Евромайдан со всей ясностью показал отсутствие самого главного, вокруг чего строилась вся идеология украинской государственности – отсутствие самой украинской нации в цивилизационно-культурологическом смысле слова.
Единой украинской нации нет, и сегодня мы видим это со всей отчетливостью. Большинство западных украинцев поддерживают Евромайдан, украинцы центральных областей – частично, а восточные украинцы не поддерживают его вовсе.
Я говорю именно о людях, считающих себя этническими украинцами, а не великорусами. Человек с украинской фамилией из Тернополя и человек с украинской фамилией из Луганска – это идеологически абсолютно разные люди. Они могут быть даже однофамильцами, но будут жить в разнонаправленных системах политико-мировоззренческих координат.
Вряд ли сыщутся многочисленные примеры нациостроительства подобного рода, как пример украинский. На ум сразу приходит ассоциация с белорусским национальным проектом, одно полушарие которого (западное - белорусские католики) думают совсем не так, как второе (православные белорусы). Но белорусский пример менее масштабен и менее драматичен в силу того, что Белоруссия, не получила такого массового заноса вируса саморазрушительной русофобии, выращенного австрийцами и поляками на питательной среде униатсва, как Украина с присоединением в 1939 г. Галичины и наловившегося на ослабленный большевизмом цивилизационный иммунитет Малороссии. Также в годы советской власти белорусизация была менее жесткой, нежели украинизация, произведшая ментальный слом у населения целых регионов Украины. Потом, с целью украинизации и дерусификации как можно большего населения, регулярное «прирастание» Советской Украины дополнительными территориями (1922 г. – Юго-восток (бывшая Новороссия), 1944 г. – Закарпатье, 1954 г. – Крым) ситуацию еще больше усугубило.
За все десятилетия совместного проживания регионы украинского государства и населяющий их украинский народ так и не предстали перед нами в виде цельного этнического и политического механизма. Например, поляки – всегда поляки, и не было в истории Польши случаев, чтобы западные поляки считали «неправильными» восточных поляков, и наоборот. Немцы, даже если живут в нескольких государствах (Австрия, Германия) всегда остаются немцами. Украинцы же, живущие в разных государствах – это абсолютно разные люди. Сибирский украинец и украинец канадский (выходец из австрийской Галичины) – это несводимые вместе культурно-идеологические величины в принципе.
Поляк в США и поляк в России всегда остается поляком (кроме случаев естественной ассимиляции). Болгарин или венгр на Украине и болгарин или венгр в Болгарии и Венгрии всегда остаются самими собой. Их национальную принадлежность можно определить и по их языку, и по их менталитету.
В случае с украинцами это не годится. Ни языковые, ни психологические критерии не подходят для определения культурологических и этнических границ того, что принято называть украинской нацией. На фоне других народов украинское нациостроительство выглядит, как разрушительная антисистема, запрограммированная на хаос и социальный взрыв. В течение двадцати трех лет своей независимости Украина искала решение «задачи с несколькими неизвестными», но так и не нашла для этого общего знаменателя – украинского народа, который в ее конституции значится носителем государственного суверенитета. Ведь если мы будем рассматривать категорию «народ» не как массу социальных объектов или индивидуумов, обладающих украинским гражданством, а как живой механизм, спаянный цементом своих традиций и проявлениями менталитета, который у одного народа должен быть один и тот же, хотя и не без локальных отличий, мы не увидим признаков такой спаянности в украинском народе.
Он так и не появился, как единое целое. Не помогло даже многолетнее ежегодное празднование Дня соборности 22 января – праздника единства украинского народа, лейтмотивом которого звучала негативная основа укрианства – «Украина не Россия» . Как здоровый человек не чувствует своего позвоночника, так и здоровый народ не нуждается в отдельном праздновании дня единства самого себя. Обратите внимание: праздновалось не столько единение страны (Украинской Народно Республики с Западно-Украинской Народной Республикой), сколько единение народа. Украина – не многонациональная страна (в отличие от России), но власти вынуждены ежегодно напоминать одному и тому же народу, что он един.
