В советской историографии был широко распространен тезис о том, что главным позитивным следствием вхождения белорусов и украинцев в состав Российской империи после разделов Речи Посполитой было улучшение их положения, поскольку существовавший ранее тройной гнет – социальный, национальный и религиозный - сменился только одним видом угнетения – социальным. Однако реальность была не столь радужной. Национальный и религиозный гнет в действительности продолжался еще очень долго, так как западные губернии Российской империи с коренным белорусским населением длительное время продолжали оставаться – по удачному выражению белорусского историка А.Ю. Бендина – «внутрироссийской польской колонией».      

       Белорусские губернии действительно были польской колонией внутри России: польское меньшинство, составлявшее здесь незначительный процент от общей численности населения, безраздельно господствовало и в социально-экономической области, и в культурной жизни, и в конфессиональной сфере. Степень полонизации белорусских и украинских земель в составе России даже усилилась во время правления известного своими польскими симпатиями Александра I, назначившего попечителем Виленского учебного округа своего приятеля князя А. Чарторыского, немало сделавшего для процветания польского образования и культуры в крае. Так, во всеподданнейшем отчете III отделения Собственной Его императорского величества канцелярии за 1862 г. отмечалось убогое состояние православных церквей, бедность и забитость православных священников в Западных губерниях, в то время как «католические костелы содержаться роскошно и ксендзы находятся под покровительством высшего сословия. Католическое духовенство и польские революционеры старались в 1862 г. еще более уронить русских священнослужителей в глазах народа, сделав их предметом преследований, публичных обид и насмешек…».[1] Польская элита западных губерний рассматривала коренное православное восточнославянское население в лучшем случае как отсталый и пассивный объект своих культуртрегерских усилий, всячески и небезуспешно пытаясь его «цивилизовать» путем ополячивания при откровенном попустительстве российских имперских властей, испытывавших чувство сословной солидарности с польской шляхтой.

      Только польское шляхетское восстание 1863 г. с неизменным лозунгом восстановления границ Речи Посполитой 1772 г. и сопутствовавшая ему мрачная тень создания антироссийской европейской коалиции стали тем «жареным петухом», который заставил беспечный Петербург радикально изменить политику в Западных губерниях. Именно Александр II и назначенный им виленский генерал-губернатор М.Н. Муравьев нашли в себе мужество стать инициаторами принятия и проведения в жизнь ряда мер, направленных на системную деполонизацию и декатолизацию Северо-Западного края с опорой на местное православное крестьянство. Иная постановка вопроса грозила в тех условиях неизбежным отрывом этих земель от России и дестабилизацией государства.

       Реформы, проведенные Муравьевым, - кстати - в условиях противодействия части высшего петербургского чиновничества - привели к тому, что шедший в белорусских губерниях процесс модернизации продолжился уже в формате системной деполонизации, укрепления русских начал и восстановления в крае позиций православной церкви. Северо-западный край окончательно перестал восприниматься как восточные задворки бывшей Речи Посполитой; было реабилитировано и укреплено понимание этих земель как исконного наследия Киевской Руси. Примечательно, что именно в это время начинает активно развиваться и местное краеведение.

       Общественно-политический вектор развития Северо-Западного края, заданный политикой Александра II в ходе подавления польского шляхетского восстания 1863 г., означал избавление местного православного восточнославянского населения от угрозы полонизации, реально существовавшей все время до этого. Белорусские земли постепенно переставали быть «внутрироссийской польской колонией»; менялся их культурно-языковой и конфессиональный облик. Именно в этом заключается значение роли данного монарха в белорусской истории. Если же выйти за рамки собственно белорусской истории, то имя Александра II неразрывно связано и с отменой крепостного права в России в 1861 г., и с освобождением болгар от турецкого ига в ходе русско-турецкой войны 1877-1878 гг.

       Памятники императору Александру II сейчас украшают две европейские столицы – столицу Финляндии город Хельсинки и столицу Болгарии город Софию. Столица Республики Беларусь город Минск имеет ничуть не меньше оснований на свой собственный памятник Александру II, чем Хельсинки или София, тем более, что в начале ХХ века минские горожане на собственные средства возвели в Минске памятник этому русскому императору, впоследствии уничтоженный большевиками.