История Подкарпатской Руси (сегодня — Закарпатская область Украины) в XX веке является примером активных опытов этнокультурной инженерии в отношении коренного восточнославянского населения региона, традиционно именовавшего себя этнонимом «русины». В межвоенный период, когда регион входил в состав Чехословакии, местные интеллектуальные элиты представили на суд общественности несколько моделей идентичности русинского населения: русофильскую, украинофильскую и русинофильскую. Русофилы трактовали русинов как ветвь единого русского народа «от Карпат до Камчатки». Украинофилы считали местное население украинцами с «неразбуженным» национальным сознанием. Русинофилы же декларировали тезис о существовании отдельного русинского народа, который не является частью русских или украинцев. Наличие нескольких течений в национально-культурной жизни Подкарпатской Руси делало возможным поддержку определенных сил со стороны представителей иных государств для осуществления собственных планов в регионе. Ярким примером такой политики стало действие руководства Германии в 1938-1941 гг.

В условиях послемюнхенской агонии Чехословацкого государства Подкарпатская Русь получила автономию, обещанную Прагой еще в 1918 г. Первое автономное правительство, которое возглавил один из лидеров русофильского направления А. Бродий, просуществовало с 11 по 26 октября 1938 г. После ареста Бродия по обвинению в шпионаже в пользу Венгрии произошло формирование второго автономного кабинета во главе с лидером Национально-христианской партии и всего украинофильского движения А. Волошиным. В регионе началась активная кампания украинизации. Украинский язык занял главенствующее положение в системе образования. Классы с русским языком обучения открывались только при условии, что этого попросят 40 и более родителей учеников. Открытие такого класса должно было быть санкционировано Министерством культуры, школ и народного просвещения¹. Страницы официального печатного органа «Новая свобода» пестрели агрессивной критикой в адрес приверженцев русофильских идей². Было изменено и официальное название автономии. С 30 декабря 1938 г. правительство издало распоряжение, позволявшее использовать наряду с названием «Подкарпатская Русь» и термин «Карпатская Украина».

Одной из главных черт режима Волошина стала опора на Германию. В Хусте (столица Подкарпатской Руси после Первого венского арбитража) было создано немецкое консульство; в декабре 1938 г. между Германией и Карпатской Украиной были подписаны два торговых соглашения³. Прогерманская ориентация кабинета Волошина не была предметом закулисных политических интриг, скрытых от населения. Очевидец тех событий, один из лидеров украинофильского направления В. Бирчак сообщал, что среди местного населения, особенно молодежи, существовала искренняя вера в то, что Германия бескорыстно поможет в строительстве украинского государства⁴. Автор воспоминаний довольно резонно называет подобные отзывы деморализацией и массовым психозом. 22 января 1939 г. участники митинга в Хусте по случаю годовщины воссоединения Украинской народной республики и Западно-Украинской народной республики скандировали лозунг «Нам поможет дедушка Гитлер и отец Волошин победить чехов»⁵.

Возросшая диверсионная активность со стороны Венгрии и Польши была использована украинскими националистами для усиления собственных вооруженных структур. 9 ноября была создана «Организация Народной Обороны — Карпатская Сичь». Во главе организации стояло Главное командование: командующий Д. Климпуш, заместитель И. Роман и штаб, находившийся в г. Хуст. В отдельных районах были районные командования (их насчитывалось 10) и подчинявшиеся им местные организации, которые проводили военное и политическое обучение нескольких десятков тысяч членов. В пяти постоянных гарнизонах Карпатской Сичи проводилось обычное военное обучение, а часть сичевиков исполняла также обязанности полицейских или пограничников. Карпатская Сичь проводила культурно-просветительскую работу среди населения. В рядах офицеров Карпатской Сичи, помимо уроженцев Подкарпатской Руси, имелась также значительная доля выходцев с Галиции (3. Коссак, Р. Шухевич и др.)⁶. По сути, создавалось двоевластие, когда наряду с действующей чехословацкой администрацией и вооруженными силами (на территории Подкарпатской Руси была расквартирована 12-я стрелковая дивизия) явочным порядком при содействии Волошина возникали параллельные силовые структуры украинских националистов (далее — ОУН). Наиболее радикальные члены Карпатской Сичи часто выражали недовольство чересчур осторожной, по их мнению, деятельностью Волошина. В. Бирчак в своих воспоминаниях приводит слова одного из таких сичевиков: «Мы никого не боимся. Наше правительство надо разогнать, от Праги отделиться»⁷.

В организации Сичи явно прослеживался германский сценарий. Подобная структура наилучшим образом соответствовала планам Берлина по дестабилизации обстановки в регионе. Обучением молодых радикалов руководили около 200 инструкторов из числа судетских немцев⁸. Существуют сведения, что при нападении венгров на Подкарпатскую Русь в марте 1939 г. были убиты несколько немецких офицеров в форме сичевиков⁹.

Факт решающего влияния Германии на общественную жизнь в Подкарпатской Руси хорошо осознавали и местные русофилы, которые оказались в крайне тяжелом положении. Так, деятели прорусской ориентации С. Анатоловский и П. Цибере в конце января 1939 г. отправились в Берлин, дабы проинформировать властные круги о ситуации в Подкарпатской Руси и просить их оказать давление на правительство Волошина с целью репрезентации последним «также и интересов русского направления»¹⁰.

