Институт мировых посредников – специально созданное правительственное учреждение для проведения в жизнь реформы 1861 г. Помимо реализации реформы, мировые посредники обязаны были исполнять ряд второстепенных задач. Одной из таких задач было налаживание образования среди детей временнообязанных крестьян. Современная историография во многом связывает проблему развития образования среди крестьянства белорусских губерний в связи с деятельностью М. Н. Муравьёва по ликвидации польского влияния в крае. Так ещё М. В. Довнар-Запольский в своей монографии по истории Белоруссии, писал, дословно, следующее:
«При обсуждении проекта уставов общеобразовательных заведений в 1860 –61 гг. польские круги прямо заявили о том, что это край польский и настаивали на оставлении преподавания на польском языке и на учреждении польского университета. Тогдашний попечитель Виленского учебного округа князь Ширинский‑Шaхматов должен был официально признаться в том, что все мыслящее общество состоит из противников правительства и русской национальности. Начавшееся восстание напомнило правительству, что кроме полонизованного дворянства есть еще сельское и городское население. Появилась мысль об устройстве сельской школы…М. Н. Муравьев в официальных записках подверг резкой критике всю предшествующую деятельность министерства. Критика была верна в том смысле, что министерство, ухаживая за дворянством, совершенно забыло о низших классах населения. Муравьев указывал на то, что созданных до сих пор учебных заведений слишком много, а учащихся в них мало. По убеждению Муравьева, нужно было обращать внимание на народные школы, на образование крестьян и горожан. Свою критику деятельности Министерства народного просвещения Муравьев дополнил представленным им проектом народного просвещения. Он предлагал оставить лишь самое небольшое число гимназий, прогимназий и дворянских училищ, в городах устроить двухклассные школы и особенное внимание обратить на размножение низшей школы. » [3, с.180].
Необходимо отметить – ещё до действий М. Н. Муравьёва, правительство, в рамках отмены крепостного права, озаботилось о расширении сельского образования в Северо-Западном крае. Губернские правления, а также попечитель Виленского учебного округа Ширинский-Шахматов призывали, на условиях «дела чрезвычайно важности и экстренности» [8, л.22] к сбору сведений о количестве народных училищ в губернии, о присылке помещиками и уездными правлениями соображений насчёт расширения сети образования, а также к проявлению инициативы и открытию новых народных училищ на местах. В некоторых уездах произошли кое-какие изменения – так в Пружанском уезде, к существовавшим до отмены крепостного права нескольким народным училищам, было открыто ещё 2 школы – итого на 4 апреля 1862 г. в Пружанском уезде числилось 7 школ, в которых обучалось 150 мальчиков и 3 девочки [2, л.16]. В других уездах дело с крестьянским образованием стояло гораздо хуже – в Волковысском уезде народных школ не было вовсе [2, л.23]. Один из посредников Волковысского уезда докладывал, что в его участке, где школ не было вообще, некоторые дети обучались в помещичьих домах самими помещиками, другие же (крестьяне) сами частно обучают один другого в своих домах, а по большей частью (крестьянские дети) обучаются священниками в приходских домах без всякого за то вознаграждения [8, л.29]. В местностях, где невозможно было организовать постоянное училище, организовывались временные школы, в основном – зимой. Так в Волковысском уезде зимой 1861 – 1862гг. в нескольких деревнях, за счёт помещиков, организовывались «Русское и Польское чтение». Проходили такие чтения в крестьянских домах, а где – в волостной канцелярии [8, л.26]. Обучение велось волостными писарями, пока, как утверждает источник, они были свободны от утверждения уставных грамот. Однако количество учащихся не было постоянным, ибо крестьянские мальчики и девочки часто отвлекались к хозяйственным занятиям – иные – возвращались через неделю – иные – безвозвратно…а после зимы обучение детей было прекращено и дети были употреблены в хозяйственных занятиях [8, л.26].
