Доклада кандидата исторических наук Александра Александровича Киселева о творчестве Антона Семеновича Будиловича, зачитанный на международной конференуии «Церковь и славянские идентичности. Роль конфессионального фактора в формировании и  развитии идентичностей славянских народов», состоявшейся  30 апреля 2012 года в Минском Филиале  Российского государственного социального университета. 

 В советское время славист А.С. Будилович (1846–1908) характеризовался как идеолог панславизма, причем оценка его взглядов осуществлялась преимущественно в негативном ключе. Такой сугубо отрицательный подход сводил на нет попытки корректного описания воззрений ученого. Вместе с тем его идеи об исторической специфике стран Центрально-Восточной и Восточной Европы представляют интерес, поскольку так или иначе в современной науке признается наличие особенностей развития этносов и культур в этом регионе. Достаточно вспомнить практически общепринятую классификацию Slavia romana и Slavia orthodoxa, которая понадобилась для отражения особенностей развития литератур и, шире, культур славянских народов.    

     Следует отметить, что А.С. Будилович развивал концепцию своего учителя В.И. Ламанского о «греко-славянском мире» или «среднем мире» как отдельной историко-культурной общности. В числе работ ученого, посвященных этой проблеме, следует назвать «Несколько замечаний об изучении славянского мира» (1878 г.), «Культурная отдельность народов греко-славянского мира» (1896 г.), «Несколько замечаний о научной постановке славянской истории, её объёме, содержании и периодах» (1898 г.). На страницах этих книг попытка описания основных признаков постулируемой историко-культурной общности сочеталась с обоснованием необходимости славистики или славяноведения как комплексной гуманитарной дисциплины, призванной всесторонне изучать «греко-славянский мир».  

Однако границы этого мира в представлении А.С. Будиловича охватывали гораздо большее пространство, чем ареал непосредственного расселения славянских народов, и выходили за пределы Центрально-Восточной и Восточной Европы. Его западная граница проходила по реке Торнео, отделяющей Финляндию от Швеции, далее от Гданьска до Триеста с «различными изгибами вокруг Чехо-Моравии, Штирии, Хорутании». Субстратом греко-славянского мира являются славяне, к которым примыкают народы разных языковых семей и расовых типов. В работе «Несколько замечаний об изучении славянского мира» А.С. Будилович утверждал, что эти этносы «всецело принадлежат нашему миру и вне его не имеют ни истории, ни причин существования. Они являются лишь спутниками нашей культурной системы и сияют отраженным светом нашего солнца. Каждый великий исторический народ имел таких спутников: греки – иллиро-фракийцев, романцы – кельтов, славяне – литовцев, волохов, чудь  и т.д.» [Будилович, 1878, 40]. В частности, рассуждая о венграх, живущих в степях Притисья,  А.С. Будилович писал, что они «более смахивают, по своему характеру и обстановке, на крестьян Молдавии или Новороссии, чем на племена финского или тюркского Приуралья и Приаралья» [Будилович, 1896,21]. Все методы антропологии и этнологии не в состоянии выделить в элитном слое венгерского общества «что-нибудь финское или тюркское и вообще провести какую бы то ни было физическую или психическую грань между ними с одной стороны, а родами бесспорно славянскими, немецкими, румынскими с другой» [Будилович, 1896, 21]. Восточная граница греко-славянского мира приблизительно совпадала с границами Российской империи и проходила по таким географическим рубежам как Арарат, Тянь-Шань, Алтай, Саяны, Хинганский хребет, река Амур. На юге греко-славянский мир ограничивался Адриатическим, Ионическим, Эгейским и Средиземным морями и приморьем Малой Азии, причем «Малая Азия и Сирия … принадлежат  скорее к миру среднему (греко-славянскому), чем собственно - азиатскому» [Будилович, 1898, 19].          

Вслед за В.И. Ламанским А.С. Будилович использует термины «греко-славянский» и «романо-германский» культурно-исторические типы для разграничения Западной Европы от «греко-славянского мира». С одной стороны, они противопоставляются друг другу, что вполне укладывается в привычные славянофильские представления об особом пути развития России. Так, А.С. Будилович, говорит об истории «вековой борьбы европейского Востока и Запада». Однако, с другой стороны, эти миры отождествляются друг с другом, поскольку в рассуждениях о «вековой» борьбе прилагательное «европейский» в равной мере относится к Востоку и Западу. Иногда автор говорит о различиях «между народами христианского Востока и Запада», т.е. сходство заключается в том, что оба историко-культурных типа являются христианскими. В статье «О единстве русского народа» русские наряду с болгарами и поляками отнесены славистом к «современным европейским народам» [Будилович, 1907, 25]. В другой своей публикации «Тысячелетие мадъяр» ученый использует такие определения: «греко-славянские страны Европы», «Европейский Запад» и «Европейский Восток» [Будилович, 1896, 16], «грекославянская и латино-немецкая половины христианской Европы» [Будилович, 1896, 20].

