Сергей Дмитриевич Сазонов, происходивший из древней дворянской семьи, и занимавший пост министра иностранных дел России с 1910 года, безусловно, является одним из самых талантливых российских дипломатов начала двадцатого века. Без его участия не обходилось решение ни одного из важнейших вопросов российской внешней политики 1910-1916 годов. Получивший свой пост после неудач России в период Боснийского кризиса 1908 года, и отставки своего предшественника А. П. Извольского, Сазонов очень быстро стал одной из наиболее ярких фигур в российском Совете министров. Однако, отношение современников к личности Сазонова, а также к результатам его деятельности было противоречивым. Некоторые считали его несамостоятельной фигурой, человеком, занимавшим свой пост в министерстве благодаря протекции П. А. Столыпина. Другие, критикуя Сазонова за его увлечение «западной культурой», открыто называли его «англоманом» и едва ли не «британским агентом» в С.-Петербурге.
Большой интерес в связи с этим представляют взгляды Сергея Дмитриевича по польскому вопросу, а также те проекты государственного переустройства Польши, которые он разрабатывал и пытался реализовать в 1914-1916 годах. Эта тема тем более актуальна, что отставка Сазонова в июле 1916 года с поста главы МИД была вызвана в первую очередь его разногласиями по польской проблеме с другими членами Совета министров.
К началу Первой мировой войны Сазонов имел уже давно сформировавшееся мнение по польскому вопросу. Он был убежденным противником включения земель Царства Польского в состав Российской империи. В своих воспоминаниях, опубликованных в Берлине в 1927 году, он дал развернутую оценку всей предыдущей русской политики в Царстве Польском со времен Александра I: «Присоединение Польши к России, не будучи вызвано необходимостью обороны, было, по существу, дело несправедливое, а с русской точки зрения, оно было непростительно. Польский народ, несмотря на печальную историю своего долгого государственного разложения, не стал трупом, над которым его более сильные соседи могли безнаказанно позволять себе всякие опыты.
… Не трудно было предвидеть, что польский народ, как бы благожелательно к нему ни относилась русская власть, никогда с ней не примирится. Между Россией и Польшей лежало, как зияющая пропасть, три века почти беспрерывной войны, в которой Польша часто играла роль нападавшей стороны и нередко бывала победительницей. Между русскими и поляками было пролито слишком много братской крови, чтобы их примирение могло состояться иначе, как на началах высшей справедливости и полного признания взаимных исторических прав.
…Никто не был вправе ожидать, что Россия возьмет на себя роль спасительницы польской независимости. Эта задача была ей не по силам да и не вызывалась ее интересами. Но налагать на Польшу руку, даже с лучшими намерениями, было поступком несправедливым и неразумным, за который Россия тяжело поплатилась.
…Приобретения России по трем разделам Польши вернули ей древнее историческое наследие и объединили ее этнографически, дав ей вместе с тем и прекрасную границу, основанную на принципе разграничения народностей. Злополучное присоединение Царства Польского сразу нарушило это равновесие, и Россия вместо прежней естественной получила уродливую границу, которая глубоко врезалась в германские земли и защита которой представляла непреодолимые трудности. Непримиримо враждебная России Польша внедрялась в ее состав и значительно ослабляла ее политически, сыграв роль нароста или грыжи в нормальном до этого времени организме Русского государства. Последствия необдуманного акта Александра I немедленно дали себя почувствовать. После Венского конгресса началось для России тревожное столетие, полное не прекращавшихся между ней и поляками недоразумений, споров, взаимных обвинений и острой вражды, принявшей вскоре форму вооруженных восстаний, которая отличалась с обеих сторон одинаковым ожесточением и едва не втянула Россию в международные осложнения. После подавления последнего из этих дорого нам стоивших восстаний наступила пора затишья…будучи разумно использовано, это время могло бы дать благоприятные результаты для улучшения взаимных отношений русского и польского народов».
