрополит, - что можно было полагаться и на дальнейшую готовность помогать мне во всем»²⁷. В результате перенос епархиального управления и духовной школы в Вильно был успешно осуществлен, и Православная Церковь прочно утвердилась в самом сердце полонизма в России.

В дальнейшем владыка, имел план организации православной миссии среди католиков империи. Для этого он: энергично протестовал против проекта перенесения католической епископской кафедры из Житомира в Киев²⁸; представил правительству план по замене ультрамонтански настроенных членов управления католической церковью в России на более умеренных людей, лично ему известных; указывал на благотворность соединения управления католической и Православной Церквей²⁹; предлагал использовать для миссии имевшее чисто латинский вид воссоединенное духовенство и проч. В целом намерения архиерея-воссоедини-теля не встретили понимания и поддержки.

Летом 1846 г. высокопреосвященный совершил с большой свитой личный осмотр 17 благочиний своей епархии. В течение 30 дней он совершил 20 богослужений в 18 разных местах, отстоявших друг от друга в крайних точках до 700 верст³⁰. Эта поездка произвела на воссоединенный народ и католиков огромное впечатление. В письме графу Протасову о ней святитель с удовлетворением писал: «Как я и предполагал, этот первый торжественный осмотр епархии сделал всюду чрезвычайно спасительное впечатление. Отличный певчий хор, совершенно приличная свита, собрание на каждом месте многочисленного духовенства, торжественное великолепное архиерейское служение - все это еще в первый раз только видели в здешней стране, - и видели с восторгом. Стечение народа всюду было необыкновенное, так что по большей части третья только оного часть вмещалась в церквах, остальной же толпился кругом церкви. Между тем, в этой, так сказать, давке нигде не встретилось ни малейшего беспорядка. Всюду народ, толпясь с жаждой принять архипастырское благословение, соблюдал одна-кож самую почтительную осторожность. Сцену, которая открылась в городе Белостоке после освящения тамошней церкви, разве только можно видеть в великороссийских епархиях. Здесь народ был почти на половину Римско-Католического и Протестантского исповедания, а между тем никто не мог бы требовать большего благоговения - при получении личного среди церкви благословения, когда на стороне думали, что меня задавят, меня однакож толпящиеся кругом щадили, как нельзя более»³¹.

Такой торжественный личный осмотр епархии был осуществлен высокопреосвященным единственный раз, хотя он планировал сделать их регулярными. Дело в том, что, начиная с 1847 г., католические епископы стали очень часто и с возможной пышностью совершать поездки по своим епархиям. «Католического биску-па, - пишет Г.Я. Киприанович, - встречало и принимало с почетом все, что было самого блестящего и богатого в этой стране, тогда как православная паства, встречавшая своего владыку, сопровождаемого обыкновенно двумя-тремя представителями местной власти, состояла почти исключительно из жалких крепостных простолюдинов»³². В связи с этим, чтобы не уронить достоинства господствующей Церкви, архипастырь больше не ездил по епархии. Осмотры ее по его поручению совершали викарии и кафедральный протоиерей. Он считал это допустимым, т.к. полагал, что прекрасно знает состояние своей епархии и ее священников .

В течение 1840-50-х гг. главные усилия владыки были направлены на возрождение в пастве православных форм духовности и благочестия. Трудность заключалась в том, что и духовенство и простой народ несли на себе слишком большой отпечаток польского влияния на унию. Изменить это в одночасье не представлялось возможным из-за силы религиозной привычки и продолжающегося этно-культурного и экономического доминирования полонизма и католицизма. Литовский архипастырь видел достижение цели в решении комплексной задачи, которая включала в себя новое воспитание духовенства, повышение уровня совершения богослужений и проповеди, строительство новых и приведение в благолепный вид старых храмов и проч. Все это в конечном итоге должно было повлиять на простой народ, окончательно и бесповоротно сделать его православным. Ни о какой русификации белорусов через Православную Церковь после воссоединения речи не шло.

Главное Литовский архипастырь видел в единстве вероисповедания и богослужебной практики. Поэтому он очень терпимо относился к привычкам бывших униатов совершать домашнее молитвенное правило на польском языке по польским молитвенникам, не носить нательные крестики, посещать по житейским причинам службы в костелах и многому другому. Он считал, что все это отомрет со временем. Касательно прихожан до конца 50-х гг. известны лишь его Распоряжения священникам от 3 июня 1839 г. давать при крещении детям имена, свойственные Восточной Церкви³³, а также от 13 января 1840 г. с требованием произносить по церквям проповеди и катихизические поучения на простонародном языке³⁴. Издержкой выбранного пути являлось то, что все перемены в народе происходили очень медленно и не были заметны посторонним наблюдателям. В течение 1840-х и 50-х гг. с разных сторон высказывались мнения, что воссоединенные продолжают внешне и внутренне оставаться униатами. На основании этого делался вывод, что Полоцкий собор был ошибкой, а воссоединение провалилось. Архиерей-воссоединитель игнорировал эти нападки и твердо выдерживал курс, в правильности которого был уверен. В одном из писем обер-прокурору Протасову он очень четко изложил свою позицию: «.Ваше Сиятельство не удивитесь, если в моем рапорте не найдете громких фраз об искоренении недостатков и Униатских заблуждений, о коренных по сему ведомству преобразованиях. Нечего грешить перед Богом - нужно Его благодарить! Все прекрасно основано, все твердо, все идет вперед. Нужно только выжидать, и все придет само собою - излишнею поспешностию можно скорее повредить, нежели пособить. Да впрочем, пора бы, кажется, и порицателям воссоединенных напомнить, что они ставят себя в смешную позицию тех, которые охуждали бы победителя, приобретшего целую провинцию, потому единственно, что там носят не такие шапки и лапти, как в Смоленской губернии, и говорят другим языком или диалектом»³⁵.

Первоочередным в утверждении Православия в крае высокопреосвященный Иосиф считал приход новой генерации белорусских священников, для которых уния представлялась делом давно минувших дней. В повышении качества образования и воспитания воссоединенного духовного юношества владыка достиг очень многого. Он пристально следил за уровнем преподавания и нравственной атмосферой в духовных школах, тщательно подбирал преподавательский состав, по возможности лично присутствовал на экзаменах, постоянно добивался у правительства улучшения материального содержания как Литовской семинарии, так и местных духовных училищ. В его епархии с середины 1840-х гг. не было ни одного случая рукоположения ставленников, не имевших богословского образования. В результате к 1860-м гг. более 2/3 приходских священников были выпускниками Литовской семинарии, которые по подготовке ничем не отличались от прочего православного духовенства. Например, в 1862 г. из 197 священников Бельского, Кобринского и Брестского уездов - 126 окончили полный курс Литовской семинарии, 25 имели светское образование и в семинарии изучали только богословские науки. Лишь 46 старых священников получили только светское образование³⁶.

Одновременно с подготовкой молодых священнослужителей Литовский архипастырь старался перевоспитывать их отцов - старых духовных пастырей. В их жизни было много таких пережитков, которые не соответствовали образу православных священников, и вводили в соблазн пасомых. Бросалось в глаза то, что многие имели жен католичек, не знали молитв на церковно-славянском языке и молились по-польски, брили бороды, носили латинское духовное платье, имели привычки более свойственные польской шляхте, чем христианским священникам и проч. В первые после Полоцкого собора годы на это смотрели сквозь пальцы. Но со временем положение должно было меняться. Например, ношение воссоединенными католического духовного костюма разрешалось постановлениями Полоцкого собора. Однако эта особенность слишком сильно подчеркивала их отличие от прочих православных и препятствовала их сближению. В перевоспитании старого духовенства Иосиф старался поступать осторожно и деликатно, действуя в основном личным примером и употребляя весьма оригинальные методы. Успехи его на этом поприще были различны.

Очень легко прошло изменение внешнего вида священников, которое владыка решился начать в 1842 г. Для этого он сам с несколькими ближайшими сотрудниками отрастил бороду и облачился в православное духовное платье, после чего запретил приходскому духовенству самовольно делать то же самое, объявив, что такое разрешение может быть дано только как награда за усердную службу и хорошее поведение. Мгновенно борода и ряса стали престижными, а костюм ксендза и гладко выбритые щеки признаком отсталости и ущербности. В результате священники устроили настоящее соревнование, так что через несколько лет все они, за исключением нескольких, внешне не отличались от прочих православных. Уже в 1845 г. духовных лиц, отрастивших бороду и одевших рясы было: по Литовской епархии 301, в том числе 28 монашествующих . «Чего не имел право требовать, - писал митрополит в своих Записках, - о том заставил просить. Впрочем я не очень настаивал и даже до последнего времени оставлял некоторых духовных в прежнем костюме, дабы показать здешним Латинам, что у нас Православие состоит не в бороде и рясе» . В частности до конца жизни в униатском духовном платье оставался известный писатель и публицист протоиерей П. Янковский.

