Викентий Константин Калиновский

В любой стране существуют персонажи, которые объявлены национальными героями. Часть из них стала таковыми вполне законно, а другая часть была назначена. Подобные назначения случаются по разным причинам. Например, нужно срочно найти в прошлом людей, боровшихся за идеалы, которые в настоящем стали актуальными, для того, чтобы оправдать эти новые идеалы и подвести под них историческую основу. Причём в таком случае абсолютно неважно, за какие идеалы в прошлом выступал назначенный герой. Эти идеалы можно скорректировать в нужном для современности направлении¹.

Таким назначенным героем для белорусского национального дискурса оказался Викентий Константин Калиновский - польский повстанец, „диктатор Литвы“ в период восстания 1863 - 1864 гг.², чаще называемый своим вторым именем - Константин Калиновский. К. Калиновский родился в обедневшей шляхетской семье, перебравшейся в своё время из Мазовии в Гродненскую губернию. Бедность, видимо, наложила на сознание будущего повстанца определённый отпечаток. Обучаясь в Санкт-Петербургском университете, он, как и некоторые его коллеги, демонстративно носил вместо шарфа полотенце, ходил в изорванном сюртуке и сапогах и т.д.³ Это можно назвать протестом, однако, если учитывать, что у К. Калиновского элементарно не хватало денег на жизнь, стоит предположить, что протест был связан не только с мировоззрением, но и с экономическим положением, т.е. был своеобразной рационализацией - по причине невозможности купить новую одежду, приходилось заменять её элементы подручными средствами, а чтобы данное поведение как-то рационально оправдать в глазах посторонних, оно объяснялось протестом против правил. В Петербурге К. Калиновский познакомился с революционными идеями и вернулся на родину уже сложившимся революционером. Он активно принял участие в создании нелегальных польских организаций и даже стал одним из руководителей польских повстанцев в Северо-Западном крае. Накануне и в период восстания К. Калиновский выпустил ряд печатных прокламаций, которые должны были повлиять на крестьян, но на самом деле эта пропаганда никак не повлияла на поддержку крестьянами повстанцев^4 5. Наоборот, сельские низы активно противились попыткам втянуть их в восстание, по причине чего повстанцы применяли по отношению к крестьянам репрессии, которые в основном выражались в убийствах мирного населения^. Пропаганда К. Калиновского была направлена на крестьянскую массу и использовала в основном социальную риторику, отшлифованную национальными польскими лозунгами и призывами переходить в церковную унию. Когда же стало ясно, что восстание не увенчалось успехом, К. Калиновский издал воззвание, в котором этнические заявления стали доминировать над социальными. В нём по отношению к белорусским крестьянам было однозначно сказано: „Мы, что живём на земле Польской, что едим хлеб Польский, мы, Поляки из веков вечных"⁶. Однако, несмотря на явные признаки польских идей, образ Калиновского был белорусизирован и до сих пор активно используется в белорусском политическом и культурном дискурсе⁷.

В связи с этим представляется необходимым проследить, каким образом польский националист постепенно превратился в белорусского национального героя. Истоки этого следует искать в периоде Первой мировой войны на оккупированной немцами территории Российской империи, а именно - в Вильне. До Первой мировой войны сложно обнаружить некие следы не только Калиновского-белоруса, но и обозначения восстания 1863 г. как белорусской борьбы против Российской империи. Например, в белорусской националистической газете „Наша ніва“⁸ нет ни одного упоминания о К. Калиновском. С началом Первой мировой войны белорусский национализм оказался в двойственной ситуации. Критика центральной власти, которой занимались националисты до войны, во время боевых действий могла запросто восприниматься как предательство и помощь противнику. Поэтому тон заявлений националистической прессы должен был стать более спокойным. В связи с тем, что фронт начал двигаться на восток, часть белорусских националистов выехала в центральные регионы империи, часть была призвана в российскую армию, а ещё часть осталась на оккупированной территории. Немцы старались проводить антирусскую политику на захваченных землях разными способами. Они запрещали обращаться по-русски в структуры оккупационной администрации, поддерживали националистические организации, причём даже те, которые никакой силы собой не представляли. В частности, это относится к белорусскому национализму. Так, немецкие чиновники, оценивая возможности белорусского национализма, писали: „Белорусы не высказывали никогда стремления к государственной самостоятельности... Некоторые стремления сепаратистские, которые развивают несколько археологов и литераторов в Вильне, следует причислить к местным делам, не имеющим политического значения"⁹. Тем не менее, белорусские организации, наряду с иными, получили финансирование на открытие своих школ, подготовку для них учителей, выпуск прессы на своих языках и даже поддержку вооружённых формирований¹⁰". Именно в этих условиях и была, судя по всему, впервые сконструирована „белорусскость" К. Калиновского.

15 февраля 1916 г. в издававшейся на немецкие деньги белорусской газете „Гоман" была помещена статья „Памяці Справядлівага"¹¹. Её автором был В. Ластовский. Своё повествование о К. Калиновском он начинает с фразы: „Много лет пролежала у меня в секретном тайнике пачка бумаг, из которых отрывками хочу поделиться со своим обществом"¹². Интересно, что под этой секретной пачкой бумаг, которую В. Ластовский, по своим же словам, прятал от жандармов, оказались так называемые „Письма из-под виселицы", текст которых он и приводит. Утверждение о „секретных тайниках" не более чем ход для заинтересованности читателей, поскольку „Письма из-под виселицы" были опубликованы в 1867 г. в Париже А. Гиллером¹³, и именно поэтому они никакой тайны не составляли. Таким образом, формирование образа белорусского героя начиналось с фальсификации.

Также к явной лжи или, мягче говоря, к явным натяжкам, следует добавить абсолютно голословные утверждение В. Ластовского о деятельности К. Калиновского по белорусскому возрождению. По словам В. Ластовского К. Калиновский не только „добивался широких культурно-национальных прав для белорусского и литовского народов⁴⁴, но и руководил переводами революционных песен того времени на белорусский язык, закладывал „начальные школки с обучением по-белорусски⁴⁴, создавал литературные кружки молодёжи, „которые обрабатывали к печати популярные белорусские книжки⁴⁴ (Следует заметить, что белорусскоязычные эксперименты проводили и другие польские повстанцы, в частности, Б. Шварц, выступавший идеологическим оппонентом Калиновского - А.Г.). Влияние Калиновского, оказывается, было так велико, „что даже польский Жонд Народовый (т.е. польское повстанческое правительство - А.Г.) его слушал⁴⁴¹⁴. Интересно, что эту идею об уникальности К. Калиновского, его способности заниматься абсолютно всем, белорусская интеллигенция без какой бы то ни было критики использует до сих пор. Например, я лично в начале XXI в. слышал высказывание одной из читательниц Национальной библиотеки в Минске о том, что К. Калиновский, оказывается, неустанно боролся за искоренение нецензурной лексики в белорусском языке.

Кроме того, интересна ещё одна сторона конструирования национального героя. Это приписывание ему переработанных текстов, вернее, коррекция оригинальных текстов в нужную для белорусского национализма сторону. В анализируемой статье цитируется текст К. Калиновского, якобы пролежавший в „секретных тайниках⁴⁴ В. Ластовского. В настоящее время известны оригиналы этого текста, более того, как упоминалось выше, он был опубликован ещё в конце XIX в. Именно поэтому можно проследить, как фальсифицировался текст К. Калиновского В. Ластовским. Так, встречающаяся в тексте К. Калиновского фраза „Братья мои, мужики родные!⁴⁴¹⁶ превращается у В. Ластовского в „Белорусы, братья мои родные!⁴⁴¹⁶. Первая строчка стихотворения К. Калиновского ^14 15 16 „Марыська, черноброва голубка моя"¹⁷ превращается в „Белорусская земелька, голубка моя“¹⁸.