По мнению А.С. Будиловича, греко-славянство относится «к романо-германству, как древняя Эллада к Риму», т.е.  их можно рассматривать в рамках одной системы или цивилизации.  Он сравнивал связь между этими культурно-историческими типами с двойными звездами, «из коих каждая горит собственным светом, но вместе с тем вращается вокруг другой и вокруг какого-то постороннего общего им центра» [Будилович, 1896, 17]. Однако, несмотря на наличие общих черт в области языка и истории, их разделяют «различия в областях религиозной, политической, социально-экономической и научно-художественной» [Будилович, 1896, 20].

Особенности культуры стран «европейского Востока» обусловлены тем, что именно «православие, то есть христианство в его древнейшей исторической форме, определенной вселенскими соборами, является основным просветительным началом греко-славянства». Тот факт, что многие народы Центрально-Восточной Европы (поляки, хорваты, чехи, словаки, литовцы, эстонцы, венгры, словенцы) являются католиками или протестантами, не смущал А.С. Будиловича. По его мнению, в той или иной мере эти народы «прошли в начале своей истории восточно-христианскую школу» [Будилович, 1896, 12]. Однако он признавал, что «противоположности, разделяющие религиозное сознание славян западных и восточных, все еще не сглажены. Наоборот, во многих случаях они-то именно и являются то явною, то скрытою причиной глубоких антагонизмов, доныне разделяющих напр. сербов и хорватов на юге, а русских и поляков на востоке» [Будилович, 1898, 41]. Рассуждая о конфессиональной разобщенности, славист не абсолютизировал эти различия. По его словам, сепарация славянства на католиков и православных кажется окончательной только «для поверхностного наблюдателя» [Будилович, 1898, 15]. При «ближайшем рассмотрении разрыв этот не оказывается столь глубоким, не прошел еще сверху донизу, а следовательно не может считаться неодолимым препятствием для восстановления их древнего культурного единства и признания такового в общих чертах, в такой положим мере, как это допускается для католической и протестантской ветвей германизма» [Будилович, 1898, 15]. Здесь интересны аналогии, к которым прибегал А.С. Будилович. Он указывал на то, что конфессиональная раздельность Германии не сказывается резко на немецкой национальной идентичности. Сам автор в некоторых своих работах иногда давал пример терпимого отношения к инославным конфессиям. Так, в своей записке И.П. Корнилову «Несколько замечаний о польском вопросе с точки зрения славянства» (1871 г.) он, критикуя римско-католическую церковь, осудил деятельность ордена иезуитов. В этом самом по себе не было ничего нового, поскольку в русской общественно-политической мысли обличения иезуитов были общим местом. Однако при этом А.С. Будилович делает нетривиальное замечание о том, что «и на них мы не решаемся бросить камень  безо всяких изъятий и ограничений. Многие иезуиты искренно служили своему делу, своему религиозному убеждению. Таков, например, Скарга. Он не виноват в том, что заблуждался, признавая истинными, и служа всю жизнь началам ложным, фальшивым? И это пример не одинокий» [Будилович, 1871, 154]. Если вспомнить, что П. Скарга был не только вдохновителем контрреформации в Речи Посполитой, но одним из инициаторов Брестской унии, то такая оговорка представляется значимой. Наконец то, что граница между римско-католической и православной церковью пролегала непосредственно через Центрально-Восточную Европу, сказалось на истории самого католицизма в этом регионе.         