Гораздо труднее решалась семейная проблема. В 1844 г. архиепископ Иосиф обратил внимание на священников, которые имели жен и дочерей католического вероисповедания. В униатстве такие смешанные семьи были широко распространенны. В первые годы после воссоединения на это не обращали внимания. Священноначалие только перестало рукополагать и определять к местам священно- и церковно- служителей, имевших жен католичек. Постепенно многие жены воссоединенных священников перешли в Православие. К 1844 г. в латинстве остались только 20 из них. Они подавали пастве неодобрительный пример. Понимая всю сложность проблемы, архиепископ Иосиф не принимал крутых мер. Он только распорядился собрать через благочинных соответствующие сведения, предостерегая, что упорствующие жены- католички в конце концов могут стать причиной перевода своих мужей на другие приходы . Это дело завершилось к 1846 г., когда подавляющее большинство женщин духовного сословия приняли Православие. К другим приходам из-за упорствующих жен латинского исповедания были переведены 2 священника³⁷. Но надо отметить, что, несмотря на формальное присоединение к Православию, многие «матушки» и дочери Литовских священников продолжали в душе оставаться ревностными римлянками. Они молились по-польски, дома разговаривали на польском языке, по праздникам посещали костелы, где встречались с цветом местного общества и с подругами по польским женским пансионам, в которых воспитывались в юности. Владыка понимал, что полностью искоренить это невозможно. Он только требовал от благочинных ежегодные отчеты с указанием, все ли жены и дочери воссоединенного духовенства исповедовались и причащались в Православных храмах . Для исправления ситуации с 1847 г. он пытался создать в Вильно Училище для девиц духовного звания, чтобы со временем воспитать новое поколение достойных жен православных пастырей. Однако из-за недостатка средств такое училище ему удалось открыть только в сентябре 1861 г.

Не менее трудно решалась проблема внедрения в домашнее молитвенное правило семей духовенства молитв на славянском языке. В 1845 г. высокопреосвященный Иосиф распорядился, чтобы в течение года все обоего пола священно- и церковно- служительские дети были обучены основным православным молитвам. Благочинные обязывались при посещении подведомственных им церквей проверять детей духовенства и доносить начальству о нерадивых. При этом запрещалось венчать девиц из духовного сословия, если они не знают молитв. «Я вполне надеюсь, - выражал свои чаяния архипастырь, - что жены и вдовы священно и цер-ковно-служительские, остающиеся до ныне в пагубном незнании молитв собственной Православной Церкви, за исключением разве слабоумных, постараются изучить в возможной скорости молитвы сии и дать в сем отношении похвальный пример собственным их детям и семействам»³⁸. Это распоряжение не привело к большим изменениям. Осмотр епархии викариями в 1850 г. показал, что не только прихожане, не только дети священников и причетников, но и некоторые церковно-служители, занимавшие штатные должности пономарей не знают молитв на церковно-славянском языке, а молятся по-польски. Владыка в этом году вынужден был повторить распоряжение 1845 г. Очевидно, здесь играла роль сила привычки, которая искореняется только многими годами.

В 1847 г. владыка обратил внимание на священников, которые из-за преклонного возраста и недостаточного образования уже не могли примениться к новым требованиям и научиться правильному православному богослужению. К ним не применяли репрессивных мер. Консистория составила на них ведомость и им предложили избрать себе помощников из числа выпускников семина-рии³⁹, а вдовым и бессемейным поступить в монастыри⁴⁰. Эти предложения духовенство оставило без внимания. Старые священники оставались на своих приходах и продолжали служить по-старому, только поминая вместо папы Синод и без Filioque.

Особую проблему для духовной жизни воссоединенных составляли бывшие униатские монастыри. В Литовской епархии в 1842 г. было 9 мужских обителей, в которых по штату полагалось 153 инока. В действительности их было 85 человек вместе с послушниками. В основном это были люди, спокойно относившиеся к Православию, но многие из них, находясь в преклонном возрасте, уже не могли ни приучиться к православной службе, ни привыкнуть к православной монастырской дисциплине⁴¹. Пополнить их число из местных уроженцев было нереально, среди них не было достойных кандидатов. Можно согласиться с Г.Я. Кипри-ановичем, который оскудение местного монашества связывал со следующими причинами: «1) известное воспрещение поступать в униатское монашество сравнительно более образованным латинянам, которые прежде составляли главный контингент западнорусского иночества; 2) отсутствие в западной России среднего русского класса, состоящего здесь из евреев и католиков; 3) почти поголовная безграмотность крепостных простолюдинов; 4) более строгая жизнь в монастырях после подчинения их (в 1828 г.) власти епархиальных архиереев» .

16 февраля 1842 г. Синод предписал архиепископу Иосифу оставить в монастырях Литовской епархии только образованных и не имевших моральных изъянов монахов, а остальных перевести в великороссийские монастыри. В ответ Иосиф просил Синод, чтобы из Российских обителей в Литву были присланы 15 иеромонахов и 15 иеродиаконов, надежных по поведению и достаточно образованных. При этом он нашел нужным выслать из края за неодобрительное поведение только одного иеродиакона Евлам-пия . Из Московской, Воронежской, Курской, Вологодской, Костромской и Новгородской епархий, в которые высокопреосвященный обращался по этому поводу, ему не было прислано ни одного монаха. В итоге жизнь Литовских монастырей в это время оставляла желать много лучшего. О ее неутешительном состоянии можно судить по Распоряжению высокопреосвященного Иосифа от 26 сентября 1845 г. о штрафах на иночествующих, проявивших ленность к богослужению. «Неоднократно замечал я между монашествующими, - писал архипастырь в этом документе, - холодность и нерачение к богослужению, хотя это главное их призвание и обязанность, - обязанность весьма легкая, при недостатке других занятий»⁴². Согласно Распоряжению с инока, не прибывшего в храм к началу службы, вычиталось из жалования 10 копеек, с опоздавшего до половины - 20 копеек, а с пропустивших богослужение - 30 копеек. 1е из монахов или послушников, которые в течение одного месяца опоздали или не были у богослужения 10 раз по нерадению ли или по болезни, не должны были получать ничего из братской кружки⁴³. Ситуация в монастырях стала постепенно меняться только с повышением образования как воссоединенного духовенства, так и окружавшего монастыри простого народа. Холько тогда среди местных выходцев появились достойные во всех отношениях кандидаты в иночество.

Еще более неблагополучно обстояло дело с женским монашеством. К 1840 г. в воссоединенных епархиях было 6 женских обителей с 32-мя монахинями и 3-мя послушницами . Почти все они вышли из польских «девоток» (богомолок - А.Р.)⁴⁴, поэтому очень немногие из них решили присоединиться к Православию. Н.А. Протасов предлагал отпустить их в латинство, однако архиепископ Иосиф этому воспротивился. Он опасался, что, воспользовавшись снисхождением, римо-католическое начальство потребует перевода в римский обряд всех тех, кто не дал подписки на воссоединение. Кроме этого владыка предполагал, что латиняне постараются сделать монахинь своими агитаторами. От базилиа-нок не требовались подписки о присоединении. Исповедь и причастие у православного духовника считались актом принятия Православия. Высокопреосвященный попытался через духовников увещеваниями склонить их присоединиться к Русской Церкви, но ничего не добился. 1огда он провел некоторые перемещения базилианок, в надежде, что вырванные из привычного окружения они станут податливее. Это тоже не возымело действия. После этого он начал по первому требованию давать им разрешения на удаление из монастырей в дома своих родственников, по большей части состоятельных католиков. Разрешениями воспользовались две трети монахинь⁴⁵. Пытаясь сохранить женское подвижничество в крае владыка в 1842 г. выписал из Могилевской епархии 11 древлеправославных монахинь в Гродненскую обитель, а в 1843 г. 4 древлеправославные монахини в Мядельский монастырь . В результате в Литовской епархии в 1845 г. находилось: в Гродненском монастыре 11 монахинь из древлеправо-славных, а в Мядельском - 10 воссоединенных и 4 древлеправо-славных. Однако дело привития женского православного монашеского подвига шло очень трудно. Позднее высокопреосвященный приходил к выводу: «.кажется, женские великороссийские монастыри не в духе здешнего населения.» . Тем не менее, положение постепенно исправлялось и в женских монастырях.

В исторической перспективе большой заслугой митрополита Иосифа является то, что он в отношении монашества не поступил резко, не пришел к выводу о ненужности и вредности воссоединенных монастырей, не поставил вопрос об их упразднении, хотя нестроения в среде бывших униатских монахов, на исправление которых, казалось, не было надежды, подталкивали именно к этому. Он сумел «перетерпеть» сложное время и несмотря ни на что сохранил тонкий ручеек белорусского и мужского и женского подвижничества, который принес обильные плоды уже на рубеже XIX и XX вв.