Налицо явная попытка В. Ластовского „обелорусить" образ сторонника социального равенства, „хлопомана", как называли его представители „белого" крыла польского движения. Причём как соратники, так и оппоненты К. Калиновского по восстанию не замечали в его деятельности ничего белорусского. Например, Я. Гейштор указывал, что К. Калиновский являлся одним из искренних патриотов, причём Я. Гейштор, являясь польским патриотом, не замечал, что патриотизм К. Калиновского отличался чем-нибудь белорусским¹⁹. Таким образом, конфликтные отношения К. Калиновского с варшавским центром следует относить не к его мифическому белорусскому патриотизму, а к особенностям психического склада „белорусского" революционера, спорам в вопросах тактики восстания и более радикальным социальным установкам²⁰".

Также именно в статье „Памяці Справядлівага" появился ещё один способ белорусизации умерших персонажей -наименование их белорусскими вариантами имён. В частности, Викентий Константин Калиновский, который в период восстания пользовался своим вторым именем Константин у В. Ластовского превратился в Касцюка²¹. Таким образом, первые мифы о К. Калиновском-белорусе были созданы в 1916 г. на оккупированной немцами территории.

Первая попытка оказалась неудачной, в перипетиях войны никто не обращал внимания на „национальные запросы угнетённых наций". Но эта попытка зафиксировала возможность переквалифицировать польских героев в белорусских путём внесения правок в печатное и рукописное наследие, смены имени умершего персонажа и придумывании для него полумифической биографии, особенно в отношении „национальной" деятельности.

Кстати, в 1918 г. в Минске вышел небольшой сборник „Што трэба ведаць кожнаму беларусу"²², в котором нет ни слова о К. Калиновском и о восстании 1863-1864 гг., хотя там помещён один из текстов того же В. Ластовского. Упоминание о периоде первой половины 60-х. XIX в. в одной из статей вообще обходит это событие стороной - сначала говорится об освобождении крестьян в 1861 г. и получении ими возможности учиться в школах, а потом сразу о „запрете" 1865 г. печатать книги по-белорусски²³.

Вторая попытка белорусизировать образ Калиновского была сделана тем же В. Ластовским, но уже в 1919 г. Попытка заключалась в повторении статьи „Памяці Справядлівага" в сборнике „Беларускі каляндар “Сваяк” на 1919 г.“, но с небольшим уточнением. Во фразе о том, что К. Калиновский встал „в ряды борцов за освобождение Литвы из-под власти Москвы"²⁴ появилась коррекция. Теперь Калиновский боролся „за освобождение Белоруссии из-под власти Москвы"²⁵. В том же сборнике была помещена статья В. Ластовского „Беларусь пад Расеяй"²⁶, в которой Калиновский не упоминается, но говорится о событиях, в которых он участвовал. В частности, упоминается восстание 1863-1864 гг., которое ошибочно датировано 1861 г. И об этом восстании, наряду с восстанием 1830-1831 гг. (которое также ошибочно датируется 1833 г.) говорится именно как о польском²⁷. Из этого можно сделать вывод, что даже сам инициатор создания белорусского мифа о К. Калиновском не был полностью уверен в свой конструкции.

В 1919 г. появляется ряд других книг как пропагандистского, так и учебного направления, в которых отражаются события 1863-1864 гг. Так, в Берлине вышла публицистическая брошюра A. Цвикевича „Беларусь"²⁸, в которой о К. Калиновском не упоминалось, а восстание наряду с освобождением крестьян, и взлётом политической мысли русского общества было названо „временем наиболее яркой постановки белорусского вопроса". Но оно было чётко обозначено как „польское восстание 63 года"²⁹. В 1919 г. вышел курс лекций В.М. Игнатовского³⁰, который выдержал несколько переизданий. В книге восстание определено как польское. Упоминается, что европейские революции воздействовали на польское общество, восстание готовило польское национальное (у Игнатовского „нарадовае"- А.Г.) правительство, в Белоруссии польский элемент, состоял из помещиков и зависимых от них людей, во главе восстания стояла польская интеллигенция³¹. Т.е. всё, что касается восстания, делали поляки. О белорусах В.М. Игнатовский также упоминает, но только в том смысле, что „повстанцам нужно было привлечь к своему делу белорусского мужика"³². Именно для привлечения белорусов к польскому восстанию инсургенты печатали воззвания по-белорусски. „Читали мужики эти воззвания или нет - неизвестно. Известно только то, что за повстанцами они [т.е. крестьяне, а не воззвания - А.Г.] не пошли, потому что в повстанцах видели только крепостников. Хоть они были и тёмной массой, но понимали, что восстание было не их социально-мужицким делом, а делом только политическим" - делает вывод автор³³. Таким образом, B. М. Игнатовский однозначно воспринимает восстание 1863-1864 гг. как польское, которое абсолютно никаких белорусских национальных отклонений не имело. Повстанцы также определены автором как поляки. Исключений в этом случае В.М. Игнатовский не приводит, ни о ком из повстанцев конкретно не упоминает, т.е. К. Калиновский, как и остальные восставшие, с точки зрения В.М. Игнатовского, является поляком, выступающим за возрождение Польши.

В 1921 г. в Вильне вышло без ведома автора переиздание упомянутой книгиВ.М. Игнатовского³⁴. В виленском издании присутствует мелкая коррекция, которая не влияет ни на смысл, ни на перевод³⁵. В том же 1921 г. в Минске вышло следующее издание книги В.М. Игнатовского³⁶. В целом, автор не изменил своих взглядов на проблему польского восстания. Тест был расширен, в нём подчёркивалось, что восстание подняли поляки, которые использовали белорусскую речь в листовках лишь ради того, чтобы привлечь к восстанию простой народ. Однако, несмотря на все польские старания, за повстанцами крестьяне не пошли. „Хоть они были и тёмной массой, но понимали социальным чувством, что восстание было только политическим делом, которое совсем не затрагивало их“³⁷.

Ещё более конкретно о содержании повстанческой идеологии говорит В.М. Игнатовский в книге „Кароткі нарыс нацыянальна-культурнага адраджэньня Беларусі"³⁸. В разделе „Литература времён польского восстания 1863 года“ В.М. Игнатовский анализирует воззвания повстанцев, направленные на белорусских крестьян. Анализу подвергается в том числе и написанная К. Калиновским „Мужицкая правда". Не находя ничего белорусского национального в польских изданиях, В.М. Игнатовский пишет, что „в таком польском, клерикально-шляхетском направлении написаны и все другие воззвания поляков-повстанцев к мужикам белорусам". Т.е. под эту характеристику попадает вся пропаганда повстанцев, в том числе и произведения „белоруса" К. Калиновского. Крестьяне, по мнению В.М. Игнатовского, понимали, что восстание было „делом только политическим той самой Польши, которая была им хорошо известна своим панским образом жизни", поэтому не поддержали его³⁹.

Отсутствие активности крестьян упоминается М.В. Игнатовским и в других текстах. В частности, он пишет: „[... ] в политической жизни трудящиеся массы не принимали никакого участия. Вот поэтому для них прошлая жизнь составляла один исторический рассказ - этот рассказ о беспросветной, невольной жизни и бесконечных муках и издевательствах от руководящих обворовывающих классов"⁴⁰. Т.е. В.М. Игнатовский вообще не говорит ни о какой борьбе белорусов за „светлое будущее" ни в период польского восстания, ни в другое время.

В 1921 г. вышла небольшая книга Ф.Ф. Турука „Белорусское движение"⁴¹, в которой кратко описывается развитие белорусского „национального движения". Ф.Ф. Турук замечает, что в середине XIX в. постепенно появляется новый тип белорусского патриота, который „любит свою родину -Белоруссию, как польскую провинцию, и мечтает об унии и о восстановлении исторической Польши, ибо для него “нет Литвы (исторической) без Польша, а Польши - без Литвы”"⁴² и со ссылкой на дореволюционного этнографа А.Н. Пыпина Ф.Ф. Турук говорит о том, что местный патриотизм „был “белорусский”, но сущность его была польская"⁴³. Восстание оценивается Ф.Ф. Туруком так же, как и В.М. Игнатовским: „События 1863 г. затрагивают в значительной степени народные массы Белоруссии, которых польские повстанцы зовут на борьбу с русским царизмом и к отстаиванию церковной унии на их родном языке (маніхвэст, мужыцька праўда и др.), обещая им в независимой Польше “равенство и братство селян и шляхты, жизнь вольную и в добрых достатках”⁴⁴⁴. Ф.Ф. Турук, в отличие от В.М. Игнатовского, считает, что восстание затронуло большое число крестьян.

