Принято считать, что Белоруссия находится на стыке двух цивилизаций. Одна из них - это Русский Мир. Цивилизация, базирующаяся на православии и православном мировоззрении (Подробнее о цивилизационном выборе Белоруссии см.: [2]). В Русский Мир включены не только носители православного мировоззрения, но также носители исламского и буддистского мировоззрений и некоторых других. Мировые религии имеют примерно похожие представления о добре и зле, поэтому могут сосуществовать и не испытывать взаимонеприязни. Хотя это и не всегда получается.
Другая цивилизация - Запад, базирующийся на католическо-протестантских традициях. В эту цивилизацию также включены различные силы, которые далеко отстоят от христианского мировоззрения, но поддерживают существующие на современном Западе ценности. Нужно отметить, что современный Запад является католическо-протестантским с известной долей условности. Он, скорее, атеистическо-рациональный. Но нужно понимать, что западный атеизм вырос именно на почве западного христианства, в первую очередь протестантизма.
До недавнего времени многие общества идентифицировали себя на основе религиозных отличий, иногда рецидивы этого остаются до сих пор. Определённую страну связывают с определённой религией. Одна часть белорусского общества уже давно вышла на понимание национализма как гражданского явления, другая часть общества воспринимает национализм как явление этническое, но иногда в Белоруссии звучат заявления о том, что религиозная ориентация также может создавать условия для развития национализма, что в свою очередь ведёт к навязыванию определённой идентичности, базируемой на конфессиональных основаниях. Подробное рассмотрение проблемы влияния религиозных взглядов на формирование белорусской идентичности займет много места, поэтому остановимся всего лишь на одном сюжете - на изменении идентичности населения после перехода из православия в католицизм, что и происходило на землях Западной Руси (современной Белоруссии и Украины), начиная с XIV в.
Для начала опредим терминологию. В XIII - XVI вв. существовало государство Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское, которое часто сокращённо называют Великое Княжество Литовское. Это государство в XV в. распалось на непродолжительное время на две части. Западная часть называлась Великое Княжество Литовское, а Восточная - Великое Княжество Русское. Последнее проиграло междоусобную войну и Великое Княжество Литовское, Русское и Жемойтское опять возродилось. Русские земли, ходившие в состав этого государства, иногда называют Литовская Русь (иногда Литовской Русью называют всё государство в целом), в настоящее время под Литовской Русью в широком смысле чаще понимают все русские земли Литовского Княжества, а в узком - только земли современной Белоруссии. Синонимом понятия «Литовская Русь» выступает словосочетание «Западная Русь». Западная Русь также понимается в широком смысле как русские земли Великого Княжества Литовского, Русского и Жемойтского, а в узком смысле как Белоруссию. Литовская Русь и Западная Русь в узком смысле могут называться Белая Русь.
Земли, на которых в начале XXI в. располагается Белоруссия, большей частью входили в состав Древнерусского государства. Естественно, на этих территориях бытовали русские обычаи, культура, язык. Жившие по соседству с русскими балтские племена - жемойты, аукшайты, ливы, дайнова и др. -испытывали русское влияние, но полностью перенять его не могли. Культурные стереотипы балтов и славян различались по причине религиозных различий. Балты в подавляющем большинстве были язычниками, а славяне к тому времени стали христианами. Древнерусское государство изначально также было языческим, но великий князь киевский Владимир в 988 г. крестил Русь по византийскому обряду. Вместе с новой верой к русским пришла и новая культура, широко развилась письменность, появилось каменное градостроение, начала развиваться иконопись. Русь достаточно быстро приняла христианство. Однако Русское государство в XIII в. распалось на ряд мелких княжеств, которые враждовали между собой, ослабляя друг друга. Тем не менее, жители этих княжеств продолжали считать себя единым народом, да и соседи русских считали также. Вера в этом случае выступала как один из самых главных маркеров идентичности.