Параллельно с преобразованием духовенства высокопреосвященный Иосиф много усилий приложил к введению правильного православного богослужения. Священники, за исключением совсем древних старцев, уже не способных в силу возраста переучиваться, было готово к переменам. Однако они не могли быть осуществлены быстро, в первую очередь из-за осторожного подхода владыки. Лишь в 1852 г. из практики воссоединенных был выведен обычай совершать несколько литургий в день на одном престоле . Только в 1855 г. завершился процесс изъятия из литургического употребления униатской богослужебной литературы и полного замещения ее православными изданиями. Всего из церквей с 1853 по 1855 г. было изъято: 181 служебник, больших требников 2, малых требников 49, 332 октоиха, 21 нотный ирмоло-гион, 153 простых ирмологиона, цветных триодей 254, постных триодей 202, общих миней 88, праздничных миней 180, месячных миней 124, трифологионов 72, величаний 31, служба Иосафату Кунцевичу 1 и празднику тела Христова 2 . Униатские книги собирались в консисторию и сжигались в личном присутствии высокопреосвященного Иосифа⁴⁶. При всех стараниях невозможно было абсолютно все униатские богослужебные книги вывести из обихода. Многие старики хранили и время от времени пользовались ими и по привычке и по удобству их для службы. «Я это понимал, - вспоминал впоследствии святитель, - и не обращался с ними (старыми священниками - А.Р.), как с важными преступниками - маленькие штрафы, маленькие взыскания - и теперь, кажется, мало подобных книг в обращении, и то больше как древность, а не как святыня»⁴⁷. Например, в 1853 г. священник Груз-довской церкви Шумакович был оштрафован на 10 рублей за совершение треб для своих прихожан по униатскому требнику⁴⁸.

Осторожно и деликатно поступал владыка в отношении оставшихся со времен унии храмовых традиций. К примеру, в воссоединенных церквях не было обычая покупать и ставить свечи. Лишь в 1859 г. высокопреосвященный распорядился о повсеместном введении свечных продаж . Если внедрение православных практики, например совершение крестных ходов по православному чину, встречало недовольство прихожан, владыка распоряжался оставлять все как есть, и священники должны были постепенно убеждать прихожан в необходимости перемен⁴⁹.

Литургические преобразования существенно ограничивались дефицитом средств. В 1858-59 гг. владыка через благочинных собрал сведения о недостатке в церквях богослужебных книг, утвари и облачений. Он оказался очень велик. Всего 373 храма Литовской епархии остро нуждались в восполнении необходимых книг и священных предметов. 1олько одних напрестольных Евангелий требовалось 192, а полных евхаристических наборов - 2 1 9⁵⁰. Приобрести все это было не за что. Объективные трудности в этой сфере высокопреосвященный старался преодолевать, действуя на священников личным авторитетом. Через консисторию и благочинных он выставлял настоятелям общие требования по совершению обрядов, проповеди, обустройству храмов и т.д., а затем акцентировал внимание на успехах, награждая добросовестных исполнителей его воли и ставя их в пример всем прочим. При этом он намеренно не замечал нерадивых. Такой подход вел к тому, что духовенство искренне стремилось оказаться на хорошем счету у своего архипастыря, находя в этом моральное удовлетворение. В итоге успехи литургических преобразований в Литовской епархии были неизмеримо большими, чем можно было ожидать.

Большие сложности в деятельности владыки Иосифа в 1840-е и 50-е гг. встретило церковно-строительное дело. Правительство не выделяло достаточно средств для ремонта старых и строительства новых церквей. Высокопреосвященный сумел восстановить и отреставрировать несколько древних православных храмов в Вильно, Ковно, Пожайском монастыре. Они являлись живым свидетельством древнего западнорусского Православия. Но в общем ситуация была безрадостной. В Отчетах Синоду об обозрениях воссоединенных епархий в 1845 и 1849 гг., владыка с тревогой докладывал об убогом состоянии приходских храмов, говорил о необходимости исправления существующего положения и предлагал возможные для этого меры. В ответ на это в 1851 и 1852 гг. последовали высочайшие Повеления о приглашении гражданскими властями помещиков заботиться о православных храмах. Эти Повеления ни к чему не привели⁵¹. Польские землевладельцы со злорадством наблюдали за тем, как ветшали церкви. В 1856 г., в Отчете Синоду об осмотре Литовской епархии своими викариями и кафедральным протоиереем В. Гомолицким, митрополит Иосиф вновь сообщал о бедственном положении подведомственных ему церквей⁵². В 1857 г. во всеподданнейшем Рапорте Виленский генерал-губернатор В.И. Назимов доносил императору Александру II, что внешнее состояние православных храмов, сравнительно с католическими, не достигло еще желательной степени благолепия. Император собственноручно написал на Рапорте Назимова: «Обратить на это особое внимание и принять меры для приведения церквей в должное благолепие»⁵³. Спрошенный по этому поводу, митрополит Иосиф объяснил Синоду, что из 450 церквей Литовской епархии 312 нуждаются в срочном ремонте и 22 приходских храма надо построить⁵⁴. Более того, 208 церквей нуждались в устройстве приличных иконостасов, т.к. последние были сооружены в них наспех еще до 1839 г.⁵⁵ Высокопреосвященный вновь предлагал меры по исправлению положения. Он был того мнения, что правительство должно или обязать подписками помещиков, чтобы они строили и поддерживали в приличном виде церкви в своих имениях, или оно само должно заботиться о православных храмах, как о других общественных зданиях⁵⁶. Это дело повлекло за собой многосложную и утомительную переписку святителя с многочисленными инстанциями в 1858 г. Но успешно оно продвигалось только в казенных имениях, находившихся в ведении министерства государственных имуществ, которым в это время руководил М.Н. Муравьев⁵⁷. Здесь было начато строительство 36 и починка 56 храмов . В итоге к концу 1850-х гг. большая часть церквей Литовской епархии представляла собой весьма печальное зрелище.

Не меньшей проблемой для высокопреосвященнейшего Иосифа было материальное обеспечение духовенства. Оно регламентировалось Положением «Об улучшении быта православного духовенства» от 20 июля 1842 г., основная идея которого заключалась в том, чтобы обеспечить достаточное содержание духовенства с одновременным устранением платы за требоисправление, как причины взаимного недовольства священников и верующих . Священники имели следующие источники содержания: 1) казенное жалование; 2) земельные наделы в 36 десятин; 3) обработка из них 10 десятин в пользу священника прихожанами; 4) доставка от них же руги; 5) приходские помещения с ремонтом и отоплением их от прихожан; 6) доходы от них же⁵⁸. В Белорусско-Литовских губерниях это Положение, может быть хорошо приспособленное для внутренних регионов России, не работало так как нужно. Государственное жалование было очень скромное. Священники получали от 100 до 180 рублей в год в зависимости от класса прихода. Лишь в нескольких Литовских уездах, где вообще не было православных, они получали повышенное содержание в 250 рублей. В условиях крепостной системы исполнение прихожанами повинностей в пользу духовенства, которое было призвано компенсировать недостаточность жалования, стояло в зависимости от произвола помещиков-католиков. Большего подарка последним трудно было сделать. Православные священники оказывались в экономической зависимости от польских землевладельцев, которые, естественно, не спешили удовлетворять материальные потребности своих духовных «врагов». Помимо этого крайне неудовлетворительно шло обеспечение причтов домами и положенным количеством земли. К 1851 г. в Литовской епархии было построено только 25 домов для священников, 2 для диаконов, 10 для дьячков, 5 для пономарей и 4 для просфирен⁵⁹. В свою очередь еще требовалось 205 священнических, 36 диакон-ских, 323 дьячковских, 193 пономарских, и 225 домов для прос-фирен⁶⁰. 13 причтов еще вообще не получили положенную им землю, а 457 причтов не могли воспользоваться повинностями прихожан по обработке церковной земли⁶¹. Все это вынуждало высокопреосвященного просить помощи для священников у правительства. В 1848 и 1859 гг. высокопреосвященный обращался в правительство с просьбой об увеличении жалования священни-кам⁶²; в 1851 г. просил Синод о производстве пособий для заслуженных духовных, выходящих за штат⁶³; в 1852 г. просил графа Протасова рассмотреть вопрос об увеличении сумм квартирных и обработочных денег для причтов. Эти суммы были очень малы⁶⁴. Просьбы митрополита Иосифа или отклонялись из-за недостатка государственных средств, или удовлетворялись в недостаточном объеме. В итоге материальное положение духовенства оставляло желать много лучшего. Но вместе с тем высокопреосвященный считал, что священники должны довольствоваться тем, что им предоставляет правительство и не пытаться самим искать выхода из бедности. Показательна в этом отношении его резолюция на Прошении священника Парчевского, который просил у епархиального управления 1 000 рублей для решения своих материальных проблем. Владыка писал: «У нас 250 рублей жалования есть из лучших окладов, и оным довольствуются многие, более вас достойные священники. И вы будете довольны, если не захотите барствовать, а жить, как подобает доброму, скромному пастырю Церкви Христовой»⁶⁵. Надо сказать, что Положение «Об улучшении быта православного духовенства», существенно затормозило развитие Православия в Беларуси и Литве. С. Утрата, описавший положение православного духовенства перед восстанием 1863 г. замечает: «Сравнение бедного, приниженного православного духовенства с обеспеченным и уважаемым католическим напрашивалось само собой и не могло не говорить о превосходстве последнего. Ближайшим выводом из этого было заключение, что Православие действительно есть «вера хлопская», худшая католичества... » .

Самоотверженные труды владыки Иосифа не остались без внимания правительства. 1 апреля 1847 г. он был возведен в звание члена Синода. 9 апреля 1849 г. награжден знаком ордена св. Александра Невского. 30 марта 1852 г. возведен в сан митрополита и пожалован белым клобуком с бриллиантовым крестом с формулировкой: «За пламенную ревность к Православию, приверженность к престолу, благоуспешные действия при восстановлении Православной иерархии в стране древнего достояния Церкви нашей, и неутомимые заботы об утверждении в духовных паствах праотеческой веры»⁶⁶. В 1856 г. по случаю коронации Александра II, на которой высокопреосвященный лично присутствовал, он был награжден орденом св. Андрея Первозванного .