Создатель научного белорусоведения академик Е.Ф. Карский, воспринимал восстание 1863-1864 гг. именно как польское. Хотя фигуру К. Калиновского Е.Ф. Карский не оценивал, он оценил публицистическую деятельность польского повстанца и не только его одного. Вот что пишет Е.Ф. Карский о тех текстах, которые некоторые современные белорусские исследователи выдают за проявление белорусской национальной идеи: „В начале 60-х годов, отчасти и раньше, белорусское наречие служило орудием и другого рода литературы, имевшей целью возбуждение простого народа против православной веры и господствующей русской народности. Как показали последовавшие затем печальные политические события, эти брошюры-прокламации не оказали своего действия на белорусов, даже бывших униатов и католиков: они сначала как пассивные зрители с любопытством смотрели на начавшееся движение, а потом чаще относились к нему враждебно. Происхождения они, несомненно, в большинстве случаев польского и католического: на это указывает их латинское письмо, тенденция и некоторые другие обстоятельства. Литературного значения они не имеют. Рассматривая литературу на белорусском наречии, нельзя, однако, умолчать и о них, так как их читали белорусы, а может быть, некоторые из белорусов и сочувствовали им. Во всяком случае, некоторое их влияние на дальнейшей белорусской литературе и жизни заметно. Возможно, что и авторы их, хотя и католики, были отчасти белорусского происхождения, а некоторые из них и непритворно любили простой народ"^44 45. Вообще, судя по анализу Е.Ф. Карским подобной литературы, вся пропаганда повстанцев идеализирует Польшу, возбуждает ненависть к России и Православию и не несёт ничего белорусского национального⁴⁶.

В 1921 г. вышла книга М. Горецкого „Гісторыя беларускай літаратуры. В этой работе имя Калиновского звучит уже как Кастусь⁴⁷. К. Калиновскому посвящен отдельный параграф, а его литературная деятельность выделена в ещё один параграф. Краткая биография К. Калиновского, представленная М. Горецким, не даёт никаких намёков на то, что К. Калиновский был белорусом или сражался за „белорусское возрождение". Более интересен анализ литературной деятельности повстанца. К. Калиновский указывается как автор листовки („нелегальной белорусской газеты" в терминологии М. Горецкого) „Мужыцкая праўда" и двух воззваний „к белорусскому народу" (имеются в виду „Письма из-под виселицы"). М. Горецкий утверждает, что под влиянием К. Калиновского и его стараниями польское „народное правительство" издало манифест к белорусскому народу, написанный по-белорусски. В нём говорилось о том, что всем „даётся шляхетство навеки" и другие вольности. Далее М. Горецкий пишет: „Неизвестно, имел ли Калиновский ещё какие-нибудь белорусские произведения; те же его вещи, что дошли до нас, никакого литературного значения не имеют, да и написаны они были с целями далёкими от целей художественной литературы. Их значение - моральное. Прокламации Калиновского и другая подобная литература свидетельствует нам, что 1) белорусское печатное слово так или иначе всё более распространялось; 2) что белорусским словом пользовались тогда, когда хотели задеть струны белорусской души"⁴⁸. После М. Горецкий кратко упоминает другие произведения польских повстанцев, написанные „тем же антимосковским, антиправительственным направлением"⁴⁹. Затрагивается в книге и антипольская белорусскоязычная литература того времени. Очень показательным является вывод М. Горецкого относительно белорусскоязычных произведений первой половины 60-х гг. XIX в.: „Революционная и антиреволюционная литература 60-х годов не имеет литературного значения и рассматривается в нашей литературе только с исторической стороны, [...] рассмотренная тенденциозная литература обоих направлений антилитературная и не искренне белорусская, расширялась в нашем народе организованным способом и создала в нём вредный взгляд на своё печатное слово; кроме того, она углубляла раздел на “русских” и “поляков⁵⁰. Таким образом, М. Горецкий видел, в том числе и в публицистике „белорусского национального героя" К. Калиновского, тексты „не имеющие литературного значения", „не искренне белорусские", „тенденциозные" да ещё и создающие „вредный взгляд" на белорусское печатное слово и разделяющие белорусов на поляков и русских. Тем не менее, М. Горецкий опубликовал в хрестоматии по белорусской литературе тексты К. Калиновского, но не оригинальные, а сфальсифицированные В. Ластовским  ⁵¹. Вряд ли М. Горецкий знал о фальсификации, он попросту фиксировал белорусскоязычные тексты.

Его брат Г. Горецкий в одной из своих статей утверждал, что после вхождения Белоруссии в состав России⁵² спокойствия для территории всё равно не было. В частности, Белоруссию „уничтожали польские восстания"⁵³. Таким образом, Г. Горецкий не видел в восстании 1863-1864 гг. какой-то борьбы за белорусскую государственность. Более того, по его мнению, восстания лишь уничтожали Белоруссию.

Однако, не все белорусские интеллектуалы смотрели на события 1863-1864 гг. и их участников объективно. Стремление находить „национально-освободительную борьбу белорусского народа" в любом событии было присуще некоторым публицистам. Так, в 1922 г. в журнале „Беларускі сьцяг", издававшемся в Ковне, вышла статья И. Тризны (под этим псевдонимом скрывался И. Цвикевич - брат А. Цвикевича, упомянутого выше), которая называлась „Канстантын Каліноўскі (гістарычны нарыс)"⁵⁴. Вслед за В. Ластовским И. Цвикевич формирует из польского повстанца белорусского героя, приписывая ему мифическую „сознательную борьбу за независимость и суверенность белорусского народа", называя его белорусом⁵⁵. В статье И. Цвикевич утверждает, что национальное и социальное освобождение взаимосвязаны. Это очень удачный шаг, когда, описывая борьбу за социальное равенство, можно нагружать её национальными стереотипами. Кроме того, И. Цвикевич начинает формировать в отношении К. Калиновского большевистскую героику, а именно образ революционера-террориста. В частности, для того, чтобы поддержать повстанческий дух К. Калиновский использовал единственный оставшийся способ - „беспощадный террор в отношении ко всем трусам и предателям"⁵⁶. Однако более активно образ К. Калиновского - белорусского террориста стал эксплуатироваться через несколько лет после выхода статьи И. Цвикевича.

Если до образования СССР образы К. Калиновского-белоруса были единичными и не разделялись большинством белорусских националистов и поддерживающих их интеллектуалов, то с 1923-1924 гг. массово появляются произведения, в которых К. Калиновский начинает трактоваться как белорусский национальный герой, как борец за белорусский народ и Белоруссию, как сторонники белорусской независимости. В частности, в 1924 г. вышло стихотворение А. Гурло „К. Каліноўскі"⁵⁷. В стихотворении К. Калиновский представлен борцом за народное счастье, который сжигает накопленные магнатами богатства, борется против помещиков-панов, желающих забрать отечество. И магнаты, и паны традиционно воспринимаются именно как поляки, таким образом, получается, что К. Калиновский, судя по стихотворению, борется с поляками. О борьбе с российской администрацией в стихотворении не говориться. Примерно такое же наполнение и в стихотворении А. Зимёнко „Заходиему брату"⁵⁸. Оно имеет эпиграф „Памяці К. Каліноўскага". Под „заходнім братам" нужно понимать жителей Западной Белоруссии, которая во время между двумя мировыми войнами являлась частью Польши. А К. Калиновский, таким образом, представляется в стихотворении как борец за освобождение белорусов от польского влияния. Автор взывает: „Дзе ж Каліноўскі, дзе Кастусь", который придёт и успокоит „материнские страдания" Западной Белоруссии, находящейся в составе Польши. Отдал дань увлечению новым белорусским героем и ещё один белорусский поэт А. Вольный. Он написал поэму „Кастусь Каліноўскі"^58a. Оппонентами К. Калиновского в поэме выступают виленский генерал-губернатор Н.М. Муравьёв и один из руководителей польского восстания в Северо-Западном крае С. Сераковский. Н.М. Муравьёв в поэме представлен жестоким палачом, который лишь для устрашения вешает простых людей. Хотя на самом деле ситуация была с точностью до наоборот. Простых людей вешали и уничтожали другими способами повстанцы^58b. Таким образом, к середине 20-х гг. XX в. благодаря поиску новых героев образ польских повстанцев настолько изменился, что новые представления дали возможность А. Вольному назвать их „Белоруссии лучшими детьми". У А. Вольного К. Калиновский уже не поляк, а полноценный белорус, который будто смотрит серым глазом „на другую часть подневольной Белоруссии". „Другая часть подневольной Белоруссии" - это как раз та часть, которая оказалась в составе Польши. То есть К. Калиновский опять имеет нагрузку антипольского персонажа, хотя в реальности всё было наоборот.