Примерно в середине XIII в. усилилось молодое государство Великое Княжество Литовское. Оно было очень интересным политическим образованием. Дело в том, что большинство подданных этого государство с середины XIII в. были русскими и православными, а элита принадлежала к баллам и была сначала языческой. Правитель Великого Княжества Литовского Миндовг был вынужден креститься в православие для того, чтобы русское большинство не воспринимало его как чужого. Но это крещение было чистой формальностью. На самом деле князь оставался язычником. Миндовг из-за королевской короны позже перешёл в католицизм, потом опять объявил себя язычником. В конце концов он был убит. Все эти элитарные переходы из веры в веру не изменяли религиозного выбора большинства населения Великого Княжества Литовского - русские оставались православными, баллы -язычниками. Хотя часть балтов стала перенимать православие вслед за переходом на русский язык, и принятием русской культуры.
Великое Княжество Литовское в современной белорусской историографии считают белорусским государством. Одним из самых ярким примеров такого взгляда является книга Николая (Миколы) Ермоловича «Беларуская дзяржава Вялпсас княства Лггоускае» [5]. Споры о том, было ли Литовское Княжество белорусским, вряд ли быстро утихнут, но стоит обратить внимание на некоторые особенности его развития.
Великое Княжество Литовское возникло на землях балтских племён и на территориях, бывших ранее периферией Русского государства. Поскольку баллы того времени не обладали достаточным уровнем культуры государственного строительства, они вынуждены были использовать достижения, полученные в этом направлении Древней Русью. Ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что Великое Княжество Литовское использовало в период своего становления и раннего развития элементы политической культуры Руси. Административная, военная, социально-экономическая система нового государства была русской. Даже первый свод законов Великого Княжества Литовского - Литовский Статут 1529 г. во многом базировался на достижениях древнерусского права. Этот памятник правовой мысли был настолько русским, что в середине XIX в. поляки не хотели выставлять экземпляр Литовского Статута в музее, чтобы не показывать лишний раз то, что Великое Княжество Литовское было русским по сути [1.С. 146]. Литовская элита как славянского, так и балтского происхождения пользовалась русским языком, православие достаточно быстро распространилось и на представителей балтской элиты. Вопрос об искренности православных убеждений великих князей литовских и иной аристократии балтского происхождения остаётся открытым, но формальная сторона говорит о том, что православие воспринималось как необходимая часть культуры бытования государства. Именно это можно положить в основу вывода о том, что Великое Княжество Литовское являлось культурным осколком Древней Руси. Наверное, именно поэтому Великое Княжество Литовское вполне логично называлось Литовской Русью, наряду с Галицкой Русью, а позже Московской Русью. Все эти разные название были не этническими или конфессиональными. Эти названия были региональными. Русь разделялась на части - Литовскую, Галицкую, Владимирскую, Новгородскую, Тверскую, Московскую и другие в зависимости от тех центров, вокруг которых группировались русские земли после распада единого Русского государства. Итак, Русь Литовская была именно Русью в духовно-культурном отношении, через которое и проходит основное усилие самоидентификации. А самым главным показателем русскости было православие.
Великое княжество Московское, возникшее в другой части бывшей Древней Руси, имело русскую элиту, в которую не входили аристократы других кровей. Да и на территории, являвшейся ядром Московской Руси, не возникало государств с альтернативными культурными стереотипами. Никто всерьёз не смог воздействовать на традиционные элементы русской культуры: говорение на русском языке (или его диалектах), православное вероисповедание, ощущения себя русскими. Таким образом, Московской Руси не нужно было доказывать свою русскость. Если учитывать, что эти заботы лежали на плечах элиты, то более точно можно сказать, что московской элите не надо было доказывать то, что она русская.