С началом в 1914 году Первой мировой войны, польский вопрос вновь превратился в один из важнейших вопросов европейской политики. Воюющие державы по обе стороны фронта, разрабатывая свои планы послевоенного переустройства Европы не могли не учитывать те изменения, которые могли произойти на европейской карте, связанные с политическими устремлениями поляков. Война стала причиной обострения национальных противоречий во многих полиэтничных государствах Европы, привела к росту национального движения. Народы, ранее вынужденные мириться со своим подчиненным положением, увидели в войне шанс если не на обретение независимости, то на улучшение положения и получение автономных прав. Эти новые тенденции вынуждали правительства держав к пересмотру позиций по многим национальным проблемам, одной из которых был польский вопрос, становящийся козырной картой в большой политической игре.
Географическое положение Польши с самого начала делало ее территорию главным театром военных действий на востоке. С самого начала войны три империи, разделившие Польшу (Российская, Германская и Австро-Венгерская) оказались в противоборствующих военных блоках, каждый из которых стремился к максимальному ослаблению противника и территориальным приобретениям за его счет. В Центральной Европе это можно было сделать прежде всего путем передела польских земель. Это обстоятельство повышало заинтересованность воюющих держав в привлечении симпатий поляков на свою сторону. Немаловажное значение имел и тот факт, что значительное число поляков служило как в российской армии, так и в армиях Центральных держав.
Именно поэтому С.Д. Сазонову пришлось столкнуться с необходимостью разрешения польской проблемы уже в первые недели войны, кроме того польский вопрос стал приобретать международное значение, постепенно выходя за рамки российской внутренней политики.
Следует отметить, что Россия была первой страной, которая предприняла практические шаги по разрешению польского вопроса. 1(14) августа 1914 г. главнокомандующий русской армии великий князь Николай Николаевич Романов, обратился с воззванием «К полякам», фактически пообещав восстановление автономного статуса Царства Польского. Затем последовали ни к чему не обязывающие заявления немецких и австро-венгерских военных о том, что одной из целей войны является освобождение поляков из-под «чуждого господства». В своем воззвании великий князь в следующих выражениях высказывался за восстановление Польской автономии:
«Поляки, пробил час, когда заветная мечта ваших отцов и дедов может осуществиться. Полтора века тому назад живое тело Польши было растерзано на куски, но не умерла душа её. Она жила надеждой, что наступит час воскресения польского народа, братского примирения её с великой Россией. Русские войска несут вам благую весть этого примирения. Пусть сотрутся границы, разрезавшие на части польский народ. Да воссоединится он воедино под скипетром Русского Царя. Под скипетром этим воссоединится Польша, свободная в своей вере, в языке, в самоуправлении. Одного ждет от вас Россия: такого же уважения к правам тех национальностей, с которыми связала вас история. С открытым сердцем, с братски протянутой рукой идет к вам великая Россия. Она верит, что не заржавел меч, разивший врага при Грюнвальде».
Современники приписывали авторство текста послания лично С.Д. Сазонову, а также его сотрудникам по Министерству иностранных дел барону Б.Э. Нольде и князю Г.Н. Трубецкому. Воззвание встретило в основном благожелательное отношение среди поляков. Поляки, по крайней мере, в начале Первой мировой войны безоговорочно поддерживали вооруженную борьбу против «германизма» в которую вступала Россия. Высшие слои польского общества, особенно аристократия, демонстрировали полную лояльность по отношению к русскому правительству. В Ставку начали даже поступать проекты формирования в составе русской армии особого «польского войска».
В свою очередь, глава российского МИД С.Д. Сазонов созвал 14 сентября 1914 г. совещание с участием английского посла Дж. Бьюкенена и французского посла М. Палеолога, где кроме выяснения позиций сторон проходило обсуждение плана включения в состав "восстановленной в рамках Российской империи Польши” территорий Восточной и Западной Галиции, нижнего течения Немана, а также земель Познани и Силезии. Принципиальных возражений эти планы России не встретили, однако никаких конкретных решений на данном совещании принято не было. Английский посол сослался на то, что он не уполномочен подписывать столь важные документы. Английский МИД в телеграмме, адресованной Бьюкенену в конце сентября 1914 г., сообщал, что "Лондон надеется на действия России в соответствии с воззванием Николая Николаевича".
