Ранее редакция сайта сообщала о состоявшейся во время конференции «Нациостроительство на руинах империи» презентации научного сборника под общей редакцией В.Ю. Крашенинниковой «Мюнхен-1938: падение в бездну второй мировой». По согласованию со составителями сборника на сайте «Западная Русь» будут опубликованы отдельные статьи из этого сборника.

 

***

Во время выборов в сейм на Закарпатье в 1939 г.

Одним из существенных, но малоизвестных отечественному читателю аспектов Мюнхенского сговора являлось его разрушительное воздействие на самую западную историческую часть Русского мира — Подкарпатскую Русь, входившую в 1919—1939 гг. в состав Чехословакии. Доминировавшая в Подкарпатской Руси в течение всего межвоенного периода карпато-русская интеллигенция придерживалась триединой концепции русского народа, считая коренное восточно-славянское население края — карпатских русинов — составной частью единого русского народа. Однако после Мюнхенского сговора, превратившего Чехословакию в бессильный придаток нацистского рейха, влияние Германии в Подкарпатской Руси резко возросло, выразившись, прежде всего, в активной поддержке украинского движения в подкарпатском регионе со стороны Берлина. Развязанная украинскими националистами под покровительством нацистской Германии кампания насильственной украинизации карпатских русинов, сопровождавшаяся массовыми репрессиями в отношении местной карпато-русской общественности и русофилов, стала одной из наиболее мрачных и трагических страниц в истории карпатских русинов. Мюнхенский сговор, таким образом, стал сокрушительным ударом не только по молодой чехословацкой государственности, но и по западным рубежам исторически сложившегося Русского мира, представленного Подкарпатской Русью, которая после Мюнхена исчезла с политической карты Европы.

Поражение Австро-Венгрии в Первой мировой войне и ее распад осенью 1918 г. привели к вхождению исторических земель Угорской Руси, ранее являвшихся частью Венгрии, в состав новорожденной Чехословакии под названием Подкарпатской Руси, что было закреплено в Сен-Жерменском мирном договоре 1919 г. Исторически сложившейся этнокультурной особенностью карпатских русинов, ставших в 1919 г. частью Чехословакии, было доминирование среди местной русинской интеллигенции общерусской идентичности, отличительной чертой которой являлась трактовка карпатских русинов как составной части единого русского народа «от Карпат до Камчатки» в составе великороссов, малороссов и белорусов. Убежденными сторонниками и пропагандистами концепции триединого русского народа были крупнейшие карпато-русские «будители» XIX в. Александр Духнович и Адольф Добрянский, которые, являясь принципиальными противниками украинского движения в Галиции, предопределили вектор последующего этнокультурного развития карпатских русинов. Примечательно, что первые проявления политической активности карпатских русинов в ходе Первой мировой войны были ориентированы на вхождение русинских земель Угорской Руси и Галиции в состав России. Карпато-русская пресса Северной Америки в ходе Первой мировой войны активно выступала за воссоединение земель «Подъяремной Руси» с Россией, трактуя это как восстановление исторической справедливости¹. Однако революционные потрясения и Гражданская война в России, а также геополитические интересы Антанты предопределили чехословацкий сценарий решения вопроса о политической судьбе Карпатской Руси.

Русинское население Подкарпатской Руси сочло целесообразным послать президенту Чехословакии Томашу Гарригу Масарику 10 февраля 1920 г. пространный меморандум, четко обозначив цивилизационные и культурные приоритеты карпатских русинов. «Наш русский народ, окруженный чужими, большей частью враждебно относящимися к нему народами, жил у подножия Карпат... русской культурой и христианской верой, поддерживаемый непоколебимой верой в лучшее будущее, ожидаемое им с Востока, от его брата, Русского великана, — говорилось в меморандуме депутации крестьянского сословия Подкарпатской Руси. — Наш народ не переставал надеяться, что рано или поздно он непременно должен слиться хотя бы культурно со своим могучим братом, родным ему по языку и вере. Эта чистосердечная мысль культурного единства с великим русским народом спасала нас до начала войны от полного народного ослабления»².

Однако национальная политика Праги вскоре вызвала разочарование карпато-русской интеллигенции и населения. Во-первых, официальные власти Чехословакии под различными предлогами затягивали выполнение своего обещания о предоставлении русинам широкой автономии, нарушая тем самым положения не только Сен-Жерменского мирного договора, но и Конституции Чехословакии 1920 г. Во-вторых, на протяжении 1920-х гг. чехословацкие власти энергично способствовали политике «мягкой украинизации» карпатских русинов, поддерживая в силу различных политических соображений украинизаторскую деятельность в Подкарпатском регионе эмигрантов из Галиции в сфере культуры и образования.