Признательность со стороны правительства, несомненно, укрепляла моральные силы митрополита Иосифа. В то же время его положение в 1840-е и 50-е гг. оставалось очень сложным, а деятельность встречала значительные препятствия. Естественными противниками расширения позиций Православия были польские патриоты и римское духовенство. Они интриговали вокруг высокопоставленных лиц русской администрации, упрекали воссоединенных в предательстве веры, за которое неизбежно придет наказание Божие. Ксендзы подогревали враждебность к Православию у своих пасомых. Ненависть латинян к воссоединенным священникам вылилась в совершенно дикий случай, когда в 1844 г. престарелый священник Гречиха был острижен ксендзами, к которым он по старой памяти приехал в гости. Это удручающе подействовало на все православное духовенство и вызвало в его среде большое возмущение⁶⁷. В 1845 г. в течение недельного католического праздника Opeki, посвященного особым молитвам Божией Матери, епископ Цивинский и сослужащие ему ксендзы проповедями инициировали в Вильно среди огромных толп верующих брожение против якобы желания православных отобрать у них Остробрам-скую икону Богородицы. Во многих случаях торжественные латинские службы носили характер антиправославных демонстраций.

Высокопреосвященный Иосиф старался адекватно реагировать на каждый подобный выпад латинян. В частности, чтобы ослабить впечатление, производимое на людей выходками католического духовенства и показать веротерпимость православных, он распорядился чтобы воспитанники семинарии в конце недели Opeki во время вечерней прогулки пели перед Остробрамской часовней молитву «Под Твою милость прибегаем ...»⁶⁸. Тогда же он просил министра внутренних дел рассмотреть вопрос о перенесении этой Виленской и католической и православной святыни в Свентоянский костел, где невозможно было бы латинскому духовенству превращать службы в демонстрации⁶⁹. Мощным оружием в утверждении Православия в крае владыка считал торжественные богослужения, крестные ходы, освящения обновленных храмов и т.д. Он организовывал их, умело сочетая время и место проведения, чтобы в наибольшей степени духовно поддержать свою паству и показать католикам силу Православия. Даже перенесение в Вильно епархиального центра было, несмотря на все хлопоты, обставлено им очень торжественными службами, собравшими множество виленских обывателей-латинян. Также большой общественный резонанс вызвали: освящение 4 июня 1845 г. обновленной церкви Свято-Духова монастыря⁷⁰; освящение 6 декабря того же года древней Виленской Никольской церкви, построенной еще знаменитым Константином Острожским в 1514 г. ; учреждение с 1845 г. крестных ходов на реку Вилию 1-го августа ; ряд торжественных богослужений во время личного осмотра церквей епархии в 1846 г.; обязательное празднование с 1848 г. Торжества Православия в Вильно, что долго здесь владыка не решался вводить и т.д. Особо стоит упомянуть о том, что высокопреосвященный Иосиф старался в Вильно привлекать к торжественным службам воспитанников Литовских духовных школ. В частности, с 1846 г. по образу Киевской епархии им была заведена практика крестных ходов учащейся православной молодежи по храмам города. Для православных верующих столицы края это было ежегодное волнующее и умилительное событие⁷¹.

Одной из главных забот и, одновременно большой проблемой для владыки Иосифа была защита воссоединенных от латинского прозелитизма. Убедившись многолетним опытом, что польское высшее общество и ксендзы считали молчание и снисхождение слабостью и тем провоцировалась на все более дерзкие действия, высокопреосвященный Иосиф главной своей обязанностью по охранению паствы видел в том, чтобы не оставлять без внимания ни одного случая совращения из Православия в католицизм. В 1841 г. еще будучи председателем Белорусско-литовской духовной коллегии он распорядился собрать информацию «о всех Латинских приходах, с показанием приписных каплиц и числа латинских прихожан, а также селений, в которых они проживают»⁷². Собранные сведения были разосланы всем епархиальным начальствам западных губерний, которые в итоге могли следить за численностью католиков. Далее на основании высочайшего Указа от 16 декабря 1839 г., устанавливавшего порядок решения в пользу господствующей Церкви проблемы так называемых «спорных прихожан», высокопреосвященный Иосиф инициировал многочисленные дела по обращению в Православие бывших униа-тов⁷³. До 1846 г. в 242 латинских приходах их было выявлено в общей сложности 4 892 человека⁷⁴, что было ничтожной частью от нескольких сот тысяч переведенных в костелы в последние годы XVIII и первой трети XIX вв. белорусов. Дело в том, что самим ксендзам было предложено составить их списки. Перевод выявленных спорных прихожан в православное вероисповедание был в целом успешен, но сопряжен с ожесточенным сопротивлением латинян⁷⁵. 1ак как не удалось обнаружить сколько-нибудь значительную часть латинизированных греко-католиков, можно говорить, что он не принес по-настоящему значительных результатов. В то же время высокопреосвященный Иосиф считал дела о спорных прихожанах полезными, т.к. они заставляли ксендзов защищаться, а не наступать.

Особо много хлопот святителю доставило дело о возвращении в лоно Церкви Леонпольских прихожан, перешедших в латинство в 1842 г., когда Дисненский уезд, где находится Леонполь, в церковном отношении принадлежал Полоцкой епархии. В это дело активно вмешивались чиновники, в частности жандармский генерал Буксгевден, но не на стороне православных, а на стороне католиков . Было несколько дел о единичных совращениях в латинство . Как правило, такие дела решались владыкой в пользу Православия, потому что он очень умело использовал законодательную базу и всегда действовал решительно, но спокойно.

Кроме этого, высокопреосвященный Иосиф обратил самое серьезное внимание на то, что для пропаганды среди воссоединенных римо-католическое начальство использовало монахов и безместных ксендзов, проживавших в домах помещиков и совершавших службы без законного разрешения в закрытых после восстания 1830-1831 г. каплицах (часовнях - А.Р.). В 1847 г. в особом Отношении владыка просил Виленского генерал-губернатора вытребовать у управляющего местным латинским епархиальным управлением прелата Жилинского списки официально разрешенных каплиц и разослать их для руководства уездным полицейским вла-стям⁷⁶. Незаконно устроенные латинские места культа должны были упраздняться. Одновременно он инициировал миссионерские действия своего духовенства и поощрял распространение в народе смешанных браков, в которых по закону дети крестились и воспитывались в Православии. С 1843 по 1845 г. к Православной Церкви от латинства присоединились в Литовской епархии 1 110 человек⁷⁷. К 1849 г. их число возросло до 7 213⁷⁸. Смешанных браков здесь с 1840 по 1845 г. было 1 927⁷⁹. Отмечалось неуклонное увеличение год от года числа смешанных семей. По мнению архипастыря: «Это показывает, с одной стороны, спасительное сближение духом иноверцев с православными, а с другой, удостоверяет, что народ более понимает пользу закона, нежели партии, увлекаемые иногда побуждениями, не совсем похвальными» .

В целом активная деятельность высокопреосвященного Иосифа в 1840-е и начале 1850-х гг. заставила ксендзов бросить все силы на защиту своей паствы и сокрытие латинизантов (так они тогда называли вопреки запрещениям правительства переведенных в костелы с начала XIX ст. униатов), а не помышлять о прозелитизме среди воссоединенных. Латинская иерархия, не привыкшая к активности православных и потере своих позиций, попыталась остановить деятельность Семашко. Используя Петербургское католическое лобби⁸⁰ и играя на непонимании русским обществом положения Православия в Беларуси и Литве, она добилась того, что даже граф Протасов заинтересовался «злоупотреблениями» архиепископа Иосифа в отношении католиков. Весной 1847 г. он начал собирать соответствующую информацию через статского советника Каневского. В ответ на это владыка послал ему конфиденциальное письмо с приложением 9 отношений, которые подробно объясняли ход некоторых дел и показывали законность и оправданность обстоятельствами его действий. В письме архипастырь между прочим писал: «Правительство или те, которые действуют его именем, приучат наконец здешнюю польско-римскую партию к мысли, что она все может сделать криком. На нас клевещут, и нам молчать! Нас притесняют, и мы же притеснители! Нас обижают всякими противозакониями, и нам терпеть да молчать! - и страданиям здесь верных слуг Церкви Православной и России, может быть, поверят разве тогда, когда увидят их трупы бездыханные!»⁸¹. В результате это дело не получило развития, но не заставило латинян отступить. Летом 1849 г. митрополит К. Дмоховский письменно обратился в

Литовское епархиальное управление с обвинениями в притеснении своих пасомых. В официальном ответе высокопреосвященный Иосиф обстоятельно показал ложность обвинений и с юридической и с фактической стороны, а в конце, обращаясь к митрополиту, прибавил: «Надеюсь, что Ваше Высокопреосвященство, взысканные милостию и доверенностию правительства, примете с братской любовью мои слова необходимой откровенности и обратите внимание на подчиненное вам духовенство. для отклонения оного на будущее время от противозаконных действий и напрасных обвинений относительно Православного духовенства. С моей стороны, будьте уверены, что я стараюсь всеми мерами удержать подчиненное мне духовенство от поступков противозаконных и даже неприязненных против духовенства Римскокатолического, и даже враждебные и незаконные действия сего последнего духовенства прикрываю постоянно снисхождением и долготерпением - иначе вы и правительство забросаны были бы без числа справедливыми на него жалобами со стороны Литовского епархиального начальства»⁸². В результате такого ответа римо-католическая иерархия, хорошо осведомленная о поведении своих ксендзов, не нашла возможным продолжать жаловаться.