И Литовская, и Московская Русь были государствами достаточно сильными. Однако свою силу они набрали не одновременно. Литва опережала Москву в этом процессе. Для полноты картины можно проследить ещё амбиции Великого Княжества Тверского, Великого Княжества Рязанского и других осколков Древней Руси. Цель у всех этих русских княжеств была одна: объединение под своим началом всех русских земель (и тех территорий, которые осколки Древнерусского государства успели за время своего независимого существования присоединить).
Литовское Княжество в этом процессе имело один недостаток: не совсем русских правителей. Современные споры учёных о том, кем были великие князья литовские, очень часто имеют политическую подоплёку. Однако стоит указать на то, что литовские монархи всё же представлялись условно православными. Например, великий князь литовский Миндовг изначально был язычником, великие князья литовские Гедимин и Ольгерд также видятся не слишком православными по убеждениям, родной брат Ольгерда Кейстут был откровенным язычником. Вряд ли русские по происхождению князья были бы язычниками, поэтому можно сделать вывод, что монархи Литовской Руси имели балтское происхождение. Православие было для них отчасти лишь необходимым элементом для получения статуса руководителя страны, большинство населения которой исповедовало православную веру, т.е. Православие было необходимым элементом нормы для правителя Литовской Руси. Для реализации общерусской идеи великим князьям литовским нужно было солидаризироваться с русской элитой Великого Княжества Литовского. Однако пусть формальное, но православие позволяло литовским князьям самоидентифицироваться как русские, наверное, также их идентифицировали и остальные. Поэтому проблема нерусскости была преодолена принятием русской веры - православия (Стоит напомнить, что на открытом в Великом Новгороде в 1862 г. памятнике тысячелетию России есть фигуры и литовских князей).
Достоинства Литовской Руси как лидера объединительных процессов были к середине XIV в. достаточно значимыми. Во-первых, Литовская Русь не была зависима от Золотой Орды так, как остальные русские земли. Это создавало ореол силы и, вполне возможно, некой божественности: раз Литва не подчиняется монголам, она имеет поддержку свыше. Во-вторых, независимое положение Литвы давало возможность мелким русским княжествам чувствовать себя более спокойно в её составе. Тем более, что для стимулирования добровольного вхождения земель в состав Великого Княжества Литовского великие князья проводили политику «старого не разрушать, нового не вводить». В-третьих, в состав Литовской Руси в конце концов вошёл Киев - «мать городов русских», культурно-религиозный центр, символ былого единства и величия Руси. Если Киев продолжал восприниматься в то время неким эталоном православия, русской культуры и т.п., тогда его вхождение в состав Литовского Княжества было большой идеологической победой последнего. Москва к тому времени могла похвастаться лишь тем, что она постепенно, преодолевая большие трудности, всё более верно становилась доминирующей в том регионе Руси, который был пусть и формально, но связан с Ордой.
Огромным достижением московской политики был переезд в Московское княжество православного киевского митрополита. Русские митрополиты покинули свою древнюю резиденцию в Киеве в 1299 г., перебравшись во владения великих князей владимирских. А в 1322 г. русские митрополиты окончательно обосновываются в Москве. Москва получала огромное преимущество перед другими русскими землями, ведь сам митрополит своим присутствием как бы намекал на то, кого поддерживает Церковь в борьбе за центр русской силы. Однако в целом два полюса силы -Литва и Москва, являясь носителя одной и той же русской культуры, пусть и с региональной спецификой, - предлагали остальным землям примерно одни и те же лозунги для объединения, хотя не стоит забывать, что в Литве неславянского элемента в элите было достаточно.