В политической сфере различие между европейским западом и востоком заключалось в комбинации, с одной стороны, «идей западной империи и германского феодализма», а с другой стороны, «идей империи восточной и славянского демократизма» [Будилович, 1896, 13]. При этом в Западной Европе идея империи не сумела реализоваться из-за сильных центробежных тенденций, в результате которых сложилась система из самостоятельных политических центров, оспаривающих друг у друга первенство в этой своеобразной политической федерации. В Восточной Европе, напротив, идея империи «не погибла и даже не изменилась  по существу, а лишь  перешла из одного центра в другой, именно из Царьграда в Москву». Идея восточнохристианской империи влияет не только на политическую организацию власти в России, но и на государственность Болгарии, Сербии, Румынии. По словам ученого, у восточных и южных славян вопрос о государстве – это вопрос «сохранения или вернее восстановления в их среде восточнохристианской империи, по типу в основе византийскому, хотя и осложненному впоследствии разнообразными восточными и западными влияниями» [Будилович, 1898, 9].  По крайней мере, приводя в пример новейшую историю Черногории, Сербии, Болгарии, А.С. Будилович отметил, что эти государства «то в большей, то в меньшей мере сбиваются иной раз на политический и общественный строй старых южнославянских государств, развивавшихся на почве византийской империи и в тесном взаимодействии с ней» [Будилович, 1898, 9].  В этом отношении перспективным направлением сравнительно-исторических исследований является изучение государственного развития стран Балканского п-ова.  Вероятно, что историческая типология политических систем в странах «греко-славянского мира» представляет немалый интерес в свете общих соображений высказанных А.С. Будиловичем. Напомним, что монархия как тип политической организации власти в большинстве стран этого региона прекратила существование лишь после Второй мировой войны (Венгрия (регентство Хорти – 1944 г.), Румыния (1947 г.), Болгария (1946 г.), Сербия и входившие в ее состав Черногория, Хорватия, Словения (1945 г.), Греция (1967 г.).         

В области социально-экономических различий А.С. Будилович отмечал наличие «в главных центрах Запада» безземельного пролетариата, а на востоке крестьянства с «относительной обеспеченностью … землей». В Западной Европе город господствует над деревней, в восточной Европе деревня «над городом» [Будилович, 1896, 14]. Показательно, что до сих пор в странах Центрально-Восточной Европы степень урбанизации в среднем ниже, чем в Западной Европы. Однако главным отличием Запада от Востока является «преобладание в последнем индивидуализма, а в первом сохранение старой общинности, которая не имеет, впрочем, ничего общего с западным коммунизмом или социализмом, этими радикальными, но не действительными противоядиями – именно против грехов индивидуализма» [Будилович, 1896, 14]. В этом противопоставлении на первый взгляд просматривается критика промышленного прогресса, порожденного развитием капитализма. Однако ход мысли А.С. Будиловича был сложнее, поскольку он, несмотря на осуждение теневых сторон индивидуализма, не являлся  противником технического прогресса и развития промышленности. Он попытался объяснить причины сравнительного отставания «греко-славянского» мира от Западной Европы. Во-первых, «большая консервативность славянских народных масс, что особенно ярко отражается на архаичном строе славянского языка» [Будилович, 1898, 23]. Во-вторых, географическое расположение между Европой и Азией на пути кочевников, что вынуждало славян тратить силы и ресурсы на вооруженную борьбу. В-третьих, «относительная скудость славянской почвы и трудность климатических условий». В-четвертых, огромная территория при сравнительно низкой плотности населения сказывается «на быстроте культурного оборота», что также тормозило развитие культуры и промышленности. Наконец, в-пятых, сравнительная удаленность славян от «культурных очагов старой Европы, именно Греции и Италии» [Будилович, 1898, 24].  В современной науке  противопоставление «общинности» и «индивидуализма» в Центральной и Восточной Европе, сформулированное славистом,  рассматривается в рамках теории модернизации и перехода от традиционного к модерному обществу.            