В конце сентября 1914 г. Сазонов получил наброски плана послевоенного устройства Европы от английского посла Дж. Бьюкенена. В отношении польского вопроса было отмечено, что Россия получит обещанные ей польские провинции Австрии и Пруссии, если на эти земли будет распространяться манифест великого князя. Эти слова Бьюкенена стали определяющими для политики, проводимой руководством российского МИД на протяжении 1915-1916 годов.
Российский МИД во главе с С.Д. Сазоновым превратился в центр разработки вариантов решения польского вопроса уже в начальный период Первой мировой войны. Направленный в Ставку представитель министерства Кудашев рассматривал в сентябре 1914 г. вопрос об организации польского ополчения. Параллельно данный вопрос обсуждался Сазоновым со старшим секретарем дипломатической канцелярии при Ставке Верховного Главнокомандующего Н. А. Базили. Со стороны военных высказывались опасения, что организация польского войска может создать у поляков иллюзию, что "при определении будущего устройства Польши уже предрешен вопрос о предоставлении ей права содержать независимую польскую армию". В итоге национальные польские формирования в русской армии были созданы только в конце 1914 года в форме дружин государственного ополчения (с русским командным языком, русскими знаменами и знаками различия).
Очень скоро обнаружились существенные разногласия между Ставкой и Министерством иностранных дел по вопросу о дальнейшей судьбе Польши. Несогласованность действий Ставки и МИД происходила из-за неодинакового понимания военными и дипломатами путей решения польского вопроса. В своих отношениях с поляками военное командование опиралось на воззвание главкома, которое предусматривало решение польского вопроса уже после войны и сохранения статус-кво на период военных действий. МИД же испытывал определенное давление со стороны союзников и, не желая привлекать к решению этой проблемы Англию и Францию, был вынужден предпринимать превентивные меры для решения "национального вопроса”, под которым и в Париже, и в Лондоне понимали одновременно польскую, еврейскую и финляндскую проблемы.
Ситуация кардинальным образом изменилась весной 1915 года, когда начавшееся австро-германское наступление свело на нет успехи русских войск первых месяцев войны. Отступая, русская армия была вынуждена оставить Галицию, территорию Царства Польского, часть Литвы, а затем и Западную Белоруссию. Из Царства и прифронтовых губерний России на восток устремился огромный поток беженцев, что усложнило и без того непростую социальную обстановку в центральных российских губерниях. В этих условиях проблема обеспечения лояльности польской части населения вновь стала очень актуальной.