Популярный в Подкарпатской Руси журнал «Карпатский свет», орган русофильского Общества имени Духновича, указывая на решающую роль чехословацких правительственных структур в развитии украинского движения в регионе, отмечал в 1931 г., что украинское движение было создано на Подкарпатской Руси искусственно, благодаря широкой моральной и материальной его поддержке со стороны некоторых высших инстанций. Симптоматично в этой связи, что один из главных проводников проукраинской политики Праги в Подкарпатском регионе в начале 1920-х гг. Петр Эренфельд после своей отставки с поста вице-губернатора Подкарпатской Руси в ноябре 1923 г., отвечая на упреки своих оппонентов в исключительной поддержке только украинского направления в крае, ссылался на получение от чехословацкого правительства «прямого приказа» в этом вопросе, который он последовательно претворял в жизнь.

Русофильская пресса Подкарпатской Руси часто упрекала чехословацкие власти в щедрой финансовой поддержке украинских культурно-просветительских и образовательных проектов и в проукраинской кадровой политике в сфере образования на территории Подкарпатья, высказывая мысль о том, что без подобного содействия украинское движение в этом регионе не имело бы шансов на успешное развитие. «На Подкарпатской Руси голод, а правительство вместо того, чтобы побольше заботиться о голодающих, миллионы выбрасывает на украинизацию Подкарпатской Руси. “Просвита” уже третий миллион получает, а голодающий русский народ с отчаянием просит помощи»³, — писал в августе 1932 г. ужгородский «Карпаторусский голос», критикуя щедрую финансовую поддержку украинского культурно-просветительского общества «Просвита» со стороны правительства.

Любопытно, что «Просвита» стала объектом особой опеки и поддержки чехословацкого руководства буквально с момента своего создания. В роли всемогущего лоббиста «Просвиты» иногда выступал сам президент Масарик. Так, в своих заметках о положении в Подкарпатской Руси в мае 1921 г. Масарик в числе требуемых мер в данном регионе специально упоминал о необходимости более весомой финансовой поддержки «Просвиты», констатируя, что правительство выделило ему 25 000 [чехословацких крон], но «им необходимо 200000»⁴.

Проукраинские позиции занимали такие влиятельные в межвоенной Чехословакии политические силы, как социал-демократы и католическая народная партия; при этом более консервативная часть политического спектра Чехословакии симпатизировала русофилам⁵.

Некоторые чехословацкие политики обращали внимание официальной Праги на потенциальную опасность украинского движения для Чехословакии. В письме президенту Масарику 29 января 1931 г. лидер национальных социалистов и заместитель председателя сената ЧСР Вацлав Клофач указывал на традиционное германофильство украинского движения и его растущий ирредентизм. В качестве иллюстрации своих опасений он прилагал к своему письму популярную среди украинской диаспоры в Чехословакии открытку с картой будущей Украины. Изображенная на открытке карта будущей Украины отражала изрядные территориальные аппетиты украинских идеологов, охватывая всю Подкарпатскую Русь, восточную Словакию и простираясь от городов Кошице и Перемышль на Западе до Волги и отрогов Северного Кавказа на востоке и юго-востоке⁶.

В 1930-х гг. после прихода к власти в Германии нацистов, когда украинское движение стало заметно радикальнее, обнаружив тесные связи с Берлином, чехословацкие власти пересмотрели свою политику в Подкарпатской Руси, сделав ряд уступок представителям русофильского движения и русинофильской ориентации, трактовавшей местных русинов как отдельный восточнославянский народ. Однако украинское движение к этому времени уже пустило довольно глубокие корни в Подкарпатской Руси, что проявилось в ходе трагических событий 1938-1939 гг.

* * *

Общее резкое обострение ситуации в Чехословакии в сентябре 1938 г. в связи с судето-немецким кризисом коснулось и самой восточной чехословацкой провинции. Соперничество между традиционным карпато-русским направлением среди местных русинов и украинским движением в Подкарпатской Руси стало приобретать все более конфликтные формы. Представители чехословацкой администрации в Подкарпатской Руси стремились по возможности разрядить обстановку в регионе.

Выступая на съезде студентов в Мукачево 10 сентября вице-губернатор Подкарпатской Руси Ярослав Мезник заявил, что противоречия между русским и украинским направлениями «не являются проблемой только подкарпатских русинов, это старая проблема огромного стомиллионного русского национального организма... Данная проблема представляется не племенной или расовой, но чисто идеологической. Подкарпатские русины относятся к малорусской этнической группе. Можно дискутировать об идеологической основе как русской, так украинской и так называемой местной национально-культурной ориентации...»⁷.