Одновременно с поддержкой радикального проукраинского движения в Подкарпатской Руси руководство Германии вело активные переговоры с представителями Венгрии относительно будущего региона. 16 января 1939 г. на встрече министра иностранных дел Венгрии И. Чаки с А. Гитлером фактически было озвучено принципиальное признание Германией интересов Венгрии в регионе¹¹. Попытка А. Волошина воспользоваться окончательным крахом чехословацкой государственности и объявить независимость Карпатской Украины под протекторатом Германии не имела шансов на успех. С согласия Г ермании венгерские войска заняли территорию Подкарпатской Руси в течение нескольких дней (15-18марта). Показателен тот факт, что консул Германии в Ху-сте Г. Гоффман накануне вторжения венгерских войск в разговоре с лидерами Карпатской Сичи утверждал, что немцы не допустят оккупации региона¹². Умело разыгрывав «украинскую карту», руководство Германии в конце концов отдало предпочтение более важному для себя потенциальному союзнику — Венгрии.

Попытки руководства Карпатской Украины наладить контакт с властями Германии с целью признания независимости государства ни к чему не привели. Особая надежда возлагалась на руководителя президентской канцелярии, влиятельного политика времен Веймарской республики и Третьего Рейха О. Мейснера. Однако телеграмма в его адрес осталась без ответа. Также было проигнорировано и обращение лидера ОУН А. Мельника непосредственно А. Гитлеру. В телеграмме содержались следующие слова: «Просим Вас принять протекцию над молодым украинским государством, которое является первым видимым выражением немецко-украинского сотрудничества в борьбе против большевизма»¹³. Отдельные представители властных элит Германии, как, например, министр пропаганды И. Геббельс, не скрывали своей иронии относительно деятельности А. Волошина и его окружения. Об этом свидетельствует запись в личном дневнике Геббельса¹⁴.

Лидеры украинских националистов, однако, даже после вхождения Подкарпатской Руси в состав Венгрии сохраняли определенные надежды на помощь Германии. С потенциальным союзником их связывала схожесть многих идеологических постулатов (национализм, антисоветизм, антисемитизм). Львовское издание «Новое село» писало: «Вопрос Карпатской Украины, даже если ее заберет Венгрия, является только этапом в последующих планах Гитлера в походе на восток. Гитлер хочет иметь Венгрию на своей стороне и поэтому молча согласился на захват Руси Венгрией». Информация со схожим посылом встречается на страницах Львовской газеты «Наше дело» после событий середины марта 1939 г.: «Не падайте духом. Такое положение вещей является планом Гитлера. Он хочет показать миру, что украинцы заслуживают свободу, они заслуживают мировую поддержку»¹⁵.

С установлением венгерского господства в Подкарпатской Руси официальным идеологическим курсом в регионе становится «угро-русинизм». В рамках данной концепции утверждалось, что местные русины являются отдельным славянским народом, которому одинаково чужды прорусские и проукраинские настроения. Постулировался тезис об исторической верности русинов идеям венгерской государственности. Как утверждалось в официальном дискурсе, лишь в рамках Венгрии русины могли достичь культурного и экономического процветания. Любая попытка использования факта национально-культурной самобытности русинского населения в политических целях объявлялась вредной и опасной. Таким образом, «угро-русинизм» представлял собой попытку изолировать местное население от участия в «широких» русском и украинском национальных проектах.

В таких условиях на страницах официальной местной прессы (прежде всего, русиноязычная газета «Новая неделя») в первые месяцы установления венгерской власти стал помещаться чрезвычайно критический материал в адрес А. Волошина и его окружения, а также организации Карпатская Сичь. Публикуемые статьи часто представляли собой неприкрытую травлю приверженцев проукраинских взглядов¹⁶. Многие активные деятели Карпатской Сичи были подвергнуты арестам. Однако такая политика Будапешта не устраивала Германию, которая не собиралась полностью отказываться от поддержки проукраинских сил в Подкарпатской Руси. Наличие в регионе радикальных элементов, рассчитывавших на помощь и протекцию Берлина, могло стать действенным аргументом для Германии в деле оказания давления на Будапешт. Недопустимость судебного или иного преследования министров автономного правительства Волошина и деятелей Карпатской Сичи была озвучена в памятной записке Германского посланника в Будапеште О. Эрманнсдорфа, переданной министру иностранных дел Венгрии И. Чаки 11 марта 1939 г.¹⁷ В последующие недели руководство Г ермании следило за выполнением данных обязательств со стороны Венгрии. Так, 23 марта посол Венгрии в Берлине Д. Стояи передал статс-секретарю Министерства иностранных дел Г ермании Э. Вайцзкеккеру сообщения о том, что в Будапеште приняты к сведению рекомендации о более лояльном отношении к членам Карпатской Сичи и разрешении для них покинуть территорию региона¹⁸. 22 апреля в Вене состоялась встреча главы Пятого отделения генерального штаба Венгрии генерала Ш. Гомлока с руководителем Абвера В. Ф. Канарисом. Со стороны Германии прозвучал ряд требований в адрес венгерского руководства: прекратить преследования сичевиков, а также их выдачу польской стороне; обеспечить украинцам «культурные и религиозные права»; разрешить украинофильским интеллигентам вернуться в Подкарпатскую Русь и предоставить им рабочие места. В Будапеште и Хусте предполагалось открыть две коротковолновые радиостанции для пропаганды идей «Соборной Украины», объектом которой должны были стать украинцы СССР. Взамен Канарис обещал признание со стороны Германии Подкарпатской Руси составной частью Венгрии, даже в случае образования Соборной Украины¹⁹.

