Преддверье Февральской революции для Российской Империи было осложнено Первой мировой войной. Особенно ярко это проявилось в прифронтовых губерниях, в том числе и в белорусских. Близость фронта накладывала на действия полиции и жандармерии свой отпечаток. Блюстители порядка следили не только за поведением гражданского населения, но и за деятельностью противника. Так, минская полиция наблюдала за немецкими аэропланами над городом и за противодействием им российской позиционной артиллерии. Всю эту информацию полицмейстер передавал в канцелярию Главного начальника снабжений армий Западного фронта [1, л.21].
Минская полиция так же сотрудничала с военными в вопросах разведки и контрразведки. Жандармские офицеры, командированные для этих целей в действующую армию, просили полицию на местах уточнить сведения о том либо ином лице, попавшем в их поле зрения. Причём близость фронта, загруженность полиции, а, может быть, и обычные бюрократические проволочки заставляли разведчиков повторять свои просьбы по 2 – 3 раза. Например, ротмистр разведотделения Вырголич, обращаясь к минскому полицмейстеру с просьбой ускорить ответ по делу Леонтия Рубца, даже не подозревал, что телеграмма со сведениями уже направлена ему, но почему-то в разведотделение не попала [2, л.265, 279, 279об.].
Кроме дел разведывательных полиция так же занималась поимкой дезертиров и бежавших военнопленных. Сведения о тех и других исходили от минского губернатора, а к нему попадали из разнообразных источников. Так, в феврале 1917 г. вольноопределяющийся Лихачёв убил офицера и бежал из части. Воинское командование срочно сообщило об этом минскому губернатору, а тот, в свою очередь, – полицмейстеру [2, л.540]. В том же месяце совершила побег группа военнопленных. В результате чего помощнику начальника полиции Минской губернии последовала директива губернатора: «Начать розыск и задержать» [2, л.553].
Минская полиция не стояла в стороне и от дел политического розыска. Полицейские приставы составляли характеристики лиц, вызвавших подозрение жандармских органов. Причем эта информация шла не только в структуры политического сыска, но и поставлялась приставами друг другу и своему непосредственному начальству [2, л.36, 41].
Занималась полиция и наблюдением за проходящими в городе различными собраниями. Минскому полицмейстеру поступали письма от организаторов с просьбами провести то или иное мероприятие [4, л.3, 6, 15, 16]. Если на это давалось добро, то полицейский офицер контролировал ход собрания. После чего он должен был предоставить полицмейстеру отчёт о совпадении хода мероприятия с программой, которая заранее сообщалась полиции [4, л.34об].
Однако полиция не была замкнута на выполнении своих непосредственных обязанностей и той дополнительной деятельности, которую её заставила выполнять война. Некоторым полицейским приходилось осваивать специфические военные специальности. Так, бывший брестский городовой «временно служащий» минской полиции Л. Равинский по просьбе военных был направлен в школу проводников военно-сторожевых собак [3, л.6].
Вообще с полицейскими из эвакуированных местностей существовала проблема стабильного места службы. Полицейские хотели закрепиться на новых местах и войти в штат тех полицейских управлений, к которым они оказались временно прикомандированными. Полицейское же руководство считало такое положение дел недопустимым. К началу 1917 г. стало ясно, что Германия и её союзники уже не в силах держать фронт и скоро станут откатываться назад. В освобожденных районах нужно будет срочно воссоздавать органы российской власти, а полицейских, перешедших на новые места службы, уже нельзя будет вернуть во вновь созданные полицейские управления [3, л.73].
На железных дорогах полицейские функции выполняли жандармские полицейские управления. Железные дороги имели стратегическое значение для страны. Поэтому их охрану несли принадлежащие к военному ведомству жандармы, хотя занимались они в основном полицейской деятельностью. Например, через руки жандармской железнодорожной полиции проходили просьбы о проведении тех или иных мероприятий железнодорожных служащих. Жандармы контролировали их ход, а потом рапортовали об этом городскому полицмейстеру. Причём некоторые отчёты имели свойство теряться. Разбирательства по фактам местонахождения отчётов велись неделями и даже месяцами. Так, жандармский отчёт по поводу проведения музыкального вечера в мастерских Александровской железной дороги, прошедшего 26 декабря 1916г. так и не был обнаружен к моменту начала Февральской революции [4, л.33, 34, 34об., 35, 35об.].