Характеризуя современное ему положение в Подкарпатской Руси, Мезник подчеркивал, что противоречия между русским и украинским движением в подкарпатском регионе «приобрели острые и нежелательные формы. Возникла борьба, в которой обе стороны обвиняют друг друга в некорректности, нелояльности и насилиях»⁸.

По мнению высокопоставленного чехословацкого чиновника, подкарпатским русинам поможет «лояльность и терпимость», которые будут способствовать нахождению «модус вивенди при решении национальной, языковой и политической проблемы, означающей раскол вашего народа, столь слабого как в численном отношении, так и в отношении хозяйственном и культурном»⁹.

Однако представители местного карпато-русского движения не согласились с аргументами Мезника, вступив с ним в полемику. По словам одного из лидеров подкарпатских русофилов Стефана Фенцика, к моменту вхождения Подкарпатья в состав Чехословакии там «не было никакого украинского вопроса. Этот вопрос возник позже в результате недобросовестной политики определенных деятелей, которые были в этом заинтересованы, дабы разделить подкарпаторусский народ и задержать введение автономии. Нам и сейчас неизвестен украинский вопрос, ибо особого украинского народа де факто не существует»¹⁰.

Мюнхенское соглашение до основания потрясло политические основы существования чехословацкой республики, резко активизировав борьбу словаков и русинов за автономию. В результате него, а также последовавшего вслед за ним Венского арбитража Германия, Венгрия и Польша оккупировали почти треть территории Чехословакии, лишив ее наиболее важных в военно-стратегическом и экономическом отношении регионов. В откровенной беседе с полпредом СССР в Праге Александровским министр иностранных дел Чехословакии Камиль Крофта сказал 3 октября 1938 г., что в результате Мюнхенского сговора «Чехословакия превращена в фикцию, государство без всякого значения, без собственной линии поведения... Недалеко то время, когда она превратится в безвольный придаток Германии»¹¹.

По образному выражению одного чешского публициста, карта послемюнхенской Чехословакии напоминала «труп, обглоданный гиенами», а население страны превратилось в «ходячих мертвецов, стремящихся исключить реальность из своей повседневной жизни»¹².

Общая деморализация населения Чехословакии, готового к борьбе против германской агрессии, но оставленного своей политической элитой, распространилась и на русинов Подкарпатской Руси. В основной своей массе они также были охвачены патриотическим подъемом и выражали готовность защищать республику от нацистской агрессии с оружием в руках. «Республика и весь народ готовы к обороне. Каждый гражданин сегодня солдат. Всем нам грозит общий враг — немецкий империализм, — писала газета «Русский народный голос» в канун Мюнхенского сговора 28 сентября 1938 г. — ...Подкарпаторусские граждане... идут защищать свой дом, свою семью и свою землю... Карпаторусы не хотят никакого “самоопределения” по рецептам Будапешта, Варшавы или Берлина...»¹³.

Примечательно, что накануне конференции в Мюнхене отношение официальной Праги к вопросу подкарпаторусской автономии и к русофилам Подкарпатья резко изменилось в лучшую сторону. Так, 29 сентября, в день начала работы международной конференции в Мюнхене влиятельный и хорошо информированный орган карпато-русской диаспоры в США «Американский русский вестник» констатировал, что «никогда еще в Чехословакии так хорошо не относились к русским, как теперь. ...В представлении рядового чеха, каждый русский — их союзник. ...Раньше местные власти способствовали украинизации населения, теперь украинофилы лишены всякой поддержки, и их движение сходит на нет»¹⁴.

Характерно, что вернувшиеся из своей поездки в Прагу лидеры Украинской центральной народной рады — руководящего органа украинского движения в Подкарпатье — на своем заседании в Ужгороде 13 сентября 1938 г. под председательством Августина Волошина жаловались на крайне прохладное отношение к ним со стороны руководителей Чехословакии. В частности, они были весьма разочарованы тем, что во время их нахождения в чехословацкой столице они так и не были приняты ни президентом республики Бенешем, ни главой правительства Годжей¹⁵.

Большую роль в организационном оформлении движения за автономию Подкарпатской Руси в 1938 г. сыграл основанный в США известным русинским политиком Алексеем Геровским Карпато-русский союз. Представителям Карпато-русского союза удалось объединить русинских депутатов чехословацкого парламента русофильской ориентации, которые на встрече в Ужгороде 6 июня 1938 г. создали Русский блок, приняв программу действий за достижение автономии. В условиях нараставшего политического кризиса 21 сентября 1938 г. члены Русского блока в чехословацком парламенте направили правительству Чехословакии декларацию, в которой, напомнив о том, что Подкарпа-тье было присоединено к ЧСР с условием широкого самоуправления, требовали предоставления Подкарпатской Руси давно обещанной автономии.