Во время переговоров 1 мая в Берлине между министрами иностранных дел Венгрии и Германии обсуждалась в том числе судьба А. Волошина. На рекомендацию Й. Риббентроппа вернуть Волошина в Подкарпатскую Русь И. Чаки ответил, что венгерская сторона может допустить появление экс-премьера на территории Венгрии, но ни в коем случае не в регионе, т. к. там «он имел много врагов» и «его безопасность не могла быть гарантирована»²⁰. Сам Волошин после событий марта 1939 г. переехал в Румынию, затем в Югославию. 22 марта он посетил венгерского посланника в Белграде Д. Бакач-Бешшеньеи. Бывший президент Карпатской Украины просил помочь вернуться на родину примерно 200 беженцам и дать амнистию бывшим сичевикам, благодаря чему ситуация в регионе, на его взгляд, должна была стабилизироваться. Также Волошин сообщил, что, поскольку Карпатская Украина в ее границах не могла существовать как независимое государство, то еще осенью он пришел к решению, что присоединит ее к Венгрии²¹. Через несколько дней, находясь в Загребе, Волошин в переговорах с представителями местной политической элиты (в частности, с В. Мачеком) уже говорил другом: о трагедии Карпатской Украины, вероломном захвате этого государства Венгрией и т. п.²². Фигура Волошина, окруженная ореолом мученика в изгнании, вызывала беспокойство у венгерских властей, так как могла быть использована в пропагандистских целях представителями украинофильского лагеря. Этот факт подчеркивал консул Польши в Ужгороде Й. Штеньовский. В своем донесении посланнику в Будапеште от 12 мая 1939 г. он отмечал, что было бы разумно объявить амнистию Волошину и поселить его в одном из монастырей в Подкарпатской Руси²³. Первое время Волошин оставался в Берлине, где с энтузиазмом отмечал возможность ведения украинской пропаганды и выражал свою готовность участия в акциях саботажа в Польше. Однако вскоре политик был заподозрен в попытках налаживания контактов с окружением Э. Бенеша. В итоге практически весь период войны Волошин находился в Праге. От властей Протектората Богемии и Моравии он получил 4 000 корон для работы в Украинском вольном университете²⁴. В мае 1945 г. экспрезидент Карпатской Украины был арестован в Праге советской контрразведкой «СМЕРШ», перевезен в Лефортовскую тюрьму, где скончался через несколько месяцев от сердечного приступа.

Давление Берлина на руководство Венгрии вскоре возымело результаты. 7 июля 1939 г. из тюремного заключения были освобождены 242 члена Карпатской Сичи. Позже они оказались в лагере ОУН в Вене. По одной из версий, эта акция стала результатом переговоров Канариса с представителями венгерских властей. По другой версии, решающую роль в освобождении сичевиков сыграл бывший гетман Украины П. Скоропадский, который в то время проживал в Германии как частное лицо, однако принимал некоторое участие в жизни украинской эмиграции²⁵. Вскоре и многие Другие сичевики были выпущены из тюрем и даже получили работу. Так, известный политик Подкарпатской Руси С. Фенцик в письме премьер-министру Венгрии П. Телеки осенью 1939 г. сетовал на засилье бывших членов Карпатской Сичи в органах местного управления²⁶ Консул Германии в Хусте пожертвовал (по официальной версии — из личных средств) по 50 пенго вдовам и сиротам сичевиков, а также обещал добиться у правительства мер по улучшению их материального положения²⁷.

Тем временем деятельность украинских националистов, которые возлагали надежды на помощь Германии в осуществлении своих планов, не могла не тревожить венгерское руководство. Капитан полиции Ужгорода в своем донесении министру внутренних дел от 17 ноября 1938 г. указывал на две основные опасности для государственного строя Венгрии — коммунистов и украинских националистов. На его взгляд, цели обоих движений были фактически идентичны и отличались лишь тем, что коммунисты планировали присоединение региона к Украине при помощи СССР, а украинские националисты — создание «Соборной Украины» при помощи Германии²⁸. Наджупан жупы Берег-Уго-ча в донесении премьер-министру от 8 января 1940 г. с тревогой сообщал, что местные жители часто получают письма от «бежавших в Германию проукраински настроенных угрорусов». Авторы этих писем выражали надежду на «скорое воскрешение Великой Украины»²⁹. Местные жители, получавшие подобные послания из Германии, незамедлительно брались под наблюдение органов безопасности³⁰. Наиболее важная информация о деятельности украинских националистических организаций, опиравшихся на Германию, содержится в донесении капитана полиции Ужгорода наджупану Ужгородской жупы А. Шименфалви. По данным контрразведки и полицейских органов, в Ужгороде под протекцией Германии действовала организация, ставившая перед собой целью создания «Великой Украины». Курировал деятельность организации немецкий майор, служивший в Вене, Ф. Эдвальд. Связь с местными членами организации осуществлялась при посредничестве гражданина Словакии М. Тулека, который был ранее связан с правительственными кругами автономного кабинета А. Волошина. Именно через Тулека деньги из Германии поставлялись в регион. Местными лидерами организации являлись владелец маслозавода в Хусте Ф. Ревай и житель Ясиня С. Томанюк. Капитан полиции отмечал значительный рост числа членов организации и указывал на необходимость продолжения наблюдения за ее деятельностью³¹. В целом можно утверждать, что венгерские власти на протяжении 1939-1944 гг. сумели контролировать украинское националистическое движение в регионе и свести его влияние на местное население к минимуму.

