Восприятие польской историографией России всегда строилось на утверждении об отсутствии у русской культуры, в т.ч., политической, европейских начал. Первым концептуально оформить принадлежность России и всего русского к не европейскому типу цивилизации попытался Франциск Духинский ещё в XIX в.
Измышления Духинского о русских, как отрасли некоего туранского племени; о русском языке, который вытеснил некий туранский язык народа, жившего на территории России до прихода русских, подверглись разгромной критике польскими же более честными историками и филологами ещё при его жизни. Но увы! Из идеологических соображений польская историческая наука взяла за аксиому фантастику Духинского, а не реальные исторические факты.
Не может не удивлять трафаретность мысли, с которой признанные польские авторитеты от истории продолжают заложенный Духинским пропагандистский дискурс. Феликс Конечный (1862-1949) считается в Польше выдающимся историком и автором теории цивилизаций, которую поляки называют «оригинальной». И все из-за милых их уху утверждений Конечного о том, что Россия – это не Европа, и принадлежит к туранскому типу цивилизаций.
Географическое понятие «Туран» в буйном воображении польских историков превратилось в идеологему и синоним культурной, если не отсталости, то какой-то недоразвитости. Туран – понятие из иранской истории. Так назывался регион в Центральной Азии, населённый иранскими племенами. Фантазия польских историков, и Ф. Конечный среди них, переместила его сквозь тысячи лет и километров из Центральной Азии в Москву, родив тезис о туранском наследии Московского царства и Российской империи.
Ни в одной стране, за исключением разве что Третьего Рейха, историки не тратили столько сил, времени, умственной и психической энергии на подробнейшие разбирательства на тему «Кто в Европе не является европейцем?» с единственной целью – ампутировать от Европы Россию. Польская историография преуспела в этом отношении. Гора родила мышь!
Туранской цивилизации свойственны деспотизм, абсолютная власть монарха (президента), писал Ф. Конечный. Отсюда неразвитость наук и успехи в военном деле. Вывод прост: Туран – это зло и экспансия, от которой Польше приходится защищаться, выполняя благородную миссию охраны пограничья европейской цивилизации.
Обращает на себя внимание заложенное в этой теории высокомерие по отношению к другим, не европейским цивилизациям. Это совершенно не вяжется с другой распространённой пропагандистской конструкцией - идеологией польского прометеизма с его лозунгом «За нашу и вашу свободу!».
Прометеизм воспевает самопожертвование Польши как освободителя народов России из-под московского ярма. Но на самом деле, польская историография на идеологическом уровне вовсе не считает эти народы ровней полякам. «Наша свобода» не равноценна «вашей свободе». Нельзя жертвовать собой ради того, кого ты считаешь культурно незрелым носителем злых начал. «За нашу и вашу свободу!» - не более чем идеологическая уловка, которая на 50% состоит из лицемерия, и на 50% - из пропаганды.
Идеологические перекосы польской историографии особенно ярко видны при сравнении её отношения к православной России и к католической Испании. Россия у Ф. Духинского, Ф. Конечного и их современных почитателей - носительница туранских отсталых и деспотичных цивилизационных элементов, впитанных ею за века монгольского господства и контактов с неевропейскими варварами.
Про Испанию они так не говорят, хотя Испания под властью мавров-мусульман находилась семь веков, в то время как правление монголов на Руси было в два раза короче. Под маврами находилось практически 100% испанской территории. Испания превратилась в аль-Андалус – такое название ей дали арабские захватчики. На Руси монголы так и не покорили её северо-западных областей, т.е., площадь русских территорий, не знавших монгольского господства, была больше, чем площадь территорий Пиренейского полуострова, избежавших мусульманского ига.
Но польская историография не отрицает принадлежность испанцев к европейской культуре, не утверждает, что испанцы чересчур напитались чуждыми элементами за семьсот лет арабского господства. А вот Русь, по их мнению, успела это сделать и за двести с половиной лет неполного господства монголов.