Сазонов в 1915 году принял твердое решение провести в Польше необходимые преобразования, которые уже не рассматривались бы польским обществом (а также и противниками России) только как пустые обещания. В своих воспоминаниях Сазонов отмечал: «Разочарование и тревога поляков после очищения нами Царства Польского и занятия немцами Варшавы достигли крайней степени. Многие из них изверились в нашей способности защитить их от натиска германцев и даже в нашем желании сделать что-либо, чтобы вознаградить их за подъем духа, с которым они стали под наши знамена для общей борьбы против немцев и за те тяжелые нравственные и материальные жертвы, которые выпали на долю Польши с первых же дней войны. Я не сомневался, что германское и австро-венгерское правительства используют это положение в ущерб России путем лживых обещаний, на самом же деле для более или менее скрытого присоединения польских земель, лежавших по ту сторону их границ…
…положение польского народа было настолько тяжело, что можно было опасаться, что, разочаровавшись в нас, они с отчаяния бросятся в объятия немцев, предпочитая искать помощи у врагов, чем оставаться беззащитными между двух огней и, может быть, погибнуть. Само собой разумеется, что Польша могла получить то наиболее ценное благо, которого она страстно желала, — национальное объединение, — только от России. Сознание того, что центральные державы не только не заинтересованы в этом объединении, но наоборот считают его для себя крайне опасным, и что поглощение ими русской Польши могло привести только к новому разделу между ними польских земель, должно было бы служить гарантией против возможности необдуманного шага со стороны поляков. Но ручаться нельзя было ни за что в то время, когда русские силы удалялись все более от Польши, а немцы успели занять не только ее, но и значительную часть Белоруссии. Надо было во что бы то ни стало, раньше, чем центральные державы успели под видом призрачного восстановления Польши, приступить к ее окончательному расчленению, чтобы Россия объявила голосом своего Государя, как она понимала национальное возрождение польского народа. Надо было не довольствоваться на этот раз изложением одних общих принципов этого возрождения, вроде объединения раздробленного тела Польши, свободы ее религиозной жизни и развития национальной культуры, но обеспечить ее возврат к политическому существованию, дав ей для начала государственное устройство, основанное на полном внутреннем самоуправлении». Сазонов был искренне убежден в том, что пытаясь добиться проведения реформ в Польше он действует и в русских национальных интересах. При этом преобразования должны были осуществиться «на благо русского и польского народа и всего славянства», и только «по почину русского царя».
К сожалению, у Сазонова почти не оказалось союзников в Совете министров. По его словам, он мог положиться в решении польского вопроса только на двух-трех человек, оказывавших ему поддержку. Наиболее непримиримым противником С.Д. Сазонова был министр внутренних дел Н.А. Маклаков, который открыто критикуя Сазонова за его якобы «полонофильство», заявлял, что тот «ни одной провинции еще не завоевал, а 11 губерний отдал». Не поддерживал Сазонова и министр юстиции И.Г. Щегловитов, у которого происходили постоянные столкновения с главой МИД по вопросу о русской политике в Галиции. В российских правящих кругах постепенно приходили к парадоксальному убеждению – в случае победы России в войне она могла потерять значительную часть своей территории, что в свою очередь, явилось одной из причин «непредрешения» польского вопроса в период военных действий.
Прозвучавшее в июле 1915 года заявление премьер-министра И.Л. Горемыкина, сделанное им накануне оставления русскими войсками Варшавы, также содержало в себе лишь повторение обещаний, высказанных в воззвании великого князя.
Назначение в январе 1916 года Председателем Совета министров Б.В. Штюрмера не укрепило позиции Сазонова. Сам Сазонов возражал против такого назначения, считая его подрывающим авторитет правительства и небезопасным в условиях войны. Популярность Штюрмера была тогда действительно крайне низкой. Несмотря на то, что род Штюрмеров уже давно освоился в России (дед Штюрмера был в свое время австрийским комиссаром на острове Св. Елены, где присматривал за Наполеоном), это обстоятельство тогда мало принималось во внимание русским обществом.
В апреле 1916 года С.Д. Сазонов составил памятную записку с приложенным к ней проектом «основных постановлений о политическом устройстве Царства Польского» (17 апреля 1916 г.). Он назвал три варианта решения польского вопроса: «независимость Царства Польского, самобытное существование Царства в единении с Россией и более или менее широкое провинциальное самоуправление края». С. Д. Сазонов выступил против идеи независимости Польши, несмотря на ее популярность в «русском обществе»: «При отдельном существовании Царство Польское, предоставленное своим собственных силам (международная гарантия или договорная нейтрализация при изменчивости международной обстановки едва ли много помогут), не в состоянии будет успешно бороться с Германией. Нам придется его защищать от германского натиска, только в условиях, менее отвечающих нашим интересам и выгодам, без возможности соответственным образом подготовить политическую, экономическую и военную оборону в пределах Царства. Затем, несомненно, отказ от Польши будет истолкован как признак нашей слабости, ибо подобное отречение от столетнего прошлого нашей политики иначе массами оценено быть не может. К тому же, при такой оценке, мы уйдем из Польши до нашего окончательного "примирения" с польским народом, который будет помнить последние десятилетия до войны и видеть в России враждебную польской народной стихии силу. А тогда Германия, при содействии австрийцев, может сблизиться с независимой Польшей и сделать Варшаву, как пред вторым разделом, центром политической интриги, направленной против нас».