Значительная часть украинофильских деятелей из Подкарпатской Руси после событий марта 1939 г. оказались на территориях, так или иначе контролируемых Германией. В Протекторате Богемии и Моравии усилиями С. Клочорука и В. Шандора была создана Ликвидационная канцелярия правительства Карпатской Украины. Основной ее задачей стала помощь беженцам-украинофилам (чиновникам, учителям, актерам театра «Новая сцена», сичеви-кам), которых, согласно данным руководства канцелярии, было около 20 000. 31 марта 1939 г от имени Ликвидационной канцелярии было отправлено обращение в адрес правительства Протектората Богемии и Моравии. В данном документе была высказана просьба обеспечения «всех государственных служащих украинской (русской) национальности должностями наравне с чехами». Всего бывших чиновников Карпатской Украины в Протекторате, по данным Клочурака, находилось около 260 человек. Официальное разрешение на деятельность Ликвидационная канцелярия получила только через три месяца. Параллельно Клочурак вел переговоры с представителями властных кругов Германии об освобождении из тюрем и концлагерей членов Карпатской Сичи. Благодаря деятельности Клочурака многие бывшие чиновники Карпатской Украины получили рабочие места, некоторые из них смогли вернуться в регион³².

Решением правительства Протектората Богемии и Моравии от 23 июня 1939 г. чиновникам из бывшей Карпатской Украины, которые после событий марта 1939 г. проживали на территории Протектората, могли получить финансовую помощь в размере половины прошлого заработка. Однако в письме членов Комиссии по объединению украинских организаций в Праге к Государственному президенту содержались данные о том, что 150 учителей не получили обещанную помощь. Причиной отказа во многих случаях становилась «принадлежность чиновника к украинской национальности», «неприятельское отношение к чешской нации» или «членство в организации Карпатская Сичь». Авторы письма протестовали против необоснованных, на их взгляд, обвинений членов Карпатской Сичи во враждебном отношении к чехам: «Организация имела единственную цель — защита Карпатской Украины от венгров. В этом было ее единство со всем населением Карпатской Украины, которое с оружием в руках боролось против присоединения Карпатской Украины к Венгрии и протестовало против лозунга о том, что Карпатская Украина добровольно и натуральным образом хочет возвратиться в рамки Короны Святого Стефана и сбросить двадцатилетнее чешское ярмо. Эта единственная цель большой карпатоукраинской нации никак не может трактоваться как враждебная чешской нации или республики». Случаи вооруженных столкновений между сичеви-ками и военнослужащими чехословацкой армии в канун венгерского вторжения объяснялись следующим образом: «В последние дни Карпатской Украины стало очевидно, что оборона региона, который был составной частью Чехословацкой Республики, ложится исключительно на плечи неподготовленного украинского элемента, возникли недоразумения и локальные и единичные проявления вражды между чешским и украинским народами». В письме также утверждалось, что «в Чехословакии украинский народ жил наиболее свободно», а власти Карпатской Украины «всегда призывали к долгосрочному сотрудничеству с чехами». В заключение своего послания члены Комиссии по объединению украинских организаций в Праге просили власти Протектората выполнить свои обязательства по выплате финансовой помощи бывшим чиновникам Карпатской Украины³³.

Кроме того, С. Клочурак вел активные переговоры с властями Протектората по поводу трудоустройства 13 врачей бывшей Карпатской Украины. По сообщению Клочурака, бывшие врачи остались без средств к существованию и могли рассчитывать только на помощь социальных институтов. В меморандуме Клочурака к Государственному президенту Э. Гахе (1 декабря 1939 г.) этим людям давалась следующая характеристика: «Идет речь о верных гражданах бывшей республики, которые 20 лет несли службу в беднейшем ее регионе и продемонстрировали верность государству и чешской нации. Все они арийского происхождения и с 1925 г. являются членами Центрального объединения чешских врачей». В официальных ответах, получаемых Клочураком, содержался отказ на его просьбу. Мотивировалось это законом о гражданстве: гражданами Протектората могли считаться те лица, кто прибыл на его территорию до 16 марта 1939 г.³⁴ Остальные должны были пройти процедуру натурализации. В итоге вопрос о трудоустройстве врачей из Карпатской Украины окончательно так и не был решен.

С. Клочурак находился под постоянным наблюдением Гестапо. Причиной тому могли стать его связи с представителями правительства Чехословакии в эмиграции, через которых он получал деньги на финансовую помощь для вдов и сирот Карпатской Украины³⁵.

