Как создаются мифы
Что касается легенды о беспримерном масштабе «оршанского триумфа» и потерях противника, то создавать ее, как уже говорилось начал сам Сигизмунд I, рассылая послания с обширным описанием победы к папе Льву X, венгерскому королю Владиславу, венецианскому дожу Вавжинцу Лауредано, воеводе Трансильвании Яну Заполии, а также ряду других монархов и сановников Апостольской столицы...
Широко разрекламированная в Европе в XVI-XVII веках Оршанская победа польского в своем большинстве войска над «еретиками и схизматиками московитами» была всего лишь победой в проигранной войне. Выпячивание роли в битве православного князя К.Острожского было хитрым информационно-пропагандистским ходом Ватикана*. Рим начал затушевывать участие в Оршанской битве войск католического польского королевства и выдвинул на первый план воинов ВКЛ и их православного командующего.
При папском дворе шли церемонии в честь «небывалой победы». «Паэты пiсалi вершы у гонар К.Астроскага, мастакi стваралi гравюры i маляунiчыя карцiны [5, 16]. С подачи римского папы и польского короля события битвы проигранной войны были запечатлены (около 1520 г.) на большом полотне – 1,5 х 2,5 метра. (Сейчас она хранится в национальном музее Польши в Варшаве) [5, 16]. В 1514 г. в Нюрнберге «па свежых слядах быу выпушчаны спецыяльны артыкул вайскавых навiнау, прысвечаны апiсанню бiтвы пад Воршай» [5, 16]. Такого международного резонанса не было даже в честь Грюнвальдской битвы [6, 16] .
Католические иерархи были крайне заинтересованы не только в поднятии авторитета Польши и ВКЛ (будущей Речи Посполитой), проигравшей войну за духовное главенство в славянском мире Русской державе, но и в том, чтобы как можно сильнее замолчать это поражение.
В целом в то время, по словам польского историка И.Граля [16], влияние оршанской пропаганды в значительной степени сказывалось на формировании нелестного образа «Москаля», давая мощный импульс для развития теории о «восточной угрозе». Аналогичное, хотя и несравненно более сильное влияние оказала она на польское общество, до той поры отдаленное от «московского» вопроса. Пересказ оршанской победы был широко распространен чуть ли не во всей историографии ХVI – начала ХVII вв.: выпущенные краковскими типографиями труды Андрея Кшицкого, Кшиштофа Сухтена, Валентого Экка и Яна Дантишка; Панегирик» Бернарда Ваповского, «Ода на триумф...» Транквилла Андроника, «Еоиграмат» папского легата в Польше Якова Пизона, гимн Каспара Велиуса «Во славу короля Сигизмунда»; работы Мартина Бельского, Экта Дециуша, Станислава Ожеховского, Кшиштофа Варшевицкого; напечатанные в Кракове, Риме и Нюренберге брошюры и листовки на латинском и немецком языках, ставшие первыми материалами такого типа, использованными польской дипломатической службой и т.д. и т.п.
Сам князь Острожский за победу над православными единоверцами получил монарший привилей на возведение двух каменных православных церквей в столичном Вильно! Нельзя не согласиться с польским ученым, в том, что этот акт, кроме того, что «удовлетворял радость победителя», являлся остро политическим. По задумке королевского двора он должен был «доказать единство приверженцев православия и католицизма в борьбе с общим врагом».
В роли этого «врага» для православного населения нынешних Беларуси и Украины тогдашние польские короли хотели видеть «московитов». Причем уже одним этим названием жителей возрождавшейся Руси они стремились вбить клин между своими православными подданными («настоящими» русинами-русскими) и их единокровными братьями по вере («азиатами» из «Московии»). Недаром гетман Острожский даже сыскал себе в то время среди краковских гуманистов прозвище «Сципион Русский».
Соответствующий ренессанс пережила «оршанская тематика» в Речи Посполитой во время ее войны с Россией в начале - первой половине ХVII века, т.е. во времена Смутного времени, когда поляки вновь осадили Смоленск и даже оказались в Москве. После разгрома и изгнания поляков ополчением Минина и Пожарского тема «великого триумфа» столетней давности, зазвучала при королевском дворе еще актуальнее: во-первых, надо было «смазать» позор поражения нанесенного гордой шляхте «мужиками-лапотниками»; во-вторых, взбодрить приунывшее воинство; в-третьих – попугать Европу «угрозой с Востока».
Некоторые историки считают, что «оршанская пропаганда», дескать, была настолько эффективна, что способствовала разрыву политического союза Московской Руси и Священной Римской империи. Якобы римский кесарь Максимилиан настолько поверил развернутой поляками в Западной Европе пропагандистской кампании, что разорвал отношения с Василием III. В данном случае уместно вспомнить пословицу о том, что самая эффективная ложь – это неправильно понятая правда.