О чем говорить, если даже сама украинская литература не может определиться, какая она – украинская и украиноязычная или украинская, но украиноязычная и русскоязычная одновременно. Например, в Львовской библиотеке им. Стефаника многие произведения галицко-русских авторов значатся под рубрикой «Русскоязычная украинская литература». Видимо, место рождение автора и приписывание ему задним числом украинской идентичности здесь значит больше, чем мнение самого автора. Ведь сами галицко-русские авторы украинскую идентичность отвергали. А к какой литературе причислить русскоязычные произведения Т. Г. Шевченко? А Н. В. Гоголя? Тоже к русскоязычной украинской литературе? Искусственность обособления украинского как «антирусского» здесь очевидна.
Тяжело собрать воедино этнокультурный механизм, который претендует на обладание сразу несколькими моделями идентификации: восточной и эрзац-западной (униатской), последняя из которых претендует на способность вмещать в себя целый спектр довольно сложных региональных особенностей (русины, гуцулы, бойки, лемки). Киевскому официозу не остается ничего иного, как вырабатывать усредненную модель украинца, в рамки которой можно было бы затолкать всех: и гуцула с Буковины, и русина с Закарпатья, и русскоговорящего «схидняка» с Донбасса.
В чем же отличие украинствующей идеи от идеи западнорусской, которая тоже рассматривает тех же гуцулов, бойков и русинов ростками общерусского древа (хотя бы в исторической ретроспекции)? В том, что в случае с общерусским этноцивилизационным древом и его геополитическим оформлением народ создавал государство, т.е. процесс шел снизу вверх, по эволюционной восходящей. В случае с украинским государством и идентичностью ее населения процесс шел по линии неестественной и нисходящей, когда государство пыталось создать народ. В первом случае, народ создавал государство под себя. Во втором – государство пытается создать народ под себя.
И это ярко проявляется на сегодняшней украинской политической сцене. В правительстве и околоправительственных кругах украинскую идею отстаивают люди, с фамилиями Турчинов, Филатов, Кожемякин, Крутов, Соболев. На Юго-востоке украинской идее оппонируют люди, с фамилиями Давидченко, Чумаченко и т.п. Первые из них – представители политического украинства, вторые – общерусской идеи. Первые призывают всех считать себя украинцами и строить великую Украину. Вторые призывают помнить о своих русских корнях.
Политическая идеология – вот единственный базис, на котором может основываться украинская идентичность, как целое. Т.е. объединять таких разных украинцев можно только политическими лозунгами, ибо цивилизационных, культурологических или иных механизмов для этого нет. В дореволюционной литературе часто встречалось сравнение украинской национальности с профессией или политической ориентацией. Суть этого явления осталась прежней, т.к. только политическая идентификация позволяет человеку отвергнуть свои общерусские корни, и стать украинцем в значении «антирусским». Только политическими, а не культурологическими, цивилизационными и иными средствами можно собрать общий для всех (хотя бы временно) украинский идентификационный механизм.
Не было и нет иных идеологических методов укрепления шаткой украинской государственности, ибо ни история, ни религия, ни живая память предков тут украинствующим не поможет. Они будут им мешать, поэтому в первую очередь подвергаются нападкам со стороны строителей отдельной украинской идентичности.
Евромайдан обнажил прикрытую пропагандистской ветошью проблему: отсутствие украинской нации, как цельного конструкта. И, если ее нет в XXI в., значит, ее не было и раньше, и она не могла исчезнуть в никуда. Украинский народ, как этнокультурное и цивилизационное целое, остается мечтой, проектом будущего, но не настоящего или прошлого. Вместо общей для всего украинского народа идентичности (напомню, опять-таки, понимаемого в интегральном, целостном смысле) наши руки могут нащупать только пустоту. Искать общую украинскую идентичность – искать пустоту. Ведь даже в нашумевшей книге украинского президента Леонида Кучмы «Украина – не Россия» была глава «Создать украинца».