Власти Протектората, тем не менее, не отказывались от поддержки подконтрольных себе украинских националистических сил. Так, статс-секретарь Протектората К. Г. Франк разрешил выпуск ежедневной газеты «Новая украинская свобода»³⁶. Доктор С. Росоха, который во время деятельности кабинета А. Волошина был редактором газеты «Наступ», после эмиграции в Прагу возобновил выпуск данного издания в начале 1940 г. Хотя сам он не состоял в ОУН, но был горячим сторонником и почитателем А. Мельника, что нашло отражение в характере публикуемого материала. Немецкая цензура довольно мягко относилась к газете вплоть до ее закрытия в 1943 г.³⁷ В газете периодически помещался материал о событиях в Подкарпатской Руси. Так, издание под редакцией И. Гарайды грамматики русинского языка оценивалось крайне негативно. Попытка кодификации русинского литературного языка на основе местных говоров являлась составным элементом курса «угро-русинизма» — ориентации местного населения на локальные культурные ценности в противовес русофильскому и украинофильскому национальным движениям. Естественно, у приверженцев украинской национально-языковой ориентации грамматика И. Гарайды вызывала крайнее недовольство: «Плоды авторов говорят о торжестве «местной» ориентации. Грамматика эта является лишь свидетельством духовного убожества автора и комиссии, в которое хотят завести и тысячи молодых людей. Поэтому не удивительно, что среди кругов, которые имеют какое-либо представление о грамматике, эта книга вызвала отрицательную реакцию и общество теперь ищет выход из этого положения»³⁸. Интересно, что русофилы в Подкарпатской Руси в своих изданиях («Русское слово», «Карпаторусский голос») помещали материалы, в которых языковая политика в регионе так же резко критиковалась. При этом использовались доводы, идентичные тем, к которым прибегал автор статьи в «Наступе». Единственным подходящим для населения региона языком русофилы считали, безусловно, русский литературный язык³⁹.

Члены бывшего автономного правительства Карпатской Украины предпринимали попытки влияния на ситуацию в регионе, надеясь на помощь Германии. В ноябре 1939 г. члены правительства — Ю. Ревай, С. Клочурак, Ю. Перевузник и М. Долинай собрались в Праге на частной квартире А. Волошина. В процессе беседы произошел обмен мнениями относительно перспективы добровольного присоединения Карпатской Украины к независимой Словакии. В результате этого возникла идея обратиться к Германии с соответствующим меморандумом. Инициативу подготовки проекта взял на себя экс-министр внутренних дел Ю. Перевузник. Через несколько дней проект был заслушан. В обсуждении приняли участие все вышеперечисленные члены правительства, кроме премьер-министра Ю. Ревая, который в то время вел переговоры в Братиславе с советским консулом, через которого хотел узнать о позиции Москвы относительно региона. Консул ответил, что она не может противоречить заключенному договору между СССР и Германией⁴⁰.

Меморандум на имя И. Риббентропа был отправлен 30 ноября 1939 г. Авторы обращали внимание на факт национального, культурного и хозяйственного гнета, которому подвергалось украинское население региона со стороны венгров. Это, в свою очередь, увеличивало число сторонников присоединения к СССР, что проявилось в массовых нелегальных переходах советско-венгерской границы. Авторы меморандума следующим образом оценивали данный факт: «Это в конце концов может вызвать военную интервенцию со стороны Советского Союза под прикрытием освобождения братского народа Карпатской Украины». Волошин и его соратники видели в такой перспективе потенциальную угрозу безопасности всей Средней Европы. Единственным выходом для них представлялась федерация Карпатской Украины со Словакией, «население которой было родственно украинцам и на протяжении тысячелетий разделяло с ним одну судьбу». Особо подчеркивалось также, что «союз Карпатской Украины и Словакии возможен только в случае, когда, кроме согласия Словакии, со стороны Великой Германской империи на Карпатскую Украину была бы расширена гарантированная защита». По мнению разработчиков проекта, позитивные результаты такого союза заключались бы в следующем: Карпатская Украина перестала бы быть субъектом советской экспансии в Средней Европе; Великая Германия больше не подвергалась бы опасности от нежелательных стратегических и политических преимуществ Советского Союза в Средней Европе; Великая Германия получила бы на востоке никем не контролируемый доступ к румынским источникам сырья; Великая Германия приобрела бы больший вес в глазах мирового сообщества. Бывшие министры пытались убедить властные круги Германии, что такое решение было бы выгодно и Венгрии, так как она избавилась бы от дотационного в экономическом плане региона, население которого «не имело ничего общего с венграми как в этническом, так и в культурном, политическом или языковом отношении», а лишь представляло опасность своим участием в революционной деятельности. Для придания легитимности образования федерации Карпатской Украины и Словакии предполагалось провести плебисцит под контролем правительства Германии⁴¹. Никакого ответа на данный меморандум экс-представители кабинета Волошина не получили.