Мировые посредники и уездные по крестьянским делам присутствия, в своих рекомендациях сходились во мнениях в том, что лучше всего было бы открывать школы в больших или волостных деревнях и именно за счёт правительства, ибо «крестьяне, не понимая ещё необходимости науки, ещё не изъявляют готовности изучать какие-либо науки» [8, л.26]. Снабжение учителями и учебным материалом, естественно, рекомендовалось возложить на государство, однако делалась оговорка, что учителями могли бы подрабатывать местные священники и местные писари, которые «..за незначительную прибавку к жалованью, охотно примут на себя занятия учителей» [8, л.26]. Мировые посредники доносили, что в некоторых сельских обществах готовы были сами построить здания для школ, в других же мировых участках крестьяне от этого отказывались, поэтому, как в 3-ем мировом участке Волковысского уезда, «все материалы к постройке, а именно: дерево, кирпич, оковка и стекло, а также мастер плотник», ложились на плечи казны [8, л.29].
Источники позволяют утверждать о том, что в местностях, где существовала кое какая образовательная база, основную тяжесть при открытии училищ принимал на себя мировой посредник и крестьянские общества – так мировому посреднику 4-го участка Пружанского уезда Губернское по крестьянским делам присутствие требовало открыть школу в Носковской волости, используя, в основном, собственные ресурсы [8, л.23].
В местностях, где образовательная база была слаба или её не было вовсе, основное бремя расходов принимало на себя государство – так в Волковысском уезде, не имевшего ни одного училища, было создано, по решению Виленского учебного округа, 6 новых училищ [8, л.26]. В каждую школу были присланы 6 наставников – 5 школьных священников и 1 кандидат в духовную семинарию [8, л.26].
Можно говорить о том, что процесс начала организации крестьянского образования был начат сразу после отмены крепостного права, однако находился в очень неудовлетворительном состоянии. Однако в связи с подавлением Польского восстания он заметно активизировался – власти возложили на мировых посредников большую ответственность в деле организации крестьянского просвещения, поскольку после 1863-го г. практичные соображения научить крестьян читать, писать и считать дополнились задачей укрепления позиций России в этих землях. Данную задачу выполняли новые кадры – русские мировые посредники. Очевидно, что общая картина, несмотря на принятые с начала 1860-х гг. меры, была удручающей – мемуары новоприбывших посредников так отображают это состояние:
Бывшие мировые посредники этих участков относились к делу народного образования крайне индифферентно: они, подобно многим помещикам того времени, находили, что грамотность для крестьянина, как для простой рабочей силы, по меньшей мере бесполезна. Сами крестьяне были, по-видимому, того же мнения и всячески отлынивали от постройки и, вообще, учреждения и основания у них училищ»[4, с.76].
Нежелание крестьян принимать участие в постройке школ и отдавать своих детей на обучение было связано не только с верой в то, что можно жизнь прожить и без образования, но и с тем, что среди них ходило великое множество самых разнообразных слухов и толков об обучении и школах. Так, например, был распространён слух о том, что все мальчики, которые будут обучаться грамоте, будут потом все отправлены в солдаты. Причём лживые слухи росли с каждым днём. В конце концов, как описывают в своих воспоминаниях посредники, в скорости оказалось, что сочинителями и распространителями всех этих слухов и умышленной лжи были … евреи.
«Евреи, которые более чем кто-либо, боялись и не желали развития грамотности между крестьянским населением края, между населением, которое они эксплуатировали совершенно безнаказанно и в самых широких размахах, благодаря, главным образом, его темноте и безграмотности. Евреи отлично понимали, что пока белорусский крестьянин неразвит, забит и туп, до тех пор он всецело находится в их цепких руках; до тех пор всё его достояние, весь заработок и излишек будет переходить в его, еврея, карман [4, с.77].
Очевидно, что помимо крестьянских предубеждений и страхов существовали также силы, не желавшие развития грамотности среди крестьянства, и одной из таких сил, как оказалось, были евреи, которые были заинтересованы в этом по вполне практичным для себя соображениям.
Это приводило к тому, что посредникам зачастую стоило неимоверных усилий и терпения, дабы добиться от волостного схода согласия и приговора на постройку училища. Крестьяне обычно заводили разговоры о своей бедности и неимении средств для постройки и поддержании училища. Часто на сходах выделялись крестьяне, которые яростнее всех сопротивлялись постройке училищ. Как пишет в своих воспоминаниях посредник: «всегда оказывалось одно из двух: или крикун имел несколько сыновей, за которых боялся, что их заберут в солдаты, или же это был какой-нибудь горчайший пьяница, кричавший на сходе с голосу своего корчмаря Ицки, у которого он состоял в неоплатном долгу»[4, с.77].