Культурным рубежом в противостоянии для Литовской Руси и Руси Московской стали 1380-е гг. События, произошедшие буквально в течение менее чем 10 лет, расставили всё на свои места. Русские земли, находящиеся под контролем Орды, накапливая силы, задумывались над тем, чтобы из-под этого контроля выйти. В этом же была заинтересована и Литва, но только в случае, если она станет освободителем. Литве первой представился случай разбить ордынцев. Это произошло в 1362 г. в битве на реке Синие Воды. Тогда войска великого литовского князя Ольгерда одержали победу, но эта победа не решила глобальной проблемы зависимости русских княжеств от Орды и выплаты русскими землями дани. Ольгерд вынужден был спешить, поскольку эффективная московская политика всё более и более укрепляла Московское княжество. Понимая, что Москву нужно как-то остановить в её стремлении к доминированию, Ольгерд провёл на неё три больших похода и ряд мелких, но основной цели - ослабления Московского княжества - он не достиг. Великое княжество Литовское не смогло стать объединителем русских земель к моменту серьёзного усиления Москвы.
Москва перехватила инициативу объединения в 1380 г., разбив ордынские войска и их союзников в битве на Куликовом поле. Как писал Л.Н. Гумилёв «На Куликово поле пошли рати москвичей, владимирцев, суздальцев и т. д., а вернулась рать русских, отправившихся жить в Москву, Владимир, Суздаль и т.д. Это было началом осознания ими себя как единой целостности -России» [3, с. 17]. После Куликовской битвы Москва стала бесспорным идеологическим лидером в деле объединения. Победа на Куликовом поле стала тем спусковым механизмом, с которого объединительные процессы пошли быстрее, поскольку оформился реальный центр объединения.
Литва в этом процессе более заботилась о своих интересах, чем об общерусском единстве, т.е. правивший в то время великий князь литовский Ягайло мыслил скорее локально-рационально. Он был готов поддержать ордынскую сторону в Куликовской битве, но почему-то не сделал этого. Куликовская битва расколола литовскую элиту. Ведь Ягайло поддержал иноверцев-ордынцев, выступивших против православных русских. Тем более, что некоторые представители литовской элиты, в частности Андрей Полоцкий - сводный брат Ягайло и претендент по литовский трон - воевал на стороне московского князя Дмитрия Ивановича. Хотя, можно предполагать, что у Андрея тоже были свои политические расчёты, например, получить поддержку московского князя Дмитрия в борьбе за литовский престол. Кроме Андрея Полоцкого на стороне великого князя московского Дмитрия Ивановича в Куликовской битве участвовали и иные выходцы из Литовской Руси - брат Андрея Полоцкого Дмитрий, воевода Дмитрий Боброк-Волынский родом из Литовской Руси и другие. В битве также участвовали полки Великого Новгорода, наместником в котором в то время был литовский князь Юрий Наримантович. Таким образом, в 1380 г. Ягайло своей политикой подчеркнул, что Литва больше не имеет морального права на собирание русских земель. Ведь он повёл православное в своём большинстве литовское войско на помощь врагам православного московского князя. Куликовская победа была положительно оценена Православной Церковью, являвшейся определённым эталоном правильности, что также не способствовало восприятию Литвы как объединителя русских земель.
Кроме того, стоит учитывать и представление о любом событии через призму религии, что было характерно для того времени. Жизнь средневекового человека протекала в религиозном обрамлении, мистика и библейские сюжеты искались и находились буквально во всём. Легенды о конце света и событиях, предшествующих ему, создавали возможность искать в современном мире признаки приближения Судного дня. История Московского княжества очень удачно накладывалась на библейские трактовки. Так, в 1257 - 1258 гг. на Руси произошла перепись населения ордынцами. В народной традиции это событие стало считаться началом «ордынского плена», который вызывал ассоциации с «вавилонским пленом». Согласно библии, «вавилонский плен» длился 70 лет. Через 70 лет после ордынской переписи великим князем владимирским стал московский князь Иван Данилович Калита. Этот князь разными путями, в том числе и не очень гуманными смог добиться нескольких десятилетий затишья для Руси. В его правления ордынцы прекратили массовые набеги на русские земли. Владимирский престол Иван Калита получил через 70 лет после начала «ордынского плена». Сам Иван Калита считал идеалом царя Соломона и старался во всём подражать ему. Это подражание также вызывало ассоциации с библейскими мотивами. Русские летописи сообщают о 40 годах спокойствия во время правления Ивана Калиты, в христианстве число 40 является сакральным и означает 40 дней искушения Иисуса Христа в пустыне, а также с цифрой 40 в русском православии связаны Великий и Рождественский посты. Таким образом, 40 лет спокойствия воспринимались средневековым человеком как время накопления сил перед трудными свершениями. В Житии византийского святого Андрея Юродивого последним царем, с которым связано спокойствие на земле, называется Иоанн. Этот последний царь назван в Житии «царём нищих», а над его городом покровительствует Богородица.