Неприемлемым казался министру и вариант провинциального самоуправления. В итоге С. Д. Сазонов пришел к следующему выводу: «Только средний путь ведет к цели. Надо создать в Польше такую политическую организацию, которая сохранила бы за Россией и ее монархом руководство судьбами польского народа и в то же время давала бы его национальному движению широкий выход, притом не на путь продолжения исторической тяжбы с Россией, а на путь правильного устроения внутренней политической жизни края. Это среднее решение было бы восстановлением традиций политики императора Александра I и императора Николая I, который даже после восстания 1830 года продолжал управлять краем по польским законам при помощи «подчиненной князю варшавскому польской бюрократии».
Николай II ознакомился с проектом устава, но никакого решения так и не было принято. Острожный подход к польскому вопросу сохранялся в условиях, когда Царство Польское, Галиция, Литва и часть соседних областей Российской империи находились под контролем германских и австро-венгерских войск.
С другой стороны на Россию постоянно оказывалось и дипломатическое давление. Французские и британские политики не раз намекали своему союзнику, что «поскольку война ведется ради освобождения народов и решения их судьбы согласно национальным интересам, то в один ряд с такими странами как Сербия и Бельгия должна быть поставлена и Польша».
Сазонову стоило большого труда отклонять многочисленные «дружественные внушения» союзной дипломатии направленные на решение польского вопроса наиболее выгодным для Антанты способом. Зимой 1916 г. посол в Париже А.П. Извольский сообщал Сазонову о проектах французских политиков "даровать” Польше независимость. В донесениях Извольского говорилось о желании держав Антанты выяснить "с более ясным указанием будущие границы Польши и характер ее автономии”. В свою очередь, Сазонов считал любые реформы в Польше прерогативой русского императора и в беседе с французским послом М. Палеологом заявил, что «Польша не была присоединена к России одним постановлением Венского конгресса, но была затем дважды ею завоевана в эпоху восстаний 1830 и 1863 годов, за которые в значительной степени несла нравственную ответственность французская политика».
Дж. Бьюкенен в марте 1916 г. уже открыто писал Сазонову, что настал момент выработки плана по польскому вопросу на основе принципа национальности. Подобными действиями английский МИД старался "привязать" вопрос о "польских” приобретениях России к проблеме либерализации режима управления "русской" Польши, т.е. по сути, вынести этот вопрос на международное обсуждение. Союзники также многократно намекали России, что у нее могут возникнуть трудности с финансированием ее военной кампании.
Не желая допустить такого поворота событий, С.Д. Сазонов летом 1916 г. выступил с инициативой провозглашения автономии в Польше, пока Царство Польское еще "безоговорочно" рассматривалось Англией как часть России. Как отмечает в своих мемуарах Дж. Бьюкенен, летом 1916 г. министру удалось, несмотря на противодействие главы правительства Штюрмера, добиться поддержки этой идеи со стороны императора.
Сазонов поручил составление проекта преобразований в Царстве Польском своему сотруднику по Министерству иностранных дел барону Б.Э. Нольде, крупнейшему специалисту по вопросам международного права. После завершения работы над документом, проект был передан государственному секретарю С.Е. Кржижановскому «для согласования его с имперскими законами».