Укрепление Православия в Беларуси крайне раздражали патриотов Речи Посполитой и католическое духовенство. Это раздражение концентрировалось на личности высокопреосвященного Иосифа. Виленский епископ Б. Клонгевич (бывший наставник Семашко по Главной семинарии) и его викарий Цивинский демонстративно игнорировали православного Литовского архиерея, стараясь тем самым показать, что они считают его ренегатом и подчеркнуть незначительность его роли в Литве. С 1839 по 1843 г. высшее католическое духовенство не шло с ним ни на какие личные контакты. Его пытались запугать угрозами . В 1840 г. желая воспрепятствовать освящению Свято-Никольского собора в Вильно, накануне богослужения польские патриоты распространили слухи о том, что собор заминирован. Быстро проверить заваленные строительным мусором подвалы не представлялось возможным. Однако владыка Иосиф не побоялся первым войти и служить в возможно подготовленном к взрыву храме⁸³ . 25 июня 1843 г. во время совершения богослужения в Ковенском Александро-Нев-ском соборе из толпы польских католиков, в большом числе присутствовавших в церкви, в высокопреосвященного была пущена стрела из лука. Она ударилась о паникадило, потеряла убойную силу и упала к его ногам⁸⁴. 10 сентября 1845 г. владыка получил официальный донос от столоначальника Виленского уездного суда И. Пейкерта об открытом им намерении польских заговорщиков его убить⁸⁵. Во всех случаях высокопреосвященный Иосиф просил власти не предавать фактам угрозы его жизни широкой огласки и не давать им хода. Он полагал, что они являлись лишь попытками его испугать, а не настоящими покушениями. Оповещение о них воссоединенного народа, по его мнению, было бы только лишней рекламой врагам Православия, что помешало бы его возрождению в крае.

Не гнушались клеветой. В 1845 г. группа польских помещиц, с целью изгнать архиерея-воссоединителя из края, сфабриковала дело некоей Макрены Мечиславской. выдававшей себя за настоятельницу Минского униатского женского монастыря, много пострадавшей за веру от высокопреосвященного Иосифа. Подготовленная для клеветнической роли в одном из Виленских женских католических монастырей, она была нелегально переправлена в Рим, где привлекла к себе огромный интерес западной прессы рассказами о якобы многолетних преследованиях и мучениях Иосифом Семашко униатских монахинь, не желавших переходить в Православие. Согласно сообщениям Мечиславской многие монахини даже были убиты или умерли, не выдержав издевательств и пыток. Не только европейское, но и русское общество поверило этим рассказам. Сам император обратил внимание на поднявшийся шум и проявил сомнение в правильности действий архиепископа Иосифа⁸⁶. В ответ на обвинения 6 декабря 1845 г. архипастырь представил Синоду подробный Рапорт, в котором на основании документов показал совершенную их нелепость. Реальное количество базилианских монахинь, имена действующих лиц, в том числе и самой Макрены Мечиславской, даже сведения о женских монастырях Западного края - все в этих рассказах было вымышленным . Это была наглая ложь, точно рассчитанная на неприязнь европейцев к России и то, что никто не будет проводить серьезного расследования, а если и будет, то все равно в западную прессу итоги расследования не попадут. Расчет оказался абсолютно точным. Дело Мечиславской не только в Европе, но и в русском обществе создало вокруг владыки Иосифа неприязненную и подозрительную атмосферу. До сих пор рассказы Мечиславской кочуют по всем западным исследованиям так или иначе касающимся ликвидации унии в России⁸⁷. Впоследствии в 1853 г. во Франции была издана книга «Рим», в которой вновь публиковался рассказ Мечиславской. По поводу этой книги святитель Иосиф опять писал святейшему Синоду подробный Рапорт, показывая несостоятельность обвинений⁸⁸. Синод на специальном заседании рассмотрел Рапорт Литовского митрополита и вынес определение, что данное дело является клеветнической выдумкой . «Впоследствии разъяснилось, - пишет Г.Я. Киприанович, - что мнимая Мечиславская, со слов которой будто бы записана эта сказка, и которую возили по всей Западной Европе на показ, как мученицу, никогда не была ни русскою, ни униатскою монахиней, а была латинянка и притом неодобрительного поведения»⁸⁹.

К нападкам на себя со стороны польского общества владыка Иосиф относился с благодушным христианским терпением. По поводу игнорирования его латинской иерархией в письме графу Протасову он писал: «Я, с своей стороны, сообразив все хорошо, не решился сделать первого шага - по настоящему, они должны искать меня, а не я их.. .Через некоторое время они сами собою ослабеют и станут поумнее, особенно, если приняты будут начальством некоторые самые безвинные средства. Год другой все изменит»⁹⁰. В отношении клеветнической миссии Мечиславской, о которой, кстати, владыка узнал заранее, он писал Протасову с некоторой долей иронии: «Положили будто употребить средство, за которое у евангелиста Матфея V, 11 назначается вечное блаженство»⁹¹.

Польское католическое общество и римское духовенство были не единственной силой, с которой митрополиту Иосифу приходилось бороться. В 1840-е и до середины 50-х гг. правительственные чиновники в Беларуси и Литве, несмотря на существовавшие после восстания 1830-31 гг. законодательные ограничения в отношении поляков, относились к ним снисходительно и старались обходить в общении с ними все острые углы. Владыка Иосиф считал, что попытки умиротворения польского дворянства и полонизированной шляхты бесплодны, и лишь способствуют возрождению польских сил, главным препятствие для которых, по его мнению, было Православие белорусского народа. Он не скрывал своей позиции, и твердо ее отстаивал, все силы направляя на укрепление Церкви. В результате этих разногласий Литовский архипастырь оказался неудобным и неугодным для высокопоставленных лиц русской администрации в крае. Его отношения с Виленскими генерал-губернаторами: Ф.Я. Мирковичем (1845-1850), И.Г. Бибиковым (1850-1855), а также с чиновниками менее высокого ранга - оставляли желать много лучшего. От этих людей он должен был бы получать поддержку, но вместо этого зачастую натыкался на неприязнь и мелкие вредительские уколы. Во многих случаях чиновники оказывались запутанными интригами польских патриотов и вольно или невольно делали все, чтобы подорвать авторитет архиерея-воссоединителя. Борьба с местной властью обессиливала владыку. 30 октября 1851 г. он подал на Высочайшее имя Прошение об увольнении на покой. Он просто по человечески устал и, не видя вокруг себя настоящих русских патриотов, сомневался в возможности плодотворно трудиться над утверждением Православия⁹². Поведение чиновников явно вело к тому, чтобы, по словам высокопреосвященного: «.уронить дело воссоединения и посрамить делателей на его пользу, а может быть, их примером отклонить навсегда попытки действовать на пользу России и Православия»⁹³. Вновь он видел свое призвание законченным⁹⁴. В ответ на эту просьбу 5 января 1852 г. он получил Отношение от графа Протасова, в котором было сказано: «Государь Император Высочайше повелеть мне соизволил объявить Вам волю свою, чтобы Вы, как истинный верноподданный, приверженность коего давно Его Величеству известна, оставались на том месте, которое Его Императорским Величеством указано Вам для пользы Святой Церкви, Отечества и воссоединенного духовенства, и к сему изволил присовокупить, что Вы должны быть совершенно убеждены во всегдашнем к Вам Монаршем доверии»⁹⁵.

Оставленный на своем посту и убежденный в неправильности выбранного курса поведения местных органов власти, высокопреосвященный Иосиф вынужден был видеть свое поприще не только церковным, но и государственным. Общественно-политическая обстановка в крае в первой половине 1850-х гг. становилась для Церкви все более неблигоприятной. В крае явно шел процесс возрождения польских сил. Особенно это стало заметно во время неудачной для России Крымской войны 1853-55 г. Со всех сторон митрополит Иосиф получал сообщения о распространении антиправительственных прокламаций, польских книг и брошюр такого же содержания, создании католическими монахами под видом религиозных братств политических экстремистских организаций, антирусском воспитании детей в школах⁹⁶. Складывалось впечатление, что польское общество готово выйти из повиновения и нанести России удар в спину. Это заставило владыку 10 января 1855 г. обратиться к Николаю I через обер-прокурора Св. Синода с конфиденциальным письмом. В нем он предупреждал государя о неблагонадежности чиновников края, среди которых вопреки существовавшим после восстания 1830-31 гг. запретам оказалось огромное число поляков, явно ведших против России подрывную деятельность. Всего среди старших чиновников было 723 иноверца, почти все католики, и 140 православных⁹⁷. Православные, следовательно, составляли только шестую часть всех представителей власти в Литве. Они представляли лишь высшее чиновничество. Весь средний и низшй слой государственных функционеров составляли поляки⁹⁸. Ответ на это письмо он не получил из-за смерти монарха.