Появляется новый образ К. Калиновского и в белорусской прозе того времени. Например, в попытке создания белорусской фантастики. Молодой белорусский писатель А. Александрович написал небольшой рассказ „Палёт у мінулае (ад Каліноўскага да нашых дзён)“^58c. По сюжету рассказа трое молодых белорусских рабочих решили доказать, что в белорусском прошлом существует много героических моментов. Но почему-то кроме как о событиях польского восстания молодые рабочие не вспомнили. По сюжету рассказа они попадают в прошлое, где якобы своими глазами видят, как К. Калиновский выступает в качестве белоруса и борца за права белорусского народа. Он втирается в доверие к М.Н. Муравьёву, крадёт у него деньги, легко уходит от погони, но, в конце концов, его арестовывают и казнят. Не отставала в то время от художественной литературы, которая подразумевала использование придуманных, противоречащих реальности сюжетов, и наука, а также околонаучная сфера белорусской интеллектуальной жизни. Причём, трансформация представлений о К. Калиновском коснулась тех, авторов, которые ранее оценивали его достаточно или более-менее объективно. Так, в вышедшем в 1924 г. очередном издании книги М. Горецкого „Гісторыя беларускай літаратурьГ⁵⁹ отношение к фигуре Калиновского и его деятельности вдруг меняется. Оказывается, что „из белорусских революционеров-повстанцев, писавших в 60-х годах агитационную литературу, самой выдающейся и могучей в то время фигурой являлся Кастусь Калиновский", который помимо борьбы за отмену „панских привилегий" боролся ещё и за „широкие культурно-национальные права белорусов и литвинов". Также К. Калиновский „придал восстанию в Белоруссии классовый характер и развил террор"⁶⁰. Фиксация на факте террора не случайна. В советском сознании террорист постепенно из некоего маргинала или фанатика становится героем-революционером. Террор против господствующих классов начинает восприниматься как борьба за светлое будущее и оправдываться. Борьба за новую жизнь с обязательным уничтожением старого становится популярной темой белорусской поэзии⁶¹. Террор против врагов возводится не только в норму, но и становится героизмом. В частности, когда один из белорусских большевиков и одновременно писателей Д. Жилунович критиковал поэму своего коллеги М. Чарота „Босыя на вогнішчы“, он заметил, что сознательный революционер не мог иметь лозунга „Karo зловіш - разарві / Хто ня наш - таго даві“ [Кого поймаешь - разорви / Кто не наш - того дави], ему возразил другой литературный критик, который написал: „А я скажу, что у т. Жилуновича память короткая. И имел, и может иметь! Когда революции угрожала смертельная опасность от белогвардейгцины, то рабочие и крестьянство [...] благословляли рабочую власть на массовый красный террор и активно помогали ей в этом". Образ террориста-Калиновского был на тот момент более идеологически правильным, поэтому, видимо, подчёркивание того, что он развязал террор, делало „белорусского героя" более революционным. В „Мужицкой правде", пишет М. Горецкий, К. Калиновский „призывал белорусских крестьян сбрасывать ярмо московских палачей. Зная, что народ ещё находится под влиянием духовенства, Калиновский допускал в своих воззваниях к народу и религиозный тон, призывал идти в повстанцы, чтобы защитить и унию, веру дедов“. М. Горецкий всё же не рассматривает тексты К. Калиновского как серьёзную литературу. „Произведения Калиновского написаны были с целями очень далёкими от целей художественной литературы. Их значение - историческо-моральное". Не признавая за К. Калиновским литературных талантов (этим мифосоздатели займутся позже), М. Горецкий перешёл на позиции того, что К. Калиновский действовал во благо белорусского национального проекта. М. Горецкий признаёт, что помимо текстов К. Калиновского „с тем же антимосковским, антиправительственным направлением было напечатано на нашем языке много прокламаций и брошюр в большинстве неизвестно кем написанных". Но распространение они получили в основном среди „католического белорусского населения".

В 1925 г. выходит очередное издание книги В.М. Игнатовского „Кароткі нарыс гісторыі Беларусі". В нём, так же как и в книге М. Горецкого вдруг меняется оценка проявлений польского восстания на территории Северо-Западного края. Причём, профессиональный историк В.М. Игнатовский начинает утверждать не только нелогичные, но и противоречащие друг другу вещи. Так, называя восстание 1863-1864 гг. „вторым польским"⁶², историк пишет, что „в Белоруссии оно стало с одной стороны крестьянским движением, направленным против панов, с другой стороны политико-освободительным движением, направленным против царизма"⁶³. По мнению, появившемуся у В.М. Игнатовского, в Вильне было организовано литовско-белорусское правительство, которое делилось на „красных" и „белых". Причём повстанцы были представлены не поляками, как утверждалось во всех предыдущих книгах В.М. Игнатовского, а белорусами. „Белые" члены „белорусско-литовского правительства" были „богатыми белорусскими панами", которые почему-то „стояли за создание великой Польши"⁶⁴. „Красные" теперь также не являлись поляками. Их целями было не только „радикальное решение в Белоруссии крестьянского вопроса", но и создание „независимой от России и Польши Белорусской республики"⁶⁵. Если в прошлых изданиях книги В.М. Игнатовский однозначно пишет, что крестьяне не пошли за повстанцами, то сейчас он также меняет точку зрения на противоположную. Он утверждает, что благодаря призывам „красных" крестьяне „принимают деятельное участие в восстании"⁶⁶. Оказывается, что „белые" начинают переходить на сторону законных властей, поэтому „красные" вынуждены вести борьбу на два фронта: „против белых предателей и против русского правительства". Борьба оказалась непосильной для „красных", поэтому восстание постепенно затихло.

Почему же вдруг в белорусской литературе, публицистике и некоторых научных работах вдруг был сформирован образ Калиновского-белоруса? Ответ на этот вопрос, видимо, следует искать в нескольких произведениях художественного и публицистического характера, появившихся в 1922 и 1923 гг. Видимо, в намного меньшей степени на трансформацию образа К. Калиновского повлияла статья И. Тризны „КанстантынКаліноўскі (гістарычны нарыс)"^67 68 69 и в гораздо большей степени пьеса Е. А. Мировича „Кастусь Каліноўскі“. Тризна-Цвикевич хотя ещё не видоизменяет имя Калиновского на белорусский манер, тем не менее, прописывает основные эталонные черты Калиновского-белоруса.