Первое автономное правительство Подкарпатской Руси, состоявшее в основном из русофилов, было сформировано и приступило к работе 8 октября 1938 г. Данное правительство возглавил лидер влиятельного в регионе Автономного Земледельческого Союза Андрей Бродий, один из ведущих русофильских политиков Подкарпатья. «Карпато-русский народ уже имеет автономию. В правительство нашего автономного края вошло больше русских, чем украинцев, — с удовлетворением отмечал 20 октября 1938 г. орган карпато-русской диаспоры в США «Американский русский вестник». — Мы шлем этому правительству наши искренние пожелания. Просим их, чтобы они справедливо представляли свой народ и чтобы не запродали его каким-нибудь украинцам».¹⁶

Правительство Бродия стремилось к присоединению к Подкарпатской Руси этнически русинских областей Восточной Словакии, что было неприемлемо как для Братиславы, не желавшей терять часть своей территории, так и для Праги, пытавшейся сохранить Словакию в составе единого государства. Кроме того, правительство Бродия противодействовало действиям украинских националистов на территории Подкарпатской Руси.

Однако уже 26 октября 1938 г. при содействии спецслужб нацистской Германии Бродий был смещен и арестован чехословацкими властями по обвинению в сотрудничестве с Венгрией. В ходе обыска в квартире Бродия были обнаружены крупная сумма венгерской валюты и письмо с обещанием официального Будапешта предоставить ему титул барона после возвращения Подкарпатья в состав Венгрии¹⁷.

Важной причиной ареста Бродия было и недовольство Праги его жесткой позицией в вопросе о присоединении к Подкарпатской Руси этнически русинских областей Восточной Словакии, что вызывало раздражение словацких политических деятелей. После смещения Бродия главой правительства Подкарпатской Руси стал греко-католический священник и один из лидеров местных украинофилов Августин Волошин, пользовавшийся открытым покровительством нацистской Германии. Так, в начале ноября 1938 г. в ходе Венского арбитража министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп обещал Волошину широкую политическую и экономическую поддержку Германского рейха. Сразу после этого Берлин предоставил правительству Волошина финансовую помощь в размере 100 000 рейхсмарок¹⁸.

Отличительной чертой режима Волошина были его оживленные контакты с нацистской Германией, которая всячески популяризировалась и восхвалялась в подконтрольной Волошину прессе; «члены кабинета Волошина периодически консультировались с правительством нацистской Германии либо прямо в Берлине, либо посредством созданного в Хусте германского консульства... Подкарпатская Русь стала частью планов нацистской Германии по политической трансформации Центральной и Восточной Европы»¹⁹.

По сути, формально входившая в состав Чехословакии Подкарпатская Русь при режиме Волошина явочным порядком выходила из-под контроля Праги, одновременно превращаясь в «руку Берлина» в карпатском регионе. Пропагандистский рупор Волошина газета «Новая свобода» постоянно помещала на своих страницах почтительно-подобострастные пропагандистские материалы о Гитлере и Германии, с явным удовольствием отмечая мощь немецкой армии и рост влияния Германии в Европе²⁰.

По свидетельству современников, передачи местного радио начинались с неизменных приветствий Гитлеру и «батьке Волошину»²¹.

Под предлогом противодействия венгерским и польским диверсантам в Подкарпатской Руси резко возросло присутствие в Подкарпатском регионе военизированных структур украинских националистов из соседней Галиции, опираясь на которые Волошин проводил агрессивную кампанию украинизации местного русинского населения. Еще до созыва сейма решением правительства Волошина от 30 декабря 1938 г. наряду с названием Подкарпатская Русь было введено второе официальное название Карпатская Украина. Оно стало постоянно использоваться в официальных документах и в прессе, хотя это противоречило чехословацкому законодательству, поскольку право дать окончательное название региону имел только сейм. В середине ноября члены военизированной организации Карпатская сич, созданной при содействии германских спецслужб, получили официальное разрешение носить униформу. Из галицких военных консультантов был сформирован военный штаб сичевиков в г. Хуст, куда переехало правительство Волошина после оккупации Ужгорода и Мукачево Венгрией. В сущности, на территории Подкарпатской Руси стремительно создавалась система двоевластия, поскольку наряду с действующей чехословацкой администрацией и вооруженными силами (на территории Подкарпатья была расквартирована 12-я чехословацкая стрелковая дивизия), явочным порядком при содействии Волошина и его окружения возникали параллельные силовые структуры украинских националистов.