Иван Калита славился тем, что часто раздавал милостыню и совершал другие подобные поступки. Его забота об обездоленных вызывала в памяти у средневекового русского человека образ «царя нищих» - последнего правителя накануне страшных потрясений. Также во время правления Ивана Калиты в Москве культ Богородицы стал основным. И ещё одно совпадение, которое в народной эсхатологии имело библейское измерение, - покровителем великокняжеской семьи являлся Архангел Михаил - тот, который согласно библейской традиции вступит в последний бой с нечестивым народом «агарянами». Примерно так воспринимал православный человек того времени иноверцев-ордынцев. Именно московским князьям предстояло выйти на последнюю битву с «агорянами», чтобы библейские сюжеты получили законченное оформление в представлении средневекового русского человека. Таким образом, среди православного населения до которого доходили вести о московских деяниях, складывалось сакральное представление о московских князьях, как об избранных [4.С.323-325].
Великий литовский князь Ягайло своим стремлением прийти на помощь ордынцам мог рассматриваться православным населением Руси, в том числе и Литовской Руси, как борец против Архангела Михаила, т.е. сторонник «агарян». Видимо, Ягайло понял, что борьбу с московским князем, он проиграл. Поэтому Ягайло сделал ставку на Запад. Идеологический проигрыш Ягайло на восточном, русском направлении должен был компенсироваться победой на западном. Переговоры польских послов с литовским князем привели к тому, что Ягайло становился польским королём, одновременно оставаясь великим князем литовским.
Получение польской короны было связано с некоторыми условиями, касавшимися балтской части Литовского княжества, - литовские язычники были крещены в католическую веру. В православном государстве появилась конфессия-оппонент, исповедовавшая близкую догматику и верящая в одного и того же Бога. После заключения в 1385 г. Кревской унии Литва окончательно потеряла моральное право быть собирательницей русских, т.е. православных земель. Несмотря на очень сильные изначально позиции православной аристократии, католическое влияние, поддержанное великим князем, и личная уния Литвы и Польши постепенно вели к унификации западнорусской и польской культур или, более точно, к постепенному перетеканию западнорусской культуры в польскую. Сам Ягайло, имевший православное имя Яков, для получения польской королевской короны перешёл в католицизм и получил имя Владислав. Так у православного Великого Княжества Литовского появился католический правитель. Однако элита отнеслась к смене веры великим князем достаточно спокойно. Во всяком случае, прямых выступлений против этого никто не проводил.