В 1856 г. во время коронации Александра II, на которую митрополит Иосиф был приглашен в числе почетных гостей, он получил сообщение о смерти своего отца - протоиерея Иосифа. 1раги-ческое известие стало причиной тяжелых переживаний владыки, которые привели к серьезной болезни, с этого времени неуклонно прогрессирующей. Врачи не сумели диагностировать заболевание. По всей вероятности оно было связано с гипертонией. Помимо прочего болезнь сопровождалась слабостью, быстрой утомляемостью и постепенным понижением работоспособности. Между тем работоспособность в наступающую новую эпоху владыке была нужна более чем в прежнюю.

Александр II пошел по пути либеральных реформ. В отношении поляков был официально взят курс на примирение⁹⁹. Правительство амнистировало участников, восстания 1830-31 гг., разрешило создавать легальные польские общественные организации (например, знаменитое «Земледельческое общество», общество либеральной буржуазии «Рессурса»), печатать в Варшаве ранее запрещенного Мицкевича, говорить о своих национальных нуждах и интересах и проч. С воцарением Александра II русская власть в Белорусско-Литовских землях старалась не замечать того, что вокруг нее происходило. «Дела, - пишет Лев 1ихомиров, - велись благодушно, снисходительно, с теми неистощимыми поблажками, которыми «петербургская политика» проникается каждый раз, когда снимает ежовые рукавицы. Администрация благодушно и равнодушно смотрела на появляющиеся выходки оппозиционного и «польско-патриотического» характера. Полиция стала приходить постепенно в полный упадок и никому ни в чем не мешала» . В результате польские и полонизированные дворянство и шляхта, которые были организованы во множество тайных обществ, получили дополнительные возможности для действия. Этому способствовало мощная материальная база. В Виленской, Гродненской, Минской и Витебской губерниях в начале 1860-х гг. «польских землевладельцев было в 7 раз больше, чем непольских, а их земельная площадь почти в 3,7 раза превышала непольское помещичье землевладение» .

Поблажки позволили патриотам Речи Пополитой с новой силой осуществлять полонизацию края. О масштабах ее можно судить по работе Виленских типографий. В 1861 г. в них было напечатано: типография Завадзкого - на русском языке 1 сочинение на 3 листах, на польском языке 29 сочинений на 351 листе; типография Киркора - на русском 1 сочинение на 14,5 листах, на польском 21 сочинение на 401,75 листах; типография Сыркина - соответственно 3 сочинения на 23 листах и 25 сочинений на 96 листах¹⁰⁰. В конце концов, известный сподвижник К. Калиновского З. Сераковский, мог с полным правом сказать: «Что такое Западный край? Высший и средний класс в нем составляют поляки, или, точнее говоря, литовцы и русские, которые добровольно приняли польский язык, польские стремления - одним словом польскую цивилизацию. Все, что думает об общественных делах, все, что читает и пишет в Западном крае, - все это целиком польское» . Следствием смягчения отношения правительства к полякам, их экономического доминирования в крае и национально-культурного подъема стало окончательное засилье польского элемента в административном аппарате. Местные власти в конце 1850-х и начале 1860-х гг. почти исключительно состояли из поляков .

Новая политика правительства подлила масла в огонь религиозного противостояния в Западных губерниях. Во второй половине 1850-х гг. в канцелярии митрополита Иосифа появлялось все больше дел, свидетельствующих об агрессивном католическом наступлении на воссоединенное духовенство и народ. В первую очередь усилилась фанатичная проповедь ксендзов. Особенно они препятствовали созданию смешанных семей. Высокопреосвященный видел в смешанных браках одну из форм православной миссии, поэтому он по возможности боролся с такими проявлениями католической нетерпимости . Также нарастала клеветническая компания обвинений православных священников. Их обвиняли в разных неблаговидных и непристойных поступках¹⁰¹, насилии над религиозной совестью верующих католиков, которых они якобы с помощью полиции заставляют переходить в Православие . Ри-мо-католическая иерархия не уставала хлопотать перед правительством об открытии ранее закрытых костелов и монастырей¹⁰².

Польские помещики самовольно строили латинские каплицы, где они совместно с ксендзами собирали православных крестьян и учили их молитвам на польском языке и католическим песнопе-ниям¹⁰³. Для детей белорусов в имениях помещиков-католиков и в казенных имениях, где управляющими были поляки, создавались

тайные школы с польским языком обучения и изучением католического катихизиса .

Появились в это время и случаи массового совращения воссоединенных. В Литовской епархии они имели место в местечках Порозово в 1858 г. и Клещель в 1860 г. Очень неприятный случай произошел в селе Кленики Бельского уезда. Здесь в 1860 г. несколько местных крестьян из воссоединенных насилием воспрепятствовали совершению на второй день Пасхи крестного хода по чину Православной Церкви. Когда власти учинили по этому поводу расследование и зачинщики сознались в противоправных действиях, толпа окрестных жителей, присутствовавшая при следствии, не дала подписать обвиняемым протоколы. Люди кричали: «Мы все виновны и крестного хода по правилам Православной Церкви совершать не желаем» . В ответ на это митрополит Иосиф запретил совершать в Кленицкой церкви крестные ходы по православному чину, и распорядился благочинным тщательно наблюдать за местными обстоятельствами, чтобы раскрыть источник возмущения . Подобные случаи имели место и в других западных епархиях. Например, в 1858 г. в Витебской губернии отказались от Православия прихожане Дярновичской церкви.

Неблагоприятная для Церкви религиозная обстановка в крае в конце концов, серьезно обеспокоила правительство. Оно начало искать причины проблем. Посланный в Витебскую губернию для расследования Дярновичского дела сенатор Щербинин донес, что главной причиной совращений является само воссоединенное духовенство. По его мнению, оно не имеет влияния на народ и презирается за отступничество от унии. Сенатор пришел к выводу, что необходимо послать из внутренних губерний России в западные губернии в качестве миссионеров древлеправославных священников известных примерным поведением и ученостью. Якобы только они могут утвердить воссоединенных в Православии. Спрошенный Синодом по этому поводу митрополит Иосиф в специальном Рапорте от 20 февраля 1859 г. решительно высказался против идеи миссии древлеправославных священников среди бывших униатов. Он указал, что сама мысль о потере влияния воссоединенного духовенства на пасомых из-за отступничества пущена в ход врагами Церкви. Лучшим опровержением этого заблуждения является двадцатилетнее послушание воссоединенного народа Православной Церкви, несмотря на преобладание в здешней стране иноверия и различного рода притеснения, а также успехи местного духовенства в миссии среди самих католиков. Только в Литовской епархии со времени перенесения епархиального управления в Вильно в 1845 г. к Православию присоединились 3848 человек из латинян, да смешанных браков было 11 12 1 ¹⁰⁴. Особо возмутила владыку попытка Щербинина разделить воссоединенное и древлеправославное духовенство через 20 лет после Полоцкого собора. «Но справедливо ли, до сих пор еще, - писал он в Рапорте, - делать разницу между древлеправославными и воссоединенными священниками? Воссоединенное духовное юношество двадцать уже лет воспитывается в Православных семинариях и академиях; даже прежде того десять лет, Униатские семинарии были уже образованы в духе и по уставу Православных семинарий; отлично подготовленные в сих семинариях и академиях воспитанники двадцать уже лет получают священство на лоне Православной Церкви; таких священников почти уже три четверти по Литовской епархии, и они составляют прекрасное и надежное духовенство - зачем же его лишать доверенности, когда оно по образованию и другим качествам не ниже древлеправо-славного, а по знанию местного наречия и местных обстоятельств, способнее быть полезным Православной Церкви и утверждать в Православии воссоединенный народ, если это утверждение еще в чем нужно» . Далее святитель высказывал ту мысль, что краю нужны не сторонние миссионеры, которые только внесут смуту в местную церковную жизнь, а внешнее охранение народа от могущественной латино-польской партии и от прозелитизма католического духовенства .

В условиях, когда правительственные чиновники не моли или не хотели разбираться в этно-конфессиональных проблемах края, митрополит Иосиф имел очень немного средств, чтобы серьезно бороться с наступлением полонизма. В годы с 1856 по 1861 он особо озаботился обучением прихожан молитвам на церковнославянском языке. Это дело шло очень трудно из-за влияния помещиков, привязанности людей к старой привычке молиться по-польски и нерадения некоторых священников. 30 ноября 1857 г. высокопреосвященный предписал, чтобы все священники после каждого богослужения внятно читали перед прихожанами или вместе с ними молитвы на церковно-славянском языке. Кроме этого архипастырь советовал духовенству в осенне-зимний период посещать деревни и, собирая крестьянских детей в каком-нибудь одном доме, обучать их молитвам¹⁰⁵. Для этой же цели он добился, чтобы русские буквари, которые издавались в Виленских типографиях, имели в конце напечатанные молитвы. Тираж таких букварей был издан в 1857 г. Также владыка собирал сведения о том, все ли дети в смешанных семьях крещены по чину Православной Церкви¹⁰⁶, требовал от духовенства работы по постоянному катехизическому образованию прихожан¹⁰⁷, следил за должным преподаванием Закона Божия в сельских училищах¹⁰⁸, посещением богослужений православными воспитанниками городских светских учебных заведений¹⁰⁹, ходатайствовал перед Ви-ленским генерал-губернатором Назимовым о закрытии выявленных тайных польских школ . Мощным средством укрепления Православия и противостояния латинству высокопреосвященный считал создание церковно-приходских школ для обучения крестьянских детей чтению, письму, молитвам и началам катихизиса. Движение по созданию таких школ было в 1859 г. инициировано в Украинских епархиях¹¹⁰ и одобрено Синодом, который издал по этому поводу специальный Указ¹¹¹. Владыка с энтузиазмом поддержал церковно-школьное дело . Литовское духовенство хотя здесь из-за бедности православных прихожан и недоброжелательства помещиков и шляхты это было особенно трудно¹¹², не подвело своего архипастыря. К 13 декабря 1860 г. оказались открытыми и успешно действующими 159 школ с 1695-ю учениками и 14-ю ученицами . Эти школы сразу же начали играть огромную роль в борьбе с полонизмом.