Проводимая режимом Волошина политика насильственной украинизации в регионе, дискриминация русофилов и открытая ориентация на Берлин вызывали категорическое неприятие карпато-русской общественности Чехословакии и Северной Америки. «Украинизация Подкарпатской Руси, произведенная под давлением Германии, далеко не встречает сочувствия в населении Подкарпатья. Оно искони тяготеет к России. Карпатороссы... вовсе не почитают себя украинцами»²², —писал 24 ноября 1938 г. «Американский русский вестник», комментируя положение в Подкарпатской Руси.

Сразу после прихода к власти Волошина, опиравшегося на военизированные формирования украинских националистов, начал раскручиваться маховик репрессий против его политических оппонентов из числа местных русофилов. 20 ноября по приказу Волошина был создан «лагерь Думен у г. Рахов, который управлялся представителями Карпатской Сечи и в котором находились... местные активисты-русофилы, отказавшиеся принять украинскую ориентацию режима Волошина»²³.

Режим наибольшего благоприятствования, предоставленный режимом Волошина украинским националистам, вызывал резкое недовольство большинства местного населения и политических партий, настроенных в основном русофильски. Многие партии обращались в Прагу с требованиями сместить Волошина с поста премьера Подкарпатской Руси. Образованная 14 ноября 1938 г. в Хусте Центральная русская народная рада во главе с активистом карпато-русского движения Василием Караманом протестовала против насильственной украинизации школ, увольнений русофилов из учебных заведений и жаловалась на «украинский террор» и многочисленные эксцессы со стороны украинских националистов. Не добившись своих целей и столкнувшись с растущими репрессиями по отношению к карпато-русским деятелям, глава Центральной русской народной рады Караман был вынужден покинуть Подкарпатскую Русь²⁴.

Русинская пресса США, относившаяся резко негативно к Волошину и к его политике украинизации, отмечала атмосферу всеобщего страха в Подкарпатской Руси. «Русские при встрече молча снимают шляпы и на вопросы отвечают шепотом, оглядываясь. Улицы полны украинскими провокаторами. Во главе всех гимназий ныне украинцы и... в значительной части из Галиции. Местные украинцы считаются недостаточно радикальными, — писал о положении в Подкарпатской Руси при режиме Волошина хорошо информированный «Американский русский вестник». — Первым актом правительства Волошина и Ревая было негласное учреждение концентрационных лагерей. Они... населены русскими людьми всех рангов и классов»²⁵.

В обстановке «охоты на ведьм» и репрессий со стороны властей многие представители карпато-русской интеллигенции, опасаясь за свою безопасность и желая сохранить работу, были вынуждены публично каяться и отрекаться от своих взглядов. Волошинский официоз «Новая свобода» охотно публиковала подобные материалы. «Заявляю, что я разрываю все отношения с «общерусской» идеологией, за которой я шел под влиянием лидеров этого направления, — писал 2 марта 1939 г. в «Новой свободе» Василий Гусар, учитель из села Солотвино. — Заявляю, что с сегодняшнего дня я буду работать исключительно в украинских обществах с щирыми работниками-украинцами, которые сердцем болеют за лучшее будущее украинского народа...»²⁶.

Примечательно, однако, что сами украинизаторы были вынуждены периодически признавать слабую укорененность и невысокую популярность украинской культуры и украинского литературного языка в крае. «Ряд фактов... свидетельствует о незнании украинского языка мадьяронским и русофильским учительством... Много недобитков осталось у нас, которые и дальше работают среди украинской молодежи... Плохое усвоение украинской мовы в школах обусловлено живучестью старого режима. Что же мы, к большому сожалению, вынуждены констатировать? Ужасающую неграмотность в области украинского языка»²⁷, — признавал на страницах «Новой свободы» один из профессиональных украинизаторов Подкарпатья, тем самым невольно ставя под сомнение «украинскость» местного населения.

Тревожная ситуация в Подкарпатской Руси привлекла пристальное внимание Всеамериканского русинского конгресса, состоявшегося в феврале 1939 г. в Нью-Йорке. Участники конгресса осудили террор против карпато-русских крестьян и интеллигенции в Подкарпатской Руси.

Описывая положение в Подкарпатской Руси в это же время, один из лидеров местной коммунистической партии Олекса Борканюк отмечал в октябре 1939 г., что члены Карпатской сичи начали «страшный террор против антифашистов, прежде всего против коммунистов. В течение нескольких недель оба концентрационных лагеря были переполнены... Мелкобуржуазные “карпато-русские” партии были разгромлены в результате террора, они не смогли перейти на нелегальные методы работы и дать отпор агентуре Гитлера. Лишь одна компартия сумела быстро перейти на нелегальное положение...»²⁸.