Пожалуй, последним серьёзным заявлением Великого княжества Литовского о себе как о Руси Литовской была восточная политика великого литовского князя Витовта. Активный, умный и циничный политик, Витовт в борьбе за литовский престол сделал ставку на Русь. Он выдал дочь замуж на наследника московского престола, заручился поддержкой православной элиты в Литве и добился от Ягайло возможности занять литовский престол. Получив желаемое, Витовт не остановился и продолжил русскую линию в своей политике, но теперь направленную уже не на поиск союзников, а на доминирование в регионе. Он вмешивался в дела Великого Новгорода, даже сумел сделать посадниками своих ставленников. Он влиял на московскую политику через свою дочь - мать малолетнего московского князя. Он захотел на формально юридических основаниях заявить своё право на владение всей русской землёй, получив ярлык татарского хана (правда беглого) на великое княжение владимирское. Однако вся политика себя не оправдала. Новгородский посадник не смог удержать очень богатый Великий Новгород в подчинении литовскому князю. Московский князь подрос и сам стал править государством, а войска Витовта, стремившиеся посадить нужного хана в Орде потерпели от ордынцев жестокое поражение на реке Ворскла в 1399 г., в результате которого, Витовт был вынужден пойти на сокращение своего влияния в Литве в пользу польского короля. В конце концов Витовт полностью определился с направлениями своих политических предпочтений, после чего русская культура в Литве стала терять статус. (Об отношениях русских жителей Великого княжества Литовского к великому князю Витовту см: [7]). Усиление Москвы должно было вызывать опасения литовских князей в отношении бытования в Литве русской культуры, которая духовно была связана с общерусским наследством. Если ранее, при доминировании Литвы, русская культура могла использоваться как иллюстрация к лозунгу объединения всех русских земель под властью Литвы, то теперь для литовских князей она была опасной из-за того, что центром русской культуры стала Москва.
События, произошедшие после смерти Витовта, только подтвердили то, что русская и польская культуры не смогли создать некую устойчивую смесь. Великое княжество Литовское раскололось на несколько лет по культурно-конфессиональному признаку на два государства - одно стало называться Великое Княжество Литовское, а другое - Великое Княжество Русское. Тем не менее, во главе обеих частей расколотого государства стояли князья-католики, но роль православной политической элиты в Великом княжестве Русском была выше, чем в Литовском. Только военная сила и более гибкая политика обещаний помогли вернуть территориальное единство. Великое Княжество Русское было присоединено к Великому Княжеству Литовскому. Православная элита вновь подчинилась католическому князю, имеющему престол в Вильне. С конца XIV в. польское и католическое влияние в Литовской Руси стало усиливаться. После этого православная элита была вынуждена налаживать своё бытие в новых условиях. И хотя преданность православной шляхты литовско-польскому престолу достаточно часто не вызывала сомнений, эта была преданность вассальная, базировавшаяся на другой, не духовной системе ценностей. Великий князь литовский Казимир IV (1440 - 1492 гг.) вообще отказался от претензий на сбор русских земель, т.е. Литовская Русь окончательно перестала воспринимать себя как один из русских центров. В XVI в. польско-католическое давление на жизнь Великого Княжества Литовского усилилось. В 1569 г. была заключена Люблинская уния, которая окончательно объединила Королевство Польское и Великое княжество Литовское в одно государство - Речь Посполитую, которую сокращённо называли Польшей. В 1596 г. была заключена Брестская церковная уния, по которой Православная Церковь Речи Посполитой переходила в подчинение Римскому папе и становилась греко-католической, собственно же православие как конфессия было запрещено. Однако через несколько десятков лет правительство официально было вынуждено восстановить Православную Церковь, но за время гонений она уже потеряла былое могущество. Также русский язык постепенно вытеснялся из сферы официального употребления польским и латинским.
Можно с уверенностью сказать, что на протяжении XVI в. Литовская Русь постепенно превращалась в польскую окраину. Местная элита принимала католичество и перенимала польскую культуру. В Речи Посполитой развился культ сарматизма - специфической идеологии, по которой польская элита рассматривала себя как потомков сарматов, которые пришли на территории славян и захватили их. (Подробнее о сарматизме см: [6]). Таким образом, польское дворянство отрицало своё родство с простым народом. Дворянство Великого княжества Литовского также стало перенимать идеологию сартатизма, отрицая своё родство с народными низами. Получилось так, что дворяне-католики воспринимали себя как захватчики по отношению к остальному населению, неважно какого вероисповедания это население было.