Необходимое на постройку училищ дерево отпускалось либо в казённых лесах, либо его давали помещики. Особо хорошо обстояло дело в этом вопросе у тех посредников, которые, добросовестно исполняя свои обязанности, отстаивали законные интересы и права помещиков в своей деятельности. Постройкой училищ занимались крестьяне.
Учебники и письменные принадлежности присылались либо из губернских городов, либо покупались на деньги уездных по крестьянским делам присутствий. Необходимо отметить огромную помощь и важную роль православных священников, оказывавших огромную помощь в развитии образования. Мировой посредник И.Н. Захарьин, вспоминает о роли священников следующее:
«Только благодаря содействию и влиянию духовенства, мне удалось разъяснить в крестьянах существовавшие в них предубеждения против училищ, внушённые евреями, и поселить веру в полезность этих училищ. Священники же, главным образом, руководили и учителями – молодыми людьми, совершенно неопытными, попадавшими на места прямо со школьной скамьи, а когда те же самые священники составили потом из учеников народных училищ небольшие церковные хоры, заменившие собою раздирательное пение дъячков и отставных солдат, то дело училищ в своём участке и считал упроченным навсегда: крестьяне, видя воочию результаты обучения, не только не уклонялись от участия в поддержании своих училищ, но, напротив, сами, иногда, на волостных сходах, заводили речь о необходимости той или другой меры, в видах улучшения училищного дела; затем перестали скрывать своих детей от обучения, определили небольшие (в 5 коп.) штрафы с родителей за каждый пропущенный ребёнком класс, каковыя деньги шли на поддержку тех же училищ; наконец – и это было самое главное – крестьяне всех трёх волостей участка, где мною были основаны училища, согласились на устройство при этих училищах стола и постелей для детей из отдалённых от места училищ деревень и селений. На эту меру крестьяне долго не соглашались, отзываясь на всё тем же неимением «грошей»; но, когда однажды в одно из училищ явилось двое мальчиков, пришедших в класс за шесть вёрст, в двадцатиградусный мороз, с отмороженными пальцами и ушами, я собрал волостные сходы и, при содействии священников, добился приговоров крестьян на устроение этих конвиктов: положено было собирать в училища, в начале каждой осени, ржаную муку, крупу и пшено, картофель, сало, соль и пр. и, кроме того, с каждой ревизской души по две или три копейки на наём стряпухи и покупку кухонной посуды. Таким образом, дело училищ в участке Бог помог мне поставить прочно и основательно. Дети отдалённых деревень стали отдаваться родителями в училища гораздо охотнее, чем прежде: им не нужно уже было ходить каждый день за несколько вёрст, полем и лесом, в класс, и число учащихся детей стало, вследствие этого, значительно увеличиваться»[4, с.78-79].
Помимо школ, где обучались азам грамотности, мировые посредники организовывали и ремесленные училища по схожему образцу, но со своими особенностями: 1) ремесленные училища должны быть открыты для всех, без различия вероисповеданий, 2) к приему в училище допускались мальчики, окончившие курс учения в уездных училищах или выдержавших экзамен, соответствующих этому курсу, 3) в училищах обучали только ремёслам – без преподавания наук, 4) число допускаемых в ремесленные училища евреев было ограничено, 5) директорами (начальниками) ремесленных училищ должны быть только православные, 6) учителя ремёсел могли быть не только православными, но и представителями других религий, однако при этом за ними закреплялся надзиратель, исповедовавший православие [6, л.4].
На деле же бывало так, что дети в училищах обучались и грамоте, и ремёслам. И.Н. Захарьин отмечает, что в организованном им школах дети не только грамоте учились и пели в певческом хоре, но и были ремесленные классы для обучения детей шитью сапог, деланию телег, скамеек и проч.[4, с.79].