Куда более важным фактором формирования мнения о „белорусском национальном герое“ оказалась пьеса „Кастусь Каліноўскі“. То, что она повлияла на переоценку деятельности Калиновского М. Горецким, указано в его книге: „Известная пьеса Е Мировича “Кастусь Калиновский” ярко передаёт многие исторические факты, связанные с именем Калиновского"⁶⁹. Спектакль был положительно принят обществом и быстро завоевал популярность. Наряду с „Мещанином во дворянстве" „Кастусь Каліноўскі" стал лучшим спектаклем Белорусского государственного театра в 1923 г.⁷⁰. Антураж „естественности" сюжета придавали хорошо подобранные декорации⁷¹. Так же популярным артистом был создатель образа Калиновского в спектакле В.Н. Крылович⁷²". Эмоциональный фон спектакля был настолько силён, что по воспоминаниям скульптора А.В. Грубе, после просмотра спектакля он решил создать бюст Калиновского, а после взялся и за проект памятника⁷³. Эффект от спектакля, видимо, был мощным, и художественное произведение начали воспринимать как некое отражение правды.Миф о „белорусском национальном герое“ К. Калиновском готовился не сразу. Пьеса Е.А. Мировича оказалась очень кстати в период поиска (а на самом деле придумывания) своих героев. Дело в том, что в том же 1923 г. популярный в белорусскоязычной среде писатель М. Чарот „начал писать пьесу из эпохи польского восстания 1863 года. Канвой для пьесы автор берёт революционную деятельность белорусского героя восстания Костуся Калиновского [именно так-Костуся, анеКастуся, как принято сейчас-А.Г.], который руководил отрядами белорусских крестьян, ставя целью освободить Белоруссию от Московских царей и польских панов“⁷⁴. Однако, видимо, это желание белорусского поэта так и осталось нереализованным. Вполне возможно, потому, что ещё в 1922 г. „Управление Белорусского Государственного Театра постановило обогатить белорусский репертуар оригинальными и переводными пьесами. С этой целью Управление хочет обратиться к белорусским писателям с пропозицией написать свои пьесы, а также просит режиссёра т. Мировича, чтобы и он написал пьесу для белорусского театра“⁷⁵. Этой пьесой и оказался „Кастусь Каліноўскі“. Несмотря на восторженный приём публикой, некоторые белорусские интеллектуалы понимали, что пьеса Е.А. Мировича всего лишь художественная выдумка и к реальности она имеет мало отношения. В частности, белорусский писатель 3. Бядуля, говоря о произведении А. Александровича „Палёт у мінулае (ад Каліноўскага да нашых дзён)“, писал: „Видимо, автору канвой служили не столько исторические материалы о Калиновском, сколько виденная им на сцене пьеса Мировича, который ради эффектности порой отходил от исторической правдьГ⁷⁶. Можно приводить ещё примеры, однако они, за редким исключением, лишь подтверждают тенденцию. Вопрос, почему же созданием эталонного „белорусского национального героя“ занялась в первую очередь не наука, а культура и публицистика, скорее всего объясняется просто -последним легче было распространяться в массах. Культура, литература и публицистика были рассчитаны на потребление не специально обученными профессионалами, привыкшими критически относится к некоторым утверждениям, а на восприятие народной массой, которая могла искренне поверить во всякий вымысел, если этот вымысел облачить в антураж объективности. Не случайно, в заглавной статье первого номера белорусского журнала „Полымя“ было сказано, что „в Белоруссии культурная работа является исключительно политической работой; тут вопросы политики куда выпуклее выдаются в каждом культурном акте, какой бы безвинный характер этот акт в себе не имел". Политическим мифам легче формироваться не через науку, а через культуру, литературу или публицистику, что было ярко продемонстрировано с помощью образа К. Калиновского.

Постараемся подытожить наши рассуждения и выяснить, почему же именно в это время возникла необходимость создать из К. Калиновского белорусского революционного деятеля.

Во-первых, для мобилизации этноса нужен символ. Желательно символ из прошлого, так как ныне живущий символ может дискредитировать себя, да и реального лидера белорусского движения в то время попросту не существовало. Появление Белорусской ССР необходимо было сделать актом естественным, к которому стремилось всё белорусское развитие. А, следовательно, нужно было создать череду героев, смысл деятельности которых необходимо было нагрузить борьбой за белорусское государство.

Во-вторых, символ должен быть „идеальным белорусом", поэтому современники символа не должны были рассказывать о нём правду. К 1916 г., когда начал формироваться образ Калиновского-белоруса, участников восстания 1863-1864 гг. практически не осталось, поэтому никто из очевидцев не мог возразить против придуманной „белорусскости" К. Калиновского.

В-третьих, белорусский символ должен был иметь явную антирусскую направленность, чтобы обосновать в новой белорусской идее противодействие широко бытовавшему тогда утверждению о триединстве русского народа, состоящего из великорусов, малорусов и белорусов. А с появлением проблемы Западной Белоруссии как части Польши, деятельность польского повстанца К. Калиновского была нагружена ещё и антипольскими лозунгами.

В-четвёртых, К. Калиновский боролся против российской власти, так называемого царизма. Большевики также боролись с этим же самым царизмом. К. Калиновский боролся за крестьян, которых, если надо, можно было широко назвать трудящимися (в художественной литературе такие утверждения встречались), т.е. К. Калиновский боролся за трудящихся. За них же боролись и большевики. К. Калиновский был сторонником террора, что также соответствовало эталонному образу революционера-большевика. В этом отношении К. Калиновский очень удачно укладывался в образ предтечи большевистской активности. А для первой половины 20-х гг. XX в. подобный образ был очень перспективным.

В-пятых, К. Калиновский был в восстании представителем лагеря „красных“, а его оппонентами был лагерь „белых“. Это очень серьёзно ассоциировалось с гражданской войной и борьбой красных с белыми. В первой половине 20-х гг. XX в. в СССР остро встала проблема мемориализации Октябрьской революции, видимо, поэтому начался и поиск предтеч, которые должны били быть своими для каждой новой советской нации. Причём образ такого предтечи обязательно должен был обладать рядом эталонных характеристик. Если же таких характеристик не хватало, их просто додумывали, чтобы привести образ реального исторического персонажа в эталонное соответствие с образом „пламенного революционера“.Т.е. образ К. Калиновского был мифологизирован с таким расчётом, чтобы он ассоциировался с революционерами-большевиками. Также К. Калиновского начали использовать как символ в риторике о присоединении Западной Белоруссии к БССР. Миф о К. Калиновском закрепился в белорусской науке, культуре публицистике. Люди, эксплуатирующие белорусский образ К. Калиновского в настоящее время активно защищают свой миф, потому что при крушении мифа о Калиновском-белорусе, может возникнуть сомнение и в других националистических мифах.

 

Александр Дмитриевич Гронский

ведущий научный сотрудник Национального исследовательского института
мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова РАН
канд. ист. наук, доцент (Москва, Россия)

Научный сборник "Язык и идентичность".
Язык, литература и славянские идентичности в XVIII - XXI веках»

------------------------------

¹  О создании белорусских национальных героев см.: Гронский А.Д. Попытка конструирования белорусской национальной героики в начале XX в. К вопросу становления белорусского национализма // Современные политические процессы на Украине. Под редакцией И.П. Добаева, Э.А. Попова. - Ростов-на-До ну: Издательство СКНЦ ВШ ЮФУ, 2009. - С 48-57.

²   О том, что на самом деле представлял собой Калиновский, см.: Гронский А.Д. Конструирование образа белорусского национального героя: В.К. Калиновский// Белоруссия и Украина: История и культура. Ежегодник 2005/2006. - М.: „Индрик“, 2008. - С. 253-265.

³ Каліноўскі К. За нашую вольнасць. Творы, дакументы / Уклад., прадм., паслясл. i камент. Г. Кісялёва. - Мінск: „Беларускі кнігазбор⁴⁴, 1999. - С. 168.

⁴  Гронский А.Д. „Мужицкая правда⁴⁴ как попытка информационного воздействия на белорусских крестьян // Романовские чтения: сб. трудов Международной науч, конференции / Под ред. О.В. Дьяченко. - Могилёв: МГУ им. А.А. Кулешова, 2005. - С. 57-59.