Для укрепления своих позиций и для окончательного подавления политических оппонентов в преддверии выборов в парламент Подкарпатской Руси 20 января 1939 г. правительство Волошина распустило все политические партии, существовавшие в регионе. Официоз Волошина газета «Новая свобода» объясняла данное решение «необходимостью сохранения общественного спокойствия и порядка»²⁹.

Сразу после этого по инициативе Волошина была образована новая партия Украинское национальное объединение (УНО). Оно с самого начала имело тесные связи с германскими спецслужбами и позаимствовало многие элементы идеологии и атрибутики немецких нацистов. Выборы в парламент (сейм) Подкарпатской Руси прошли 12 февраля. Избирательная кампания носила крайне агрессивный и истеричный характер и велась в атмосфере запугивания политических оппонентов и открытых репрессий. Результаты выборов были предопределены присутствием вооруженных формирований Карпатской сичи, оказывавших постоянное давление на избирателей. «Один Бог на небе, один народ, один избирательный список в Карпатской Украине — список Украинского Национального Объединения. Поэтому каждый украинец в воскресенье 12 февраля голосует за Украинское Национальное Объединение»³⁰, —категорично провозглашал один из предвыборных лозунгов. Победителем выборов предсказуемо стало созданное Волошиным и ориентированное на нацистскую Германию УНО, все кандидаты которого оказались избранными в сейм Подкарпатской Руси. «Новая свобода» пафосно оценила итоги выборов как «триумф украинской национальной мысли»³¹.

Если чешская пресса восприняла итоги выборов крайне сдержанно, то средства массовой информации нацистской Германии освещали выборы весьма широко и сочувственно. Глава отделения ОУН в Подкарпатской Руси Юрий Химинец с явным удовольствием цитировал нацистскую «Фёлькишер Беобахтер», писавшую, что «активное участие в выборах было результатом национального пробуждения украинства»³².

Впрочем, реалии были куда прозаичнее. Столь высокий процент голосов, поданных за партию Волошина, объяснялся в первую очередь запугиваниями и фальсификациями, а отнюдь не «национальным пробуждением украинства». Свидетель выборов в сейм Подкарпатья Олекса Борканюк отмечал, что они проходили в условиях открытого террора со стороны галицко-украинских сичевиков, однако даже «несмотря на террор, значительная часть населения явно голосовала против правительства Волошина. Были десятки сел, где украинские фашисты не получили и 20 % голосов»³³.

По словам Борканюка, правительство Волошина «просто сфальсифицировало общие результаты выборов и только таким образом показало 94 % голосов»³⁴.

Итоги выборов в сейм Подкарпатской Руси окончательно подорвали и без того шаткие позиции Праги в регионе. Еще до выборов в сейм Подкарпатья Прага предприняла попытку восстановить контроль над ситуацией, введя в январе 1939 г. своего представителя генерала Льва Прхалу, командовавшего чехословацкими войсками в Подкарпатской Руси, в состав правительства Волошина, однако переломить ход событий было уже невозможно. Примечательно, что подконтрольная Волошину местная печать сразу развязала разнузданную кампанию против назначения Прхалы министром, указывая, в частности, на то, что женой Прхалы была русская.

В ночь на 14 марта 1939 г. под прямым нажимом Берлина словацкий парламент заявил о выходе Словакии из состава федеративной Чехо-Словакии. В это же время вооруженные формирования Карпатской сичи в Подкарпатской Руси начали заранее согласованный с Берлином вооруженный путч, сделав попытку захватить склады с оружием, объекты инфраструктуры, административные учреждения и разоружить полицию и жандармерию. Сичевикам удалось захватить вокзал, почту и разоружить несколько чехословацких патрулей. Поднятый по тревоге генералом Прхалой Хустский стрелковый полк и части 12-й чехословацкой стрелковой дивизии получили приказ восстановить порядок. На улицы Хуста были выведены легкие танки и артиллерия чехословацкой армии. В столице Подкарпатской Руси в ночь на 14 марта шли настоящие уличные бои украинских сичевиков с частями чехословацкой армии, в рядах которой служило много карпатских русинов. При поддержке бронетехники чехословацким подразделениям удалось быстро сломить сопротивление сичевиков в хустском отеле «Коруна», где было взято в плен около 50 повстанцев. Помимо Хуста, вооруженные столкновения чехословацкой армии с формированиями Карпатской сичи имели место в Малом Березном, Торуни и других населенных пунктах Подкарпатья. Путч сичевиков был подавлен; число жертв исчислялось сотнями раненых и убитых; основные потери понесли путчисты³⁵.