Как представляется, самым сложным для теории единого греко-славянского мира оказалась проблема западных славян: поляков и чехов. В частности, поляки обвинялись А.С. Будиловичем в том, что в интересах Запада они распространяли в Литве и на «Руси папизм и панство, магдебургское право и онемеченное еврейство» [Будилович, 1896, 15]. Более того, «с очень раннего времени многие ветви греко-славянства откололись от своего ствола и поступили в кабалу то итальянцам, то немцам, то шведам, отчасти и совершенно потонули в среде поработителей» [Будилович, 1896, 15]. Однако малопродуктивные выпады в адрес поляков, чехов в том, что они отклонились от основных тенденций развития греко-славянского мира, отчасти нейтрализовались в других текстах А.С. Будиловича. Например, в период политического кризиса 1905–1907 гг., когда польский сепаратизм принес российскому правительству много проблем, А.С. Будилович утверждал, что острота политического конфликта «в племенном смысле, объясняется взаимной близостью русских и поляков по происхождению, языку, быту и нравам, а отчасти и по образованию, особенно в древнюю пору» [Будилович, 1907, 28]. Более того, славист допускал даже возможность польской политической автономии или независимости: «Не более ли соответствовало бы тогда задачам и славянской, и русской политики сохранение Польши в этнографических границах польской народности под русским протекторатом, с непосредственным присоединением к России лишь частей русских и литовских?» [Будилович, 1907, 39] В более ранней работе «Несколько замечаний об изучении славянского мира» А.С. Будилович высказал идею о существовании переходных типов на границе между двумя историко-культурными общностями. В частности, он писал, что «встретятся на славянской территории местности, отношения, напоминающие более запад, чем восток: это относится, например, к Чехии, Словении, Хорватии. Но иначе и быть не может в жизни: здесь нет математических граней между народами и культурами: неизбежны полосы промежуточные, смешанные. Это нисколько не опровергает, однако, мысли о существовании общего типа в группе народов западных или романо-германских, с одной стороны, и восточных или греко-славянских с другой» [Будилович, 1878, 50]. Это суждение, как представляется, лишний раз напоминает о том, что зачастую в науке модные направления исследований являются восстановлением давно забытых идей. В частности, развитие идеи А.С. Будиловича о промежуточных культурах в настоящее время связано со столь популярными исследованиями пограничья. Интересно, что на одном полюсе славянского мира автор располагал русских, а на противоположном – чехов. А.С. Будилович считал, что славяне составляют единый «исторический организм, хотя бы очень сложный и расчлененный на более или менее самостоятельные ветви или разновидности», что является «естественным следствием как племенного единства славян, так и общности их исторических судеб». При этом существование этого организма подтверждается «единством … управляющих им законов развития» [Будилович, 1898, 5]. Общее происхождение славян «нагляднее всего выражается в их языке», а поскольку «в языке отражаются не только анатомо-физиологические, но и народнопсихологические основы жизни личной и собирательной, в частности вся познавательная деятельность человека и народа, то понятно, что по единству славянского языка можно заключать об единстве этих основ и этой деятельности» [Будилович, 1898, 6]. Следовательно, решение проблемы славянского единства заключалось в том, что на духовную культуру всех славян от чехов до русских определяющее воздействие оказывает язык, детерминирующий характер мышления. Поскольку славянские языки принадлежат к одной группе и им присущи сходные черты, то отсюда А.С. Будиловичем выводилась принадлежность всех славянских народов, несмотря на их различия, к одному типу.          

Таким образом, в той или иной степени «греко-славянский мир» мыслился, во-первых, как культурное пространство, в формировании которого решающую роль сыграло восточное христианство; во-вторых, как регион, где определяющую роль играли славянские народы. Несмотря на проводимые различия между греко-славянским и романо-германским историко-культурными типами, они мыслились в рамках одной европейской цивилизации, культурную основу которой составляло христианство. В духе примордиализма А.С. Будиловичем трактовалась проблема принадлежности славян к одному культурно-историческому типу, причем именно язык детерминировал это единство вопреки религиозным и культурным различиям между славянскими народами. Вместе с тем назвать ученого последовательным примордиалистом не представляется возможным, поскольку в таком случае становится непонятной его критика распространения на славян влияния римско-католической церкви, заимствования западноевропейских политических идей и правовых институтов. Можно сказать, что целый ряд идей ученого о своеобразии региона Центральной и Восточной Европы сохраняют свою эвристическую ценность для современной науки.  

Александр Киселев

1. Будилович, А.С. Культурная отдельность народов греко-славянского мира / А.С. Будилович - М. : Унив. тип., 1896. - 22 с.
2. Будилович, А.С. Несколько замечаний о научной постановке славянской истории, её объёме, содержании и периодах / А.С. Будилович. - Юрьев : Императорский Юрьевский университет, 1898. - 42 с.
3. Будилович, А.С. Несколько замечаний о польском вопросе, с точки зрения о всеславянстве / А.С. Будилович. - Б.м., [18 - ].-- - [вып. 1- ].
4. Будилович, А.С. Несколько замечаний об изучении славянского мира / А.С. Будилович. - СПб. : Тип. А. Траншеля, 1878. - 54 стр. 
5. Будилович, А.С. О единстве русского народа : речь, произнесенная в Торжественном собрании С.-Петербургского славянского благотворительного общества 14 февраля 1907 г. / А.С. Будилович. –  Издание С.-Петербургского славянского благотворительного общества. - С.-Петербург, 1907. - 43 с.
6. Будилович, А.С. Тысячелетие мадьяр : [Публичная лекция, прочит. 19 апр. 1896 г. в актовом зале Имп. Юрьевск. ун-та]. / А.С. Будилович. - СПб. : тип. М. Меркушева, б. Н. Лебедева, 1896. - 24 с.
7. Будилович, А.С. Холмская Русь и поляки : три статьи / А. С. Б.. - С.-Петербург, 1907. - 49 с.