Разработанный по поручению Сазонова проект предусматривал сохранение связи между Польшей и Российской империей через личность императора (Царя Польского), Польша получала собственное правительство (Совет министров) и собственный двухпалатный парламент. Польские власти получали свободу действий по всем вопросам кроме обороны, внешней политики, финансов, таможенного дела и стратегических железных дорог. Польский парламент мог принимать национальные законы, однако, если они затрагивали общеимперские интересы, то законопроекты подлежали обсуждению в Государственной Думе и Государственном Совете. Польша сохраняла также свое представительство в обеих российских палатах. Провозглашалось равноправие русских и поляков на территории Царства (видимо был использован уже имевшийся опыт Финляндии), проект полностью гарантировал неприкосновенность русского землевладения в Царстве Польском. В конце июня 1916 года Сазонов и Кржижановский выехали в Ставку, в Могилев, чтобы лично представить проект императору.
Накануне доклада Николаю II, С.Д. Сазонов ознакомил со своим проектом генерала М.В. Алексеева, начальника штаба Верховного главнокомандующего. По словам Сазонова Алексеев поддержал проект и вызвался защищать его перед императором. Доклад государю, на котором присутствовал Алексеев, происходил 29 июня 1916 года. По словам Сазонова, «Проект был прочитан Государю целиком и каждая его статья подверглась тщательному разбору, причем Его Величество задавал мне вопросы, доказывавшие его интерес к предмету моего доклада. После меня генерал Алексеев разобрал его со специальной точки зрения военной безопасности империи и в заключение выразился, без оговорок, в пользу его принятия».
Получив согласие императора и поручение вынести проект на обсуждение Совета министров, Сазонов выехал в Петроград, чтобы ознакомить с данным решением Штюрмера. Однако, подорванное здоровье Сазонова вынудило его уехать на несколько дней из Петрограда на отдых в Финляндию. Это время было использовано Штюрмером, имевшим обширные связи в придворных кругах, для того, чтобы подготовить смещение главы МИД.
Совет министров, рассматривая проект Сазонова, вынес заключение, что «обсуждение польского вопроса при обстоятельствах военного времени невозможно», и признал его «несвоевременным». 7 июля 1916 года С.Д. Сазонов получил рескрипт Николая II о своей отставке и о назначении его членом Государственного Совета. Место Сазонова занял Штюрмер, не имевший к тому времени никакого опыта дипломатической деятельности.
Однако победа Штюрмера еще не означала, что российское правительство полностью отказалось от решения польской проблемы. Сам ход войны диктовал такую необходимость. В августе 1916 года Германия и Австро-Венгрия путем переговоров в германского канцлера Бетман-Гольвега с австрийским министром иностранных дел Бурианом добились принципиального соглашения о создании на территории Царства Польского самостоятельного польского государства, в экономическом, политическом и военном отношении полностью зависимого от Центральных держав. Противники России были заинтересованы в экономическом потенциале Царства, а также в его мобилизационных возможностях. По мнению германских военных специалистов Польша могла выставить до 1 мл. новобранцев. Так как международное право запрещало проведение мобилизации на оккупированных территориях, единственным выходом оставалось провозглашение «независимого» польского государства.
5 ноября 1916 г. германский и австро-венгерский генерал-губернаторы в Варшаве и Люблине от имени своих императоров провозгласили создание «Польского королевства» - фактически марионеточного государства, не имевшего ни реального суверенитета, ни даже собственных границ.
В свою очередь, российское правительство І5 ноября І9І6 г. выступило с официальным заявлением по поводу этого акта, в котором, в частности, говорилось:
«Императорское правительство усматривает в этом акте Германии и Австро-Венгрии новое грубое нарушение нашими врагами основных начал международного права, воспрещающих принуждать население временно занятых военною силою областей к поднятию оружия против собственного отечества. Оно признает сказанный акт недействительным. По существу польского вопроса Россия с начала войны уже дважды сказала свое слово. В ее намерения входит образование целокупной Польши из всех польских земель с предоставлением ей на завершении войны права свободного строения своей национальной, культурной и хозяйственной жизни на началах автономии, под державным скипетром государей российских и при сохранении единой государственности».