В связи с постройкой школ возникали проблемы с местными евреями. Выше уже упоминалось то, по какой причине евреи стремились отговорить крестьян от постройки училищ. Однако когда попытки агитации проваливались, они продолжали действовать в другом русле – так И. Н. Захарьин в своих мемуарах вспоминал то, как местный корчмарь-еврей употреблял все возможные от него средства и силы для недопущения устройства училища. В конце училище это хотя и было выстроено и вполне заведено, но в следующем году, от неизвестной причине…сгорело дотла, …новое же училище крестьяне пожелали выстроить в совсем уже в другом селении и при другой церкви. Точно также было сожжено неизвестною рукою народное училище в местечке Островны, просуществовавшее всего несколько месяцев…Евреи местечка Островны подавали же мне формальное прошение, в котором ходатайствовали, чтобы предполагавшееся училище было построено не в местечке Островны, а в соседнем селении. Прошение это осталось мною без последствий – и в результате, произошёл пожар «от неизвестной причины»[4, с.78].
Конкретно в данных случаях здания училищ были застрахованы посредниками, так что деньги за убытки были возвращены и училища восстановлены. Но ведь не каждый посредник страховал училища от пожаров. Факты поджогов говорят о том, что существовали силы, стремившиеся не допустить развития крестьянского образования. Таковые недоброжелатели шли даже на крайние меры, выражавшиеся в поджоге учебных заведений.
Ещё одной силой, которая противостояла распространению грамотности, была местная польская интеллигенция, осознавшая начавшееся обрусение края и увидевшая необходимость приостановить это «кепское» дело[1, с. 201]. В этом случае местные помещики и ксендзы попытались, правда, без особого успеха, воспользоваться в своих интересах покушениями на царя народником Дмитрием Каракозовым 4 апреля 1866 г. и наступившей вскоре после этого реакции и отходе правительства от излишнего либерализма.
Однако, несмотря на эти проблемы, мировым посредникам всё же удалось наладить кое какую систему начального школьного обучения в крестьянской среде. Созданную систему не стоит идеализировать, поскольку нередко не были реализованы ряд задумок. Так, не всюду и не везде удалось открыть школы. В местах, где не удалось организовать училищ, обучение организовывалось, как и ранее, в наиболее сподручных зданиях и условиях, не являвшихся, однако, приемлемыми. Стоит добавить, что общие недостатки и недоработки отягощали случаи, когда обучением детей занимались люди, не умевшие правильно преподносить азы грамоты детям. Судя по источникам, нередко в школы, на должности учителей, принимали отставных солдат, которые мало чему могли научить детей. И. Н. Захарьин, к примеру, вспоминал, как в одно из училищ вверенного ему участка был назначен отставной юнкер пехотного полка, который часто детей оставлял на попечение батюшке, либо и вовсе одних, а сам, взяв наперёд жалованье, ездил по округе и искал себе подходящую невесту [4, с.81]. В случаях, если «учитель» присутствовал на уроке, то, как правило, обучал мальчишек не основам грамоты, а «ружейным приёмам и маршировке» [4, с.81]. Похожая ситуация сложилась и в деревне Рогозно Кобринского уезда, где учителем также был отставной солдат Филипп Лукьянчик – человек «дурного поведения, малообразованный, который совсем не подходил на роль учителя» [7, с.116]. Яковчицкое училище вплоть до 1874 г. не имело постоянных преподавателей, поэтому селяне каждый год нанимали себе учителей «в основном из крестьянских детей, которые получили образование в народных или волостных училищах» [7, с.116]. Естественно – некачественный персонал не способствовал качественному преподаванию.
Не везде основную массу крестьян удалось убедить в необходимости образования – старые простонародные традиции рушились очень медленно. Мировые посредники, для того чтобы укомплектовать школы учениками, заставляли сельских старост вводить жеребьёвку – но даже в таких случаях суеверия и страхи перед неведомым ранее образованием побуждали крестьян увиливать от него.
Приведём очень знаковый случай на эту тему. Одному зажиточному крестьянину, который, согласно жребию, должен был отдать в школу одного из трёх своих сыновей, пришла идея обратиться к своему односельчанину-пастуху, у которого был всего лишь один мальчик 12-ти лет, чтобы нанять за плату сына пастуха, дабы тот ходил в училище вместо его сына. Мальчишка-«наёмник» обучался всё отведенное время, при этом, сельский старшина и писарь прекрасно знали данную ситуацию. Когда же через год, присутствовавшего на экзамене мирового посредника особенно поразил своими знаниями «один бойкий и умненький мальчик, отвечавший на все вопросы толково и складно», только тогда открылась история с изначальной подменой [4, с.82]. Данный анекдотичный случай является выдающимся примером стойко устоявшихся предубеждений, а также действительной забитости и глупости крестьянских масс.