Однако ликвидация путча не означала стабилизации положения и восстановления чехословацкого контроля над регионом. В ночь на 14 марта 1939 г., почти одновременно с попыткой вооруженного путча сичевиков, венгерские войска по договоренности с Гитлером перешли новую венгерско-чехословацкую границу на подкарпаторусском участке и начали оккупацию Подкарпатья. Столкнувшись с активным вооруженным сопротивлением подразделений 12-й чехословацкой стрелковой дивизии, венгры на некоторое время были вынуждены приостановить наступление. В боях с венгерской армией на территории Подкарпатья в марте погибло как минимум 40 чехословацких военнослужащих и около 100—120 было ранено³⁶.

С окончательной ликвидацией Второй Чехословацкой республики и с оккупацией чешских земель вермахтом 12-я чехословацкая дивизия прекратила сопротивление. В ходе военных действий 23—24 марта венгерские войска захватили также населенную русинами часть Восточной Словакии с городами Собранце и Снина. Под давлением Берлина правительство Словакии было вынуждено согласиться с вхождением данных территорий в состав Венгрии.

Накануне венгерской оккупации, когда части 12-й чехословацкой дивизии еще оказывали сопротивление венгерским войскам, 15 марта 1939 г. в Хусте состоялось заседание подкарпаторусского сейма, на котором был принят конституционный закон об образовании независимого государства под названием Карпатская Украина во главе с президентом. Большинством голосов президентом новообразованного государства был избран Августин Волошин. Государственным языком Карпатской Украины был объявлен украинский язык; цветами государственного знамени — синий и желтый; государственным гимном — «Ще не вмерла Украина».

Современные украинские исследователи исключительно высоко оценивают провозглашение Карпатской Украины 15 марта 1939 г., пафосно трактуя это скорее опереточное событие, являвшееся лишь промежуточным звеном Восточноевропейского проекта Гитлера, как «победу украинской правды за Карпатами, ознаменовавшую консолидацию украинских сил и превращение этнической массы в народ»³⁷.

Между тем, символичным выглядит то обстоятельство, что заседание сейма, объявившее о независимости нового государства, оказалось последним, а помпезно провозглашенное на нем государство Карпатская Украина — по сути, мертворожденным.

Уже на следующий день после заседания сейма венгерская армия вступила в Хуст, вскоре установив контроль над всей территорией Подкарпатья. Волошин со своим кабинетом бежал в Югославию через территорию Румынии. Просьбы Волошина к Германии вмешаться и не позволить Венгрии оккупировать Карпатскую Украину были проигнорированы Берлином.

Таким образом, Берлин, использовав ОУНовцев и режим Волошина для расшатывания и дестабилизации послемюнхенской Чехословакии, без сожаления пожертвовал ими в пользу более важного союзника в лице Венгрии. В награду за труды на благо нацистского рейха Берлин предоставил Волошину возможность жить в протекторате Богемия и Моравия и преподавать в Украинском свободном университете в Праге. Но все попытки Волошина возобновить в какой-либо форме свою политическую деятельность германские власти неизменно игнорировали. Примечательно, что еще в домайданной Украине при президенте Леониде Кучме Волошин был удостоен звания Героя Украины...

Агония послемюнхенской Чехословакии стала одновременно и агонией провозглашенной Волошиным Карпатской Украины, которая изначально оказалась мертворожденным государственным образованием. С марта 1939 г. территория Подкарпатской Руси была полностью оккупирована Венгрией, что завершило двадцатилетний период пребывания Подкарпатья в составе чехословацкого государства.

Известный украинский историк и рафинированный львовский интеллектуал Ярослав Грицак признает, что победа «украинского проекта», являясь результатом взаимодействия ряда факторов, не была изначально предопределена, поскольку существовало большое число альтернативных этнокультурных проектов на украинских землях, вероятность реализации которых была достаточно высока³⁸.

Конкретизируя данную мысль Грицака в отношении Подкарпатской Руси, не будет преувеличением констатировать, что окончательное торжество «украинского проекта» в данном регионе в огромной степени являлось результатом действия внешних факторов, заинтересованных в навязывании украинской идентичности местному карпато-русско-му населению. Этот процесс достиг своего пика после конференции в Мюнхене, предопределившей приход к власти в Подкарпатской Руси Волошина, который, пользуясь прямой поддержкой нацистской Германии и опираясь на вооруженные структуры украинских националистов, проводил репрессивную политику насильственной украинизации местного карпато-русского населения.