Аналогичная судьба ждала и меморандум А. Гитлеру, переданный 11 июля 1941 г. через чиновника из Пардубиц О. Эрне-сти. Он считался близким другом Гитлера и хорошим знакомым многих лидеров НСДАП верхнего эшелона. Вероятным автором меморандума являлся Н. Горбанюк — организатор Вольного казачества в Подолье (1917-1918 гг.), начальником штаба (под псевдонимом «атаман Огонь») северной группы Украинской повстанческой армии (1921 г.). В 1941 г. он проживал в Германии и являлся сторонником П. Скоропадского. Автор меморандума указывал на «ключевую геополитическую роль» Подкарпатской Руси в Средней Европе: «англо-советский сговор, цель которого — нападение на Великую Германскую империю, может быть парализован только созданием автономии Карпатской Украины под верховной властью Германии». В меморандуме предлагался следующий сценарий действий: «Германское правительство как можно скорее ликвидирует в Карпатской Украине венгерский режим, объявляет ее частью Украины и будет содействовать возвращению законного правительства Волошина. Там началась бы концентрация всех украинских элементов. Реализация самостоятельности Карпатской Украины могла быть начата с Ужгорода. Отвоеванные части Украины должны бы последовательно присоединяться к Карпатской Украине. Организацию всех украинцев надо доверить личности, назначенной президентом Карпатской Украины Волошиным или непосредственно правительством Германии из числа жителей Карпатской Украины». Н. Горбанюк являлся последовательным приверженцем монархических идей. После ликвидации советской власти в Украине и провозглашения президентом Волошина планировалось провозглашение последним Украинской монархии. Украинским монархом должен был стать один из кронпринцев Великой Германской империи. Кронпринц должен был принять украинское имя и греко-католическую веру, которая после ликвидации Русской православной церкви должна была стать в Украине государственной⁴².

Таким образом, наблюдалось полное игнорирование руководством Германии стремлений представителей свергнутого правительства Карпатской Украины добиться какого-либо реального сотрудничества в сфере политики.

Приверженцы А. Волошина смогли продолжить свою деятельность не только в Протекторате Богемии и Моравии, но и в других регионах, оккупированных Германией. Так, в Вене с согласия Берлина начали выходить радиопередачи антивенгерского содержания. В них венгерское правительство обвинялось в вероломном захвате Подкарпатской Руси. Косвенным образом такие радиоэфиры были выгодны официальному Будапешту, который пытался позиционировать захват Подкарпатской Руси как акцию, осуществленную исключительно собственными силами^43 44. Кроме того, в Вене функционировал Украинский комитет помощи (апрель 1939 г. — март 1941 г.), главой которого длительное время был активный деятель периода Карпатской Украины Ю. Хименец. Комитет через Заграничное руководство ОУН успешно апеллировал к Главному управлению армии Германии с целью освобождения украинофильских деятелей из Подкарпатской Руси (прежде всего членов Карпатской Сичи), которые находились в венгерском концентрационном лагере в Варюлапоше. После временного пребывания в Вене их направляли на физические работы в северо-западную Германию (Ганновер, Бремен и др.), а около 900 человек были направлены в Протекторат Богемии и Моравии в значительно лучшие условия .

Судьба многих активных деятелей Карпатской Украины сложилась трагично. Так, личный секретарь А. Волошина И. Рогач после событий марта 1939 г. бежал в Германию, жил в Вене, Берлине, Праге. После нападения Германии на СССР в июне 1941 г. с маршевыми группами ОУН (А. Мельника) выехал в оккупированный немцами Киев для строительства украинских государственных структур под эгидой Германии. В Киеве Рогач работал в редакции газеты «Новое украинские слово», возглавлял Культурную референтуру ОУН. Однако Германия в то время не планировала создание украинского государства, вследствие чего деятельность Рогача и его сподвижников представлялась ей ненужной и потенциально опасной. В конце 1941 г. Рогач был арестован Гестапо и 9 февраля 1942 г. расстрелян вместе с другими активистами ОУН в Бабьем Яру в Киеве⁴⁵. Официальная венгероязычная пресса Подкарпатской Руси не преминула использовать данный факт для демонстрации политического банкротства украинофилов, которые, по мнению автора статьи в «Карпатской венгерской газете», оказались не нужны даже своему союзнику — Германии⁴⁶.

Властные круги в Венгрии отслеживали реакцию украинских организаций в Германии на общественную обстановку в Подкарпатской Руси. Так, посол Венгрии в Германии Д. Стояи в апреле 1940 г. направил донесение в Министерство иностранных дел. По сообщению посла, лидеры украинской эмиграции в немецкоязычных изданиях возмущались фактом использования в публицистике Венгрии термина «угрорусы» («magyar-oroszok») для наименования населения Подкарпатской Руси. В этой связи украинская пропаганда обвиняла венгров в том, что «они считали русинов этнической группой русских». Поэтому, на взгляд Дёме Стояи, в венгерской прессе, особенно немецкоязычной, в наименовании местного населения Подкарпатской Руси необходимо было избегать ассоциаций как с русскими, так и украинцами и использовать исключительно этноним «русины»⁴⁷.