И наконец, 12 декабря 1916 года император Николай II издал приказ по армии и флоту № 870, в котором одной из целей России в войне объявлялось «создание свободной Польши из всех ея ныне разрозненных областей». Таким образом, незаконные действия Центральных держав, и российская реакция на них в конце 1916 г. сдвинули польский вопрос с мертвой точки, хотя и не решили его полностью. По понятным причинам планы Российской империи в отношении Польши так и небыли реализованы, а после Февральской революции инициатива в разрешении польской проблемы окончательно перешла к Антанте.
Что же касается С.Д. Сазонова, то он искренне сожалел, что так и не смог довести начатое им дело до конца. «Нет сомнения, - писал С.Д. Сазонов - что русская революция разрешила польский вопрос быстрее и радикальнее, чем это сделала бы русская государственная власть, находившаяся в руках безвольных и бессильных людей. Но можно ли сказать, что она разрешила его справедливо и прочно? На это можно ответить только отрицательно уже по одному тому, что будучи разрешен без участия России, он был разрешен против ее национальных интересов».
Уже находясь в эмиграции, С.Д. Сазонов категорически возражал против включения в состав восстановленной Польской республики земель Западной Белоруссии и Западной Украины с их многомилионным населением, обличал политику польских властей по нарушению национальных и религиозных прав украинцев и белорусов, проживавших в Польше. Восстановление польской государственности, проведенное без участия России, было по его словам не только несправедливым, но и опасным для дальнейшего развития Европы: «возрожденная Польша, занимающая пространство немногим меньше Германии и вмещающая около 45% инородческого населения, стала государством, близко похожим на монархию Габсбургов, погибшую вследствие своей разноплеменности. К этому ли стремились польский народ и его доброжелатели? Польша сплоченная и жизнеспособная нужна Европе, но наскоро сколоченная из кусков и обломков соседних государств она едва ли будет служить оплотом европейскому миру, а явится для него скорее угрозой… В нынешнем своем виде Польша представляется искусственным созданием».
С поразительной точностью предсказывал опытный дипломат непрочность мира, установленного в Версале и вероятность нового военного конфликта общеевропейского масштаба. «Политика, покоящаяся на расчете вековечности советской олигархии и продолжительной слабости Германии, может привести к неожиданностям, в предупреждении которых одинаково заинтересованы не только Европа, но и весь мир» - писал он. К сожалению, слова С.Д. Сазонова в Европе тогда не были услышаны. Однако многие его взгляды сохраняют свою актуальность и до сих пор.
Литература:
- Бахтурина А.Ю. Политика Российской империи в Восточной Галиции в годы первой мировой войны. М., 2000.
- Бахтурина А.Ю. Государственное управление окраинами Российской империи в годы первой мировой войны.М. 2004.
- Бахтурина А.Ю. Статус Царства Польского в политике самодержавия накануне Февральской революции / Первая мировая война, Версальская система и современность: Сборник статей /отв. Ред И.Н. Новикова, А.Ю. Павлов. Спб., 2012. С.76-87.
- Добронравин Н.А. Россия и непризнанные государства в период Первой мировой войны. 1914-1916 гг. /Новейшая история России/. Выпуск № 3 (11) / 2014.
- Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. М. 1991.
- Копылов Н.А. Польские военные формирования в составе русской армии (1914-1916):военные и политические проблемы формирования и боевого применения. / Материалы научной конференции «Великая, священная, отечественная: Россия в Первой мировой» 26-27 июня 2014/. М. 2014.
- Лемке М. К. 250 дней в царской ставке 1914–1915. Мн., 2003.
- Ллойд Джордж Д. Правда о мирных договорах. М., 1957. T.I, II.
- Матвеев Г.Ф. Из истории вопроса о праве наций на самоопределение в годы Великой войны. /Петербургские славянские и балканские исследования/ Studia Slavica et Balcanica Petropolitana/. Выпуск № 1 (15) / 2014. С. 171-192.
- Михайловский Г. Н. -Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства. 1914-1920. В двух книгах. Книга 1. М., 1993.
- Сазонов С.Д. Воспоминания. М. 1991.