Шевченко Кирилл Владимирович,
доктор исторических наук, заведующий Центром евразийских исследований 
Филиала Российского государственного социального университета в г. Минске.

«Мюнхен-1938: падение в бездну второй мировой». Сборник статей под общей редакцией В.Ю. Крашенинниковой: ответственный редактор О.Г. Назаров. Москва: Кучково поле, 2018.

 

-------------------

¹    Народна Обрана. Homestead, PA. August 7, 1917. № 5.

²    Archiv ÚSTAVU T. G. Masaryka (AÚTGM), fond T. G. Masaryk, Podkarpatská Rus 1920, krabice 400.

³    AÚTGM, fond T. G. Masaryk, Podkarpatská Rus 1922, krabice 401.

⁴    AÚTGM, fond T. G. Masaryk, Podkarpatská Rus 1922, krabice 401.

⁵    Svoboda D. Ukrajinská otázka v českém meziválečném myšlení a politice // Slovanský přehled. 2008. Číslo 4. S. 549.

⁶    AÚTGM, fond T. G. Masaryk, Podkarpatská Rus 1931, krabice 403.

⁷    Moravský zemský archiv v Brně (MZA), fond Mezník Jaroslav, JUDr. Značka G 400, karton 7, inv. číslo 180, s. 67.

⁸    Ibidem.

⁹    Ibidem. S. 69.

¹⁰    Ibidem. S. 72.

¹¹    Год кризиса. 1938—1939. Документы и материалы. Т. 1. Москва, 1991. С. 45.

¹²    Kuras B. Češi na vlásku. Praha, 1999. S. 162.

¹³    MZA, fond Mezník Jaroslav, JUDr. Značka G 400, karton 7, inv. číslo 180, s. 140.

¹⁴    Amerikansky Russky Viestnik. Homestead, PA. September 29, 1938. № 39.

¹⁵    MZA, fond Mezník Jaroslav, JUDr. Značka G 400, karton 7, inv. číslo 180, s. 24.

¹⁶    Amerikansky Russky Viestnik. Homestead, PA. October 20, 1938. № 42.

¹⁷    Švorc P. Zakletá zem. Podkarpatská Rus 1918-1946. Praha, 2007. S. 245.

¹⁸    Ibidem. S. 248.

¹⁹    Magocsi P. R. With Their Backs to the Mountains. A History of Carpathian Rus’ and Carpatho-Rusyns. Budapest-New York: CEU Press, 2015. P. 274.

²⁰    Нова свобода. 3 січня 1939. Число 2.

²¹    Krivskij I. Vliv ukrajinských emigrantů na podkarpatorusinskou komunitu // Vznik ČSR 1918 a Podkarpatská Rus. Sborník z mezinárodní conference v Praze. Praha, 1999. S. 26.

²²    Amerikansky Russky Viestnik. Homestead, PA. November 24, 1938. № 47.

²³    Magocsi P. R. With Their Backs to the Mountains. A History of Carpathian Rus’ and Carpatho-Rusyns. Budapest-New York: CEU Press, 2015. P. 276.

²⁴    Encyclopedia of Rusyn History and Culture. Revised and Expanded Edition. Edited by P. R. Magocsi and I. Pop. Toronto: University of Toronto Press, 2005. P. 228.

²⁵    Amerikansky Russky Viestnik. Homestead, PA. June 8, 1939. № 23.

²⁶    Нова свобода. 2 березня 1939. Число 46.

²⁷    Нова свобода. 2 січня 1939. Число 4.

²⁸    Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Фонд 495. Опись 71. Дело 742. Л. 19.

²⁹    Нова свобода. 22 січня 1939. Число 13.

³⁰    Нова свобода. 2 лютого 1939. Число 22.

³¹    Нова свобода. 14 лютого 1939. Число 32.

³²    Химинец Ю. Закарпаття — земля української держави. Ужгород, 1991. С. 58.

³³    РГАСПИ. Фонд 495. Опись 71. Дело 742. Л. 21-22.

³⁴    Там же. Л. 22.

³⁵    Borák M. Obrana republiky na Podkarpatské Rusi v letech 1938-1939 // Vznik ČSR 1918 a Podkarpatská Rus. Sborník z mezinárodní konference v Praze. Praha, 1999. S. 92.

³⁶    Ibidem. S. 40.

³⁷    Мишанич О. Політичне русинство и що за ним. Ужгород, 1993. С. 15.

³⁸    Грицак Я. Страсті за націоналізмом. !сторичні есеї. Київ: Критика, 2004. С. 21.