Такое положение тянулось до конца XVIII в., когда Речь Посполитая была разделена между более сильными соседями - Россией, Пруссией и Австрией. Земли Западной Руси вернулись в ареал русской культуры и менталитета. Однако, несмотря на это, подавляющее большинство дворянства на вновь присоединённых землях являлось католиками. Католическое вероисповедание автоматически ассоциировалось с Польшей, поэтому любой католик рассматривался как поляк. А территория, где доминировало польское дворянство, воспринималась всеми как Польша. В XIX в. представление поляков о том, что бывшее Великое Княжество Литовское есть часть Польши было настолько сильным, что для поляков существовала естественной формула: «нет Литвы (исторической) без Польши, а Польши - без Литвы» (Цитата по: [8]).
В период польских восстаний 1830 - 1831 гг. и 1963 - 1864 гг. польское дворянство, стремясь восстановить Польшу, использовало католицизм в качестве идеологической базы антирусской риторики. Однако в 1839 г. произошло воссоединение униатов с православными, что разительно поменяло дальнейшие векторы развития региона. В 1863 - 1864 гг. польские повстанцы убеждали западнорусских православных крестьян в том, что православие является схизмой, и что православные будут гореть в аду, если не перейдут в унию, но эти повстанческие призывы остались без внимания крестьян. Кроме того, польские повстанцы преследовали православных священников, иногда даже убивая их. Однако православное население не поддалось польской пропаганде. Более того, крестьяне-католики зачастую воспринимали помещиков-католиков как своих противников, поскольку реальное облегчение крестьянской участи пришло не от них, а от русского православного императора.
После крушения Российской империи конфессиональный признак стал не таким важным для формирования идентичности. Официальный советский атеизм выдвинул на первый план маркировку по языковым отличиям, а иногда и по диалектным. Однако конфессиональный аспект косвенно учитывался. Белорусский национализм в Советском Союзе был легализован в своей большевистской форме. Носителями иных форм существования белорусского национализма оказались люди, попавшие в эмиграцию. После распада СССР, религиозный фактор опять стал активно использоваться в конструировании идентичностей.
ведущий научный сотрудник Национального исследовательского института
мировой экономики и междунарыйодных отношений им. Е.М. Примакова РАН
чникканд. ист. наук, доцент (Москва, Россия)
Проблемы истории и культуры славян в академическом дискурсе России, Белоруссии и Сербии:
сборник материалов круглого стола (г. Новозыбков, Брянская область, 12 сентября 2020 г.) /
Под ред. В.В. Мищенко, Т.А. Мищенко, С.П. Куркиной ‒ Брянск: ООО «Аверс», 2020. – С. 27‒35.
Список литературы:
1. Брянцев П.Д. Польский мятеж 1863г. / П.Д. Брянцев - Вильна: Типография А.Г. Сыркина, 1892 - 263 с.
2. Гронский А. Белорусские национально-исторические мифы как индикатор цивилизационной идентичности / А. Гронский // (Дез)интеграцща држава и идентитет: (Дез)интеграцща држава и идентитет на почетку 21. века / приредили Зоран МилошевиЙ, Живоин ТэуриЙ - Београд: Институт за политичке студще, 2014.-С. 289-302.
3. Гумилёв Л.Н. Эхо Куликовской битвы / Л.Н. Гумилёв // Огонёк. 1980. № 36. -С. 16-17.
4. Домников С.Д. Мать-земля и Царь-город. Россия как традиционное общество / С.Д. домников - М.: Алетейя, 2002. - 672 с.
5. Ермалович М. Беларуская дзяржава Вялпсас княства Лггоускае / М. Ермалович - Мшск: Беллггфонд, 2000. - 448 с.
6. Лескинен М.В. Мифы и образы сарматизма. Установление национальной идеологиии Речи Посполитой /М.В. Лескинен - М.: ИСлРАН, 2002. - 178 с.
7. Микульски Ю. Князь Вггаут вачыма наглых продкау /Ю. Микульски // Беларуская думка. 2012. № 5. - С. 93 - 99.
8. Туру к Ф. Белорусское движение. Очерк истории национального и революционного движения белоруссов / Ф. Турук - М.: Государственное издательство, 1921. - 144 с.