Германия пыталась оказывать влияние на национально-культурную жизнь в регионе также путем установления контактов с влиятельными русофильскими деятелями региона — А. Броднем и С. Фенциком. Они являлись лидерами крупнейших политических партий Подкарпатской Руси — Автономного земледельческого союза и Русской национально-автономной народной партии (далее — РНАНП). В межвоенный период Бродий и Фенцик выступали с требованиями к Праге в предоставлении обещанного автономного статуса Подкарпатской Руси. В данной деятельности русофилы опирались на финансовую поддержку Венгрии и — в случае с Фенциком — Польши, которые были заинтересованы в дестабилизации ситуации в Чехословакии. После установления венгерского господства Бродий и Фенцик продолжили предлагать свои проекты автономии региона уже новым властям. Несмотря на довольно широкое обсуждение данного вопроса в венгерских властных и интеллектуальных кругах в 1939-1940 гг., автономия Подкарпатской Руси предоставлена не была. Кроме того, А. Бродий и С. Фенцик рассчитывали на то, что с установлением венгерского господства русофильское направление займет ведущее место в национально-культурном ландшафте региона. Данные деятели не приняли курс «угро-русинизма» и выступали с его резкой критикой на страницах своих изданий («Русская правда» / «Русское слово» и «Карпаторусский голос»)⁴⁸. Разочарованность лидеров русофильского лагеря в венгерском режиме подтолкнула их к поиску контактов с властными кругами Германии. Так, в частности, консул Польши в Ужгороде Е. Щень-овский информировал 1мая 1939 г. польского посланника в Будапеште Л. Орловского о том, что Бродий и Фенцик склоняются к сотрудничеству с Германией. В обоих партиях были влиятельные члены, которые выступали за сближение с Третьим Рейхом и искали финансовой помощи у немецких организаций, расположенных на территории Венгрии. Особенно это касалось С. Фенцика, который в партийной жизни прямо копировал многие принципы НСДАП⁴⁹. Действительно, на кадрах видеохроники выступлений Фенцика видно, что его основной публикой были молодые люди с российскими триколорами (так называемая «гвардия чернорубашечников»), которые слушали своего вождя, вскинув руки в традиционном нацистском приветствии⁵⁰. Фенцик открыто симпатизировал идеям Б. Муссолини и А. Гитлера. На страницах «Карпаторусского голоса» часто появлялся материал подобного содержания: «Фашизм — явление новое, передовое, прогрессивное. Демократия одряхла, обанкротилась. Ей на смену идет фашизм как концентрация народных сил. Фашизм конструктивен. Его задача не разрушать, а строить»⁵¹. Впрочем, вскоре Фенцик понял, что значительное число членов его партии, которые стали открыто демонстрировать свои симпатии Германии, могут нести потенциальную угрозу непосредственно лидеру РнАнП. Поэтому он возобновил отношения с польским консулом в Ужгороде и просил передать известную ему информацию о пронемецких деятелях, дабы исключить их из партии⁵². Однако до широкого сотрудничества русофилов региона с представителями властных элит Германии дело не дошло.

Таким образом, руководство Германии, оказывая прямое или косвенное влияние на национально-культурную жизнь в Подкарпатской Руси, сумело обзавестись значительным числом союзников среди местных деятелей и в особенности эмигрантских украинофильских кругов в Праге. Это была благоприятная почва для потенциально возможного в будущем давления на Венгрию. Однако вступление Германии в войну с СССР не позволило реализовать подобные планы. Кроме того, руководство Германии игнорировало попытки представителей украинофильских эмигрантских кругов наладить сотрудничество в политической сфере, а отдельные украинские националисты были подвергнуты прямому физическому уничтожению.

 Олег Казак, магистр исторических наук,
аспирант исторического факультета Белорусского государственного университета

Опубликовано «Русский сборник». Том XXI. Стр. 232-240. 2017 год. Москва.  Издатель Модест Колеров.
Электронные версии «Русского Сборника»: www.iarex.ru/books

 

 