После падения монархии органы полиции и жандармерии оказались не у дел. Однако замена старой «самодержавной» полиции народной милицией потребовало некоторого времени. Поэтому в начале марта 1917 г. действовали как старые, так и новые органы правопорядка. Полиция и жандармов в губерниях расформировали только в марте-апреле 1917 г. Однако некоторым жандармским подразделениям повезло просуществовать ещё некоторое время. Этими подразделениями оказались крепостные жандармские команды, переименованные в охранные и жандармские полицейские управления железных дорог, расположенных в «районе боевых действий». Такие управления подлежали реорганизации по приказу Штабе Верховного Главнокомандующего. Все остальные жандармские полицейские структуры расформировывались. В частности, в Минске подобный приказ из Главного управления Генштаба был получен 25 апреля 1917 г. (следует заметить, что приказы Временного правительства о расформировании жандармерии и полиции были подписаны 6 и 10 марта 1917г. соответственно). Все полицейские и жандармские офицеры, выслужившие полный срок, отправлялись в отставку по их желанию. «Скомпрометированные» своей прежней службой режиму попадали на учёт в новое МВД. Остальные же направлялись в действующую армию и тыловые учреждения. Те же меры применялись и к рядовому составу полиции и жандармерии [5, л.24, 60].
Однако новая власть начала с перегибов. Например, было расформировано железнодорожное жандармское управление в Минске (хотя сам город находился менее чем в 100 км от линии фронта). Новая милиция, взявшая железную дорогу под свой контроль, не могла в полной мере владеть спецификой полицейской работы на этом стратегическом объекте. Так, по обнаружению неопознанного трупа на железнодорожном полотне, милиция доставила его ближайшему воинскому начальству, которое никогда такими делами не занималась. Поэтому военные просили сообщить, куда сдать труп «ввиду расформирования железнодорожной жандармской полиции». Гражданский комендант Минска посоветовал им доставить труп в больницу и сообщить о случившемся судебному следователю [1, л.101, 101об.].
С расформированием железнодорожной полиции появились трудности с перемещением по железным дорогам военнопленных. Ранее эту работу выполняли жандармы. Теперь же для этих целей военным пришлось формировать специальные конвойные команды [5, л.75].
Не отличалась новая власть в провинции и терпимостью к бывшим служащим правопорядка. Их аресты приняли такие размеры, что министр юстиции дал распоряжение председателям и прокурорам судебных палат окружных судов впредь проводить арест представителей губернской администрации, чинов Корпуса жандармов и полиции «исключительно по распоряжению судебных властей». Дела же тех, кто уже был арестован, должны были быть немедленно рассмотрены, и невиновные подследственные выпущены [5, л.57].
Такое положение дел было не случайным. В милицию зачастую попадали люди, желавшие получить какую-либо власть над окружающими. Так, минский милиционер счёл возможным задержать человека за вопрос: «Вы тоже поступили в милицию?», — обвинив его в оказании сопротивления [1, л.102].
Расформированные после Февральской революции органы полиции и жандармерии были заменены структурами, не знавшими и не понимавшими специфики подобной работы. Поэтому новая власть могла действовать, опираясь в основном на силовые методы.
Александр Гронский
Источники
Национальный архив Республики Беларусь.
- Фонд 615. – Оп. 1. – Д. 6. Ведомости о происшествиях и списки пекарей города Минска.
- Фонд 615. – Оп. 1. – Д. 15. Переписка о лицах, с которых собираются сведения о благонадёжности и судимости и прошения о выдаче пропусков на право выезда через железную дорогу.
- Фонд 615. – Оп.1. – Д. 40. Дело о прикомандировании к минской городской полиции чинов из эвакуированных местностей с 1915 г.
- Фонд 615. – Оп. 2. – Д. 1. Протокол заседания Минского военно-промышленного комитета от 4 февраля 1917 г.; переписка с минским губернатором, минским губернским комитетом и др. о состоявшихся собраниях обществ, спектаклях и вечерах в гор. Минске.
- Фонд 616. – Оп. 1. – Д. 1. Постановления и воззвания Временного правительства, циркуляры минского губернского комиссара об организации волостных комитетов, о производстве выборов гласных городских дум, о задержке дезертиров, самовольных отлучках из своих частей, воззвания Главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта.