Доклад Александра Гронского на первой конференции
памяти Игоря Вацлововича Оржеховского
«Западнорусизм: прошлое и настоящее»
Этот текст является публицистическим. Он не написан по строгим научным канонам, поскольку это как бы размышления вслух с приглашением к разговору на темы, которые не могут не волновать белорусское общество, да наверное, и россиян и украинцев.
В настоящее время к западнорусизму относятся двояко. Одни считают его позитивной, другие негативной идеологией. Обычно, эти утверждения чётко определяют идеологические предпочтения утверждающих, хотя можно встретить и тех, кто признаёт западнорусизм вредным для становления белорусской национальной идеи и самосознания, но находит в нём положительные моменты, связанные с борьбой с полонизацией.
Самым интересным, пожалуй, является не то, каким было отношение тех или иных людей к западнорусской идее, а то, каким образом западнорусизм пытались связать с иными идеологиями, маркируемыми в определённые периоды времени негативными коннотациями.
Итак, на заре советской власти, когда было модным и самым безопасным определять себя как сторонника идей социального переустройства, западнорусов маркировали как сторонников монархии, великодержавных шовинистов, противников советской власти и т.д. Такое определение автоматически лишало западнорусистов возможности попасть в новую элиту, ведь разумно не допускать туда явных противников. На самом деле, активисты западнорусского движения без восторга отнеслись к новой власти, которая, заигрывая с местными полусоциалистическими национализмами, объявила право наций на самоопределение. Это породило желание маргинальных локально-националистических элит создать нации «под себя», что заложило бомбу замедленного действия. Проведение «национальной» политики в регионах, в приказном порядке закреплённых за той или иной молодой нацией, формировало новые представление о населении региона и новое самосознание самого населения.
Именно поэтому странно видеть заявления некоторых белорусских не только публицистов, но и учёных, утверждающих, что западнорусизм стал идеологической базой для советского строительства в Белоруссии.
Почему возникло такое мнение? Потому что для белорусских националистов, не попавших в советскую элиту, была популярна формула «все, кто против нас, – враги». Сейчас постараюсь рассмотреть это подробнее. И, наверное, стоит начать издалека.
Итак, белорусский национализм, как и большинство других национализмов в Российской империи, покоился в том числе и на социалистических лозунгах. Если, например, в среде польского национализма существовали различные группировки, как социалистические, так и отвергавшие социализм, то белорусских националистов было настолько мало, что создать больших идейных течений они не могли. Не случайно белорусская националистическая партия называлась Белорусская социалистическая громада. Именно социалистическая. Читая националистическую публицистику того времени, можно сделать тот же вывод: белорусские националисты были социалистами. И это им абсолютно не мешало, а даже помогало, т.к. именно по причине социализма национализм могли поддержать общероссийские революционные партии, имевшие в Белоруссии куда больший вес. Кстати, американский исследователь И. Валлерстайн утверждает, что «национальный вопрос» впервые появился в среде социалистического движения в конце XIX в., выделяя при этом два государства, где этот вопрос смогли поднять очень остро – Австро-Венгерскую и Российскую империи. Так что национализм и социализм вполне могут уживаться и даже работать на благо друг друга. Но социализм социализму рознь. Социализм в форме большевизма для части белорусских националистов оказался слишком радикальным, хотя изначально с большевиками пытались сотрудничать многие мелкие националистические группы и отдельные личности. Да и более-менее реальную белорусскую государственность, к которой так стремились белорусские националисты, дали именно большевики.
Итак, противники западнорусизма в начале ХХ в. – социалисты и белорусские националисты по некоторым позициям были идеологически совместимы. Например, право наций на самоопределение давало им возможность взаимодействовать. Западнорусизм оказался идейным противником как тех, так и других. Часть белорусских националистов начала сотрудничать с советской властью, была образована советская белорусская государственность в полуформальном отношении.
То есть получается, что большевистская идеология была не так уж и далека от некоторых идеалов белорусских националистов. Тем более, что она проповедовала интернационализм, который представлялся некой идеей дружбы народов. Вообще, по-моему, интернационализму как идеологии можно дать следующее определение: интернационализм – идеология, утверждающая возможность бесконфликтного взаимодействия локальных национализмов, при условии, что каждый из локальных национализмов контролирует определённую территорию. Именно поэтому советский интернационализм стал спасением для белорусского национализма, который не выдерживал никакой конкуренции с альтернативными идеологиями, предлагавшими иные идентичности для местного населения. Кстати, в середине 20‑х гг. ХХ в. белорусские националисты, не принявшие советскую власть, заявили, что в БССР как раз осуществляется белорусский проект, распустили свои органы за рубежом и даже вернулись на родину. То есть советский интернационализм опять же был удобен для белорусского национализма. Правда, ему пришлось сузить свои запросы, но этого требовало время. Ведь интернационализм проповедовался советским государством, остальной мир был настроен к нему враждебно. Для выживания первого государства рабочих и крестьян всем его частям нужно было жертвовать определёнными сторонами своей автономной жизни. Однако эта жертвенность касалась в первую очередь не этно-исторических, а социально-экономических воззрений. Белорусский национализм, пользуясь советскими лозунгами о правах наций, смог захватить большинство руководящих позиций в республике. Отношения с теми, кто не горел желанием поддерживать белорусский национализм в его социалистической форме, складывались у новой элиты не очень дружескими. Не случайно известный филолог Н.Н. Дурново, некоторое время работавший в Белорусской академии наук, говоря о своих минских коллегах, называл их белорусскими шовинистами. Не случайно уехал из Белоруссии создатель научного белорусоведения и западнорусист по убеждениям академик Е.Ф. Карский. Белорусизация не только не порицалась, но и одобрялась Москвой, но до поры. Белорусские националисты, видимо, в своём нациестроительстве перегнули палку, чем вызвали обеспокоенность Центра. До войны часть бывших активных белорусизаторов исчезла с политической, общественной и научной арены. Кому-то из них повезло больше, они смогли выжить, а кто-то лишился жизни, будучи обвинённым в различных прегрешениях перед трудовым народом.
Во время Великой Отечественной войны некоторые националистические элементы активно сотрудничали с оккупантами, чем заслужили определённое отношение к себе и со стороны советской власти, и со стороны простых людей. После войны носители националистической идеи, если они не выехали в 1944 г. вместе с отступающими немцами, вынуждены были не афишировать свои взгляды, поскольку они явно и однозначно ассоциировались с коллаборационистскими практиками периода войны. Белорусский национализм превратился в полулатентное интеллигентское течение и, по-моему, выжил только в среде белорусскоязычной творческой интеллигенции, которая своё материальное благополучие получала именно трансляцией информации на белорусском языке. Для них белорусский язык был ценностью не только как элемент культуры, а ещё и как средство зарабатывания на жизнь. Сокращение сферы применения белорусского языка ставило под угрозу материальное благополучие этой группы. Если белорусы добровольно предпочитали получать информацию не на «матчынай мове», а на «великом и могучем», значит именно последний должен был вызывать у белорусскоязычной интеллигенции негативные эмоции. Ведь, напомню, что речь идёт частичной о потере потребителей белорусскоязычных текстов, то есть угрозе уменьшения материального достатка для создателей этих текстов. Кстати, саратовский исследователь Степанов ещё в начале 90‑х гг. примерно так же объяснил то, что молдавский национализм в первую очередь проповедовали люди, связанные с молдавским языком. Специально подчеркну, что, говоря о белорусскоязычной интеллигенции, я не считаю, что вся она действовала только из меркантильных побуждений. Были и искренние сторонники распространения белорусизации. В общем, после войны белорусский национализм стал явлением неявным.
В период «перестройки» в СССР стало модным говорить о «тёмном прошлом», советская власть, отягощённая придуманным своими лидерами комплексом неполноценности перед «угнетаемыми народами», позволяла воспрянувшим местным национализмам больше, чем допускал запас прочности системы. Легализовавшийся в тот период белорусский национализм, чтобы объединить белорусов, начал создавать комплекс жертвы путём заучивания огромного мартиролога. Кстати, это практически беспроигрышный вариант ведения политической пропаганды. Постоянное кивание на то, что «нас угнетали», «нас уничтожали» даёт возможность обосновать, почему никто ранее не выступал в поддержку национализма. Ведь сказать, что, несмотря на всю политику белорусизации, у белорусов так и не сформировалось желание выйти из состава «красной империи», это значит расписаться в своём неумении управлять массовым сознанием. Кстати, надо сказать, что сваливание в одну кучу идейно противоположных западнорусов и интернационалистов началось ещё в среде белорусской эмиграции на Западе, а уж потом пришло в СССР.
Для националистов перестроечного призыва список тех, кто виноват в «дебелорусизации», расширялся неимоверно. Сюда записывали всех. Именно поэтому в период Российской империи в белорусские враги попали западнорусы, а в период СССР – советские бюрократы и исполнители бюрократической воли, которые выбили из обоймы белорусской национальной элиты довоенного периода активных националистов. Таким образом, именно по факту негативного отношения к белорусскому национализму в один список были внесены критически, если не враждебно относящиеся друг к другу, как западнорусские, так и советские деятели. Хотя они и стояли на разных идеологических позициях, белорусскому национализму выгодно записывать западнорусов и советских интернационалистов в союзники, а также искать идейные связи между западнорусизмом и советским интернационализмом. Это создаёт представление о вечном враге и вечной борьбе против него.