Однако при всех трудностях и накладках, в деле крестьянского образования всё же медленно обозначался прогресс. На примере территории нынешнего Жабинковского района Брестской области это особо заметно. Первая крестьянская школа, построенная на крестьянские средства, начала работу в деревне Сехновичи в октябре 1862 г. На протяжении ближайших трёх лет были открыты ещё 9 училищ: в Озятах, Орепичах, Бульково, Вежках (не имела своего собственного здания и располагалась в общественном доме), Мыщицах-Покровских (теперешняя Жабинка), Рогозно, Свищах, Степанках и Хмелево. В 1870-х гг. были открыты Ракитницкое и Яковчицкое народные училища. Образованием было охвачено около 10% крестьянских детей [7, с.116]. После того как в 80-е гг. открылись ещё и 3 церковно-приходские школы в деревнях Здитово, Житин и Можейках, процент грамотной молодёжи, безусловно, вырос.
Вообще же к концу XIX в. образование стало одним из наиболее влиятельных факторов социальной стратификации крестьянства. Осторожность и недоверие к образованным личностям стали заменяться уважением и стремлением к обучению. Всё большую значимость приобретало качество обучения [7, с.3].
Подводя итог, можно говорить о том, что созданная мировыми посредниками система начального образования на селе, при имеющихся у них для этого возможностях, была вполне успешна. Безусловно, скромные сельские училища не могли вместить всех детей и если, к примеру, «училище вмещало 50 мальчиков, а в волости было 500 дворов, то от каждых десяти дворов было для крестьян обязано доставлять в училище одного ученика; поэтому кидали жребий»[4, с.80]. Можно утверждать о том, что усилия мировых посредников вообще не оправдали себя. Однако не стоит забывать – школьное дело 1860 – 1870-х гг. ещё не было рассчитано на введение всеобщего начального образования. Поэтому действия мировых посредников, положивших начало искоренению в белорусских губерниях подозрительного, и даже враждебного отношения крестьянства к образованию, давшие возможность получать образование хотя бы для 10 % крестьянских детей, имели большое положительное значение.
Середа Артём Сергеевич,
магистрант исторического ф-та Брестского государственного
педагогического университета им. А.С. Пушкина (г. Брест)
Список источников и литературы:
1 Березин, В. П. Восемь лет в Северо-западном крае. Воспоминания бывшего мирового посредника / В. П. Березин // Русский вестник. – 1896. – Т.242. – №№1, 3 ,4, 7 ,11.
2 Дело об открытии школ и народных училищ для детей временнообязнных крестьян Пружанского уезда // Национальный исторический архив Беларуси в г. Гродно (НИАБ) – Ф. 997 – Оп. 1 – Д. 2
3 Довнар-Запольский М. В. История Белоруссии. Минск: Беларусь, 2005. —680 с.
4 Захарьин, И. Н. Воспоминания о службе в Белоруссии 1864 – 1870гг. / И. Н. Захарьин // Исторический вестник. – 1884. – Т.15 – №3; Т.16. – №4.
5 Маскевіч Г. І. Сацыяльная стратыфікацыя сялянства Беларусі ў 60 – 90-я гг. ХІХ ст.: аўтарэферат дыссертацыі на суісканне вучонай ступені кандыдата гістарычных навук па спецыяльнасці 07.00.02. – айчынная гісторыя/Маскевіч Г. І. Мінск, 2011 – 24с.
6 Об открытии сельских школ для малолетних детей временно-обязанных крестьян (6.04.1862 – 1898) // Национальный исторический архив Беларуси в г. Минске (НИАБ) – Ф. 2220 – Оп. 1 – Д. 2
7 Памяць: Гіст. – дакум. хроніка Жабінк. р-на/Рэд. – укл. Р. Я.Смірнова. – Мн.: Ураджай, 1999. – 510 с. (8) л. іл
8 Переписка с Гродненским губернатором об открытии сельских школ и народных училищ для детей временнообязанных крестьян, о переходе временнообязанных крестьян от издельной повинности на оброк и др. // Национальный исторический архив Беларуси в г. Гродно (НИАБ) – Ф. 54 – Оп. 1 – Д. 2