Видя, что правительственная политика примирения начинает приносить гибельные плоды, что польско-католическая общественность все более поднимает голову и вредит восстановлению Православия, высокопреосвященный Иосиф, считая молчание со своей стороны преступлением, 26 февраля 1859 г. послал через обер-прокурора Синода графа А.П. Tолстого Записку императору. В ней, указывая на сепаратистские стремления польской национальной партии, он постарался показать всю опасность ее действий для государства, а так же предложил меры, способные парализовать усилия поляков. В ответ на эту Записку Литовский архиепископ получил высочайшую благодарность и полное архиерейское облачение, но на правительственную политику в крае эта Записка влияния не имела. Tем не менее она обратила на себя внимание Александра II и в конце августа того же года высокопреосвященный Иосиф был вызван в Петербург для участия в заседаниях Св. Синода. Присутствие Литовского митрополита в столице признавалось полезным «по особой важности вопросов, возникающих касательно Западных губерний и представляющейся иногда необходимости восполнить официальные донесения подробнейшими сведениями, которые могут быть сообщены Св. Синоду членами его, близко знающими разные местности духовного управления» .

Владыка прибыл в Петербург 28 октября 1859 г. Здесь ему пришлось работать в комитете по вопросу улучшения материального содержания приходского духовенства. Эффективность работы комитета оказалась очень низкой. Архиерей-воссоедини-тель тяготился заседаниями Высшего Церковного Управления.

«Мне особенно надоело, - писал он в своих Записках, - что давали ход самым пустым делам и людям и тратили время, весьма недостаточное для дел серьезных» . В результате высокопреосвященный Иосиф своими мнениями мало участвовал в делах синодального управления. Святитель Филарет Московский, пристально следивший за работой Синода очень жалел об этом. 4 декабря 1859 г. он писал митрополиту Григорию, первенствующему в то время в Синоде: «Преосвященный Литовский, говорят, много молчит. Жаль. Он имеет силу мысли и может споспешествовать вам» .

В Петербурге владыка вновь столкнулся с интригами, которые он связывал со слухами о его назначении преемником митрополиту Григорию на Петербургской кафедре и в должности первенствующего в Синоде. Митрополит Иосиф должен был находиться в Петербурге до 30 апреля 1860 г. Но еще до истечения этого времени ему было отсрочено пребывание в столице еще на год, хотя он просил уволить его в епархию из-за расстроенного здоровья и необходимости пребывать на месте постоянного служения¹¹³. Несмотря ни на что владыка сумел отпроситься и в мае 1860 г. вернулся в Литву, осмотрев по пути по высочайшему Повелению Полоцкую и Могилевскую епархии, где ему пришлось обратить внимание на интриги вокруг архиепископа Полоцкого Василия Лужинского¹¹⁴. Вскоре ему предстояло столкнуться с самым большим испытанием в жизни, которое подвергло жестокой проверке плоды его многолетней деятельности.

 

 

 

1 ЗИМЛ. Т. I, С. 147-150.

2 ЗИМЛ. Т1, С. 253.

3 ЗИМЛ. Т1, С. 128.

4 ЗИМЛ. Т.1, С. 134.

5 ЗИМЛ, Т.1, С. 135.

6 «Всех древлеправославных в тогдашней Виленской губернии было немного более полуторы тысячи, не считая в этом числе чиновников и военных г.Вильны и уездных городов» (Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки... С. 223).

7 Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки... С. 223;

8 Проблемы при передаче воссоединенных церквей под власть местных православных архиереев возникли в Украине. Подольский епископ Кирилла оказался не готов безоговорочно принять бывших униатов. Он сразу же поставил вопрос об отрешении от должности тамошнего воссоединенного благочинного Лабейковского, не снизойдя к его несоответствию требованиям к древлеправо-славному начальствующему духовенству (ЗИМЛ. T.III, С. 535). Помимо того владыка Кирилл не понимал иерархического принципа воссоединения и хотел развернуть работу по сбору подписок о присоединении к Православию с простого народа. Против этого решительно восставал преосвященный Иосиф (ЗИМЛ. T.II, С. 138). Мешало и «сильное предубеждение против древле-православных начальств со стороны вновь подчиняемых им воссоединенных» (Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки. С.235). В итоге, переподчинение украинских приходов местному епархиальному управлению в 1840 г. было «отложено до будущего» (ЗИМЛ. T.I, С.135). Оно совершилось только через год, после длительных переговоров владыки Иосифа с местными правящими архиереями и убеждения своих украинских пасомых (ЗИМЛ. T.II, С. 176).

9 РГИА в Петербурге. ф. 824. оп. 1, д. 117. л. 7.

10 ЗИМЛ. T.III, С. 480.

11 ЗИМЛ. T.III, С. 506-507.

12 РГИА в Петербурге. ф. 1661. оп. 1. д. 420. л. 4. Во времена унии некоторая часть приходов имела населенные имения с крепостными крестьянами. В Литовской епархии их было 157 с 2337 крестьянами, а в Белорусской 83 с 4107 крепостными (Marian Radwan. Carat wobec kosciola greckokatolickiego.. .s. 198199). Это было не много, но на таких приходах священники получали дополнительный доход и в меньшей степени зависели от помещиков.

13 ЗИМЛ. T.I, С. 145.

14 ЗИМЛ. Т1, С. 140, 148; Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки... С. 251.

15 ЗИМЛ. Т1, С. 153.

16 ЗИМЛ. Т.Н, С. 226.

17 ЗИМЛ. Т.Н, С. 229.

18 Во всей этой возне явно прослеживалась рука польско-католической партии, которая имела в Петербурге своих представителей (Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки... С.251-252).

19 ЗИМЛ. Т1, С. 265.

20 ЗИМЛ. Т1, С. 157.

21 Перед этим он написал конфиденциальное письмо Московскому святителю Филарету, в котором описал свое тягостное положение, созданное в столице интригами и недоброжелательством. В ответе митрополит Филарет утешал своего собрата и убеждал его не удаляться на покой, а послужить еще Церкви при помощи Божией (ЗИМЛ. Т.Н, С. 240-245).

22 Гродненская губерния в то время занимала территорию современных Гродненской и Брестской областей.

23 Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки... С. 225-226; Чистович И. Пятидесятилетие (1839-1889) воссоединения с православной церковию западнорусских униатов. Обзор событий воссоединения в царствование императора Николая I-го. - СПб., - 1889, С. 62.

24 ЗИМЛ. T.I, С. 167-168.

25 ЗИМЛ. Т. I, С. 169.

26 ЗИМЛ. Т.1, С. 169-174.

27 ЗИМЛ. Т.1, С.174.

28 ЗИМЛ. Т. II, С. 215-216.

29 В Записке обер-прокурору от 26 сентября 1839 г. высокопреосвященный Иосиф указывал на желательность соединения управлений католической и Православной Церквей в России. «Я уверен, - пишет он, - что при таковом общем управлении, при благоразумии, можно было бы наблюсти гораздо лучше нынешнего существенной пользы обеих церквей, устранить бесполезную борь-

30 ²⁶ «Перемену костюма, - писал владыка Протасову в 1839 году, - лучше как можно долее откладывать, даже после причисления воссоединенных священников к епархиям древлеправославным... Прихожане Римские по большей части не могут отвыкнуть смотреть на духовенство воссоединенное, как на свое; да и сами низшие Римские священники могут быть по большей части расположены таковою снисходительностию Православного начальства: так что это обстоятельство будет иметь весьма важное влияние на присоединение Римлян к Православию» (ЗИМЛ. Т. II, С. 101). ²⁶⁹ ЗИМЛ. T.II, С. 367.

31 ЗИМЛ. Т. I, С. 367.

32 Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки... С. 284.

33 ЗИМЛ. T.II, С. 125-126.

34 ЗИМЛ. T.III, С. 495-496.

35 ЗИМЛ. Т.Н, С. 400.

36 Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки. С. 393.

37 ЗИМЛ. Т.Ш, С. 873.

38 ЗИМЛ. T.II, С. 346.

39 ЗИМЛ. T.III, С. 883-884, 898-899.

40 ЗИМЛ. T.I, С. 192.