Дело вовсе не в легковерности кесаря и пропаганде Ватикана. Не сбрасывая эти факторы со счетов, причину разрыва политического союза с Москвой целесообразно искать в нежелании Максимилиана способствовать дальнейшему усилению своего недавнего союзника, взявшего Смоленск, - геополитический «ключ-город» к русским землям ВКЛ. Тактически императору было выгодно ослабление польского короля и великого князя литовского в непрерывных войнах за наследство Киевской Руси с восточным соседом. Однако стратегически Максимилиану, как католику и императору Священной Римской империи, вовсе не улыбалась перспектива появления на Востоке православного Третьего Рима.
Именно поэтому вроде бы союзник Василия, Максимилиан, вместо того чтобы воевать против Сигизмунда, взял на себя роль посредника и прислал в Москву в 1517 г. своего личного посла и шпиона С.Герберштейна. Основной целью будущего автора «Записок о Московии» было – уговорить Василия III вернуть Смоленск Сигизмунду I. Поскольку, как известно, это Герберштейну не удалось, его хозяину не оставалось ничего иного, как, довольствуясь малым – пресловутыми «Записками», включиться в пропагандистскую кампанию, развернутую вокруг битвы под Оршей Ватиканом. Именно Максимилиан удержал тевтонского магистра от войны с Польшей, написав тому, что «нехорошо будет, если польский король унизится, а московский возвысится».
Таким образом, подводя итоги, можно выделить следующее:
1) В Оршанской битве принимали участие приблизительно равные по силам войска. Армия польского короля и великого князя литовского Сигизмунда состояла в большинстве из поляков и была вооружена новейшим (на то время) оружием. Русские войска были вооружены гораздо хуже. В их составе воевало гораздо больше выходцев из земель ВКЛ (православные жители Смоленска и близ лежащих княжеств Белой Руси), чем в армии противника.
2) Поражение потерпела не вся армия, а лишь некоторая часть войск Великого княжества Московского, состоявшая из нескольких полков, прикрывавших Смоленск. Простой народ отреагировал на нее появлением поговорки: «Кепско у Витебска, у Орши горше, а у Минску по свинску».
3) Большинство пишущих об Оршанской битве старательно стремится умолчать о потерях королевского войска, от которого осталось в живых после «блистательной победы» около 6 тыс. человек, т.е. потери составили более 85 % воинов! В том числе и поэтому не «победитель» Сигизмунд-Август, а «побежденный» Василий диктовал условия мира. Так что «великие воители» Я.Свирщевский и К.Острожский могут, в лучшем случае, претендовать на сомнительные лавры царя Пирра, примерно с такими же (в процентном отношении) потерями победившего римлян в своей предпоследней битве. (В последней Пирр, у которого практически не осталось воинов, был убит). Впрочем, даже на лавры Пирра победители под Оршей могут претендовать с очень большими оговорками – у эпирского царя Античности не было столь внушительного перевеса над противником в виде тяжелой артиллерии и огнестрельного оружия.
4) Польский король и великий князь литовский Сигизмунд и его гетманы выиграли битву под Оршей, но в то же время, проиграли всю военную кампанию 1514 года. Свидетельство этого – потеря Смоленска и части земель Смоленского княжества. Победа под Оршей, - пишет Н.Карамзин, - «не имела военных следствий, была рядовой битвой во все разгоравшейся борьбе Москвы и Литвы за воссоединение русского народа». Он приводит заявление Василия III: «Доколе конь мой будет ходить и меч рубить, не дам покоя Литве».
5) Первенство в славянском мире после этой войны, начало переходить от католической польской державы и вассального ей ВКЛ к православному Великому княжеству Московскому. Его князь – Василий III – стал победителем и воссоединителем древних русских земель. Оршанская победа польско-католического в своем большинстве войска над «еретиками и схизматиками московитами» была всего лишь победой в проигранной войне за контроль над этими землями.
Несколько слов в заключение
К сожалению, как уже указывалось в начале, одновременно с развалом единого государства и на белорусской земле появились направленные на разжигание национальной и религиозной нетерпимости и вражды националистические пасквили превратившие созданный в средневековой Польше миф о битве под Оршей в «значимый» для белорусов.
Очень не хотелось бы, чтобы сомнительный средневековый триумф польского короля (им же самим созданный и распропагандированный) выдавался политиканами от истории, преследующими свои узкокорыстные цели, за «историческую победу» белорусов над россиянами. Именно поэтому данная работа написана не для «Москвы» (она и сама разберется), а для Беларуси, по земле которой прокатывалось множество различных битв и войн, которые люди, ее населяющие, прочувствовали на себе.
Роль и место населения княжеств Белой Руси в тех войнах можно рассматривать лишь в общем русле политики Польши и Великого Княжества Литовского (де-факто связанных с конца XIV века личной унией через династию Ягеллонов) того времени, но никак не защитниками собственного Отечества. Территории же нынешней Беларуси отводилась в тех войнах роль плацдарма, на котором столкнулись католическая Польша и православная Русь.