Вопрос этнической истории племен и народов балто-славянского ареала в VI–X вв. все более подвергается чрезмерной идеологизации и политизации в целях построения очередных антинаучных исторических мифов. Однако, эти сомнительные построения рассыпаются при объективном анализе летописных и археологических материалов, и тем более при изучении новых данных популяционной генетики.
История Подкарпатской Руси в XX веке является примером активных опытов этнокультурной инженерии в отношении коренного населения региона, именовавшего себя русинами. Русинский политик Павел Цибере, входивший в состав чехословацкого правительства в эмиграции, последовательно отстаивал идею о принадлежности русинов к общерусскому культурно-цивилизационному пространству.
Поражение в Первой мировой войне и последующий распад Австро-Венгрии привели к вхождению территории исторической Угорской Руси, населенной карпатскими русинами, в состав Чехословакии, где данная область стала официально именоваться Подкарпатской Русью. В составе Чехословакии среди карпатских русинов началось массовое движение за выход из греко-католицизма и возвращение к православию.
Значительная часть восточнославянского населения империи Габсбургов считала себя частью общерусского культурного и цивилизационного единства. В конце XIX - начале XX века данные силы столкнулись с новым, но набирающим силу интеллектуальным конкурентом - украинским национальным движением.
Советская власть в течение всего срока своего существования отрабатывала, доводя до организационно и процедурно завершенного вида приемы и способы контроля над населением, и в частности удержания вольных трудовых ресурсов подле мест приложения труда. Одной из таких форм являлись паспорта, трудовые книжки, и прочие документы, удостоверявшие личность и привязывавшие людей к месту работы и неразрывно связанному с ним месту проживания.