41 ЗИМЛ. Т.Ш, С. 728.

42 ЗИМЛ. Т.Н, С. 356.

43 ЗИМЛ. T. II, С. 356.

44 ² Кипранович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки. С. 277

45 Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки... С. 280.

46 ЗИМЛ. T.II, С. 616-618.

47 ЗИМЛ. T.I, С. 230.

48 ЗИМЛ. T.III, С. 1105-1106.

49 ЗИМЛ. T.II, С. 690.

50 Сведения о недостатках в церквях Литовской епархии. // ЛЕВ. -1863. - №2. - С. 59-60.

51 ЗИМЛ. Т.Ш, С. 1194.

52 ЗИМЛ. Т.Ш, С. 1173-1174.

53 ЗИМЛ. T.III, С. 1192.

54 ЗИМЛ. T.III, С.1193.

55 ЗИМЛ. T. III, С. 1193.

56 ЗИМЛ. T.III, С. 1197-1199.

57 ЗИМЛ. T.I, С. 239.

58 Миловидов А.И. Заслуги графа М.Н.Муравьева для Православной Церкви в Северо-Западном крае. - Харьков: Губ. тип., 1900. - 92 с., С. 53.

59 ЗИМЛ. Т.Ш, С. 993-994.

60 ЗИМЛ. Т.Ш, С. 993-994.

61 ЗИМЛ. Т.Ш, С. 993-994.

62 ЗИМЛ. T.II, С. 418; 678-681.

63 ЗИМЛ. T.II, С. 514-515.

64 ЗИМЛ. T.I, С. 229; T.II, С. 580-584.

65 ЗИМЛ. T.II, С. 513-514.

66 ЗИМЛ. Т.1, С. 561.

67 ЗИМЛ. Т.11, С. 321.

68 ЗИМЛ. Т.11, С. 324-325.

69 ЗИМЛ. Т.11, С. 307.

70 ЗИМЛ. Т.1, С. 181-182; Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки... С. 269.

71 ЗИМЛ. T.II, С. 404.

72 ЗИМЛ. T.I, С. 140.

73 РГИА в Петербурге. ф. 821. оп. 10. д. 256. л. 97-107.

74 Marian Radwan. Carat wobec kosciola greckokatolickiego... s. 206.

75 ЗИМЛ. T.II, С. 349-351.

76 ЗИМЛ. Т.П, С. 413-414.

77 ЗИМЛ. Т.П, С. 297.

78 ЗИМЛ. Т.П, С. 396-397.

79 ЗИМЛ. T.II, С. 297.

80 Например, вице-директор обер-прокурора Синода графа Протасова был католик (см. Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки... С. 252).

81 ЗИМЛ. T.II, С. 373.

82 ЗИМЛ. T.II, С. 426.

83 ЗИМЛ. Т.1, С. 137.

84 ЗИМЛ. Т.11, С. 231.

85 ЗИМЛ. Т.11, С. 320.

86 Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки... С. 280-281.

87 Z.Dobrzynski. Prawoslawni i grekokrtolicy... s.65; E.Likowsky. Dzieje kosciola unickiego... s.339-340.

88 ЗИМЛ. T.II, С. 594-597.

89 Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки... С. 277. «По сведениям, добытым виленским кафедральным протоиереем Гомолицким от его приятеля, доминиканского монаха, разъяснилось, что Мечиславская была подготовлена для роли мнимой мученицы неприязненной России партией, в одном из виленских женских монастырей, в 1845 г., в период перенесения в Вильно из Жирович православного епархиального управления. Вышеупомянутый доминиканец, пишет Иосиф в своих неизданных записках (в 1862 г.), указал по именам всех польских баринь, устроивших это дело, а так же указал латинских монахинь (сестер милосердия), которые избрали и снарядили особу, названную ими «Мечиславскою». По словам доминиканца, Мечиславская была отправлена с паспортом в прибалтийское местечко Поланген, Курляндской губ. (принадлежащее графам ^шке-

90 вичам), под видом пользования морскими купаньями, а из Полангена она препровождена была через границу в Пруссию и далее. Сведениям этим Иосиф не мог своевременно дать официального хода, не желая выдать доминиканца да притом зная, что заинтересованные в этой истории лица сумели бы, конечно, припрятать концы в воду, и вышла бы одна только суматоха, которую могли бы обратить во вред православия. О той же самозванке Мечиславской сам Иосиф впоследствии слышал от одного лица, бывшего в Риме, следующее забавное обстоятельство. Своими сенсационными рассказами Мечиславская обратила на себя внимание тогдашнего папы Григория XVI. Он лично посетил ее в монастыре, расспрашивал о многом и между прочим спросил, каким образом она не ушиблась, выскочив из второго этажа, и даже была в силах бежать дальше из Мядель-ского монастыря - места своего заключения. «Снег, на который я упала, охранил меня от ушиба», отвечала самозванка. - «Хотя я житель юга», заметил папа, «а все-таки знаю, что в России в июне месяце снега не бывает». Иначе отнесся к Мечиславской известный недруг России, папа Пий IX. Он подарил ей дом для открытия в нем базилианского монастыря. Здесь жила пресловутая мученица до своей смерти в 1869 году. Здесь же она продолжала занимать путешественников фантастическими рассказами о гонении на униатов в России, в роде рассказа, помещенного одной французской путешественницей в книге под заглавием «Рим» (Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки. С. 282-283).

³⁵⁸ ЗИМЛ. Т.11, С. 148.

91 ³⁵⁹ ЗИМЛ. Т.11, С. 311.

92 ЗИМЛ. T.I, С. 207.

93 ЗИМЛ. T.II, С. 448.

94 Удивительно, но владыка просил правительство оставить его проживать в Вильно, объясняя это следующим образом: «Не удивляйтесь, Ваше Сиятельство, что я не устраняюсь от Вильно. Мне не предстоит лучшего выбора. Да притом здесь для меня готов и гроб под мощами святых Виленских мучеников - и, кажется, есть в природе человека, что ему дорого то место, где он страдал за правду и для доброго дела» (ЗИМЛ. T.I, С. 212).

95 ЗИМЛ. Т.1, С. 215.

96 Киприанович Г.Я. Жизнь Иосфа Семашки. С.3 27.

97 ЗИМЛ. Т.11, С. 545.

98 Об этом см. Киселев А.А. Система управления и чиновничество белорусских губерний в конце XVIII - первой половине XIX в. - Мн.: УО «Военная академия Республики Беларусь», 2007. - 153 с.

99 Русско-польские отношения. Некоторые замечательные по этому поводу мысли, слова, речи, размышления и рассуждения. - Вильна, 1897. С. 16.

100 ^{3 0} Сборник историко-статистических материалов по Виленской губернии. Ч.1, - Вильно, 1868. - 262 с. С. 56.

101 ЗИМЛ. Т.Ш, С. 1227; 1233-1235; 1249-1250. Большое возмущение святителя вызвал случай с принявшим Православие бывшим ксендзом Антонием Петке-вичем, назначенным в Вильно цензором издаваемой на самогитском и литовском языках католической литературы и законоучителем в двух женских светских училищах. Этот добросовестный и ревностный священник был в 1859 г. отстранен от должности законоучителя попечителем Виленского учебного округа по незначительной формальной причине. Но на самом деле, по признанию помощника попечителя князя Шахматова-Ширинского, по причине того, что он был неприятен римским католикам. По этому поводу митрополит Иосиф писал в Синод: «Боже праведный! Неужели мы в Туреччине. С которого же времени в Церкви Русской Православной должно избирать пастырей, не тех, которые способны и достойны служить ей с пользою, но тех, которые приятны и угодны для иноверцев! Неужели должно гнать и отвергать достойного священнослужителя, потому только, что он по убеждению присоединился к Православной Церкви и доверил ей свою участь! Ведь на том же основании (сказал я) должно пожертвовать иноверцам и двумя тысячами воссоединенного духовенства, которое состоит на лоне Православной Церкви малым чем долее, как Петкевич» (ЗИМЛ. ТЛ, С. 639).

102 ЗИМЛ. ТЛ, С. 631-632.

103 Киприанович Г.Я. Жизнь Иосифа Семашки. С.3 45.

104 ЗИМЛ. T.II, С. 635.

105 ЗИМЛ. Т.П, С. 626.

106 ЗИМЛ. Т.Ш, С. 982.

107 ЗИМЛ. Т.Ш, С. 981.

108 ЗИМЛ. Т.Ш, С. 973.

109 ЗИМЛ. Т.Ш, С. 1108.

110 Римский С.В. Конфессиональная политика России в Западном крае и Прибалтике XIX столетия. // Вопросы истории. - 1998. - №3. С. 41.

111 ЗИМЛ. Т.П, С. 672-673.

112 ЗИМЛ. T.III, С. 1254-1255.

113 Барсов Т.В. Синод в его прошлом. С. 405.

114 РГИА. в Петербурге. Ф.796, оп.205, д.281, л.1-3; ЗИМЛ. Т.П, С. 696-698.

 

Кандидат богословия протоиерей Александр Романчук
Третья глава книги  «ИОСИФ (Семашко), митрополит Литовский и Виленский: жизнь и служение».

 

Продолжение

Все главы книги