⁵   О жертвах среди мирного населения от рук повстанцев, например, см.: Щеглов Г.Э. 1863-й. Забытые страницы - Минск: ВРАТА, 2013; Хурсік В.У. Трагедыя белай гвардыі. Беларускія дваране ў паўстанні 1863 - 1864 гг. Гістарычны нарыс і спісы - Мінск: Пейто, 2002. - С. 10; Архивные материалы муравьёвского музея, относящиеся к польскому восстанию 1863-1864 гг. в пределах Северо-Западного края. В 2 ч. Ч. 1. Переписка по политическим делам гражданского управления с 1-го января 1862 г. по май 1863 г. / Сост. А. И. Миловидов. - Вильна: Губернская типография, 1913. - С. 427; „Громада, что мы будем слушать эти бредни, пойдем в церковь⁴⁴ // Научно-просветительский интернет-портал „Западная Русь⁴⁴ [Электронный ресурс]. URL: http://zapadrus.su/bibli/arhbib/700-vilenski-vestnik.html (дата обращения: 1.08.2019) и т.д.

⁶   Giller A. Historja powstania narodu polskiego w 1861-1864 r.- Paryż: Księgarnia luxemburg-ska, 1867. - S. 327; Каліноўскі К. За нашую вольнасць. С. 241-242.

⁷  Кстати, в основном образ Калиновского-белоруса использует белорусская оппозиция. Например, в 2006 г. в период попытки провести так называемую картофельную революцию оппозиция называла Октябрьскую площадь, на которой располагался белорусский „майдан“, не иначе как площадь Калиновского. В 2012 г. именно оппозиция предложила назначить 2013 г годом Калиновского, именно оппозиция выступила в 2013 г. за создание памятника Калиновскому. Калиновский выгоден оппозиции как образ борца с официальной властью. А белорусская власть, похоже, это не очень понимает. В декабре 2019 г. портреты К. Калиновского и его русофобские цитаты были использованы белорусскими националистами во время несанкционированных маршей против интеграции Белоруссии и России.

⁸   „Наша ніва“ - самая значимая белорусская националистическая газета периода Российской империи. Издавалась в 1906-1915 гг. В 20 - гг. XX в. самими белорусскими националистами был сформирован миф о том, что газета имела серьёзное воздействие на массы. На самом деле газета практически не была известна широкой публике.

⁹   Цитата по: Станкевіч А. Да гісторыі беларускага палітычнага вызвалення // Станкевіч А. Выбранае. Уклад., прадмова i камент Ул. Конана. - Мінск: Белаурскі кнігазбор, 2008. -С. 261.

¹⁰  Западные окраины Российской империи. - М.: Новое литературное обозрение, 2006. - С. 415, 418.

¹¹  Текст статьи опубликован в: Ластоўскі В. Памяці Справядлівага // Ластоўскі В. Выбраныя творы. / Уклад., прадмова і каментарыі Я. Янушкевіча. - Мінск: Беларускі кнігазбор, 1997. - С. 306-308.

¹²  Там же. С. 306.

¹³  СтіІІегА. Указ. CO4.S. 327-335.

¹⁴ 14  Ластоўскі В. Памяці Справядлівага, с. 306.

¹⁵ 15  GillerА. Указ. соч. S. 333; Паўстанне на Беларусі 1863 года: „Мужыцкая Праўда“ і лісты „з-пад шыбеніцы“ / тэксты і каментарыі: Я. Запруднік і Т.Э. Бэрд. - Нью-Ёрк: Фундацыя імя П. Крэчэўскага, 1980. - С. 46, 47.

¹⁶ 16  Ластоўскі В. Памяці Справядлівага. С. 307, 308

¹⁷  См.: GillerА. Указ. coh.S. 333, Паўстанне на Беларусі 1863 года. С. 46, 47.

¹⁸  Ластоўскі В. Памяці Справядлівага. С. 307, 308.

¹⁹  Калиновский К. Из печатного и рукописного наследия / Ин-т истории партии при ЦК КП Белоруссии - фил. Ин-та марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. - Минск: Беларусь, 1988. - С. 167.

²⁰  Вообще, для того, чтобы составить себе представление о том, воспринимали ли К. Калиновского его соратники как белоруса или нет, стоит читать не фрагменты воспоминаний повстанцев, а воспоминания целиком. Они создают чёткое представление о том, что белорусского вопроса в период восстания не стояло, а Калиновского никто не воспринимал как белорусского националиста. См., например: Авейде О. Показания и записки о польском восстании 1863 года - М.: Изд-во АН СССР; Вроцлав, 1961. и др.

²¹  Ластоўскі В. Памяці Справядлівага. С. 306.

²²  Што трэба ведаць кожнаму беларусу. Зборнік артыкулаў розных аўтараў: М. Міцкевіча, Я. Лёсіка, В. Ластоўскага, М. Багдановіча, Петры з Арленят і інш. - Менок: Друкарня А.Я. Грынблята, 1918. - 64 с.

²³  Петра з Арленят Што была i што павінно быць. // Што трэба ведаць кожнаму беларусу - С. 43.

²⁴ Ластоўскі В. Памяці Справядлівага. С. 306.

²⁵  Каментарыі // Ластоўскі В. Выбраныя творы. - С 484.

²⁶  Ластоўскі В. Беларусь пад Расеяй // Ластоўскі В. Выбраныя творы. - С. 318-320.

²⁷  Там же. С. 320.

²⁸  Цвикевич А. Беларусь. Политический очерк. Перевод с белорусского - Берлин: Издание чрезвычайной дипломатической миссии Белорусской Народной Республики, 1919.

²⁹  Тамже. С. 11.

³⁰ Ігнатоўскі У. Кароткі нарыс гісторыі Беларусь Лекцыі, чытаныя настаўнікам пачатковых школ Меншчыны. Выдаецца на правах рукапісу групаю студэнтаў Менскага Педагагічная Інстытуту - Менск: Друкарня Я. Грынблята, 1919.

³¹  Тамже. С. 126.

³²  Там же.

³³  Там же.

³⁴  Ігнатоўскі У. Кароткі нарыс гісторыі Беларусі. Выд. 2-е - Вільня: Вы-давецтва У. Знамяроўскага, 1921.

³⁵  Коррекция заключалась в ином написании некоторых слов: „пры рускіх царах^" в минском издании 1919 г; (с. 127), но „пры русскіх царо^" в виленском издании 1921 г; (с. 112); дополнительном слове, уточняющим польский термин: „польскага нарадовага ўраду^" в минском издании (с. 126), но „польскага нацыянальнага (нарадовага) ўраду^" в виленском (с. 110); в написании имперских географических названий на русском языке (в старой орфографии) или на белорусском: „царства Польское^" и „Прывіслянскі край^" в минском издании (с. 127), но „Царство Польское^" и „Прйвйслянскій край^" в виленском (с. 111); исправление описок 1-го издания: „роўныя з панами^" в минском издании не закавычено спереди (с. 126), в виленском издании словосочетание закавычено с обеих сторон (с. 111); в творительном падеже „пры [...] Микалай II^" в минском издании (с. 127), но „пры МйкалаіІГ^" в виленском (с. 112) и т.д.

³⁶  Ігнатоўскі У. Кароткі нарыс гісторыі Беларусь Лекцыі, чытаныя на курсах лектараў беларусазнаўства. Выд. 2-е.- Менск: Дзержаўнае выдавецтва Беларусі, 1921.

³⁷  Тамже. С. 122.

³⁸  Ігнатоўскі У. Кароткі нарыс нацыянальна-культурнага адраджэньня Беларусі (лекцыі, чытаныя для студэнтаў Менскага Педагагічнага інстытуту у т Яраслаўлі ў 1917 - 1918 року) -Менск: Дзяржаўнае выдавецтваБеларусі, 1921.

³⁹  Там же. С. 28.

⁴⁰  Ігнатоўскі У. 1 студзеня - рэвалюцыйна-гістарычнае сьвята Савецкай Беларусі // Полымя. 1922. № 1. - С. 42.

⁴¹  Турук Ф. Белорусское движение. Очерк истории национального и революционного движения белорусов - М.: Государственное издательство, 1921.

⁴²  Там же. С. 9.

⁴³  Тамже. С. 10.

⁴⁴  Там же. С. 11-12.

⁴⁵  Карский Е.Ф. Белорусы. В 3 т. Т. 3, кн. 2. Очерки словесности белорусского племени / коммент. Т.Н. Вабищевич, В.М. Казберука, О.П. Кричко. - Минск: БелЭн, 2007. - С. 311.

⁴⁶  Там же. С. 311-316.

⁴⁷  Гарэцкі М. История беларускае літэратуры. Выд. другое (папраўленае) - Вільня: „Віленскае выдавецтва“ Б. Клёцкіна, 1921. - С. 75.

⁴⁸  Там же. С. 76.

⁴⁹  Там же. С. 77.

⁵⁰  Там же. С. 78.

⁵¹  Гарэцкі М. Хрыстаматыя беларускае літэратуры. XI век - 1905 год - Вільня: Віленскае беларускае выдавецтва Б. Клёцкіна, 1922. -С. 115-116.

⁵²  Имеются в виду разделы Польши в конце XVIII в., когда территория будущей Белоруссии вошла в состав России.

⁵³  Гарэцкі Г. На новы шлях // Гарэцкі Г. Выбранае. / Уклад., камент. Р. Гарэцкага; Прадмова М. Мушынскага. - Мінск: Беларускі кнігазбор, 2002. - С. 53.

⁵⁴  Трызна I. [Цвікевіч I.] Канстантын Каліноўскі (гістарычны нарыс) // Беларускі гістарычны часопіс. 2003. № 7. - С. 12-20.

⁵⁵  Там же. С. 12.

⁵⁶  Там же. С. 17.

⁵⁷  Гурло А. К. Каліноўскі // Полымя. 1924. № 2 (10). - С. 19-20.

⁵⁸  Зімёнка А. Заходняму брату // Полымя. 1924. № 2 (10). - С. 20-21.

58a Вольны А. Кастусь Каліноўскі // Вольны А. Чарнакудрая радасць. - Мінск: Маладняк, 1925. - С. 3-17.

58b  В реальности Н.М. Муравьёв не занимался подобными репрессиями. Все казнённые повстанцы или сочувствующие восстанию были приговорены к подобному наказанию по приговорам судов. Среди повешенных не было людей из низов. На самом деле крестьян вешали повстанцы. Кроме того, повстанцы использовали другие способы устрашения или наказания крестьян за то, что те оставались верными центральной власти. Так, известны случаи, когда повстанцы закапывали крестьян живыми в землю или поджигали деревни.

58c  Александровіч А. Палёт у мінулае (ад Каліноўскага да нашых дзён) // Маладняк. 1924. №5.-С. 33-52. 

⁵⁹  Гарэцкі М. Псторыя беларускае літаратуры. Выданьне трэцяе, пераробленае і дапоўненае разглядам вуснае народнае поэзіі - М., Л.: Дзяржаўнае выдавецтва, 1924.

⁶⁰  Там же. С. 213.

⁶¹  См., например: Грамыка М. Сямімільнымі крокамі // Полымя. 1923. № 2. - С. 29-33; Дудар А. Ад усходу грымяць гарматы... // Маладняк. 1924. № 5. - С. 13;Моркаўка А. Крык вуліцы // Полымя. 1923. № 2. - С. 5;Чарнушэвіч Н. 3 цыклю „Змаганьне“ // Полымя. 1924. № 2 (10). - С. 29-30 и многое другое.

⁶²  Первым польским восстанием В.М. Игнатовский считает восстание 1830 - 1831 гг.

⁶³  Тамже. С. 156.

⁶⁴  Там же.

⁶⁵  Тамже. С. 157.

⁶⁶  Там же.

⁶⁷  Перепечатку этой статьи см.: Трызна I. [Цвікевіч Ц.Указ. соч.

⁶⁸  Міровіч Е. А. Кастусь Каліноўскі // Міровіч А.Е. П’есы. - Мінск: Дзяржаўнае выдавецтва БССР, 1957. - С. 3-68. Опубликованный текст пьесы представлен своим вторым вариантом, откорректированным после Великой Отечественной войны и немного отличающимся от первоначального варианта 1923 г. Первоначальный вариант, по всей видимости, так и не был опубликован.

⁶⁹  Гарэцкі М. Гісторыя беларускае літаратуры. Выданьне трэцяе. - С. 213.

⁷⁰  Бел. Дзярж. Тэатр // Савецкая Беларусь. 1924. 4-га верасьня, чацвер. № 204 (1201). - С. 4; Пр. Тэатр і мастацтва. Напярэдадні сэзону//Савецкая Беларусь. 1924. 6 га верасьня, субота.№ 206 (1203).-С. 4.

⁷¹  Вобраз К. Каліноўскага ў літаратуры і мастацтве: (метадычны матэрыял у дапамогу кнігалюбам і студэнтам бібліятэчных факультэтаў) / склад. А.Я. Белы, рэд. В.Р. Варабей. -Мінск: [без издательства], 1988. - С. 7.

⁷²  Рамоновіч Аўг. Выдатны беларуски артыст // Беларусь. 1945. № 6. - С. 33-36.

⁷³  Белы А.Я. Вобраз змагара: да 150-годдзя з дня нараджэння К. Каліноўскага - Мінск: [без издательства], 1988. - С. 12.

⁷⁴  Хроніка беларускай культуры // Полымя. 1923 № 2. - С. 149.

⁷⁵  Хроніка беларускай культуры // Полымя. 1922 № 1. - С. 90.

⁷⁶  Бядуля 3. Пад сьпеў навальніцы. „Маладняк“ № 5 // Савецкая Беларусь. 1924. 16-га верасьня, аўторак. № 214 (1211). - С. 2.

 

ЛИТЕРАТУРА

• Авейде О. Показания и записки о польском восстании 1863 года - М.: Изд-во АН СССР; Вроцлав, 1961.
• Александровіч А. Палёт у мінулае (ад Каліноўскага да нашых дзён) //Маладняк. 1924. № 5. - С. 33-52.
• Архивные материалы муравьёвского музея, относящиеся к польскому восстанию 1863-1864 гг. в пределах Северо-Западного края. В 2 ч. Ч. 1. Переписка по политическим делам гражданского управления с 1-го января 1862 г. по май 1863 г. / Сост. А.И. Миловидов. - Вильна: Губернская типография, 1913.
• Бел. Дзярж. Тэатр // Савецкая Беларусь. 1924. 4-га верасьня, чацвер. - № 204 (1201). - С. 4.
• Белы А.Я. Вобраз змагара: да 150-годдзя з дня нараджэння К. Каліноўскага - Мінск: [без издательства], 1988.
• Бядуля 3. Пад сьпеў навальніцы. „Маладняк“ № 5 // Савецкая Беларусь. 1924. 16-га верасьня, аўторак.№ 214 (1211). - С. 2.
• Вобраз К. Каліноўскага ў літаратуры і мастацтве: (метадычны матэрыял у дапамогу кнігалюбам і студэнтам бібліятэчных факультэтаў) / склад. А.Я. Белы, рэд. В.Р. Варабей. - Мінск: [б.в.], 1988.
• Вольны А. Кастусь Каліноўскі // Вольны А. Чарнакудрая радасць. -Мінск: Маладняк, 1925. - С. 3-17.
• Гарэцкі Г. На новы шлях // Гарэцкі Г. Выбранае. / Уклад., камент. Р. Гарэцкага; Прадмова М. Мушынскага. - Мінск: Беларускі кнігазбор, 2002. - С. 52-64. (Впервые опубликовано в 1922 г. в журнале „Маладая Беларусь").
• Гарэцкі М. Гісторыя беларускае літэратуры. Выд. другое (папраўленае) /М. Гарэцкі. -Вільня: „Віленскае выдавецтва" Б. Клёцкіна, 1921.
• Гарэцкі М. Гісторыя беларускае літаратуры. Выданьне трэцяе, пераробленае і дапоўненае разглядам вуснае народнае поэзіі.
• -М., Л.: Дзяржаўнае выдавецтва, 1924.
• Гарэцкі М. Хрыстаматыя беларускае літэратуры. XI век - 1905 год - Вільня: Віленскае беларускае выдавецтва Б. Клёцкіна, 1922.
• Грамыка М. Сямімільнымі крокамі // Полымя. 1923. № 2. - С. 29-33.
• „Громада, что мы будем слушать эти бредни, пойдем в церковь" // Научно-просветительский интернет-портал „Западная Русь" [Электронный ресурс]. URL: http://zapadrus.su/bibli/ arhbib/700-vilenski-vestnik.html (Дата обращения: 1.08.2013).
• Гронский А.Д. „Мужицкая правда" как попытка информационного воздействия на белорусских крестьян // Романовские чтения: сб. трудов Международной науч, конференции / Под ред. О.В. Дьяченко. - Могилёв: МГУ им. А.А. Кулешова, 2005. - С. 57-59.
• Гронский А.Д. Конструирование образа белорусского национального героя: В.К. Калиновский // Белоруссия и Украина: История и культура. Ежегодник 2005/2006. - М„ „Индрик", 2008. - С. 253-265.
• Гронский А.Д. Попытка конструирования белорусской национальной героики в начале XX в. К вопросу становления белорусского национализма // Современные политические процессы на Украине. Под редакцией И.П. Добаева, Э.А. Попова. Ростов-на-Дону, Издательство СКНЦ ВШ ЮФУ 2009. -С. 48-57.
• Гурло А. К. Каліноўскі // Полымя. 1924. № 2 (10). - С. 19-20.
• Дудар А. Ад усходу грымяць гарматы... // Маладняк. 1924. №5.-С. 13.
• Западные окраины Российской империи. - М.: Новое литературное обозрение, 2006. - 608 с.
• Зімёнка А. Заходняму брату // Полымя. 1924. № 2 (10). - С. 20-21.
• Ігнатоўскі У. 1 студзеня - рэвалюцыйна-гістарычнае сьвята Савецкай Беларусі // Полымя. 1922. № 1. - С. 41-50.
• Ігнатоўскі У. Кароткі нарыс гісторыі Беларусь Лекцыі, чытаныя настаўнікам пачатковых школ Меншчыны. Выдаецца на правах рукапісу групаю студэнтаў Менскага Педагагічная Інстытуту -Менск: ДрукарняЯ. Грынблята, 1919.
• Ігнатоўскі Ў. Кароткі нарыс гісторыі Беларусь Выд. 2-е. -Вільня: Выдавецтва У Знамяроўскага, 1921.
• Ігнатоўскі Ў. Кароткі нарыс гісторыі Беларусь Лекцыі, чытаныя на курсах лектараў беларусазнаўства. Выд. 2-е. -Менск: Дзержаўнае выдавецтва Беларуci, 1921.
• Ігнатоўскі Ў. Кароткі нарыс гісторыі Беларусь Выд. 4-е, пераробленае - Менск: Дзяржаўнае выдавецтва Беларусі, 1925. Ігнатоўскі Ў. Кароткі нарыс нацыянальна-культурнага адраджэньня Беларусі (лекцыі, чытаныя для студэнтаў Менскага Педагагічнага інстытуту у г. Яраслаўлі ў 1917 -1918 року). - Менск: Дзяржаўнае выдавецтва Беларуci, 1921. Калиновский К. Из печатного и рукописного наследия / Ин-т истории партии при ЦК КП Белоруссии - фил. Ин-та марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. - Минск: Беларусь, 1988. Каліноўскі К. За нашую вольнасць. Творы, дакументы /Уклад., прадм., паслясл. i камент. Г. Кісялёва. - Мінск: „Беларускі кнігазбор“, 1999.
• Каментарыі // Ластоўскі В. Выбраныя творы. - С. 457-504.
• Карский Е.Ф. Белорусы. В 3 т. Т. 3, кн. 2. Очерки словесности белорусского племени / коммент. Т.И. Вабиьцевич, В.М. Казберука, О.П. Кричко. - Минск: БелЭн, 2007. (первое издание вышло в 1922 г.).
• Ластоўскі В. Беларусь пад Расеяй // Ластоўскі В. Выбраныя творы. / Уклад., прадмова і каментарыі Я. Янушкевіча. -Мінск: Беларускі кнігазбор, 1997. - С. 318-320.
• Ластоўскі В. Памяці Справядлівага // Ластоўскі В. Выбраныя творы. / Уклад., прадмова і каментарыі Я. Янушкевіча. -Мінск: Беларускі кнігазбор, 1997. - С. 306-308.
• Маразоўскі М. Белы дом только журыцца... (Аб „Босыя на вогнішчьГ і аб меншавіцкіх акулярах) // Полымя. 1923. № 2. С. 92-100.
• Міровіч Е.А. Кастусь Каліноўскі // Міровіч А.Е. П’есы. -Мінск: Дзяржаўнае выдавецтва БССР, 1957. -С. 3-68.
• Моркаўка А. Крык вуліцы // Полымя. 1923. № 2. - С. 5.
• Нашы заданьні // Полымя. 1922. № 1. - С. 3-6.
• Паўстанне наБеларусі 1863 года: „Мужыцкая Праўда“ і лісты „з-пад шыбеніцьГ / тэксты і каментарыі: Я. Запруднік і Т.Э. Бэрд. - Нью-Ёрк: Фундацыя імя П. Крэчэўскага, 1980.
• Пётра з Арленят. Што была і што павінно быць // Што трэба ведаць кожнаму беларусу. Зборнік артыкулаў розных аўтараў: М. Міцкевіча, Я. Лёсіка, В. Ластоўскага, М. Багдановіча, Пётры з Арленяті інш. -Менск: Друкарня А.Я. Грынблята, 1918. — С. 37-56.
• Пр. Тэатр і мастацтва. Напярэдадні сэзону // Савецкая Беларусь. 1924. 6-га верасьня, субота. № 206 (1203). - С. 4
• Рамоновіч Аўг. Выдатны беларуски артыст // Беларусь. 1945. № 6. - С. 33-36.
• Станкевіч А. Да гісторыі беларускага палітычнага вызвалення //Станкевіч А. Выбранае. Уклад., прадмова і камент. Ул. Конана.
• - Мінск: Белаурскі кнігазбор, 2008. - С. 203-296.
• Трызна I. [Цвікевіч I.] Канстантын Каліноўскі (гістарычны нарыс) // Беларускі гістарычны часопіс. 2003. № 7. - С. 12-20. (Впервые опубликована в журнале „Беларускі сьцяг“. 1922. № 4. - С. 10-19).
• Турук Ф. Белорусское движение. Очерк истории национального и революционного движения белорусов - М.: Государственное издательство, 1921.
• Хроніка беларускай культуры // Полымя. 1922 № 1. - С. 90.
• Хроніка беларускай культуры // Полымя. 1923 № 2. - С. 149.
• Хурсік В.У. Трагедыя белай гвардыі. Беларускія дваране ў паўстанні 1863 - 1864 гг. Гістарычны нарыс і спісы - Мінск: Пейто, 2002.
• Цвикевич А. Беларусь. Политический очерк. Перевод с белорусского - Берлин: Издание чрезвычайной дипломатической миссии Белорусской Народной Республики, 1919.
• Чарнушэвіч Н. 3 цыклю „Змаганьне“ // Полымя. 1924. № 2 (10). - С. 29-30;
• Што трэба ведаць кожнаму беларусу. Зборнік артыкулаў розных аўтараў: М. Міцкевіча, Я. Лёсіка, В. Ластоўскага, М. Багдановіча, Петры з Арленят і інш. - Менск: Друкарня А.Я. Грынблята, 1918. - 64 с.
• Щеглов Г.Э. 1863-й. Забытые страницы-Минск: ВРАТА, 2013.
• Giller A. Historja powstania narodu polskiego w 1861-1864 r. -Paryż: Księgarnia luxemburgska, 1867.