1   Розпорядження міністерства культу, шкіл і народної освіти в Хусті з дня 25 листопада 1938 про мову (язик) навчання // Нова Свобода. 15 грудня 1938. С. 1.
2   Волошин А. Мир людям доброї волі! // Нова Свобода. 7 січня 1939. С. 2; К. Шевченко. Держава батьки Волошина. Как Подкарпатская Русь стала Карпатской Украиной // Родина. 2009. №9. С. 86-87.
3   Шевченко К. Указ. соч. С. 88.
4   Бірчак В. Карпатська Україна. Спомини й переживання. Прага, 1940. С. 18.
5   Grelka F. М. Die Ukrainische Nationalbewegung unter Deutscher Besatzungsherrschaft 1918 und 1941/42. Wiesbaden, 2005. S. 178.
6   Кубійович В. Карпатська Січ // Енциклопедія українознавства: у 10 т.Париж, Нью-Йорк, 1954-1989. Т. III. С. 974.
7   Бірчак В. Указ. соч. С. 43.
8   Носкова А. Организация украинских националистов в борьбе за Соборную Украину: начальный этап (осень 1938 — сентябрь 1939 г.) // Национальные меньшинства в странах Центральной и Юго-Восточной Европы: исторический опыт и современное положение. М., 2014. С. 514.
9   Пушкаш А. И. Цивилизация или варварство: Закарпатье в 1918-1945 гг. М., 2006. С. 239.
10   Archív Kanceláře Prezidenta republiky (далее — AKPR). Inv. č. 928. Sign. PR 87. Kart. 15.
11   Запись беседы между А. Гитлером и И. Чаки // Венгрия и вторая мировая война. М., 1962. С. 150-154.
12   Národní archiv České Republiky. F. MV-L. Sign. 2-10-3. Kart. 114.
13   Grelka F. М. Op. cit. S. 181.|
14   Hermann A. Der Weg in den Krieg 1938/39: Quellenkritische Studien zu den Tagebuchern vonjoseph Goebbels. Miinchen, 2011. S. 460.
15   Носкова А. Указ. соч. С. 518.
16   Казак О. Украинофильское идеологическое направление в национально-культурной жизни Подкарпатской Руси (1939-1944 гг.) // Романовские чтения-10: сборник статей Международной научной конференции. Могилев, 2015. С. 78.
17   ПушкашА. И. Указ. соч. С. 267.
18   Memorandum by the State Secretary. Berlin, March 23,1939 // Documents on German Foreign Policy 1918-1945. London, 1956. P. 89-90.
19   KozmíňskíM.. Polska i Wfgryprzed drug^ wojn^ šwiatow^ (paždziemik 1938 — wrzesieň 1939): zdziejówdyplomacjiіirredenty. Wroclaw, 1970. S. 295.
20   Ibidem. S. 310.
21   ПушкашА. И. Указ. соч. С. 293-294.
22   Там же. С. 294-295.
23   Там же. С. 309.
24   Tilkovszky L. Revízió és nemzetiségpolitika Magyarországon. (1938-1941). Budapest, 1967. 0.177.
25   Shandor V. Podkarpatská Rus od vzniku CSRpo sovětskou invazi (očima přímého účaštníka událostí). Praha, 2013. S. 221.
26   Із листа Стефана Фенцика прем’єр-міністру Угорщини з пропозиціями щодо облаштування державного життя на Закарпатті, що було окуповане Угорщиною, зокрема, дотримання автономного статусу Закарпаття, запровадження у державних установах «угро-руської» мови, прийому на державну службу місцевих «підкарпатських» службовців відповідної кваліфікації // Історія державної служби в Україні: у 5 т. Київ, 2009. Т. 5. С. 326-328.
27   KozminskiM. Op. cit. S. 313.
28   Государственный архив Российской Федерации (далее— ГАРФ). Ф. Р-8091. Оп. 46. Д. 35. Л. 3.
29   Там же. Д. 56. Л. 1.
30Там же. Л. 5.
31   Государственный архив Закарпатской области. Ф. 47. Оп. 2. Д. 95. Л. 1.
32   Мушинка М. Лицар волі. Життя і політично-громадська діяльність Степана Клочурака. Ужгород, 1995. С. 106-108.
33  AKPR. Inv. č. 1143. Sign. D 2388/41. Kart. 169.
34   Ibidem.
35   Мушинка М. Указ. соч. С. 110.
36   Носкова А. Указ. соч. С. 519.
37   Армстронг Дж. Украинский национализм: факты и исследования. М., 2008. С. 28.
38   В Україні // Наступ. 20 вересня 1941. № 39. С. 2.
39   Казак О. Русофильская интеллигенция в национально-культурной жизни Подкарпатской Руси (1939-1944) // Славянский альманах. М., 2015. Вып. 1-2. С. 95-112.
40   Офіцинський Р. Політичний розвиток Закарпаття у складі Угорщини (1939-1944). Київ, 1997. С. 94.
41   Меморандум уряду Карпатської України міністру закордонних справ Іо-ахіму Ріббентропу. 30.11.1939 // Р. Офіцинський. Указ. соч. С. 213-217.
42   Меморандум пану рейхканцлеру і вождю німецького народу Адольфу Гітлеру. 11.07.1941 // Р. Офіцинський.Указ. соч. С. 218-221.
43   Tilkovszky L. Op. cit. 0.163-164.
44   Офщинський Р. Указ. соч. С. 92.
45   Поп И. И. Энциклопедия Подкарпатской Руси. Ужгород, 2001. С. 323.
46   Fedínec С. A kárpátaljai magyarság torténeti kronológiája: 1918-1944. Galánta; Dunaszerdahely, 2002. O. 303.
47   Barszczewska A. Moldawscy Csángó a Rusini Karpaccy (1867-1947). Problémy rozwoju tožsamošci zbiorowej w Europie Srodkowo-Wschodniej w XIX і XX wieku. Warszawa, 2012. S. 303.
48   Казак О. Русофильская интеллигенция в национально-культурной жизни Подкарпатской Руси (1939-1944). С. 99-104.
49   Аомбровський Д. Польща і Закарпаття: 1938-1939. Київ, 2012. С. 351 — 352.
50   Fenczik Ištván volt kárpátaljai miniszter mondott beszédet a kárpátoroszok órségváltásakor az Országzászló elótt // Filmhíradók Online: filmhirado-konline.hu/watch.php?id=3164.
51  Капраль М. Русскоязычная периодика Венгрии: газеты Андрея Бродия (1938-1944) // Studia Russica XIX. Budapest, 2001. C. 60-67.
52 Домбровський Д. Указ. соч. С. 353.